Солянка Донская

Осетрина: 62 г, головизна: 47 г, морковь: 20 г, корень петрушки: 15 г, лук репчатый: 35 г, огурцы соленые: 30 г, каперсы: 10 г, маслины: 20 г,

помидоры свежие: 40 или томат-пюре: 20 г, масло сливочное: 10 г, лимон: 4 г,

лавровый лист: 0,01 г, перец: 0,01 г, зелень: 3 г, соль: 5 г.

Выход — 500 г

Нарезанные соломкой коренья и лук спассеровать с томатом-пюре. Соленые огурцы очистить от кожицы, удалить семена и нарезать ломтиками толщиной 2—3 мм, припустить до полуготовности. Каперсы перебрать, маслины вымыть, лимон очистить от кожицы и нарезать кружочками

Осетрину разделить по 3—4 кусочка на порцию. Хрящи варить до готовности, а затем нарезать.

В кипящий бульон положить куски рыбы, огурцы, каперсы, спассерованные коренья, лук и томат-пюре, добавить соль, перец, лавровый лист, нарезанные дольками свежие помидоры и варить в течение 5—10 мин.

В готовую солянку положить ломтик лимона и маслины, мелко нарубленную зелень.

КАЗАЧЬЯ МЕДИЦИНА

Это сложнейшее системное явление. Все ее блоки и компоненты взаимосвязаны друг с другом. И один из блоков — народная медицина казачества.

Народная медицина не без оснований считается предметом малоизученным, хотя кому из нас не приходилось встречаться с древними рецептами врачевания! Простые и наивные на первый взгляд, они заключают в себе многовековой опыт познания природы и человека. Хранителями врачевальных традиций выступают знахари и знахарки: им ведомы рецепты снадобий и зелий, магические формулы заговоров, они прекрасно знают свойства растений окрестных полей и лесов…
Народная медицина казаков сложилась на базе традиционной русской и украинской медицины в XIX веке, но тем не менее получила широкое распространение, так как квали­фицированная медицинская помощь населению была совершенно недостаточной. Первое лечебное учреждение — войсковой «гошпиталь» — появилось в 1800 году и долго остава­лось единственным, аптека в Екатеринодаре открылась только в 1803 году. В это время в го­роде имелся всего один врач, да и тот, по словам документа, «обращается к частой напито- стихи и содержится для вытрезвления под караулом».

Не будет преувеличением сказать, что и столетие спустя, в начале XX века, большин­ство казаков оставались без врачебной помощи и лекарств. Так, согласно отчету наказного атамана о состоянии народного здоровья за 1903 год, одному врачу приходилось обслужи­вать 16 530 человек!

Неудивительно, что знахари зачастую официально признавались специалистами лечеб­ного дела. В 1838 году, например, Платнировское куренное правление просило освободить от военной службы казака Якова Ткаченко, «знающего врачевание от бешенства», а земское начальство Екатеринодарского округа по тем же основаниям ходатайствовало о переводе «в отставные казаки» малолетка (так называли казаков допризывного возраста.) Новомыша- стовского куреня Гордея Троценко. Ейское земское начальство в 1841 году выдало свиде­тельство на право лечения людей и животных от бешенства казаку Кисляковского куреня М. Фоменко.

Среди причинных факторов заболеваний особое значение придавалось вредной пище, голоду, физическому перенапряжению, отрицательным климатическим воздействиям, кон­тактам с больными, пристрастию к алкоголю и т. д. Знахарки часто к причинам болезни приписывали колдовство и несоблюдение определенных правил и запретов. Так, на свадьбе молодые не должны были говорить никому спасибо, в знак благодарности им разрешалось лишь кланяться. На Троицу, когда девушки бросали на воду венки, гадая о суженом, строго запрещалось прикасаться к чужому венку, чтобы не навлечь болезнь.
Чтобы уберечь грудного ребенка от сглаза, его старались не показывать чужим людям, что фактически защищало неокрепший детский организм от случайной инфекции. А узнать, сглазили ли человека, можно было, бросив зажженную спичку или уголек в чашку с водой: если потонут — значит, сглазили.

Представление о болезни как о человекоподобном существе нашло отражение в обра­щении к ней: тетка, сестра, старуха или в третьем лице — она.

Болезнь представляли и в виде животного: черная собака, бегающая по земле — холе­ра, жаба — ангина, лошадиная голова — «коровий мор».
А раз так, в лечебных заговорах к ней, как к живому существу, обращались с просьбой уйти: «Иди соби на очерета, на густые лозы, на болото, где солнце не светит, человечий го­лос не слышен!» Или старались запугать, выражая угрозу: «Грыжа, грыжа, у тебя шесть зу­бов, а у меня семь — я тебя закусаю, я тебя съем!»

Лечение заговором, часто сочетающееся с другими способами,— наиболее употреб­ляемый метод в знахарстве. Практическая цель заговора состояла в том, чтобы оградить че­ловека от проникновения в его тело болезни либо изгнать ее из больного. С помощью заго­воров на Кубани лечили сглаз, порчу, переполох, свих, простуду, кровотечение, младенче­ское, зубную боль, опущение желудка, тоску, бышиху, килу, бельмо, змеиный укус и т.п.

Представление о том, что заговору и молитве присуща особенная внутренняя сила, на­шло свое отражение и в обычае размачивать в воде написанный на бумаге текст, а затем вы­пивать воду, воспринимая таким путем силу магических заклинаний.

В большинстве заговоров явно прослеживается влияние христианства. Перед лечением почти всегда рекомендовалось прочесть молитву «Отче наш», многие заговоры начинаются словами: «Матушка Богородица, встань на помощь»; «Буду я Господа Бога просить и Свя­тую Богородицу на помощь звать» и т. п. Знахари при этом выступают как бы не от себя, а от имени Бога: «Не я лечу, а я шепчу»; «Сам Господь три раза дунуть мне дал»…

Наряду с заговорами в народной лечебной практике находили применение и другие способы оказания помощи: болезнь «смывали», «выкуривали», «вымеряли», «высасывали», «выгрызали», «топтали» и т. д.

Использование воды в знахарских обрядах восходит к языческому мировоззрению. У казаков особенно почитались те места, откуда брали свое начало реки, ручьи, родники, где сливались две реки. Вода, взятая на месте впадения одной реки в другую, применялась, на­пример, для лечения тоски.

Как считается в народе, вода, которая предназначена для лечения, должна быть «непо­чатая», «непитая», набранная из трех родников либо из четырех колодцев, на утренней или вечерней заре, а на Встреченье (15 февраля — день, когда зима с летом встречается) — в полночь. За водой шли не оглядываясь, стараясь никого не встретить, ни с кем не разговари­вая, и набирали ее против течения, с приговором: «Здравствуй, колодец Иван, земля Татья­на, вода Ульяна! Я пришла за здоровьем».

Но самым «лечебным» животным по праву можно назвать корову. Говяжьей желчью лечили ожоги, ею же исцеляли специфическую глазную болезнь. А сколько способов лече­ния коровьим молоком или продуктами, получаемыми на его основе! Так, коросту выводили смесью пороха и коровьего молока, простокваша использовалась при лечении сибирки, а против чирья готовили своеобразный пластырь: на заячью шкурку накладывали сметану и затем привязывали к больному месту. Записан нами и такой довольно необычный метод ле­чения. Если человек «чахнет от болезни», резали корову, вычищали из нее внутренности, затем больной забирался внутрь коровы по горло и оставался там на несколько минут.

Распространенным способом кровопускания, более щадящим по сравнению с уже опи­санным нами, было использование пиявок. В первой половине XIX века ловля пиявок явля­лась одной из статей дохода войсковой казны Черноморского казачьего войска, вместе с до­бычей нефти она давала ежегодно около 1000 рублей. Пиявки служили и предметом торгов­ли с горцами, казаки тоже охотно покупали их, а затем использовали для лечения.

Заметная роль в народной медицине принадлежит и насекомым. С одной стороны, их рассматривали как источник неблагоприятного воздействия на здоровье человека, с другой — сами насекомые использовались для приготовления разнообразных «зелий».

Очень любопытны бытовавшие в кубанских станицах ритуалы изгнания насекомых: блох, клопов, мух, тараканов. Считалось, что избавиться от насекомых можно, «передав» их соседям или просто незнакомым людям, для чего в рукав сажали несколько тараканов и шли в гости. Зайдя в хату, спрашивали: «Принимаете гостей?» И если ответ был утвердитель­ным, тараканы «переходили» к новым хозяевам. Или, например, клопов заворачивали в бу­магу, а после бросали в священника, приговаривая: «Куда попы, туда и клопы».
Часто насекомых выносили на перекресток дороги оставляли там в спичечном коробке или яркой тряпке. Иногда с ними клали деньги, какие-нибудь безделушки. Тот, кто забирал эти вещи, «брал» с собой в дом и насекомых.
Живого паука носили в скорлупе грецкого ореха на груди, полагая, что это излечивает от лихорадки («паук сдохнет — болезнь пройдет») От водянки пили воду с разваренным в ней сверчком, желтуху лечили хлебным мякишем с закатанной в него вошью: больной гло­тал это снадобье. При этом говорили, что «паразиты паразитов побивают».

Если большинство насекомых в народе относили к «дьявольскому творению» (комары, саранча, пауки, блохи, вши, клопы), то пчелы считались чистым, «божьим» созданием, «на­значенным» на служение человеку. Пчеловодство на Кубани получило развитие в основном в предгорных и горных районах, но в народной медицине мед и продукты пчеловодства применялись повсеместно.

Пчелиный воск использовался не только в некоторых магических обрядах (от сглаза, переполоха), им лечили, например, расстройство слуха, когда в ушах образовывались «пробки». Восковую трубочку вставляли в ухо и поджигали. В результате этой процедуры в трубочке накапливалась ушная сера (станица Кубанская Апшеронского района). Размягчен­ный пчелиный воск прикладывали на ночь к больным глазам.

Пчелиным медом лечили ожоги на коже, раны, глаза, нередко мед использовался в комплексе с другими средствами животного и растительного происхождения. От кашля пи­ли яичную воду с медом, при воспалении легких готовили отвар из меда, ягод калины и сви­ного жира. Прополисом лечили раны и опухоли, а настоянный на спирту употребляли от простуды.

В народе всегда считалось, что мед не только вкусный и питательный продукт, но и средство продления жизни, долголетия.

Помимо «лекарственных» животных, существует еще одна ветвь народной медицины, связанная с использованием могильной земли, атрибутов погребального обряда и т. п. Эти способы не находят рационального объяснения, если не принимать во внимание огромный эмоциональный и нередко психотерапевтический эффект. При стечении определенных об­стоятельств подобные средства могли вызывать у суеверных людей ужас, отвращение и од­новременно — глубокую веру в целебность столь необычного лекарства.

В народе бытовало суеверное представление о том, что с помощью костей мертвеца и вообще всего, затронутого дыханием смерти, можно умертвить и саму болезнь. Например, веревка, которой связывали ноги покойнику, использовалась для лечения свиха (вывиха), ревматизма, зоба. Эту же веревку вшивали в рукав драчливому мужу (станица Темижбек- ская Кавказского района). А платок, который вешали перед уходом с кладбища на крест, «помогал» от головной боли.
Общеизвестно поверье о том, что, если человек перейдет дорогу похоронной процес­сии, у него появится кожная болезнь «наростень». Эту таинственную хворобу и лечили со­ответственно: надо было приложить к болячке «мертвую руку» (то есть руку покойника). Очень сильным средством считалась и могильная земля. Ее клали за пазуху, чтобы не боять­ся мертвецов, с помощью могильной земли девушка привораживала понравившегося ей парня.

Вера в магическую лечебную силу мертвых нашла отражение в некоторых заговорах, например от зубной боли.

Месяц-молодик, ты мертвых людей видал? — обращался больной к ночному свети­лу. И сам же за него отвечал:

Видал.

У них зубы не болят?

Не болят.

Чтобы и мои зубы занемели, как у мертвого! Сила заговорного слова заключается здесь не только в магической установке типа «подобное вызывает подобное», но и в обра­щении к месяцу, который в славянской мифологий — «признавался за божество, озаряющее мир загробный».

Вообще, многое в народной медицине, как объяснимое, так и не объяснимое с рацио­нальной точки зрения, можно полностью расшифровать лишь с помощью мифологического «ключа», реконструировав в тех или иных деталях картину мира наших языческих предков. Поэтому еще раз повторим ту мысль, что для изучения этой области традиционной культу­ры необходима совместная работа представителей различных наук: этнографии, фольклори­стики, медицины, лингвистики, психологии… Только тогда станет окончательно ясен скры­тый смысл действ и снадобий народных лекарей, шептаний знахарки или приговора казачки, обращающейся на вечерней заре к «непочатой» воде с простыми, казалось бы, словами:
«Добрый вечир тоби, вода Ульяна, святая, орданская, ангельская и архангельская! Ты прибуваешь из гор и долин, лугив и берегив, щоб так и до мене, рабы Божои, прибували до- бри люди…»

Казак неразрывно связан с конем.

Не придумать лучшего массажа, чем верховая езда. Согласно китайской терапии чжень-цю, кожный покров поясницы, ягодиц, тыльной стороны бедер имеет сравнительно немного нервных точек, которые находятся несколько глубже, чем соответствующие точки других участков человеческого тела, и требуют более ощутимого массажа. Верховая езда стимулирует эти точки. И если в случае стремительного аллюра частота ударов по мышцам наездника достигает 50 в минуту, то спокойный ход коня способствует снижению количест­ва таких ударов до 10-20. Всадник полностью расслаблялся, то есть пребывал в важном для воина состоянии, готового к сокрушению даже численно превосходящего противника. Его мысли становились спокойными, рассудительными.

И не шли у казаков в бой «пятнадцатилетние капитаны» по простой причине — именно конь «диктовал» такие условия. Неокрепшая нервная система юных казаков-джур в первые минуты боя привела бы к неоправданно большим потерям. Перейдя на боевой аллюр, конь быстро «разогрел» бы его мысли, что, несомненно, повлекло за собой потерю ощущения адекватности в бою. Находясь постоянно в седле, постоянно на воинской службе и на вой­не, казаки обладали уникальными знаниями по мануальной терапии, то есть по умению вправлять суставы и позвонки.

Не только простые вывихи, но и всевозможные «срывы», «осклизы», «опступы», «сбои» и десятки других увечий, которые неизменно сопутствовали военной жизни кавале­риста, чаще всего лечились прямо в сотне. Всегда находился казак старшего возраста, кото­рый владел многими приемами народного «костоправства». Приемами же массажа владели практически все.

Так, казаков гвардейских полков, отправлявшихся в дворцовый караул, полковые порт­ные буквально зашивали в мундиры (может быть, отсюда слово «зашиваюсь», то есть очень тороплюсь), и через несколько часов неподвижного стояния в дворцовых залах их «валили в сани и везли в казачьи бани вытаптывать затекшее тело на горячем полке».

Остались в далеком прошлом славные казаки, им на смену пришли целые поколения потомков, не коснувшиеся лошади даже рукой. Иметь в наше время скакового коня могут себе позволить немногие украинцы — слишком дорогое удовольствие.

Окинем же мысленно гордым взором нетронутую цивилизацией казацкую степь 400- летней давности. Бескрайнее море трав предстает перед нами, где главенствующее положе­ние занимали типчак, евшан (степная полынь) и послушный всем ветрам ковыль. С апреля по июль богатое разнотравье украинских степей буйно расцветало. Ковыль достигал такой высоты, что мог скрыть от людских глаз конного всадника, защищая казака от врагов. Степ­ная растительность служила прекрасным питательным кормом для животных. Независимо от состава травяного ассортимента, пыльца растений вместе с чистейшей росой являлись своеобразными, неповторимыми стимулирующими лекарствами наподобие женьшеня, ма- ралового корня или зеленого чая. Нельзя не упомянуть и калган (аптечный корень), который в Запорожской Сечи казаки называли «казацким женьшенем». А процедура казацких «зеле­ных ванн» завораживает своей простотой и полезным воздействием. После купания в речке или озерце казаки не вытирались, а нагишом заходили в степной или луговой травостой и неторопливо по нему продвигались. Постепенно благоухающая смесь пыльцы и росы на­слаивалась на коже человека. Казаки имели длительный контакт с продуктами трав, нахо­дясь после «ванны» в тени и медленно высыхая. Можно предположить, что благотворное влияние на организм такой бальнеологии было универсальным.

Французский историк Борис Шевалье в своих заметках об Украине XVII в. отмечал: «Казаки крепки, стройны, способны к разным ремеслам, неутомимы в труде и бою, смелы и храбры». Один из польских прелатов Йен восхищался остротой зрения казаков, упоминая факт гашения свечи выстрелом из пистоля на расстоянии 100 шагов. Составив же реестр со­временных заболеваний, с которыми украинские казаки не были знакомы, мы убедимся, что достижения народной медицины давно минувших лет станут очевидными.

Невосприимчивость многих украинцев тех времен к ряду хворей вырабатывалась предварительным закаливанием и, несомненно, генетически. Купание в травах играло при этом неоценимую роль. Важность такой целебной методики прослеживается и в самом та­инственном летнем празднике украинского народа — Ивана Купала.

Неисчислимое множество растений экологически чистой природы Великого Луга и Дикого Поля щедро одаривали казаков богатой палитрой натуральных лекарств. Аир (татар- зелье) и крапива, одуванчик и береза, осина и конский каштан, подсолнечник и сон-трава — далеко не полный перечень даров лесов, лугов и степи — помогали казачьему обществу в бою и в часы затишья. На землях Запорожского низового войска (ныне — Днепропетровская и Запорожская области) до настоящего времени применяют порошок корня аира и его отвар для заживления ран. Настоянной на крапиве водой казак «чистил» печень и почки, останав­ливал носовое кровотечение. Более 50 различных недугов помогал побороть казакам обык­новенный одуванчик, нектар которого, как утверждают пчеловоды, присутствует в каждой капле меда. А если подводили суставы — первой помощницей выступала береза. Даже счи­тающаяся лесным бурьяном осина, оказывается, находила полезное применение в Сечи. По­дагра и болезни почек, гастрит и малярия поддаются лечению почками осины и ее молоды­ми побегами. С давних времен у казаков широко применялись целебная сон-трава как успо­коительное средство при бессоннице, невралгии, истерии, а также при бронхиальной астме и почечной колике. Что касается конского каштана, то он эффективен при тромбофлебите, ге­моррое, трофических язвах.
К сожалению, не сохранилось ни одного письменного источника, свидетельствующего об этих травяных настоях, поскольку перед ликвидацией Сечи запорожцы сожгли медицин­ские архивы, находившиеся в Пустынно-Николаевском и Спасо-Преображенском монасты­рях.

Ввиду географического положения Украины — рядом с Османской империей — немало обычаев и привычек украинцев и турков взаимно проникали через границы государств. Вы­зывает удивление отсутствие у казачества пристрастия к наркомании, курению опиума, не­смотря на заимствование у турков обычая курить табак. Этнографы и краеведы объясняют этот факт особенностями менталитета казаков, верностью традициям и...упрямством. Мол, в то время, когда весь Восток буквально тонул в облаках зелья-отравы, казаки оставались верны поучениям Владимира Великого: «Веселие Руси есть пити, не можемо без того жи- ти!». Потребность расслабиться удовлетворялась пивом-медами.
Большую роль играла и необходимость военная — быть всегда в форме, на коне. Имен­но благодаря знаниям уникальной системы восстановления организма (подобными приема­ми пользовались только несколько индейских и африканских племен) казацкое войско вы­стояло против трех сильнейших армий мира: турецко-татарской, российской и польской. Ка­зацкая система исцеления насчитывала множество способов, помогавших быстро восстано­виться в экстремальных условиях. Так, в бою казак, не слезая с коня, мог справиться с бо­лью. Зная, где на теле расположены точки, отвечающие за различные системы и органы, он немедленно воздействовал на них. Если современный человек обратится к массажисту, тот станет разминать напряженную мышцу. А казак, у которого свело мышцы позвоночника в поясничном отделе, гладил тыльную сторону икры — мышцы расслаблялись.

Пример врагов зримо убеждал — наркоман не способен защитить собственный дом, он — не воин! Когда в медицину внедрили эфир и морфий, многие раненые в боях солдаты и офицеры российской армии плохо их переносили. Один из учеников Пирогова корабельный лекарь Чепрага провел почти никем не замеченную, но поистине новаторскую выборку: почти все, кто не переносил действия наркотиков, оказались …казаками! А все дело в том, что в период косовицы казачки, отрабатывая изнурительную панщину на полях, давали сво­им младенцам вместо грудного смесь макового молока (протертое с водой маковое зерно с добавлением меда) с хлебным мякишем, завернутую в чистую тряпицу, чтобы ребенок крепко спал. Со временем земские статистики и врачи с удивлением подтвердят: среди ма­лолетних жителей казачьих станиц очень редки случаи нервных и психических заболеваний, нет наркоманов. Поэтому базовый наркоз вызывал шок у воинов-казаков.

Предательски окруженные царскими войсками в июне 1775 г., запорожские казаки на­сильно были депортированы в низовья Дона и на Кубань. Но и на новых территориях, на ко­торых заново обосновались запорожцы, не были утеряны традиции казацкого врачевания.

Древнейшими знаниями, которыми обладали и обладают казаки, были знания по на­родной медицине. Несмотря на то что, как все древние искусства, врачевание было окруже­но всевозможными тайнами и суевериями, очень многое было широко известно и дожило до наших дней.

Казаки умели врачевать и открытые переломы, удалять раздробленные кости. Владели они и основами антисептики, то есть умели оперировать так, чтобы не попадали в рану мик­робы и бактерии; справлялись и с гнойными ранами, «выкатывали» пули и осколки, прово­дили ампутации…

Сохранились описания хирургических операций, сделанных казачьими лекарями. Сви­детелем одной из таких операций однажды был знаменитый русский врач Н. Пирогов.

Все делалось только после захода солнца. Во-первых, в это время почти нет мух — главных разносчиков инфекции, а во-вторых, сам человеческий организм, в частности мозг, вступает в фазу торможения… Раненого укладывали на соломенные снопы или на только что выструганные доски. Поили его допьяна (это был один из немногих случаев, когда казаки пили водку, а не вино). Раненое место, в описываемом случае — ногу, обкладывали льдом или лили холодную воду. Перетянутая жгутами нога теряла чувствительность.
Тогда приступал к делу врачеватель. Он долго мыл руки и протирал их водкой. Все ин­струменты, которыми он пользовался, тщательнейшим образом и долго кипятились в соля­ном растворе. Кроме того, помощник вылавливал их из кипящей воды только специальными щипцами и подавал лекарю, обязательно пронося их через огонь. Нож, которым расширя­лась рана, накалялся докрасна и прижигал кровоточащие края разреза.

Раскрыв специальными крючками рану, лекарь металлическими крюками выхватил из раны пулю и вынул раздробленные кости, зашил края раны, предварительно вложив в нее какое-то снадобье и длинный конский волос… Пирогову объяснили, что если рана загноится, то вся грязь будет выходить по этому волосу, а если все хорошо заживет, то волос либо сам выпадет, либо вынуть его не составит труда.

Прооперированную ногу уложили в специально выструганные самшитовые лубки и за­бинтовали.

Великого хирурга удивило, как слаженно и умело работали казаки. И те, кто опериро­вал, и те, кто держал раненого, и те, кто непрерывно читал молитвы. Еще больше его пора­зило, что казаки до утра не давали раненому спать и, как только он начинал задремывать, били в бубен и плясали. Операция прошла успешно, через несколько дней казак, прихрамы­вая, ходил.

Ампутации делали еще быстрее, и культю обязательно макали в кипящую смолу, что­бы спасти человека от гангрены. Следует поражаться силе духа и терпению не только каза­ков, но и лекарей — ведь все делалось без наркоза. Правда, есть сведения, что какие-то дур­манящие сознание и обезболивающие травяные настои лекари применяли. В частности, от­вар из мака.

Некоторые ведуны хорошо владели лечебным гипнозом, «отчитывали болезнь во сне».

Но это умели делать лишь немногие врачеватели, как правило передававшие свои зна­ния из поколения в поколение и славившиеся по всему войску. Когда во времена Николая I в полках было запрещено обращаться к народным целителям, казаки нашли способ их сохра­нения: народные целители охотно заканчивали курсы военных лекарей и продолжали, обо­гатившись знаниями научной медицины, помогать людям.

Наряду с костоправами в казачьих станицах и хуторах всегда было много травознаев. И сегодня почти в каждой казачьей семье используют для лечения всевозможных простуд и других болезней травы, но были и ныне здравствуют десятки удивительных знатоков.

И еще несколько слов о травах.

Есть несколько трав, которые знает каждый казак. Главная такая трава — «емшан», степная полынь, горькая, словно казачья судьба. Каждому казаку известны ее целебные свойства, но превыше всего почитает он полынь за то, что она является символом казачест­ва, символом древним и благородным. Горький, ни с чем не сравнимый запах полыни сим­волизирует тоску по родине.

В древней легенде рассказывается, как покинувший в детстве степи и отвыкший от них хан Кончак ни за что не хотел возвращаться в родные кочевья на Дону из роскошных долин Кавказа. И тогда дали ему полынь. Почувствовав ее запах, заплакал хан, затосковал о поки­нутых бедных юртах своего народа и, бросив все, вернулся на Дон. В каждой казачьей семье за иконой хранится веточка полыни. Ее вместе с погребальной свечою вкладывают в руки умершим. И как бы давно в дальних краях ни сложил голову казак, он считается не погре­бенным, пока на его могилу не положена ветка полыни и не посыпана земля «с родного пе­пелища».
Как у всякого народа, у казаков существовало и существует большое число ведунов, знахарей, «бабушек», которые лечат не только травами и другими средствами, но также за­говорами и прочими «магическими» приемами… До последнего времени считалось, что все эти знания и их носители — «лекарки», «шептухи» — исчезли и все позабыто. Но когда ученые-фольклористы стали собирать и записывать старинные обычаи, заговоры, приметы, то, к величайшему своему удивлению, обнаружили, что почти во всех казачьих семьях пом­нят семейные молитвы-обереги, особенно в среде казаков-старообрядцев, а кроме того, жи­вут и здравствуют доныне знатоки и умельцы заговаривать грыжу, припадки и другие бо­лезни. Причем, как отмечают особо исследователи, это, как правило, очень честные, глубоко верующие люди, которые как бы объединяются вокруг православных церквей. В большин­стве своем они очень приветливы, трудолюбивы и высоконравственны. Характерной их чер­той служит общая уверенность, что добро нужно делать бескорыстно. Когда им платят за лечение, они не отказываются, но никогда не назначают цену, не торгуются, а по большей части лечат бесплатно. Чаще всего полученные за лечение деньги тут же раздаются неиму­щим, поскольку большинство целителей считает, что «ежели ведун корыстен, то Бог у него силу отберет!»

Познакомившись с народной медициной казачества, веришь, что казачьему роду нет перевода.

Как казаки с пьянством боролись

Пьянство для казака считалось позором. Минимум, что за него могли сделать, — это высечь плетьми, а максимум — выгнать из общины. А во время похода на неприятеля пьянство считалось у казаков уголовным преступлением и каралось немедленной смертной казнью.

В обычное невоенное время спиртное — да, употребляли, но только по особым праздникам и в меру. Тем не менее среди кубанских казаков тоже иногда встречались пьяницы, которые себя таковыми не считали и добровольно расставаться с «зеленым змием» не желали. Один пожилой казак рассказывал мне, что перед тем как принять суровые меры таких людей пытались лечить.

Для этого применяли корень копытня европейского.Одну столовую ложку корней копытня заливали стаканом (200 мл) воды, кипятили на малом огне 1-2 минуты, настаивали час и процеживали. В бутылку водки (или самогона) вливали две столовые ложки этого отвара. Потом на каком-нибудь гулянии ставили эту бутылку перед любителем выпивки, а перед его соседями по столу (которые были предупреждены) — бутылки с «нормальной» водкой. Специальный человек (ловкость рук) пьянице наливал только из этой бутылки, а соседям — из других. Пьяница выпивал эту водку, и через какое-то время у него начиналась тошнота, переходящая в рвоту. Но ведь человек не знал, что в его водку что-то подмешано, и думал, что его рвет от водки. А соседи по столу, которые были в сговоре с лекарем, активно убеждали человека в том, что рвет его именно от водки. Нескольких таких повторений вполне хватало для того, чтобы у пьяницы на спиртное вырабатывался рвотный рефлекс. Человека начинало тошнить от одного только вида и запаха спиртного.

Вместо копытня иногда брали корень растения любисток и лавровый лист. Чайную ложку корня и два листа лаврушки настаивали на бутылке водки, и эту водку подсовывали пьянице. Для того, чтобы отбить запах трав, могли добавить душистый перец или корень имбиря, и говорили, что эту водку, мол, прислал соседский атаман.

Или делали так. Брали чайную ложку сухой травы плаун-баранец на 1 стакан воды. Кипятили 10 минут и процеживали. Перед застольем смешивали 100 мл этого отвара с небольшим количеством кваса или узвара (компота), и давали выпить пьянице — якобы просто для аппетита. Бывало, что наливали всем, только с тем отличием, что квас с отваром плауна наливали только пьянице, а всем остальным — обычный квас. Потом садились за стол, и пьянице наливали самую обычную водку, как и всем (даже позволяли ему быть тамадой и наливать всем и себе самостоятельно — чтобы ничего не заподозрил). От выпитой водки вскоре наступала рвота, которая повторялась неоднократно. Два-три таких застолья — и к запаху и вкусу спиртного у пьяницы появлялось отвращение.

Чтобы помочь недавнему пьянице очистить организм и помочь перейти к нормальной трезвой жизни, применялись специальные сборы трав. Одним из самых эффективных средств считался хвойный бальзам. Надо заготовить свежие иголки одно-двухлетних веток сосны или лиственницы. В современных условиях для приготовления бальзама лучше всего использовать трехлитровую стеклянную банку. Банку наполнить хвоей на одну треть, и залить доверху чистой прохладной водой. Добавить столовую ложку сахара и маленький кусочек ржаного хлеба. Накрыть сложенной в несколько слоев марлей, зафиксировать марлю резинкой. Поставить в малоосвещенное место, подальше от прямых солнечных лучей. Держать от 3 до 7 дней, пока не перебродит. Процедить через сито или марлю и перелить в чистые бутылки. Хранить в холодильнике. Пить в теплом виде 2-3 раза в день по стакану во время или после еды.

А еще казачьими целителями широко применялась трава «емшан», полынь горькая. Ее казаки применяли способом, о котором я больше нигде не слыхал. Свежие листья и соцветия полыни высушивали, перетирали в порошок, и этот порошок смешивали со сливочным маслом в соотношении 1 к 2 (то есть на одну объемную часть порошка полыни — две объемные части масла). Замораживали (у многих хозяек в погребах хранился лед), и давали человеку по 0,5 чайной ложки три раза в день. Этот кусочек полынного масла человек проглатывал и запивал несколькими глотками теплой воды, а растапливалось масло уже в желудке, благодаря чему полынной горечи во рту почти не ощущалось. Кстати, этим средством лечили не только бывших пьяниц, но и выводили людей из запоя, снимали похмельный синдром, а также выгоняли глистов (паразиты не переносят горечь, а полынь — это самое горькое из натуральных природных средств).

Date: 2015-09-17; view: 535; Нарушение авторских прав