Зима 1524

Приехав в Виндзор, я нашла короля в отличном расположении духа. Ходили слухи о его флирте с одной из новых придворных дам королевы – Маргаритой Шелтон,[18]моей кузиной из семейства Говардов, только что появившейся при дворе. Другая история была куда смешней – рассказывали, что одна придворная дама ходила за королем по пятам, пока он, чтобы избавиться от нее поскорее, не залез к ней под юбку прямо за кустом во время охоты и, сделав дело, ускакал, прежде чем она привела в порядок свой наряд. Подсадить в седло ее было некому, вот она и проторчала там целую вечность, покуда кто‑то ее не нашел. На сем надежды занять мое место растворились как дым.

Изобиловали неимоверные рассказы о разнообразных попойках и пирушках, брат Георг после драки в таверне щеголял подбитым глазом, то и дело раздавались шуточки по поводу некоего пажа, увлекшегося Георгом и отосланного с позором домой после того, как он посвятил моему брату десяток любовных сонетов, подписанных «Ганимед». Кавалеры королевской свиты немало веселились, да и сам Генрих тоже.

Он схватил меня, крепко обнял и поцеловал прямо на глазах у всего двора, хотя, к счастью, королевы при этом не оказалось.

– Красавица моя, как мне тебя не хватало, – восторженно заявил он. – Скажи – ты тоже по мне соскучилась?

Я не могла не улыбнуться, глядя, как заблестели его глаза.

– Конечно. Но я со всех сторон слышу, что у вашего величества нашлось немало развлечений в мое отсутствие.

Послышались легкие смешки – приятели короля оценили шутку. Король тоже – правда, несколько неуверенно – хихикнул.

– Сердце мое тосковало о тебе день и ночь. – Вот она, насмешливая куртуазность придворной любви. – Изнывало во тьме кромешной. Как ты, красавица моя? Как наше дитя?

– Екатерина хороша собой, растет, здоровая и сильная. – Я сделала особое ударение на ее имени. – Сложена просто невероятно, истинная роза Тюдоров.

Тут шагнул вперед мой брат Георг, и король позволил ему поцеловать меня в щеку.

– Добро пожаловать обратно ко двору, сестренка. А как поживает наша маленькая принцесса?

Все замолкли. С лица короля исчезла улыбка. Я в ужасе уставилась на Георга – что за невероятная ошибка. Брат мгновенно повернулся на каблуках и весело сказал королю:

– Я зову малышку Екатерину принцессой, потому что с ней носятся как с истинной царицей. Вы бы видели одежды, которые Мария ей приготовила, вышила своими собственными руками. Постельное белье – пусть императрица нежится. Даже на пеленках и тех – инициалы. Вам, ваше величество, не удержаться от смеха, когда вы ее увидите. Такой маленький тиран, правительница Гевера, все должно делаться, как ей угодно. Кардинал, да и только. Папа Римский в детской кроватке.

Георг замечательно вышел из положения. Генрих расслабился, расхохотался при мысли о младенце‑диктаторе, придворные подхватили смех короля, всех позабавил рассказ Георга о малышке.

– Это правда? Ты ее так избаловала? – обратился ко мне король.

– Она у меня первая, – виновато пробормотала я. – Всю эту одежду можно будет оставить для второго.

Правильный ход, мысли короля тут же переключились на следующего младенца.

– Да, конечно, но потерпит ли маленькая принцесса соперников в детской?

– Надеюсь, она будет слишком мала, чтобы обращать внимание на подобные помехи. Может, ей еще и года не исполнится, когда у нее появится маленький братик. Между Марией и Анной куда меньше года, мы семейство плодовитое.

– Георг, постыдился бы, – выговорила ему, улыбаясь, наша матушка. – Но мы были бы счастливы, появись в Гевере маленький мальчик.

– Я тоже. – Король ласково поглядел на меня. – Маленький мальчик принес бы мне немало счастья.

Как только отец вернулся из Франции, было созвано еще одно семейное совещание. На этот раз для меня поставили кресло у стола. Я больше не девочка, которой дают подробные указания. Я теперь королевская фаворитка. Я больше не пешка, ну, по крайней мере, ладья в этой игре.

– Скажем, она снова зачнет и родится мальчик, – тихо произнес дядя. – Скажем, королева сама решит уйти, тогда он сможет жениться повторно. Беременная любовница – отличная кандидатура.

На мгновенье мне показалось – я все это уже видела во сне. Но тут поняла, как давно ожидала этого момента, муж ведь меня предупреждал. Я помнила наш с ним разговор, просто думать о нем ужасно не хотелось.

– Я замужем, – напомнила я дядюшке.

Матушка пожала плечами:

– Какое там замужем. Всего несколько месяцев. Брачных отношений у вас, считай, и не было.

– Брачные отношения были, – решительно возразила я.

Дядя поднял брови, взглянул в сторону матушки.

– Что вы хотите от молоденькой девчонки, – ответила та. – Много она тогда понимала в брачных отношениях? Она без труда может поклясться – ничего, в сущности, не произошло.

– Не могу, – обратилась я к матери, а потом повернулась к дяде. – Мне на такое никогда не осмелиться. Мне на ее трон не сесть. Она принцесса, с какой стороны ни погляди, а я просто какая‑то Болейн. Клянусь, я просто не в силах.

Он и внимания не обратил.

– Тебе ничего особенного не придется делать. Просто выйдешь замуж, как тебе велят, как уже один раз сделала. Все остальное я организую сам.

– Но королева никогда сама не уйдет, – в отчаянье пробормотала я. – Она так сама сказала, она мне говорила. Она сказала – только после моей смерти.

Дядя вскочил с недовольным восклицанием, подошел к окну.

– Сила пока на ее стороне. Если ее племянник в союзе с Англией, никому их брака не разрушить, особенно самому Генриху – не ради же младенца, которого еще даже не зачали. Но стоит выиграть войну с Францией и поделить добычу, она – никто, просто старуха, так и не родившая королю наследника.

– Когда война выиграна, может быть. – В голосе отца слышалось беспокойство. – Но сейчас нельзя рисковать разрывом отношений с Испанией. Я все лето провел, пытаясь договориться и как‑нибудь да склеить этот союз.

– Что важнее? – сухо отозвался дядя. – Страна или семья? Значит, с Марией все усилия насмарку, а то как бы благополучие страны не пострадало?

Отец не отвечал.

– Конечно, ты не кровный родственник, – продолжал дядюшка весьма ядовитым тоном. – Говард всего лишь по браку.

– Семья важнее, – задумчиво ответил отец. – Должна быть важнее.

– Тогда придется пожертвовать союзом с Испанией против Франции, – ледяным тоном произнес дядюшка. – Избавиться от Екатерины куда важнее, чем добиться мира в Европе. Важнее подложить в постель королю ту, что следует, чем спасать жизнь сражающихся англичан. Такой шанс у нас, у Говардов, появляется лишь раз в сто лет.

Date: 2015-09-17; view: 276; Нарушение авторских прав