Вторая схватка со львом

Активность генерального секретаря стала вызывать раздражение у тех руководителей страны, в сферы деятельности которых тот невольно вторгался. Зиновьева беспокоил растущий интерес Сталина к деятельности руководимого им Коминтерна и его активное участие в работе ряда комиссий III Интернационала. Каменева тревожило ослабление его позиций в руководстве Московской партийной организации, по мере того как в ней укреплялись сторонники Сталина. Как и всякий временный союз политических лидеров, сложившийся для борьбы с общим врагом, триумвират Зиновьев — Каменев — Сталин после очередного разгрома Троцкого на XIII партсъезде переживал кризис. Трения в руководстве достигли такого накала, что 19 августа 1924 года Сталин опять подал в отставку.

В своем заявлении на пленум ЦК РКП(б) Сталин писал: «Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро ЦК. Ввиду того, что ген. секретарем не может быть не член Пол. Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК. Прошу дать отпуск для лечения месяца на два. По истечении срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу. Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела дать объяснения, кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма. Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма. С ком. прив. И. Сталин

19.VIII.24.»

Хотя конфликт, породивший отставку Сталина, был улажен довольно быстро, нет сомнений в том, что о нем было осведомлено все руководство страны. Не исключено, что сведения о разногласиях в триумвирате послужили Троцкому сигналом к действию. В связи с публикацией его собрания сочинений он написал вступительную статью к третьему тому под названием «Уроки Октября». В этой статье он постарался рассказать о событиях 1917 года таким образом, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что без него, Троцкого, никакой бы революции в России не случилось. Таким образом, он давал понять, что лучшей политической фигуры, способной вывести страну из любой трудной ситуации, не найти. А кроме того, он вспомнил все наиболее неприятные моменты в политическом поведении всех других советских лидеров в 1917— 1918 годы. Однако эти воспоминания были выборочными. Троцкий намекнул на «ошибочную оборонческую» позицию Сталина в марте 1917 года, но не стал упоминать его фамилии, ограничившись цитированием редакционных статей «Правды». Огонь своей критики Троцкий сосредоточил на Зиновьеве и Каменеве. Троцкий вспомнил и споры Ленина с Каменевым в апреле 1917 года, и статью Ленина о двух «штрейкбрехерах революции», и требование Ленина изгнать из партии Зиновьева и Каменева. Проводя аналогию с революционными событиями в Германии в 1923 году, Троцкий подводил читателей к мысли, что если бы в ЦК большевиков возобладала линия Зиновьева и Каменева, то российскую революцию ждал такой же плачевный финал, как и германскую. Вероятно, используя компромат семилетней давности, Троцкий рассчитывал получить поддержку других членов политбюро, недовольных Зиновьевым и Каменевым.

Ошибка Троцкого состояла в том, что своим выступлением он создавал условия для сплочения триумвирата и всего политбюро в новой кампании против него. Он также не учитывал того, что другие члены политбюро не только могли сказать немало по поводу истории партии, но знали, как превратить такой рассказ в убойное политическое оружие против Троцкого. Зиновьев выступил с циклом лекций по партийной истории до февраля 1917 года. Упомянув Троцкого всего пять раз на протяжении более 300 страниц и тем самым подчеркнув его «невидное место» в истории партии, Зиновьев поведал о его связях с меньшевиками и Парвусом, о теории перманентной революции и «августовском блоке».

В своей атаке на Троцкого Зиновьев был не одинок. В кампанию включился и обиженный Троцким Каменев. Вопреки расчетам Троцкого, против него выступили и другие члены советского руководства: И.В. Сталин, М.И. Калинин, А.И. Рыков, Н.И. Бухарин, В.М. Молотов, Г.Я. Сокольников. Присоединился к кампании и бывший сторонник Л.Д. Троцкого Ф.Э. Дзержинский. Критика Троцкого не ограничивалась событиями до февраля 1917 года. Большое внимание было уделено событиям, связанным с брестскими переговорами, а также с профсоюзной дискуссией.

Выступая на пленуме ЦК и ЦКК РКП(б) 17 января 1925 года, Сталин подчеркивал, что воспоминания Троцкого преследовали те же цели, что и кампания Троцкого в 1923 году: «О чем говорил Троцкий перед XIII съездом? О негодности кадров и необходимости коренного изменения партийного руководства. О чем говорит он теперь в «Уроках Октября»? О негодности основного ядра партии и необходимости его замены... Поэтому обвинение в попытке коренного изменения партийного руководства остается в силе».

Сталин воспользовался дискуссией для того, чтобы сплотить руководство страны вокруг предложенного им курса на построение социализма в одной стране. В статье «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов» Сталин писал, что Троцкий не верил во внутренние возможности Советской страны. Сталин ссылался на послесловие, написанное Троцким в 1922 году к своей старой работе «Программа мира», в нем говорилось: «Подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы (курсив И.В. Сталина) пролетариата в важнейших странах Европы». Этому утверждению Троцкого Сталин противопоставлял целый ряд высказываний Ленина, в которых говорилось о возможности победы социализма: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал

бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств». (Это высказывание Ленина лучше подтверждало утверждение Сталина о том, что основатель большевистской партии допускал возможность построения социализма, чем та цитата, к которой Сталин прибег в лекциях «Об основах ленинизма».)

Сталин старался убедить членов партии в том, что неверие Троцкого в возможности российской революции ведет его к пораженчеству: «Так как победы нет еще на Западе, то остается для революции в России «выбор»: либо сгнить на корню, либо переродиться в буржуазное государство. Недаром Троцкий говорит уже два года о «перерождении» нашей партии. Недаром Троцкий пророчил в прошлом году «гибель» нашей страны».

Одновременно Сталин старался доказать, что истоки неверия Троцкого в возможности российской революции заложены в теории перманентной революции. Сталин ставил риторический вопрос: «Чем отличается теория Троцкого от обычной теории меньшевизма о том, что победа социализма в одной стране, да еще отсталой, невозможна без предварительной победы пролетарской революции «в основных странах Западной Европы»?» и давал ответ: «По сути — ничем. Сомнения невозможны. Теория «перманентной революции» Троцкого есть разновидность меньшевизма».

Подобные обвинения выдвигал не один Сталин. Троцкого осуждали все партийные организации, и на сей раз более сурово, чем год назад, и «без хвостиков». Говоря о резолюциях, принятых различными партийными организациями страны в связи с дискуссией по работе «Уроки Октября», Сталин разбивал их на «три категории. Одна категория этих резолюций требует исключения Троцкого из партии. Другая категория требует снятия Троцкого с Реввоенсовета и вывода из Политбюро. Третья категория резолюций, к которой принадлежит и последний проект резолюции, присланный сегодня в ЦК товарищами от Москвы, Ленинграда, Урала, Украины, требует снятия Троцкого с Реввоенсовета и условного его оставления в Политбюро».

На самом деле, как позже признавал Сталин, Ленинградский губком принял решение об исключении Троцкого из партии, поскольку его руководитель Зиновьев и поддерживавший его Каменев хотели довести борьбу с Троцким до конца. Впоследствии, на XIV съезде, Сталин говорил, что «мы имели некоторую борьбу с ленинградцами и убедили их выбросить из своей резолюции пункт об исключении. Спустя некоторое время после этого, когда собрался у нас пленум ЦК и ленинградцы вместе с Каменевым потребовали немедленного исключения Троцкого из Политбюро, мы не согласились и с этим предложением... получили большинство в ЦК и ограничились снятием Троцкого с поста наркомвоена». Вме-

сто Л Д. Троцкого 26 января 1925 года председателем Реввоенсовета СССР и наркомом по военным и морским делам был назначен кандидат в члены политбюро М.В. Фрунзе. Хотя Троцкий был оставлен в составе политбюро, ему теперь было поручено руководить лишь тремя комиссиями, входившими в состав ВСНХ (председателем ВСНХ был Ф.Э. Дзержинский).

Глава 35