Прививки: основные проблемы

О конкретных болезнях и вакцинах мы будем говорить в отдельных главах, а настоящую главу я хотел бы посвятить проблемам, имеющим отношение к вакцинам и прививкам в целом.

Прививочная практика ущербна с очень многих точек зрения — медико-биологической, правовой, этической, социологической, философской, экономической, и аргументированное обсуждение каждой из них легко обеспечило бы материалами довольно толстую книгу.

Сейчас же, я вынужден ограничиться изложением вопросов, лишь в самом общем их виде.

Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на необычность самой процедуры вакцинации, или, как её ещё иногда называют, иммунизации — употребления последнего термина на страницах своей книги я буду избегать[2].

Когда мы говорим о том или ином виде лечения — его эффективности, осложнениях, о той цене (как в буквальном, так и в переносном смысле), которую нам приходится платить за то, чтобы избавиться от какой-то болезни или замедлить её разрушительный для нашего здоровья ход, в душе мы понимаем неизбежность некой платы.

Иногда лечение оказывается хуже самой болезни по своей тяжести или последствиям, — тогда пациент досадует и даже подаёт иски в суд против врачей, если считает, что лечением ему нанесён ущерб больший, чем могла бы нанести сама болезнь.

Но, не забудем: всё, что пациент предпринимает — или даёт разрешение предпринять врачам, — он делает, лишь с целью максимально возможного восстановления собственного здоровья.

Он рискует, начиная даже самое безобидное лечение, и требует от медицины, чтобы она свела этот риск к минимуму.

Однако, риск был, есть и неизбежно будет. Таков характер медицины, ничто не в силах его изменить. И, чем более агрессивной становится медицина, тем более возрастает степень такого риска для нас.

Всё это понятно, пусть даже не вполне осознанно, всеми теми, кто обращается за лечением.

Но, все эти рассуждения совершенно неприменимы к прививкам! Уникальность прививок, как медицинского вмешательства, состоит в том, что они подвергают опасности здоровых людей и не имеют своей целью улучшить их нынешнее состояние здоровья.

Их декларируемая польза относится к туманному будущему и основывается на статистических выкладках большей или меньшей степени достоверности (часто недостоверных вовсе — многие такие исследования, прямо или косвенно, финансируются компаниями-производителями вакцин), с помощью которых пытаются определить риск заболеть той или иной болезнью и риск серьёзно пострадать от неё.

От прививаемых требуется подвергнуть себя реальному риску расстройства здоровья и даже смерти (такую возможность не исключают и сами вакцинаторы), ради предполагаемой пользы его лично или, в некоторых случаях, других членов общества (как это происходит сейчас с прививанием детей от краснухи).

Но, мало того. Согласно концепции «допустимых поствакцинальных реакций» (высокая температура, рвота, беспокойство, беспрерывный крик ребёнка и даже судороги) и, так называемого, поствакцинального периода — отрезка времени, следующего за прививкой, характеризующегося подавлением функций иммунной системы и соответственно высокой подверженностью различным заболеваниям, — вакцинаторы прямо заявляют, что быть больным после прививки — это нормально.

При этом, родителям никто с уверенностью не скажет, какие поствакцинальные реакции следует считать нормальными, а какие — патологическими и сколько длится этот самый поствакцинальный период для их конкретного, а не среднестатистического ребёнка, насколько он окажется тяжёлым и когда можно будет, наконец, праздновать возвращение к прежнему состоянию здоровья при, якобы, имеющейся защите от привитой болезни.

Равно, как никто не гарантирует, что прививка не станет причиной пожизненной инвалидности, а то и вообще смерти (желающие проверить готовность врачей предоставить такую гарантию могут попросить педиатра подписать бумагу, согласно которой он берёт на себя полную ответственность за исход прививки); при этом, самые тяжёлые последствия замалчиваются [3].

Согласно российскому прививочному календарю, в течение первых полутора лет, жизни ребёнок должен получить 9 (!) различных прививок, причём, первую (от гепатита В) — в первые 12 часов жизни, а вторую (БЦЖ) — в первые 3-5 дней [4].

Таким образом, как минимум, половину из первых 18 месяцев жизни, ребёнок совершенно законно должен быть болен или, говоря языком прививочной пропаганды, «находиться в поствакцинальном периоде».

Оставим в стороне это «замечательное» изобретение, позволяющее все, возникающие после прививки болезни, в том числе и совершенно очевидные осложнения, списывать на всеобъемлющий и всепрощающий «поствакцинальный период»[5].

Зададимся вопросом: каким же образом мыслится сделать ребёнка более здоровым в будущем, если он постоянно нездоров в течение того самого времени, когда развиваются важнейшие системы организма, призванные обеспечить здоровье на всю жизнь?

Вот что сообщают российские авторы: «При введении различных бактериальных и вирусных вакцин описаны однотипные изменения в иммунной системе, которые носят двухфазный характер.

Первая фаза — иммуностимуляция, сопровождающаяся увеличением числа циркулирующих лимфоцитов, Т-хелперов, В-лимфоцитов.

Вторая фаза — фаза транзиторного иммунодефицита. Она развивается через 2-3 недели, после введения вакцины и характеризуется снижением численности всех субпопуляций лимфоцитов... и снижением их функциональной активности — способности отвечать на митогены, синтезировать антитела.

У ряда привитых отмечался выраженный иммунодефицит, продолжительностью до 4,5 месяцев... Вторая фаза необходима для ограничения иммунного ответа на антигены вакцины. Однако, это ограничение распространяется на посторонние, по отношению к вакцине, антигены...

Патогенетически поствакцинальный иммунодефицит неотличим от вторичных иммуноде-фицитов, возникающих в ходе вирусных или бактериальных инфекций...

Определённый вклад в развитие поствакцинального иммунодефицита может вносить развивающийся при вакцинации общий адаптационный синдром... который сопровождается угнетением выработки интерферона....

Помимо изменения численности и функциональной активности различных субпопуляций лимфоцитов, вакцинация вызывает изменения и в системе неспецифической реактивности — угнетение активности комплемента, пропердина, лизоцима, бактерицидных свойств сыворотки крови, фагоцитарной активности лейкоцитов, что особенно выражено в первые 15 дней после прививки... а также, интерфероновую гипореактивность, длительностью до 6 месяцев...»[6].

Многие ли из родителей задумывались над логикой прививочного посыла: «Взять здорового, чтобы сделать его непредсказуемо больным, для того, чтобы он потом стал более здоровым»?

А, если задумывались, неужели с ней соглашались?

Трудно найти сегодня страну, где прививки делались бы насильно. Практически нет считающих себя демократическими стран, где родители не могли бы сделать свободный и осознанный выбор в пользу отказа от прививок.

Однако, действительно осознанный выбор может основываться лишь на полной информации, а вот с доступом к ней дела обстоят совершенно неудовлетворительно именно потому, что такая информация очень часто — не только не в пользу прививок, но и прямо указывает на приносимый ими вред.

Эта информация — малодоступна не только для родителей, но и для медицинских работников.

Редкий педиатр имеет достаточное представление о том, что входит в состав вакцин, каковы токсикологические характеристики этих веществ, какова их предельно допустимая концентрация (ПДК) в организме человека, какие описаны осложнения, после введения вакцин.

Даже вполне грамотный средний врач плохо разбирается в тонкостях функционирования иммунной системы, в том, как она развивается, какова природа аутоиммунных заболеваний, число которых, в последние годы, увеличивается в пугающих пропорциях, параллельно всё возрастающему количеству прививок[7].

При невероятной загруженности институтского курса откровенно «шлаковыми» и не имеющими никакого отношения к будущей медицинской практике дисциплинами — биологией, физикой, различными химиями (во многом, повторение школьного курса в усложнённом виде — дань тем канувшим в Лету стародавним временам, когда вчерашние школьники приходили из классических гимназий, без твёрдых основ в естественных науках) — иммунология читается второпях и мимоходом, при этом, даже не отдельно, а почему-то, в курсе микробиологии.

В последнее время, всё чаще приходится слышать о конфликтах между иммунологами и практическими врачами — первые имеют куда лучшее представление о том, чем могут грозить прививки, а на долю вторых выпадает претворять в жизнь спускаемые сверху планы прививочного «охвата» [8].

Информация о том, что вакцины — неэффективны, а их применение может быть небезопасным, тщательно фильтруется, чтобы родителям не попадались на глаза «неправильные», не соответствующие официальным представлениям исследования, которые могут поставить под вопрос родительское согласие на прививку детям.

Например, как сообщил профессор медицинского колледжа при Иллинойском университете, педиатр Роберт Мендельсон (1922-1988), «на форуме Американской академии педиатрии (ААП) в 1982 г. была предложена резолюция, призванная обеспечить такое положение вещей, при котором родителей информировали бы о пользе и о риске прививок.

Резолюция настаивала на том, чтобы «ААП подготовила на ясном и доступном языке информацию, с которой благоразумный родитель захотел бы ознакомиться, относительно пользы и риска календарных прививок, риска болезней, которые могут быть предотвращены вакцинами, и относительно наиболее общих побочных реакций на прививки и лечении их».

Вероятно, собравшиеся доктора не сочли, что «благоразумным родителям» может быть разрешён доступ к информации такого рода, так как резолюцию отвергли[9].

Вакцинаторы открыто признают, что «лишняя» информация может повредить их прививочным успехам:

«Создатели брошюр должны определить то основное, что пациент (или родитель) должен узнать, чтобы повести себя нужным образом. Тогда не требуется останавливаться на деталях. При написании брошюры, нужно стремиться к созданию желаемого поведения, а не глубоких знаний»[10].

Или вот рекомендация ответственного за выпуск информационных брошюр для родителей д-ра Мартина Смита из Департамента здравоохранения США:

«Обилие и сложность материала... может запутать родителей и без нужды вызвать их беспокойство»[11].

Соответственно, делается всё, чтобы не вызвать мешающее массовым прививкам «беспокойство». Подобные примеры можно умножать без счёта.

Впрочем, если бы всё ограничивалось лишь вопросом личной информированности и личных представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо для собственных детей и для себя, то со всеми прививочными несуразностями можно было бы смириться.

В конце концов, прививки были бы просто личным делом каждого члена общества или его опекунов.

Однако, далеко не бескорыстные адепты прививочных теорий стараются подмять под себя всё общество (и для проведения такой политики они, к несчастью, располагают соответствующими средствами).

Иван Иллич справедливо заметил в своей знаменитой книге, переведённой на множество языков, что «медицина подрывает здоровье не только посредством прямой агрессии против индивидуума, но и через влияние своих социальных организаций на всё окружение»[12].

Говоря о прививках, надо подчеркнуть особую опасность прививочной концепции коллективного иммунитета.

«Вакцинация — это не личное дело. Это, в сущности своей, общественный вопрос, поскольку предназначение большинства прививочных программ — выработка коллективного иммунитета»[13], — заявила ВОЗ на своей 13-й ассамблее.

Согласно этой концепции, для того, чтобы прекратить циркуляцию возбудителя той или иной инфекционной болезни, необходимо, чтобы определённый процент населения имел к ней иммунитет.

Тогда те, кто не имеет иммунитета, будут также защищены. Речь идёт не о 20, не о 50 и даже не о 70%, так называемого, иммунного населения.

Для некоторых болезней (например, дифтерии, кори, коклюша) называется даже цифра в 95% (!), и ни для одной «управляемой прививками» болезни она не должна быть ниже 80% [14].

По мере расширения прививочных программ в планетарном масштабе, у населения появляется всё меньше возможностей получать антигенные «толчки» от природных возбудителей и поддерживать, таким образом, свой иммунитет.

Естественный иммунитет теряется в человеческом обществе; заменить возбудителя призваны регулярные массовые прививки, и, для достижения вожделенного коллективного иммунитета, требуется прививать всех или почти всех, при этом, постоянно.

Но, как же этого достичь, когда, согласно заявлениям, например, российских педиатров, действительно здоровые дети (т.е. именно те, кого прививать, по прививочным меркам, можно) стали уже казуистикой, а число хронически больных и требующих постоянного наблюдения и лечения достигает четверти-трети всей детской популяции, а по иным данным — и половины и даже больше?

Тогда, в угоду упомянутой выше концепции начинают уменьшать «неоправданно большое число противопоказаний»[15] и прививать также и больных, попросту калеча, а иногда и убивая их.

Разумеется, все эти «отдельные факты» не афишируют, чтобы не подвергать сомнению прививочные теории и гарантировать безопасность тем, кто их осуществляет на практике[16].

Детей прививают без ведома родителей или, вынуждая родителей согласиться на прививки методами бюрократического нажима — это орудие так же эффективно, когда речь идёт о взрослых.

Среди излюбленных методов принудительной вакцинации, например, отказ в приёме на работу либо в выплате зарплаты или социальных пособий; для студентов — отказ допустить к сессии или перевести на другой курс.

Несмотря на однозначное требование российского Закона об иммунопрофилактике инфекционных заболеваний № 157-ФЗ от 17 сентября 1998 г., согласно которому проводить профилактические прививки можно лишь «с согласия граждан, родителей или законных представителей несовершеннолетних и граждан, признанных недееспособными, в порядке, установленном законодательством РФ» (статья 11.2), прививки детям в роддомах, детсадах и школах делают без ведома родителей[17].

Игнорируется и право граждан на «получение от медицинских работников полной и объективной информации о необходимости профилактических прививок, последствиях отказа от них, возможных поствакцинальных осложнениях» (статья 5.1.).

Хотя, право граждан на компенсацию, в случае возникновения поствакцинальных осложнений закреплено в том же законе (Глава V. «Социальная защита граждан при возникновении поствакцинальных осложнений», статьи 18-21), медицинские чиновники предпринимают все возможные меры, чтобы оставить пострадавших без этой компенсации, благо, деньги на ведение судебных процессов — казённые, а затягивать такие процессы бесконечными экспертизами, переносами заседаний и пр. можно на долгие годы, изнуряя истцов морально и финансово.

Попутно отмечу, что сама теория коллективного иммунитета создавалась в начале XX в., когда в человеческом обществе имелся естественный иммунитет к болезням, и требовалось привить сравнительно небольшое число людей, не имеющих этого иммунитета.

Это казалось вполне достижимой целью. Теперь же эта концепция применяется к совершенно другому времени, к совершенно другой эпидемиологической обстановке, и никто не может сказать, является ли она вообще верной.

Таинство принадлежности к коллективному иммунитету заставляет вспомнить о нацистской Германии, где допуск к социальным благам находился в прямой зависимости от искусственно выдуманного фактора — «расовой чистоты».

Сегодня прививки, являясь показателем «эпидемиологической чистоты», также служат гарантией допуска к минимуму социальных благ.

Например, непривитым детям во многих странах бывшего СССР и бывшего «социалистического лагеря» запрещалось посещать дошкольные заведения и школы.

Концепция коллективного иммунитета также открыто предполагает, что часть прививаемых неизбежно должна быть принесена в жертву поствакцинальным осложнениям.

Прививочная пропаганда и не стремится это отрицать; она лишь пытается преуменьшить число потенциальных пострадавших и вообще значение опасности осложнений, заявляя, что «осложнения бывают очень редко», и раздувая страхи перед болезнями («опасность болезни — намного превышает риск прививки»).

Однако, вряд ли общество может выиграть, прежде всего, в моральном плане, увеча и уничтожая своих здоровых членов, ради пользы общества «в целом».

Оно, ведь, не уничтожает неизлечимо больных или инвалидов (что, кстати, также практиковалось в нацистской Германии и на заре человеческого общества там, где не могли прокормить растущее население), являющихся его заведомо убыточными статьями; а раз так, то ещё меньше обоснованы ритуалы прививочного человеческого жертвоприношения.

Кроме того, живущие за счёт прививок «специалисты», ведут кампании против граждан, отказывающихся подчиниться прививочному шантажу.

При этом, вакцинаторов не смущает, что они пытаются ставить под сомнение правомерность существующих законов, принятых в соответствии с Конституцией, — они уверены в собственной безнаказанности.

Вот, например, что написано в брошюре, выпущенной по заказу (!) Министерства здравоохранения РФ:

«...Почему же мы так дружно осуждаем родителей, не обращающих на своих детей должного внимания, наказывающих их, отдающих их в дома ребёнка, и, как само собой разумеющееся, воспринимаем то, что именно родители обретают (вероятно, имелось в виду «обрекают». — А.К.) не вакцинированных по своей воле детей на тяжёлые заболевания.

Оставляя ребёнка без вакцинации, родители создают угрозу не только его здоровью, но и здоровью окружающих. Ведь он, заболев, может заразить тех, у кого вакцинальный иммунитет оказался недостаточным или угасшим...»[18]

Публикации такого рода — откровенно подстрекательские по своей сути — проходят мимо внимания прокуратуры, хотя единственное их предназначение — настроить общественное мнение против людей, реализующих данное им законом право на отказ от прививок, и спровоцировать конфликты.

Пока мы больше говорили о философских и правовых аспектах проблемы. Теперь нужно уделить внимание медицинским аспектам прививок.

Как известно, перед выходом нового лекарства на рынок оно должно пройти немало различных проверок — сначала тестирование в лабораториях, потом испытания на животных и лишь потом на людях.

Если на любом этапе обнаруживается «прокол», то дальнейшая разработка препарата становится невозможной. До тех пор пока нет гарантии (возможной в пределах нынешнего состояния дел в науке) безопасности, препарат не станет доступным для широкого использования.

История с талидомидом — лекарством, призванным предотвратить тошноту у беременных, которое оказалось тератогенным (стали рождаться дети без конечностей, производитель вынужден был выплатить гигантские суммы за нанесённый ущерб), — послужила хорошим уроком.

Однако, с вакцинами всё обстоит с точностью до наоборот, хотя, казалось бы, в данном случае, речь идёт о младенцах, тут стократ большая осторожность нужна!

Никаких серьёзных исследований не требуется для того, чтобы очередная вакцина была лицензирована и стала обязательной для применения у сотен тысяч и миллионов детей.

Вакцины, вопреки всякому здравому смыслу и существующим стандартам, применимым к другим лекарственным препаратам, обладают «презумпцией невиновности» и применяются до тех пор, пока не будет очевидно доказан их вред.

Так это недавно было с ротавирусной вакциной, так это происходит с «горячими сериями» (hot lots) вакцин, без лишнего шума отзываемых с рынка, после получения определённого количества сообщений о смертях и увечьях детей, после их использования.

Очень хорошей иллюстрацией политики двойных стандартов может послужить нынешняя, далёкая от завершения история с вакциной MMR, которую родители детей, больных аутизмом, обвиняют в том, что она стала причиной этого тяжёлого заболевания.

Медицинские власти заявляют родителям, что вакцина — безопасна, потому, что не доказана её связь с аутизмом; эта связь — всего лишь, гипотеза.

Однако когда возникла ничуть не более обоснованная гипотеза о том, что вирус, так называемого, коровьего бешенства, поражающий мозг животных, может быть опасным и для человека, никто не стал дожидаться доказательств, которые могли бы стоить жизни и здоровья людям, — предположительно инфицированный скот просто начали массово уничтожать!

Вакцины не проверяются ни на канцерогенный (способность вызывать рак), ни на мутагенный (способность вызывать генетические мутации) эффекты.

В вакцины добавляются высокотоксичные вещества (ртуть, формальдегид, фенол, алюминий), хотя никто и никогда не показал безвредность их применения у детей.

Правильным будет обратное — достаточное количество исследований показало, что эти вещества ядовиты, вредны для организма, могут стать причиной тяжёлых болезней.

После почти 70 лет бесконтрольного использования в вакцинах ртути, в 1999 г., в свете разгоревшегося общественного скандала, Американской Академией педиатрии было рекомендовано незамедлительно от ртути избавиться.

Два года спустя (!), та же рекомендация была дана американским Институтом медицины (ЮМ).

Кроме того, в процессе производства, вакцины постоянно контаминируются (заражаются) микробами, вирусами, грибками и простейшими.

Для деконтаминации, в свою очередь, также применяются токсические вещества (антигрибковые препараты и антибиотики), так что, в итоге, получается ядовитый коктейль с никогда не изучавшимися свойствами [19].

В главе, посвящённой полиомиелиту, мы будем говорить о вирусе SV-40, который, в течение многих лет, проникал в полиовакцины, и о предполагаемой связи прививочной кампании в центральноафриканских странах и СПИД а.

Есть ещё один аспект, касающийся испытания вакцин. Вакцины тестируются на тщательно отобранных здоровых детях, имеющих заведомо меньший шанс развития осложнений.

Однако, когда вакцина лицензируется для массового использования, её сразу же начинают получать все дети, без учёта сопутствующих болезней, генетических особенностей и иных важных факторов, ведь требуется реализовать как можно больше вакцин и создать пресловутый коллективный иммунитет!

Ротавирусная вакцина не давала, по утверждению фирмы-производителя, осложнений при проверке её в группе здоровых детей. Но, когда её стали получать все дети, в том числе и недоношенные, оказалось, что она вызывает инвагинацию кишечника.

Когда новое лекарство испытывается на экспериментальной группе добровольцев, результаты его применения сравниваются с результатами использования плацебо.

Когда же испытывается новая вакцина, результаты сравниваются не с плацебо, а с другой вакциной, что — принципиально некорректно.

В лучшем случае, проводится такое сравнение: берутся дети, не получившие прививки (в подавляющем большинстве случаев, из-за сопутствующих болезней, т.е. отбираются больные дети), и их сравнивают со здоровыми детьми, получившими прививку.

Результатом такого эксперимента является заранее известный вывод в пользу прививок — привитые и привитой им болезнью болели меньше, и состояние здоровья, в целом, у них было лучше[20].

Когда же кто-то, в полном соответствии с законами статистики, предлагает сравнивать однородные группы здоровых прививаемых детей и здоровых непрививаемых, то сразу же поднимается страшный шум о «неэтичности» такого экспериментирования — как, мол, можно оставить здоровых детей без спасительных прививок в угоду какому-то эксперименту!

Разумеется, за трогательной заботой о здоровье непривитых детей кроется вполне естественный страх честного сравнения, которое может оказаться далеко не в пользу прививок.

Точно так же аллопаты в XIX в. постоянно уклонялись от предлагавшихся гомеопатами честных экспериментов по лечению тех или иных болезней, совершенно справедливо предполагая, что результаты такого сравнения наглядно покажут, кто прав в споре двух терапевтических направлений.

К медицинскому или медико-биологическому аспекту прививок мы будем возвращаться практически во всех главах этой книги, поскольку, с моей точки зрения, именно он, а вовсе не философские рассуждения о здоровье и болезни или царящая в прививочном царстве коррупция, более всего ставит под вопрос разумность вакцинации.

Даже у тех родителей, кто, благодаря многолетней пропаганде, искренне верит, что натуральная оспа была искоренена прививками, вызывает большие сомнения необходимость бездумного перенесения опыта борьбы с таким тяжёлым, а нередко и смертельным недугом, как натуральная оспа, на такие вполне безобидные детские болезни, как корь или свинка, не говоря уже о краснухе или ветрянке.

Эти болезни оставляют стойкий, обычно пожизненный иммунитет, в то время, как иммунитет прививочный —довольно быстро исчезает, причём, исчезает тем быстрее, чем реже встречается заболевание (об этом мы также будем говорить в дальнейшем), и, таким образом, болезнь отодвигается из детского возраста, когда она практически всегда безопасна, в подростковый и взрослый, когда её последствия могут быть неизмеримо более серьёзны.

Вне чисто коммерческих интересов, неизменно присутствующих во всём, связанном с прививками, логику такого «обмена» болезней в детском возрасте на болезни во взрослом возрасте понять невозможно, если вновь не вспомнить о концепции коллективного иммунитета.

Страдающие от осложнений детских инфекций — это почти всегда дети с тяжёлыми фоновыми заболеваниями иммунной системы; очень часто прививки им категорически противопоказаны.

Именно они дают тот самый процент осложнений и даже смертей при заболеваниях, которым вакцинаторы любят запугивать родителей, не уточняя при этом, о каких именно детях идёт речь.

Массовое прививание призвано ликвидировать циркуляцию возбудителей болезней в человеческом коллективе и, следовательно, снизить для больных детей шанс инфицирования и последующих осложнений.

Таким образом, здоровые дети должны подвергнуться риску дважды: сначала рискуя получить осложнения от вакцинации (как немедленные, так и отсроченные, о которых мы пока очень мало знаем), а потом — болезнь в том возрасте, когда она неизмеримо опаснее.

Вряд ли многие родители, будь они информированы, согласились бы рисковать здоровьем своих детей.

Производство вакцин и прививание являются весьма обременительными, не сказать разорительными, статьями расходов бюджета на здравоохранение, и за всё это платит, разумеется, налогоплательщик.

Для иллюстрации: прививание одних лишь школьников, и только от гепатита В, в 1994 г. в провинции Онтарио потребовало 396 млн. долларов, а во всей Канаде — свыше 1 млрд. долларов, и это, заметим, лишь «чистая» цена вакцины, не включающая транспортировку, создание постоянной «холодовой цепи», проверку сероконверсии (выработки антител), ведение дел в судах о выплате компенсаций пострадавшим от прививок и сами компенсации[21].

Даже учитывая значительно меньшую стоимость вакцин в менее развитых странах, читатели могут представить себе размеры затрат на прививки. И это — в то время, когда, например, в России далеко не везде медики располагают одноразовыми медицинскими инструментами, в больницах отсутствуют лекарства, для пациентов не находится постельного белья[22]...

За успокоительными разговорами о важности профилактики, деньги, которые могли быть вложены в реальное улучшение здравоохранения (в том числе и в лучшее лечение инфекционных больных), перекачиваются в карманы производителей и распространителей вакцин.

Прививание детей рождает не только проблему сдвигания болезни в неблагоприятный для больных возраст, но и другую, также очень важную.

Привитые в детстве, девочки лишаются возможности приобрести пожизненный иммунитет к инфекционными болезням и передать его с молоком или через плаценту своим будущим младенцам, поскольку прививочного иммунитета к фертильному возрасту очень часто не обнаруживается.

Дети, не получающие материнские антитела, оказываются не защищёнными перед болезнями, опасными в раннем младенческом возрасте — том самом возрасте, в котором, в допрививочную эру, малыши были защищены.

Единственным выходом, с точки зрения вакцинаторов, является беспрерывное снижение возраста прививаемых и количества противопоказаний ad absurdum [23].

Особый разговор должен идти о научном обосновании полезности прививок. И здесь имеются серьёзные проблемы.

Стремительное развитие иммунологии всё более склоняет учёных к мысли о том, что иммунная система устроена гораздо сложнее, чем это предполагалось в те времена, когда в конце XIX — началеХХ в. энтузиасты мастерили «на ура» всё новые прививки от всех существующих болезней.

Сейчас уже понятно, что антитела, выработку которых должны стимулировать вакцины, не только не единственный, но часто даже и не главный механизм защиты человека.

Только отлаженная работа невероятно сложной системы, всех её звеньев на всех уровнях, позволяет человеку оставаться здоровым или переносить болезни с минимальным для себя ущербом.

Противоестественное парентеральное проникновение в организм сложного биокомплекса, в котором присутствуют тяжёлые металлы (ртуть), цитотоксические яды (фенол), известные канцерогены (формальдегид), алюминий, загрязнители вакцин (например, микоплазмы или вирусы человека либо животных), вызывает очень большие сомнения, относительно безопасности такого мероприятия.

Постоянный и противоестественный «иммунный стресс», повторяющиеся «удары» по развивающейся иммунной системе могут считаться совершенно безобидными, лишь в пропагандистской прививочной литературе.

Стремительно растущая заболеваемость детей астмой и различными аллергиями, не говоря уже об онкологических и аутоиммунных болезнях, — лучшее свидетельство того, как природа реагирует на бездумное и безответственное вмешательство человека в установленные ею законы.

Вот, что пишет, например, в своём письме в Российский национальный комитет по биоэтике онкоиммунолог проф. В.В. Городилова:

«Какими бы временными ни были формы иммунопатологии, все они сводятся к нарушению баланса Т-клеточных систем, приводя функционально и структурно к многочисленным расстройствам в здоровье ребёнка.

Запас лимфоцитов постепенно истощается, и организм оказывается беззащитным перед различными антропогенными факторами. Человек стареет раньше своего времени.

Физиологическое, естественное старение — процесс постепенного затухания, увядания всех звеньев иммунной системы.

Вакцины же, ускоряют, подстёгивают процесс «расходования» лимфоцитов, искусственно приводя организм человека к преждевременному старению, отсюда старческие болезни у молодёжи.

В онкологии основополагающим служит дисбаланс между скоростью иммунного ответа и опухолевым ростом. Нарастание онкозаболевания опережает скорость размножения реагирующих на него лимфоидных клеток, направленных, кроме того, на борьбу с непрестанно поступающими антигенами — вакцинами»[24].

С этой точкой зрения вполне согласна проф. Р.С. Аманджолова, в прошлом главный акушер-гинеколог Казахстана:

«При каждой прививке — введении антигенов, минуя наружные барьеры, мы забрасываем в цитадель нашего организма троянского коня, многочисленные вражеские войска. Человек с рождения не менее двадцати раз подвергается такому коварному нападению.

При этом, он переболевает, хотя и в ослабленной форме, заболеваниями, вызываемыми введёнными вирусами и бактериями, большинством из которых, в естественных условиях, он никогда бы и не заразился.

При столь изнурительной борьбе, гибнут и собственные клетки крови. Организм быстро изнашивается, развивается дефицит ферментов...

Вот почему ряд симптомов, свойственных старческому возрасту, к примеру склерозирование тканей, онкологические заболевания, развиваются рано. Они являются следствием дефицита антител и ферментов, характерного для пожилых людей.

Подвергаемые постоянным нападкам изнутри, клетки иммунной системы сами становятся агрессорами. Они начинают уничтожать клетки собственного организма и даже ведут к развитию иммунодефицита — СПИД а»[25].

В своём докладе, прочитанном в марте 1976 г. на семинаре, финансированном Американским обществом по изучению рака (American Cancer Society), профессор вирусологии Роберт В. Симпсон заявил:

«Программы прививок против гриппа, кори, свинки, полиомиелита и т.д. могут, на самом деле, засевать людей РНК (рибонуклеиновой кислотой. — А.К.), формирующей скрытые провирусы в клетках организма.

Эти скрытые провирусы могут... играть роль в развитии таких болезней, как рассеянный склероз, ревматоидный артрит, системная красная волчанка, болезнь Паркинсона и, возможно, рак»[26].

На той же конференции с докладом, содержавшим аналогичные выводы, выступил вирусолог Венделл Д. Винтере из госпиталя при университете Лос-Анджелеса[27].

Американский исследователь д-р Харрис Л. Култер написал целую книгу, в которой показал, что стремительно растущее число преступлений, совершаемых против личности, гиперактивность, неспособность к обучению, из-за проблем с концентрацией внимания, дислексия и пр. могут иметь связь с, так называемым, постэнцефалитным синдромом — хроническим вялотекущим воспалением головного мозга, вызванным вакцинами, в первую очередь — против коклюша[28].

Им же, в соавторстве с матерью ребёнка, искалеченного прививкой, Барбарой Л. Фишер, нынешним директором американского Национального центра информации о прививках, была написана другая обстоятельная книга о прививке DPT (АКДС), в которой была дана следующая приблизительная оценка: 12 000 случаев тяжёлого поражения нервной системы и 1000 случаев младенческих смертей, списываемых властями на синдром внезапной детской смерти (СВДС) в США ежегодно [29].

Хотя сами авторы считают это число заниженным, пусть даже оно будет в несколько раз завышенным — всё равно, эта статистика ужасает.

Это, всего лишь, несколько примеров. В книге я буду неоднократно цитировать различных учёных и специалистов, открыто высказывающихся против некоторых прививок или вакцинаций в целом.

Но их мнение игнорируется теми, кто имеет свои доходы от прививок, читай — власть имущими.

Даже если не говорить о бесчисленных постпрививочных осложнениях и болезнях, становящихся возможными, вследствие угнетения иммунной системы в «поствакцинальном периоде», большие сомнения вызывает и польза прививок, как процедуры, призванной снизить число серьёзных детских заболеваний.

Очень часто приходится слышать, что детские инфекционные болезни, возможно, безопасны, при своём обычном течении, но могут быть опасны своими осложнениями — например, энцефалитами.

Однако исследования показывают, что при снизившемся количестве энцефалитов, связанных со свинкой, корью и краснухой, ныне возросло число энцефалитов, связанных с хламидиями, вирусами простого герпеса, ветряной оспы и Эпштейна-Барра, энтеровирусами, респираторными вирусами и пр., так что, общее число энцефалитов осталось неизменным, да и случаться они стали в более раннем возрасте[30].

Лишний раз подтверждается, что «природа не терпит пустоты»: общее число опасных болезней или осложнений, предотвратить которые призваны прививки, остаётся всё тем же, да ещё дополнительно следует учесть осложнения, как непосредственный результат самой процедуры прививания.

Тревогу вызывает и беспрерывное появление новых и, при этом, крайне опасных инфекционных болезней, что некоторые исследователи связывают с вытеснением прививками вполне доброкачественных и привычных человечеству недугов.

Российский авторский коллектив пишет:

«Приходится констатировать, что, совместными усилиями, человечеству в XX в. удалось ликвидировать только одну инфекцию — натуральную оспу и получить 36 новых инфекций. Это, безусловно, неутешительная статистика»[31].

Перейдём теперь к этическим аспектам прививок.

Многие родители были бы возмущены, узнав, что вакцины традиционно испытываются на самых беззащитных и обездоленных — детях из приютов или детях беднейших слоёв населения, а также, на военнослужащих.

Были случаи, когда уже показавшие себя опасными вакцины (например, коревая, при её массовом использовании в Англии) преспокойно передавались в развивающиеся страны — не пропадать же добру! — где они продолжали калечить детей.

Ряд современных вакцин (например, от краснухи и ветряной оспы) готовится на тканях абортированных плодов, но родителям не сообщают об этом, иначе религиозные убеждения не позволили бы многим дать согласие на прививку такими вакцинами своим детям или себе.

Очень существенной этической проблемой является дилемма, которая встаёт перед врачом, работающим в государственной системе.

Многие медики, будучи неплохо осведомлены о несомненном вреде и очень сомнительной пользе прививок, не прививаются сами и не прививают своих детей.

Однако, будучи наёмными работниками государства, они должны выполнять предъявляемые к ним требования — добиваться максимального прививания, ради коллективного иммунитета, т.е., делать то, что противоречит их собственным убеждениям.

Такая ситуация не укладывается не только в какие-то специфические медицинские, но и в элементарные общечеловеческие нормы морали, которые очень точно сформулировал мудрец раби Гилель в ответе на вопрос о том, можно ли уложить весь смысл Библии в одну фразу: «Не делай другому то, чего не желаешь себе».

Для продвижения вакцин на рынке и для достижения необходимого «охвата» применяются самые отвратительные и недостойные методы, в первую очередь, запугивание родителей.

В начале XX в. известный русский педиатр Нил Филатов писал: «Если посмотреть, как наше общество относится к опасностям заразить своих детей инфекционными болезнями, то, к сожалению, нередко можем заметить проявления... панического страха в более или менее резкой форме... А ведь, эта постоянная мысль и забота, как избежать возможности заразить себя и детей, ведёт к непрестанному напряжению нервов, к волнениям, к постоянному ограничению свободы детей и в пользовании прогулками, воздухом и в диете[32]...»

Большинство из реально существовавших тогда опасных болезней (например, натуральная оспа, брюшной тиф, холера), для нынешних родителей, относится, скорее, к области преданий, но спокойной жизни им всё равно нет: вакцинаторы продолжают усердно раздувать родительские страхи и перед такими болезнями, которые раньше никто и не помышлял назвать серьёзными — свинка, корь, ветряная оспа, не говоря уже о краснухе.

Родителей терроризируют постоянными звонками из детских поликлиник с требованием прийти и сделать прививку, непривитых детей отказываются принимать в ясли, сады и школы.

Ещё один аспект массовых прививок — это властвующая в мире прививок разнузданная коррупция, которая в «политически корректной» англоязычной печати называется «конфликт интересов».

Уникальность прививочной процедуры — ещё и в её массовости. Даже самая распространённая болезнь, всё-таки, ограничена числом болеющих ею.

Такого ограничения для прививок нет, поскольку они делаются всем здоровым, часто относительно здоровым, а теперь уже и больным.

Кроме того, опасность распространения инфекции требует надзора государственного аппарата; соответственно профилактика уже начинает рассматриваться, как общегосударственная задача[33].

Неизбежно возникает совпадение интересов производителей вакцин и государственных чиновников различного ранга, в том числе и от медицины — различных «эпидемиологов» и «специалистов по детским инфекционным болезням».

Такое совпадение интересов столь же неизбежно выливается во взятки (прямые или опосредованные научными грантами, стипендиями, ценными подарками, приглашениями на «конференции» на известных курортах), протекционизм на всех уровнях и борьбу с прививочным инакомыслием, угрожающим доходам производителей вакцин[34].

Показательно, что, за исключением прививки от натуральной оспы (см. главу о натуральной оспе этой книги), практически ни одна вакцина, однажды попав в прививочный календарь, его не покинула (несколько вакцин, например, в Швеции и Японии не использовались несколько лет, но потом возвращались в календарь опять в модифицированном варианте), вне зависимости от того, какова эпидемиологическая обстановка — ставятся задачи сначала снизить заболеваемость, потом ликвидировать болезнь, а потом поддерживать иммунитет в отсутствие естественного возбудителя (об этом речь будет идти, например, в главе о кори — ликвидировав в Финляндии корь, там теперь боятся её завоза извне или... её использования, в качестве биологического оружия!).

Получается, что, как только появляется некая прививка, она фактически приходит навсегда. Список прививок растёт и, соответственно ему, растут доходы производителей и распространителей вакцин, прививочных «экспертов» и прочей, кормящейся вокруг вакцин, публики.

Здоровья у детей — всё меньше, тяжёлых болезней, встречающихся во всех возрастах, — всё больше, причём и таких, которые раньше встречались исключительно редко, если не сказать — были казуистичными (например, аутоиммунные заболевания).

Да практически никто и не стремится изучать связь прививок с ними (во всяком случае, «специалисты в вакцинологии» — последние, кто выказывает такой интерес).

Прививки являются великолепной питательной средой, на которой растут «научные исследования» уровня, на котором их выполнение доступно даже пятикласснику: берётся экспериментальная вакцина и вводится группе детей или солдат, затем измеряются появившиеся антитела — и готова публикация или диссертация[35].

Противоестественное слияние частных интересов и государственной власти угрожает не только противникам прививок, но и самым, что ни на есть, законопослушным гражданам, охотно идущим на прививки, поскольку, при фантастических доходах, лишь признание самого факта осложнений вакцинации становится крайне нежелательным, как поселяющее сомнения в безопасности этой процедуры.

При этом, не имеет значения, гарантирована или нет компенсация за нанесённый прививками ущерб — система должна обеспечить свои доходы и в будущем, а они впрямую зависят от степени общественного доверия к самой процедуре прививания[36].

Хорошим примером может служить история американской программы компенсаций пострадавшим от прививок. Разработать и ввести в действие эту программу обязаны были чиновники Департамента здравоохранения и сферы услуг (Department of Health and Human Services), согласно Закону о пострадавших от детских прививок, принятому конгрессом США в 1986 г.

Закон предусматривал, что программа позволит пострадавшим от прививок (или их родственникам либо опекунам) получать компенсацию без многолетних юридических боёв с производителями вакцин.

Предполагалось, что, с одной стороны, такой механизм позволит получать компенсацию пострадавшим от прививок, принёсшим своё здоровье или жизнь в жертву на благо всего общества, без обращения в суд, а с другой — защитит интересы производителей вакцин (чтобы те не были разорены исками).

Для первоначальных выплат конгресс ассигновал 600 млн. долларов, а затем программа должна была финансироваться из небольших надбавок на цену каждой вакцины.

Любой, считающий, что его здоровью или здоровью его ребёнка был нанесён вред прививкой, имел право подать иск чиновникам программы; те обязаны были ознакомить с материалом независимого эксперта.

К закону прилагались специальные таблицы, детализирующие, сколько и за какой ущерб следовало платить и что следовало признавать связью прививки и заболевания. Задумано всё это было неплохо, но, когда дело дошло до чиновников, получилось, как всегда.

Притом, что закон был принят в 1986 г., первое заседание неторопливого совещательного комитета Департамента здравоохранения состоялось лишь в июне 1988 г., а программа была запущена в 1989 г.

Затем, чиновники приступили к систематическому выхолащиванию закона. Хотя, целью последнего была быстрая и гарантированная (non-default) компенсация пострадавшим, чиновники Департамента повели настоящую войну на истощение против истцов, затягивая рассмотрение исков на долгие годы (в ряде случаев — до десяти лет).

Таблицы немедленно начали «корректировать» в сторону уменьшения количества безусловных указаний на связь прививок и болезней, так что истцам становилось всё труднее доказывать своё право на положенную по закону компенсацию.

Начали сокращаться выплаты на юридическое представительство истца (которые, согласно тому же закону, также должен был обеспечивать Департамент здравоохранения), что привело к тому, что истцы потеряли возможность обращаться к квалифицированным адвокатам и экспертам.

Но, мало всего этого. Вместо того чтобы привлекать, как повелевал закон, для рассмотрения исков независимых экспертов, Департамент здравоохранения стал приглашать своих собственных карманных экспертов, которые, понятно, никогда и, ни при каких обстоятельствах, не усматривали связи прививок и последовавшей болезни или смерти, списывая всё на «совпадения».

Хотя конгрессмены предполагали, чаю подавляющее большинство исков будет находить удовлетворение на уровне независимого эксперта и, лишь в исключительных случаях, потребуется разбирательство на более высоком уровне, в действительности всё получилось с точностью до наоборот — лишь в исключительных случаях компенсацию удаётся получить на этапе рассмотрения вопроса экспертом.

Почти все, без исключения, иски следуют по инстанции дальше, и тяжбы длятся годами, изматывая пострадавших от прививок или их родственников морально и материально.

Закон стал лёгкой добычей заинтересованной стороны, гарантируя неприкосновенность прививочному бизнесу, но реально ничем не помогая его жертвам![37]

Необходимо здесь ещё отметить, что, с многих точек зрения, смерть пострадавшего от прививки — намного выгоднее вакцинаторам, чем его инвалидность.

Во-первых, всегда есть шанс списать смерть на какую-нибудь «случайность», вроде синдрома внезапной детской смерти (СВДС) и вообще избежать выплаты компенсации.

Во-вторых, даже в случае доказанной смерти от прививки, родственники жертвы получают сумму около четверти миллиона долларов, и на этом вопрос считается вполне исчерпанным.

Однако, если речь идёт о необратимом поражении нервной системы, то сумма компенсационных выплат может достигать многих миллионов долларов, которые пойдут на уход за несчастным ребёнком.

Соответственно, затягивание признания связи прививки и наступившей болезни преследует своей целью просто дождаться смерти пострадавшего, чтобы платить намного меньше.

Я уже не говорю о том, что об умершем все, кроме его родственников, скоро забудут, а инвалид будет ещё долгие годы живым свидетельством «эффективности и безопасности» вакцинации, наводя других родителей на «неправильные» мысли относительно того, стоит ли им подвергать своих детей такому риску.

Свою долю в прививочном бизнесе имеют не только производители и высшие чиновники от медицины, но и практические врачи.

Так, британские доктора получают вполне ощутимую премию, при «охвате» в 70% доступного для прививок контингента и ещё более ощутимую денежную прибавку, при 90%[38].

И наоборот, в свете недавних массовых отказов британских родителей от прививки MMR, из-за её предполагаемой связи с аутизмом и поведенческими нарушениями, Министерство здравоохранения Англии планирует «бить по карману» тех врачей, которым не удаётся убедить родителей в необходимости этой прививки своим детям[39].

В Новой Зеландии Министерство здравоохранения, через суд, планировало расправляться с акушерками, предупреждающими будущих матерей об опасности прививок[40].

Поощрение за «охват» существует и в России. Так, Главный государственный санитарный врач России в 1993 г. постановил «ввести экономическое стимулирование медицинских работников за своевременное проведение и достижение высокого уровня охвата профилактическими прививками»[41].

Без тени стыда коллектив российских прививателей пишет: «Для решения задачи 95%-го охвата профилактическими прививками против полиомиелита детей в возрасте до 3 лет во всех регионах России... значительно сокращён перечень медицинских противопоказаний.

В ряде субъектов Российской Федерации успешно применяются меры экономического стимулирования медицинских работников за своевременное и полное проведение иммунизации...» (выделено мной — А.К.)[42].

И наоборот: «...все мы знаем, как наше начальство обычно ругает врачей, у которых многие дети не привиты. Их обвиняют и в равнодушии, и в неумении уговорить мать, и в других недостатках. Зачастую такого врача ругают на общих собраниях в присутствии медсестёр и других врачей. И доктор, естественно, избегает подобной ситуации, тем более, что о случаях тяжёлых осложнений он ничего не знает [43].

Это «ничего не знает» приводит нас к ещё одному важному аспекту проблемы.

Доктора, назначающие прививки, ничего не знают об осложнениях не потому, разумеется, что их нет, а потому, что с докторов снята вся ответственность и последствиями осложнений занимаются совершенно другие люди — например, реаниматологи, врачи приёмных отделений больниц или врачи, работающие в учреждениях для детей-инвалидов, врачи экспертных комиссий по установлению инвалидности, специалисты по реабилитации, работники социальных служб.

Друг с другом они практически не сталкиваются, и правая рука не знает, что творит левая.

Каждый выполняет ту работу, за которую ему платит деньги государство.

Все звенья системы — производитель, врач, прививающий детей, врачи служб скорой помощи и пр. — продуманно разрознены, так что, никто не имеет представления об истинном масштабе зла [44].

В США, например, врачи-педиатры, по закону, вообще не имеют никакого отношения к последствиям рекомендуемой (или, точнее, навязываемой) ими процедуры.

Всеми прививочными осложнениями занимаются упоминавшиеся выше чиновники Программы компенсаций пострадавшим от прививок.

Вернёмся к премированию врачей за успешный «охват».

Политика финансового поощрения — не за качество медицинской помощи, а за количество проведённых процедур — чаще всего противоречит интересам конкретного индивида, поскольку, ради денег (и, соответственно, в угоду теории коллективного иммунитета) стараются добиться невыполнимых цифр «охвата», закрывая, при этом, глаза на противопоказания, и низкое качество вакцин, а также, прививая и больных.

Эта абсурдная практика противоречит и классическому общемедицинскому принципу, согласно которому, врач должен быть заинтересован — как морально, так и материально — в здоровье доверившегося ему пациента, а не в количестве мероприятий, полезность которых определяется людьми, далёкими от реального пациента и имеющими в этих мероприятиях свои собственные финансовые интересы.

Кроме того, вакцинация одних, ради блага других, при этом, откровенно в ущерб вакцинируемым (например, уже упоминавшаяся прививка против краснухи) противоречит основополагающему принципу клятвы Гиппократа, на которой, в сущности, построен весь морально-этический кодекс медицины, а именно: интересы своего пациента — превыше всего.

Поскольку принятый закон о свободе выбора в прививочном вопросе в России не работает, а родителей и врачей, знающих не понаслышке о неэффективности и вреде прививок становится всё больше, то находится и выход — взятка, за которую врач оформляет документы о проведённых вакцинациях.

Так одна коррупция рождает другую, и вовлечённым в эту бесконечную игру в «прививочную защиту от болезней» оказывается всё общество, лишний раз убеждающееся в том, что всё решают только деньги и личные связи, но, отнюдь, не закон.

Тем не менее, и работающий в полную силу закон не в состоянии решить даже существенную часть из описанных в этой главе проблем.

Дело — не в законе, не в технологических ошибках в процессе производства вакцин, не в алчности их производителей и распространителей, и даже, не в зашоренности медиков и населения, которым уже добрые две сотни лет промывают мозги мифами о «безопасных и эффективных» прививках.

Порочна, противоестественна сама концепция массовой профилактической вакцинации. Именно это я и стараюсь показать в своей работе.

Если настоящая книга заставит читателя серьёзно задуматься о происходящем в современной медицине и подтолкнёт его к поиску естественных путей сохранения и укрепления здоровья, то я буду считать взятую на себя задачу полностью выполненной.

Date: 2015-09-05; view: 324; Нарушение авторских прав