Барщинная

Беден, нечесан Калинушка,

Нечем ему щеголять,

Только расписана спинушка,

Да за рубахой не знать.

С лаптя до ворота

Шкура вся вспорота,

Пухнет с мякины живот.

Верченый, крученый,

Сеченый, мученый,

Еле Калина бредет:

В ноги кабатчику стукнется,

Горе потопит в вине.

Только в субботу аукнется

С барской конюшни жене…

«Ай песенка!.. Запомнить бы!..»

Тужили наши странники,

Что память коротка,

А вахлаки бахвалились:

«Мы барщинные! С наше-то

Попробуй потерпи!

Мы барщинные! выросли

Под рылом у помещика;

День – каторга, а ночь?

Что сраму-то! За девками

Гонцы скакали тройками

По нашим деревням.

В лицо позабывали мы

Друг дружку, в землю глядючи,

Мы потеряли речь.

В молчанку напивалися,

В молчанку цаловалися,

В молчанку драка шла».

– Ну, ты насчет молчанки-то

Не очень! нам молчанка та

Досталась солоней! —

Сказал соседней волости

Крестьянин, с сеном ехавший

(Нужда пристигла крайняя,

Скосил – и на базар!).

Решила наша барышня

Гертруда Александровна,

Кто скажет слово крепкое,

Того нещадно драть.

И драли же! покудова

Не перестали лаяться,

А мужику не лаяться —

Едино что молчать.

Намаялись! уж подлинно

Отпраздновали волю мы,

Как праздник: так ругалися,

Что поп Иван обиделся

За звоны колокольные

Гудевшие в тот день.

Такие сказы чудные

Посыпались… И диво ли?

Ходить далеко за̒ словом

Не надо – всё прописано

На собственной спине.

«У нас была оказия, —

Сказал детина с черными

Большими бакенбардами, —

Так нет ее чудней».

(На малом шляпа круглая,

С значком, жилетка красная,

С десятком светлых пуговиц,

Посконные штаны

И лапти: малый смахивал

На дерево, с которого

Кору подпасок крохотный

Всю снизу ободрал,

А выше – ни царапины,

В вершине не побрезгует

Ворона свить гнездо.)

– Так что же, брат, рассказывай! —

«Дай прежде покурю!»

Покамест он покуривал,

У Власа наши странники

Спросили: «Что за гусь?»

– Так, подбегало-мученик,

Приписан к нашей волости,

Барона Синегузина [100]

Дворовый человек,

Викентий Александрович.

С запяток в хлебопашество

Прыгну̒л! За ним осталася

И кличка «выездной».

Здоров, а ноги слабые,

Дрожат; его-то барыня

В карете цугом ездила

Четверкой по грибы…

Расскажет он! послушайте!

Такая память знатная,

Должно быть (кончил староста),

Сорочьи яйца ел [101].

Поправив шляпу круглую,

Викентий Александрович

К рассказу приступил.