Первый час и после

Первый час после родов - очень важное время для матери и малыша. Оно может до некоторой степени определить, как ребенок будет относиться к матери, что, в свою очередь, может повлиять на его отношения с другими людьми и с миром, его окружающим. Этот критический период после родов может сильно повлиять на способность человека любить и вообще испытывать привязанность. Поэтому мы особенно стараемся создать теплую и

поддерживающую атмосферу, которая благоприятствует возникновению интимности в отношениях между матерью и ребенком в это время.

Как я уже описывал, большинство женщин в Питивьере рожают в положении на корточках с поддержкой. Акушерки в нашей клинике не дотрагиваются до промежности и не поддерживают головку ребенка в момент ее выхода. После того как головка появляется и сама собой поворачивается, задача состоит в том, чтобы просто поддержать ребенка, чтобы он не упал на пол. После рождения мать, которая до сих пор полусидела на корточках, просто садится на пол. Многие женщины в этот момент садятся, держа спину прямо. Когда мать села, мы кладем ребенка между ее коленями в "безопасное положение", то есть на живот, повернув голову на бок. В этом положении, даже если ребенку попала жидкость в рот и у него еще не сформировался достаточно действенный рефлекс, защищающий дыхательные пути, гравитация предотвращает проникновение этой жидкости в легкие. Ребенок лежит в такой позе

всего несколько секунд, ровно столько, чтобы энергично вскрикнуть, сделать несколько глубоких вздохов, покашлять и почихать, порозоветь и напрячь мышцы своего тельца. В комнате очень тепло, но если необходимо, мы накрываем малыша одеялом. Затем мать берет ребенка на руки. Их все еще соединяет пуповина, и положение сидя делает эту связь максимально богатой и полной. Все тельце ребенка соприкасается с телом и руками матери. Они почти сразу смотрят друг другу в лицо, и напряженность этого момента чувствуют все свидетели этой сцены. Мамы часто отвечают на плач малышей звуками любви и простыми словами: так начинается их диалог. Отец малыша, если он присутствует в этот момент, обычно бывает захвачен эмоциями и часто плачет. Фотоаппарат чаще всего лежит забытый в углу. Если кто и вспомнит, что хорошо бы их всех сфотографировать, - так это акушерка. В родильной комнате нет часов. Мы не спешим. Никому не приходит в голову заметить точное время рождения ребенка, первого его вдоха, если только родители, заинтересованные астрологией, не попросят об этом. Вечно занятые профессионалы в нетерпении перейти к следующему этапу своей работы часто стараются, чтобы эти самые первые минуты после рождения прошли быстрее, и торопят события. Для нас же это самые драгоценные минуты. Это время, когда потерять ничего нельзя, а приобрести мать и ребенок могут очень-очень много, если дать им побыть в покое наедине друг с другом.

С одной стороны, мы знаем, что длительный телесный контакт и, в частности, сосание ребенком материнской груди, очень эмоционально переживаемое матерью, на самом деле стимулирует ее гормональный обмен. Выделяющиеся в это время гормоны, в свою очередь, вызывают дальнейшие сокращения матки, необходимые для естественного отделения плаценты. Плацента может родиться в момент первого прикосновения матери к ребенку, а бывает и так, что для этого требуется более длительное время: полчаса и больше. В этом случае нет смысла торопиться. Более важно, чтобы она отошла легко, чем быстро; чем более постепенно это произойдет, тем меньше риск кровотечения. Когда женщина чувствует схватки, свидетельствующие об отделении плаценты, ее внимание, естественно, на некоторое время несколько отвлекается от ребенка. Она, возможно, захочет лечь, держа ребенка на руках; в этом случае ей лучше всего лечь на левый бок, чтобы не пережать нижнюю полую вену. Она также может снова сесть на корточки во время схватки. Иногда можно нажать на живот над лобковой костью, чтобы проверить, отделилась ли плацента (если пуповина не втягивается обратно, плацента готова родиться). Однако это вызывает боль и

неприятные ощущения и редко бывает необходимо. В большинстве случаев рождение плаценты происходит без всякого вмешательства.

Мы никогда не настаиваем на каком-то определенном моменте перерезания пуповины. Пока мать и ребенок наслаждаются общением, нет необходимости перерезать пуповину, если она достаточно длинная, чтобы мать могла свободно держать ребенка на руках. Если же мы делаем это до рождения плаценты, мы не всегда считаем необходимым применять зажим. Можно просто перевязать пуповину ближе к ребенку. В любом случае мы никогда не пережимаем ее на половине матери, поскольку есть основание считать, что это задерживает отделение плаценты.

Мама из Англии

Меня приподняли с пола, на котором я сидела, перед последней схваткой, и малышка родилась, как мне показалось, за две потуги. Она как бы выскользнула под своим собственным весом. В родильной комнате я совсем не задумывалась о том, чтобы как-то особенно дышать, или тужиться, - я просто делала то, что мне казалось необходимым, чтобы родить ребенка. Когда ребенок появился на свет, меня снова опустили, и я села на пол. Доктор Оден поднял малышку и сразу же дал ее мне со словами: "Вот твой ребенок". Я не забуду этих слов, пока живу. Меня оставили наедине с малышкой, чтобы я могла подержать ее на руках и познакомиться с ней. Первым чувством была потребность взять ее на руки, потом я посмотрела, девочка это или мальчик: это была маленькая девочка, и я очень хорошо помню чувство открытия, которое испытала в этот момент. Для меня это было скорее привилегией, чем правом, потому что во время предыдущих двух родов врачи не позволяли всего этого. Я повторяла слово "здравствуй", охваченная радостью знакомства с нею. Никто не мешал нам. Никто не порывался забрать ее у меня.

Мама из Соединенных Штатов

Войдя в родильную комнату, я почувствовала, что начинается очередная схватка. Я присела на корточки и облокотилась на кровать. Я потужилась на этой схватке, и отошли воды. Моя трехлетняя дочка Алисса вскрикнула от удивления: она этого не ожидала. Доктор Оден тихо объяснил ей по-английски, что ребенок родится очень скоро. Я потужилась, и показалась макушка ребенка. Я отдохнула; потом, на следующей схватке, еще потужилась. Наконец, в третий раз. Я почувствовала, что как бы катаюсь летом на волнах в Нью-Джерси, как это было, когда я училась в высшей школе: волны были высокие, и самые высокие шли по три подряд. Все это время доктор Оден тихо разговаривал с Алиссой, объяснял ей: да, это головка маленького, смотри, вот волосики, а вот он и родился.

С этой схваткой Женевьева родилась. Ее положили на пол, потом мне помогли сесть. Я взяла ее на руки, и она тотчас же стала тыкаться мне в грудь. Через несколько минут принесли маленькую ванночку, и я сама искупала ее, ванночка стояла между ногами, и пуповина еще не была перерезана. Алисса и Джордж тоже помогали. Затем пуповину пережали, и Джордж перерезал ее. Акушерка достала малышку из воды, взвесила, одела и дала ее подержать Алиссе. Алисса была вне себя от радости: она так хотела маленькую сестренку. Когда Женевьева начала капризничать, Алисса сказала: "Мама, тебе лучше ее покормить". Примерно через тридцать минут после рождения ребенка Джордж взял Женевьеву на руки, а акушерки помогли мне встать на корточки и поддержали, пока рождалась плацента.

Мама из Дижона

Две мощные потуги - и Амели появилась на свет. Она вылетела из меня, как ядро из пушки, и приземлилась, грациозно изогнувшись, на теплые пеленки, которые держала акушерка.

Она так быстро выскочила, что на долю секунды я подумала, что она упала на пол. Это произошло в пятнадцать минут второго ночи. Акушерка положила ее мне на живот. Я устало села на пол, в свою собственную кровь. Атлетический подвиг, который я только что совершила, абсолютно лишил меня сил.

Я все повторяла одно и то же: "Она моя? Она действительно моя? Амели, все позади, мы прошли через это". Я начала рассматривать мою малышку, это крохотное существо, которое столько времени беззвучно пихало меня изнутри. Первое, на что я обратила внимание, - это была девочка. Я была счастлива: все время беременности я надеялась, что будет девочка. Потом я стала внимательно рассматривать ее личико. Ее красивые, четкие черты лица были слегка освещены улыбкой. Она была маленькая и такая хорошенькая. Мы просто не могли оторвать от нее глаз.

Иногда, или до или после рождения плаценты, мы ставим рядом с матерью маленькую ванночку с теплой водой, чтобы она могла искупать своего малыша. Однако это необязательная процедура; новорожденным в первую очередь нужны руки матери.

Нас иногда спрашивают, почему мы купаем детей через столь короткое время после рождения. А мы действительно не можем ответить, потому что нас как будто спрашивают: "Зачем вы доставляете ему это удовольствие?". Тому, кто когда-нибудь видел новорожденного, лежащего в ванночке с широко открытыми глазами, счастливого, познающего этот мир, не придет в голову задавать подобные вопросы. Конечно, купание имеет также положительный физиологический эффект: это действенный и приятный способ стимуляции кожи ребенка.

Техника купания - не самое главное; опытные руки профессионала, может быть, лучше знают, как поддержать шею ребенка, а не голову, как уверенно погрузить в воду его шею и уши, но руки родителей, конечно, предпочтительнее. Кроме того, наш акцент на купании новорожденного именно матерью ставит под сомнение обычное для традиционного акушерства убеждение, что рожающая женщина пассивна. Мы можем видеть такой подход и у Лебуае, где женщина рожает на спине, а ребенка купает врач, акушерка или отец. Здесь купание становится еще одной процедурой, разлучающей мать и ребенка: оно рассматривается как компенсация, которую ребенок получает за разлуку с матерью, возвращаясь в нежное водное тепло, окружавшее его в материнском чреве долгие месяцы. Для нас купание имеет совсем другое значение: это то, что мать делает сама, это продолжение тесного контакта с ребенком. Я осознал эту разницу на конференции, когда фильм Лебуае "Роды" был показан после снятого в Питивьере фильма о купании новорожденного матерью. Аудитория отрицательно прореагировала на купание у Лебуае, усмотрев в этой сцене пренебрежение к матери. Возможно, если бы фильмы были показаны в хронологической последовательности (сначала фильм Лебуае), аудитория увидела бы, что мы просто развили дальше его плодотворные идеи. На самом деле работа Лебуае, в конечном счете, сделала нас более чувствительными к обращению с новорожденными.

После купания и перерезания пуповины мы, например, взвешиваем ребенка, но никогда не измеряем его рост в это время; Лебуае отмечает, что эта процедура требует вызывающего болезненные ощущения и совсем не обязательного в это время растягивания позвоночника ребенка и дает очень приблизительные результаты. После взвешивания мы одеваем ребенка.

Теперь мама снова берет своего малыша на руки, и он, или снова или впервые, начинает сосать грудь. Все дети начинают сосать в разное время. Это может произойти сразу после рождения, через полчаса, через час. Обычно сосательный рефлекс появляется в течение часа, и можно видеть, как ребенок вертит головой, стараясь поймать сосок.

Для того, чтобы ребенок начал сосать в родильной комнате, нам необходимо создать такие условия, которые стимулировали бы полное проявление его чувств. Новорожденному легче сосать, когда мать сидит с прямой спиной, чем когда она отклоняется назад, потому что в этом положении ребенку легче взять сосок. Желательно также, чтобы ручки ребенка были свободны и он мог ими двигать. Некоторое время назад мы заворачивали новорожденных в одеяльца, считав, что одевание после купания надолго отделяет их от матерей. Вскоре мы, однако, заметили, что эти дети в основном начинают сосать позже, и поняли: это было связано с тем, что они не могли ручками притрагиваться к материнской коже. Все чувства важны для возникновения ранней привязанности. Новорожденные, возможно, формируют первые связи с матерью на основе запаха, поэтому больничные запахи антисептиков могут задерживать проявление сосательного рефлекса. Так же отрицательно может сказываться и присутствие на родах большого числа людей. Важнее всего - спокойная обстановка. Чем меньше людей, чем меньше шума, тем легче матери и ребенку общаться друг с другом. Поскольку дети открывают глаза, когда сосут, свет в комнате должен быть мягким, чтобы не испугать ребенка. Стоит отметить, что основные потребности рожающей женщины - полумрак, спокойная обстановка, тепло - те же, что и у новорожденного.

Видевшие эту сцену тысячу раз, мы наблюдаем ее все с тем же нескончаемым интересом. Не только новорожденные знают, как искать и найти грудь матери почти мгновенно, но и матери знают, как себя вести: они инстинктивно делают все, чтобы помочь ребенку сосать. Они обычно садятся, выпрямив спину, прижимают ребенка к груди, смотрят ему в глаза и водят соском вокруг рта, пока он не окажется во рту у малыша. Иногда даже мамы, которые не намеревались кормить грудью, начинают кормить сразу после родов и даже не вспоминают, прежде чем пройдет несколько часов, что они собирались выкармливать ребенка из бутылочки.

Последовательность событий лишь немногим отличается в тех случаях, когда ребенок рождается в воде - это особое событие в Питивьере. Очень трогательное зрелище - ребенок, плывущий к поверхности воды. Я помню одного новорожденного, который выплыл сам, без чьей-либо помощи. Пуповина была очень длинной, и" мы видели, как ребенок сам выплыл на поверхность! В случае водных родов комната не должна быть перегрета, так как контакт с прохладным воздухом хорошо стимулирует первые вдохи ребенка, когда его вынимают из воды. До сего дня нам ни разу не приходилось прочищать дыхательные пути у детей, рожденных таким образом, и даже инфекций и осложнений бывает у этих детей меньше. Обычно после водных родов мать становится на колени и приветствует свое дитя в этом мире точно так же, как если бы она была на суше. Если ребенку холодно, ничего нет проще, как организовать теплое купание сейчас же и здесь же. Но мы никогда не пытались продлить пребывание ребенка в воде сразу после рождения, как это кое-где практикуется.

Новорожденному нужно человеческое тепло, ему необходимо быть на руках у матери и чувствовать ее ласковые прикосновения. И хотя некоторым женщинам хочется посидеть в воде подольше после рождения ребенка, мы считаем, что им лучше выходить из воды перед рождением плаценты, чтобы избежать вызывающего эмболию попадания воды в кровоток через открытые кровеносные сосуды в матке.

Первый час и последующий период жизни новорожденного стали объектом научного исследования только недавно. До 1930-х, 1940-х годов значение периода раннего детства понималось только психоаналитиками. Их интерес к этому периоду, однако, оставался академическим и абстрактным. Они уделяли мало внимания самим матерям и новорожденным, если вообще уделяли. Их внимание было сосредоточено на символизме молока и груди, а значение удовлетворения голода для формирования связи мать-ребенок преувеличивалось.

Исключительная концентрация на этой потребности не давала им возможности заметить, что ребенок имеет и другие потребности: например, потребность в общении. Этот момент был особо выделен в работе Конрада Лоренца и Николаев Тинбергена, опубликованной в начале пятидесятых годов, которая впервые привлекла внимание читающих к этологии, науке о поведении животных. Все в то время слышали о гусятах Лоренца, которые, вылупившись, привязывались и относились, как к матери, к первому же большому телу, с которым они соприкасались, будь то бородатый мужчина или игрушечная гусыня из папье-маше.

Этология дала толчок появлению концепций "привязанности", "формирования связи", а также "критических", или "чувствительных", периодов - относительно коротких периодов жизни, во время которых, как считается, формируются основные поведенческие сдвиги. Ученые стали изучать ранние отношения матери и ребенка на птицах, крысах, козах и человекообразных обезьянах. Однако до настоящего времени этологические исследования почти не рассматривали раннюю связь между ребенком и матерью homo sapiens. Те немногие исследования по этому вопросу, которые все же есть, очень плохо поддаются интерпретации в результате бесконтрольного вмешательства процесс родов медицинского персонала и современной технологии, что обычно для западных больниц. Исследования, проведенные в 1960-х годах, приводят свидетельства того, что основа этой привязанности - физиология, а именно - гормональный обмен. К 1986 году Теркель и Розенблатт попытались определить, являются ли определенные вещества, находящиеся в плазме матери, регуляторами ее поведения. Они вводили одной группе крыс-девственниц плазму крови, взятой у крыс-матерей, не позднее чем через 24 часа после родов; другой группе таких же крыс - плазму крови еще не родивших крыс. Крысы первой группы обнаружили материнское поведение значительно раньше, чем крысы из других групп. Включение материнского поведения, таким образом, казалось связанным с активностью половых гормонов - повышенным уровнем эстрогена и пролактина и пониженным уровнем прогестерона в крови крыс сразу после родов. Инъекции этих гормонов подтвердили это открытие. Все же большое количество данных осталось необъясненным. Например, крысы, не получавшие инъекций послеродовой плазмы от других крыс, демонстрировали такое же материнское поведение после постоянного пребывания в обществе новорожденных крыс в течение нескольких дней. То же самое происходило даже с крысами-самцами! В конце концов Теркель и Розенблатт пришли к утверждению о существовании "переходного периода", во время которого происходит сдвиг основ материнского поведения с гормонального на негормональный уровень.

Происшедшее в течение последних десяти лет открытие нейрогормонов неожиданно предоставило нам еще один важный ключ к решению загадки физиологических основ формирования "привязанности". Мы еще не знаем в точности, как работает нейрогормональная система. Но мы знаем, что эндорфины, нейрогормоны, ослабляющие боль, в то же время усиливают чувство удовольствия и удовлетворения; что они включаются в игру, когда на арену выходят дружба, любовь, секс и все другие отношения, основанные на привязанности, в которых эти нейрогормоны индуцируют "ухаживание", заботливое поведение и формируют привычки взаимозависимости. Нейрогормоны также играют важную роль в формировании привязанностей в каждодневной жизни независимо от половых гормонов. Следовательно, их наличием можно объяснить активизацию материнского поведения даже в отсутствие родов.

Нейрогормоны также играют значительную роль как во время самих родов (когда, как мы уже видели, они ослабляют боль), так и сразу после них. Если уровень эндорфинов повышен в крови матери и ребенка сразу после родов, можно видеть, как эндорфинная система влияет на создание взаимозависимости между матерью и ребенком, то есть, как идет процесс возникновения привязанности. Тот факт, что уровень эндорфинов в крови матери выше после естественных родов, чем после кесарева сечения, - еще один аргумент против вмешательства в родовой процесс. То же относится и к использованию обезболивающих средств и синтетических гормонов, которые, вступая в борьбу с собственными гормонами организма, изменяют сложный естественный гормональный баланс и отрицательно влияют на самочувствие матери после родов, таким образом нарушая динамику процесса формирования привязанности.

Все эти открытия заставляют нас относиться очень бережно к первому и очень важному контакту между матерью и ребенком и делать все, чтобы не нарушить его. Первая привязанность ребенка к другому человеку служит прекрасной моделью того, какими могут быть привязанность и любовь. Я не утверждаю, что отношения матерей и детей, которые лишены возможности такого идеального первого контакта, развиваются в дальнейшем хуже, чем отношения тех, у кого такая возможность есть, или что такие дети обязательно будут менее защищенными, когда станут взрослыми, менее способными любить и испытывать удовольствие. Культура, окружение, социальные условия будут сильнее влиять на человека, чем то, что происходит в те несколько "критических" периодов его раннего детства, и смогут компенсировать то, чего он был лишен в начале жизни. В конце концов, люди - не утята. Но почему не сделать это начало как можно более удачным? Почему не дать как можно больше шансов каждому? Не несем ли мы, гинекологи и акушерки, как профессионалы, ответственность за то, что выходит за рамки только медицинской помощи? Изменить отношения между людьми в самом начале их жизни - конкретный путь, по которому мы можем идти, чтобы сделать наш мир более гуманным.

В Питивьере после рождения плаценты мать, ребенок, отец, акушерка и иногда врач переходят в теплую спальню по соседству. К этому времени ребенок, как правило, уже начинает сосать. Мать часто идет в свою комнату, держа ребенка на руках. В каждой из таких комнат около кровати стоит деревянная детская кроватка, сделанная руками отца, чей ребенок родился в Питивьере. Кроме того, здесь есть очень низкий стул, настоящий "prie-dien" (скамеечка для молитвы), который как будто создан для того, чтобы кормящей маме было легко и удобно. Женщины могут принимать в этой комнате гостей. Есть и дополнительная кровать для того, кто остается ухаживать за мамой.

В Питивьере, конечно же, нет общей детской. Новорожденные всегда находятся вместе с матерью. Те же акушерки, что помогали женщине во время родов, помогают ей. Все то время, что она проводит в больнице после родов. Им помогают женщины, многие из которых сами имеют детей. Эти помощницы, а некоторые работают здесь уже более двадцати лет, убирают комнаты и подают еду. Они также показывают молодым мамам, как менять подгузники, дают ценные советы, как кормить грудью, и сообщают одной из акушерок или врачу, если замечают что-нибудь необычное: желтушку или изменения в поведении малыша. Акушерки и помощницы освобождают маму от всех материальных забот во время ее пребывания в отделении, так что она имеет возможность сконцентрировать внимание на своем ребенке и на себе самой. Никакие больничные правила и процедуры не нарушают взаимоотношений, складывающихся между мамой и малышом.

В таком окружении с легкостью можно удовлетворить основные потребности новорожденных. Они нуждаются в успокоительном присутствии матери - ее тепле, прикосновении, голосе, запахе, ощущении касания ее кожи. Им нужно, чтобы их носили, качали мамины руки. Укачивание ребенка стали недооценивать во второй половине этого столетия; педиатры, занятые бактериями и калориями, мало думали о вестибулярной функции, которая регулирует баланс и моторную координацию и которой необходима стимуляция - в нашем случае укачивание - для развития. Естественно, новорожденным необходимо сосать грудь, особенно тогда, когда им этого хочется.

Эти основные потребности с наибольшей готовностью удовлетворяются, когда мама находится так близко к малышу, как это возможно, и днем и ночью. Дети, кажется, чувствуют себя спокойнее и счастливее в маминых постелях, чем в своих кроватках, даже когда мамы нет рядом, может быть, потому что их успокаивает ее запах. Мы поощряем мам к тому, чтобы они меняли пеленки сами и сами купали детей каждый день; эти купания - уникальный аспект жизни в Питивьере. Одно время существовали больничные правила, по которым нельзя было купать ребенка до того, как отпадет пуповина, что обычно означало, что ждать надо около двух недель. С 1963 года, однако, мамы в нашем отделении купают детишек со дня рождения без всяких проблем - к обоюдному удовольствию.

Что касается питания, мать, находящаяся со своим ребенком все 24 часа в сутки, быстро изучит его потребности и желания. В ней разовьется чувствительность к манере выражения ее малыша, и она не будет истолковывать каждый его крик как требование поесть, что так часто ведет к проблемам с грудным вскармливанием.

Мы призываем к терпению в период организации грудного вскармливания. Чтобы снять напряжение, которое молодая мама может испытывать, мы напоминаем ей, что новорожденные в действительности не нуждаются в молоке до 2-3-го дня жизни. На самом деле до этого времени в груди и нет молока, а только молозиво - высококачественная жидкость, богатая антителами. Молоко, как таковое, появляется не раньше третьего дня. Иногда возникают проблемы несоответствия во времени: или молоко придет до того, как ребенок почувствует аппетит, или ребенок проголодается до того, как появится молоко.

Помощницы могут оказать действенную помощь в таких случаях: поддержать молодую маму и не допустить возникновения чувства нетерпения и разочарования. Из-за возможности возникновения таких проблем третий день после родов - самый неподходящий для ухода из больницы. Женщинам, конечно же, не предписывается оставаться в больнице в течение определенного периода, и они свободны уйти домой когда угодно. Большинство из них предпочитают уйти или в первые два дня после родов или не ранее четвертого или пятого дня.

Бывают короткие моменты разочарований, но послеродовая депрессия редка в нашем отделении. Многие, кому приходилось рожать или работать в больших больницах, скоро замечают, что в Питивьере они относительно редко видят женщин в депрессии после родов. Вероятно, сам способ рождения в Питивьере делает их менее склонными к депрессии. Мы знаем, что послеродовая хандра - до некоторой степени результат гормонального дисбаланса. Каждые роды сопровождаются резким изменением уровня эстрогена, прогестерона, пролактина, окситоцина и эндорфинов. Относясь со вниманием к гормональному балансу в организме женщины во время схваток и родов и избегая применения медикаментозных средств, мы, возможно, избегаем многих ненормальных гормональных колебаний и таким образом уменьшаем возможность послеродовой депрессии. Более того, обстановка в отделении, внушающая уверенность в поддержке, может оказывать прекрасное успокаивающее действие на легкоранимых молодых мам и иметь воспитательный эффект.

Еще один возможный благотворный фактор состоит в том, что мамы в нашем отделении принимают такое активное участие в уходе за своими детьми, что, с одной стороны, это вызывает чувство удовлетворения и адекватности, а с другой, - знакомит женщин, родивших первого ребенка, с их новыми обязанностями. Таким образом, когда женщина уходит от нас домой, там она не сталкивается с совершенно новой ситуацией и не впадает от этого в отчаяние. Наоборот, она уже привыкла к заботе о малыше и чувствует себя уверенно. За стенами отделений, подобных нашему, есть немного мест, приспособленных к тому, чтобы удовлетворить потребности новорожденных. Например, потребность малыша в том, чтобы узнавать свою маму и быть рядом с ней, невозможно удовлетворить в большинстве современных больниц. Работники больниц часто занимают место матери, тем самым вводя ребенка в заблуждение. Детские палаты в Китае и Восточной Европе представляют собой почти карикатуру в этом отношении: десятки детей лежат туго спеленатые, бок о бок, на кормление их относят к мамам, как свертки. Одного взгляда на эту картину довольно, чтобы осознать необходимость перемен. Как ни странно, в Питивьере самое сильное сопротивление переменам часто исходит от мам тех женщин, которые приходят к нам рожать. Особенно часто это бывает, если они сами рожали в 1950-х и 1960-х, когда грудное вскармливание не считалось важным, а женщинам снова и снова втолковывали, что избыточное внимание "испортит" ребенка, что кормление по требованию ребенка приведет к развитию у него "дурных привычек". Такие женщины чувствуют себя не в своей тарелке, когда видят, что их дочери или невестки исполняют желания своих детей, просящих, чтобы мамы их покормили, подержали на руках, прижали к себе.

Совершенно очевидно, что если мама не будет "слушать" своего ребенка, боясь спровоцировать "дурные привычки", у ребенка в конце концов не останется другого выбора, как только смириться с таким обращением. Но рано или поздно настанет момент платы по счету. Существуют результаты ряда важных исследований, хотя их нельзя назвать строгими выводами, которые показывают зависимость между событиями периода внутриутробной жизни, процесса рождения, времени младенчества и некоторых заболеваний более поздних периодов жизни человека. Например, Николае Тинберген, британский этолог, лауреат Нобелевской премии, определил конкретные факторы, такие, как наложение щипцов во время родов и длительная изоляция ребенка от матери после родов, как "патогенные" (вызывающие болезнь) и как возможную причину аутизма.

Лично я всегда имел склонность к тому, чтобы придавать особое значение периоду раннего детства и младенчества, потому что моя мама работала воспитателем в яслях. На нее огромное влияние оказала Мария Монтессори, первооткрыватель в вопросах раннего воспитания, которая изучала отдаленные во времени результаты влияния опыта ребенка первых часов после рождения на его последующее развитие. Работы Монтессори приобрели для меня новое значение, когда мой прежний медицинский опыт и наш пересмотр акушерской практики в Питивьере слились в одно целое. Как хирургу мне часто приходилось лечить взрослых от таких болезней, как язвы желудочно-кишечного тракта, язвенный колит и гипертиреоз. Каждый раз, как я пытался обнаружить причину этих так называемых "психосоматических" заболеваний, я неизбежно обращался к рассмотрению периода раннего детства моих пациентов. Лечение этих заболеваний и одновременная работа в родильном доме привлекли мое внимание к периоду младенчества и к началу формирования отношений между матерью и ребенком. Я заинтересовался психоаналитическим аспектом дальнейшего развития и был захвачен работой этологов, которые изучали первые контакты между матерью и потомством у животных и исследовали критические периоды процесса формирования привязанности.

Захватывающая концепция "подавления действия", сформулированная Генри Лаборе, французским физиологом, который в 1952 году изобрел хлорпромазин, первый нейролептик (вещество, видоизменяющее поведение), дает важный ключ к пониманию связи между травмами в раннем возрасте и дальнейшим развитием. Лаборе использовал термин "подавление действия" для описания базовой модели покорного поведения, патогенного состояния, которое возникает как реакция организма на стресс в том случае, если он не может ответить на стресс борьбой или бегством. В экспериментах на крысах Лаборе смог проследить повышение кровяного давления в ответ на ситуации длительной фрустрации. Крысы в клетке получали регулярные удары электрическим током. Некоторые крысы имели доступ к открытой дверце; другие не могли убежать. Некоторые находились в клетке с другими крысами и могли нападать на них; другие были в изоляции. Только те крысы, которые не могли ни драться, ни убежать, реагировали повышением кровяного давления. Дело в том, что сама причина или природа стресса является менее значительным фактором, чем то, каким образом удается облегчить его последствия и удается ли это сделать вообще. Это же правило верно и для людей. Нам нужно только подумать о том, насколько разрушающее действие такие ситуации фрустрации, без возможности облегчения или разрешения их, оказывают на нашу жизнь.

Гормональные исследования подтверждают теории Лаборе. "Подавление действия" способствует секреции норадреналина и кортизона; кортизон запускает механизм подавления действия - и в результате запускается порочный круг, который и является источником муки. Только действие, нарушающее модель тем, что дает удовлетворение, может разорвать этот круг. Более того, поскольку мы знаем, что норадреналин способствует сокращению стенок кровеносных сосудов, учащению сердцебиения и увеличению кровяного давления, а кортизон вызывает множество отдаленных во времени последствий, таких, как угнетение иммунной системы, разрушение тимуса, можно предсказать ужасные последствия в случае многократного подавления действия. Очевидно, что такие повторяющиеся гормональные реакции

на патогенные ситуации являются фактором риска (вместе с генетическими и другими причинами) в этиологии того, что мы обычно называем "психосоматическими заболеваниями". К ним относятся депрессия, высокое кровяное давление, язвы, аллергии, сексуальные дисфункции, колиты, нарушения иммунной системы, рак - короче, все болезни, которые мы связываем с современной цивилизацией.

Несмотря на то, что Лаборе не связывал свои открытия с опытом новорожденных, он с успехом мог бы это сделать. Именно в самые ранние периоды жизни в мозгу человека устанавливается "гормоностат", который регулирует гормональный уровень-организма, и пережитые именно в этот период ситуации, формирующие поведенческие модели, скорее всего дадут толчок к возникновению патологии. Многие младенцы проводят дни, недели и даже месяцы в продолжительном, почти хроническом состоянии "подавления действия". Изолированные от матерей на долгие часы, подвергающиеся грубому обращению во время медицинских обследований, требующие пищи и оставляемые без ответа, они, возможно, очень рано понимают, что их плач очень мало или совсем не влияет на то, что происходит вокруг них.

Действительно, наших мам и бабушек учили, что детей нельзя "портить", другими словами, что их нужно держать в состоянии "подавленного действия". В Питивьере мы ставим перед собой цель предотвратить возникновение патогенных ситуаций, удовлетворяя основные потребности ребенка. Лучше всего это получается, если в первые дни жизни мать и ребенок находятся рядом и доступны друг другу в любое время суток.

Если в условиях традиционных больниц редко удовлетворяются потребности доношенных новорожденных, то с недоношенными младенцами дела обстоят еще хуже. Сейчас недоношенность рассматривается как ущербность, и ее боятся, потому что с ней так часто связывают большую подверженность заболеваниям, эмоциональные проблемы и умственную отсталость. Все же, не отрицая потенциальных проблем недоношенности, я позволю себе вспомнить, что Галилео, Паскаль, Дарвин и Эйнштейн родились недоношенными. В некотором смысле все люди, если сравнивать их с большинством млекопитающих, рождаются недоношенными (их системы еще не до конца сформированы к этому времени). Их созревание происходит в определенном социальном контексте, где они получают интенсивную сенсорную стимуляцию на ранней стадии развития. Особенности такой стимуляции различны в разных культурах и свои для каждого человека, но существуют определенные виды сенсорной стимуляции универсального характера. Что это знание может дать нам, когда мы имеем дело с младенцами, родившимися "раньше срока"? Хотя созревание центральной нервной системы определяется хронологическими правилами, заложенными в генетическом коде, пробуждение сенсорных функций совершенно явно является основным стимулом ускорения этого созревания. Например, простые тесты показали, что младенцы в возрасте сорока пяти недель от зачатия, родившиеся недоношенными, обычно имеют более развитую вестибулярную функцию, чем дети того же возраста, родившиеся в срок. Значит, недоношенность вовсе не обязательно ведет к физической или умственной неполноценности; наоборот, недоношенные дети, которых заботливо подвергают разнообразной интенсивной стимуляции, легко могут стать наиболее продвинутыми в развитии. Возможно, кто-то из наших раньше срока родившихся гениев получил исключительно богатый сенсорный опыт в очень раннем возрасте. Это предположение высокой степени вероятности, так как в те дни, задолго до появления неонатологии, недоношенные дети выживали только благодаря чувствительности и бдительности своих заботливых матерей.

Сегодня недоношенность, к сожалению, дополняется разлучением матери и ребенка и острой недостаточностью сенсорной стимуляции в решающий для развития ребенка период жизни. Недоношенный младенец в палате интенсивного ухода часто получает меньше кинестетической и вибрационной стимуляции, чем плод такого же возраста в утробе матери, хотя на самом деле он нуждается в большей. Он чувствует себя в изоляции в той клетке из мягкого пластика или стекла, которую называют инкубатором, а постоянный шум мотора заглушает все шумы, которые имеют какое-то значение для ребенка. Он не может ни дотронуться до своей мамы, ни

услышать ее голоса. Это бессердечно, если учитывать особую значимость сенсорных стимулов и контакта с другим человеком для такого ребенка. Еды и тепла недостаточно, чтобы дать энергию мозгу, моторные функции требуют тренировки. Почему бы для начала не взять инкубатор из палаты интенсивного ухода и не перенести его в комнату матери? Каждая мама сможет понять, что инкубатор - это просто пластиковая или стеклянная коробка с встроенным термостатом, довольно полезный прибор. Далее, если поставить в комнате дополнительный обогреватель, можно вынимать ребенка из инкубатора без всякого риска для него. Завернутый в теплые одеяльца, даже недоношенный ребенок может проводить больше времени на руках у матери, которая будет его качать, трогать, ласкать, веселить, разговаривать с ним и кормить. Недоношенный ребенок тоже может изучать свою маму, привыкать к ее запаху, голосу и прикосновению.

Установлено, что состав материнского молока прекрасно подходит для удовлетворения особых нужд недоношенного ребенка. Поэтому неудивительно, что большинство матерей в Питивьере стараются использовать инкубатор как можно реже, предпочитая держать детей в своей постели. Когда недоношенный ребенок и его мать находятся вместе все время, они становятся независимой от больничного персонала системой удивительно быстро. Имея возможность такого близкого общения с ребенком, мать лучше других знает его особенности, и если произойдет что-нибудь необычное, она всегда первая это заметит.

Самые маленькие из детей, которых мы оставили у себя в отделении после рождения, а не перевели в отделение интенсивного неонатального ухода, были двое близнецов, каждый из которых весил 3,7 фунта (1680 г). Во время пребывания в Питивьере они были разлучены с матерью только однажды - на час, когда она ездила по делам в город.

Не было ни одного случая, чтобы нам пришлось переводить детей, весящих менее 5,5 фунта (2500 г), в педиатрическое отделение, после того как мы решали ухаживать за ними у себя в отделении. Более того, мы постоянно удивлялись, как быстро развивались эти младенцы в заботливых материнских руках, и часто разрешали забирать их домой, хотя они еще не набрали среднего веса (таких детей в отделении неонатального ухода, наоборот, держали бы в инкубаторах дополнительно неделю или две). Действительно, мы стали подозревать, что многие из метаболических нарушений (нарушений обмена веществ), наблюдаемых у недоношенных новорожденных, связаны не с собственно недоношенностью, а с недостатком или отсутствием сенсорной стимуляции и человеческой любви, особенно с изоляцией ребенка от матери, обычными для большинства современных больниц. Они также связаны, возможно, с нашей чрезмерной осторожностью. Несмотря на то что инкубатор устарел как таковой, мы все же используем его в тех случаях, когда можно было бы обойтись без него. Мы не нашли в себе достаточно решимости полностью последовать примеру колумбийского педиатра, который отпускал мам с недоношенными детьми домой через день или два после родов, советуя мамам держать детей, тесно прижав их к своему телу, круглые сутки, подобно тому, как мамы-кенгуру держат своих детенышей в сумке на животе.

Результаты нашего подхода к недоношенности статистически не обрабатываются; у нас просто недостаточно случаев для выводов. В период с 1978 по 1984 год 100 младенцев весом менее 5,5 фунта (2500 г) находились постоянно с матерями.

Прежде чем мама покинет больницу, мы обсуждаем с ней множество вопросов, начиная с противозачаточных средств и кончая детскими переносными колыбельками. Мы обязательно рассказываем ей о Лиге Ля Лече (La Leche League), международной организации, основанной тридцать лет тому назад женщинами, которые хотели сделать грудное вскармливание более легким и более плодотворным как для мам, так и для детей. Важно, чтобы женщины знали о том, с чем им, возможно, придется столкнуться в период грудного вскармливания, поскольку врачи знают об этом так мало, что не могут дать совета, когда возникают какие-либо проблемы; и все они слишком скоро советуют бросить кормление.

Итак, женщина уходит из больницы. Мы готовы помочь, если у нее возникнут проблемы. Но если мы работали как следует, она уже готова и желает справляться с ними самостоятельно.

Мама из Парижа

Это было весной. Каждый вечер мы приходили с Мари-Луизой на занятия пением в родильное отделение. Я была на втором месяце беременности, когда мы пришли в первый раз. Встречая пятилетнюю дочь из школы, я слышала, как она хвастала подругам: "Я иду танцевать и петь в больницу, где рождаются дети".

Я представляю себе: Мари-Луиза поет о жизни, и мое дитя поет о жизни внутри меня. Лето приходит в Питивьер, заливая город солнцем. Золотые поля покрывают землю Босе. Мы проводим отпуск в деревенской гостинице, которой управляет мадам де ля Форж. Она работает в больнице и тоже приходит петь. Ее гостеприимство не знает границ.

Однажды во время встречи моя дочь подходит к Мартин, будущей матери. Они играют вместе и делают бумажных птичек. Рождается дружба. Хорошо, обещаю я, завтра мы все вместе устроим пикник на траве. Но завтра Мартин и Дидье, наши новые друзья, не приходят на место встречи. В больнице дежурный сообщает нам, что ребенок вот-вот родится, Мартин в комнате 126. Мы заходим на минутку ее навестить. Дидье просит меня побыть с Мартин, пока он выкурит сигарету. Они были за городом, когда, ночью, появились первые "признаки".

Мартин почти уже рожает. Она хочет, чтобы я была рядом с ней в этот момент, чтобы воскресить древние связи между женщинами. Мартин сидит в бассейне, чтобы облегчить боль при схватках. Моя дочь входит и выходит на цыпочках. Надо ли мне оградить ее от реальности родов? Вскоре я слышу, как она играет на пианино в комнате, где мы обычно поем; ее руки легко касаются клавиш, как крылья бабочки касаются друг друга, когда она летает над зеленым лугом. "У меня нет больше сил, я...", - Мартин стонет.

Малыш Мартин родился и тихо плачет у нее на руках. "Мой сын, - произносит она удивленно, - у тебя теперь своя жизнь!" Пот на моем лице смешивается со слезами радости. "Можем мы теперь идти на пикник?" - щебечет моя дочь, входя в комнату. Через несколько дней она задумчиво спрашивает: "Мама, это то, что называют жизнью?". "Да", - отвечаю я. Она говорит: "О, это прекрасно!".

Через месяц мы идем в Питивьер по знакомой дороге. В деревнях справляют местный праздник. Цветы. Звуки труб. Веселье. Мои схватки, которые начались сегодня утром, стали регулярными, мы идем в такт музыке.

Около восьми часов вечера я раскрываю свой чемоданчик в комнате 126. Мой муж зачаровывает нашу дочь интересными сказками о ведьмах. Вскоре она засыпает.

Когда часы бьют полночь, рождается Баптист.

Его отец поддерживал меня изо всех сил, помощница следила за тем, чтобы он как следует держал меня. Наша акушерка терпеливо ждала. И вот я сижу на полу, малыш у меня на руках. Для него приготовлена маленькая ванночка.

Медсестра-студентка, с которой я познакомилась на занятии пением, сидит у меня за спиной, поддерживая меня, чтобы мне было удобно. Я смотрю, как муж перерезает пуповину Баптиста, которая все еще соединена с плацентой внутри меня. Мы возвращаемся в свою комнату, Баптиста несет его отец.

Баптист лежит рядом со мной в моей постели. Он просыпается, начинает сосать, снова засыпает. Я вспоминаю другую ночь, другие роды, воспоминание серое от печали, пустота окружала меня тогда. Как только моя дочь родилась, ее отобрали и унесли, чтобы я могла отдохнуть! Здесь, в Питивьере, не забирают детей. Здесь есть время и место для возникновения новых уз.

На следующий день акушерка предлагает мне переменить подгузник Баптисту. Но он спит. Мы ждем. И я рядом, когда он просыпается. Мне просто дают совет, что делать.

Прошли четыре месяца. Узел, крепко завязанный в Питивьере, становится все крепче с каждым днем. Посмотрите на Баптиста, как он отрывается от груди, чтобы улыбнуться мне, как он смотрит на отца, услышав его голос! Первый раз, когда он улыбнулся, он не ожидал, что сосок выпадет у него изо рта, и захныкал. Когда он его вновь нашел, то снова улыбнулся!

В Питивьере я чувствовала, что живу, все время, пока шли роды; для меня был ценным каждый момент этого события. Я делилась своими впечатлениями с помощницами, которые были бесконечно внимательны ко мне и моему ребенку. Что касается мужа, это должно быть незабываемо: помогать в родах женщине, которую любишь. Я вытираю дрожащего Баптиста после купания и пою ему нежную песенку Мари-Луизы:

Ти n'auras jamais froid

Je semerai la laine

Tu n'auras jamais froid

Je planterai la soie...

Ты никогда не замерзнешь,

Я посею семена шерсти,

Ты никогда не замерзнешь,

Я посажу невиданные шелка...

Мишель Оден.

Date: 2015-09-17; view: 309; Нарушение авторских прав