Глава 12. – Целая пачка! – торжествующим голосом воскликнул Дэвид Керкленд, загребая себе последнюю взятку

– Целая пачка! – торжествующим голосом воскликнул Дэвид Керкленд, загребая себе последнюю взятку.

Вскочил, обежал вокруг стола и поцеловал свою удивленную партнершу, Анну Барди. Та покраснела от такого бурного проявления чувств и бросила робкий взгляд на Элизабет.

– Знаешь, Дэвид, бедную девушку нужно наградить, а не наказывать, – пошутил Роберт и обернулся на жену. Во время обеда и потом, когда они играли в вист, он то и дело поглядывал на нее. Лицо ее после любовных забав сияло. Каждый ее жест будил его воображение, а смех возбуждал. От одного вида ее губ Роберта охватывало желание – они были все еще припухлыми от его поцелуев, и Керкленд вспоминал, как упоительны эти губы.

– Ну что, еще партию? – спросил Дэвид. Роберт остановил его:

– В другой раз, Дэвид. Сегодня мне не до карт.

– Ищешь удобного предлога? – фыркнул младший брат. – Началось, значит. Проиграл – и в кусты!

– В таком случае, скажем, я отдаю должное более умелому игроку, – уступил Роберт.

– А что же утренний набег, Роберт? – спросила Анна. – Вы поймали налетчиков?

Роберт поморщился:

– Оказалось, что двое парней украли корову. Элизабет засмеялась:

– Вы хотите сказать, что могущественный деспот Хайленда рисковал своей жизнью, преследуя столь опасных головорезов?

Ее смех был столь заразителен, что Анна и Дэвид тоже расхохотались, а вскоре всех троих охватило бурное веселье.

Роберту Керкленду в тот день уже пришлось раскаиваться – в чрезмерности наказания, которому он подверг Элизабет за изгнание Дезире из замка. Он снова начал злиться, потому что над ним смеялись.

– А скажите, милорд, вы что, связали по рукам и ногам этих подлых негодяев или просто сразили их мощным ударом меча? – продолжала Элизабет, не замечая, что Роберт все больше мрачнеет.

– Bien au contraire, madame^[27], – рявкнул Роберт, – я спустил им штаны и как следует выпорол их. А в данный момент мне очень хочется применить сей суровый прием и к моей супруге.

Элизабет знала Роберта совсем недолго, но сразу поняла, что означает этот тон. Смех ее внезапно оборвался.

– Миледи, нам пора откланяться. Мне не терпится получить еще один урок греческой мифологии, и к тому же нам нужно зайти к отцу.

– Греческой мифологии! – воскликнул Дэвид. – С каких это пор ты интересуешься греческой мифологией?

– О, познания Элизабет в этой области произвели на меня сильнейшее впечатление, – заявил Роберт. Взяв Элизабет за руку, он привлек ее к себе. – Особенно хорошо она знает Олимп. Поэтому я жажду очередного урока.

Поднимаясь по лестнице, Элизабет процедила:

– В один прекрасный день, милорд, я вырежу из вашей груди ваше черное хайлендское сердце.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, миледи. – Роберт рассмеялся и обнял жену за талию. – В этом я ничуть не сомневаюсь.

Элизабет разбудил стук в дверь. Открыв глаза, она обнаружила, что лежит прижавшись к Роберту, а рука ее покоится на его бедре. Огонь в камине догорел, и теперь там едва теплились угольки. Озноб охватил молодую женщину. Но не оттого, что в комнате было холодно, а оттого, что слишком уж настойчиво стучали в дверь.

– Сэр Роберт, идите скорее. С хозяином худо, сэр, – раздался голос Корлы из-за двери.

Роберт мгновенно вскочил, натянул штаны и бросился вон из комнаты. Элизабет надела ночную рубашку и теплый халат. Подобрав рубашку мужа, она направилась в комнату графа.

Дэвида Керкленда тоже разбудили, сейчас он стоял у кровати отца напротив Роберта. Элизабет накинула рубашку на плечи мужа, неотрывно смотревшего на отца. Бет кто-то тронул за руку. Она обернулась и увидела Анну. Та кивнула ей. Элизабет улыбнулась одними губами, давая понять, что сочувствие сестры не осталось незамеченным.

Спустя несколько мгновений, держа за руки своих сыновей, лорд Керкленд закрыл глаза, на его благородном лице появилась спокойная улыбка, и он мирно погрузился в вечный сон.

Элизабет пошла в часовню помолиться и выплакаться. Она знала, что ей будет очень не хватать этого человека, который за короткое время, что она провела в его доме, стал значить для нее так много. С его уходом появилась пустота, какая появляется только когда теряешь близкого друга.

Вернувшись в их комнаты, она увидела, что убитый горем Роберт сидит в кресле. Элизабет хотела протянуть руку, утешить его, сказать, что он не один в своем несчастье, что другие тоже горюют. Однако отношения, которые установились между ними, исключали всякое изъявление сострадания. Молодая женщина потихоньку оделась, подошла к мужу и на мгновение задержалась перед его креслом.

– Я тоже любила его... – произнесла она.

Роберт поднял на нее глаза. Во взгляде его застыло какое-то непонятное, неопределенное выражение. Такое выражение она часто замечала в глазах своего отца.

– Его нетрудно было любить, – пробормотал он и тут же вновь ушел в себя.

Решив больше не навязываться со своим сочувствием, Элизабет неслышно вышла из комнаты и оставила Роберта одного.

На следующий день члены клана Керклендов и соседи начали собираться на похороны Майкла Керкленда, седьмого графа Керквуда. Едва рассвело, к замку уже тянулись люди. Кто-то ехал в экипаже. Кто-то – верхом. Но большинство шли пешком. Все направлялись к воротам Эшкерка.

В замке кипела бурная деятельность: готовили комнаты, в кухнях всю ночь трудились слуги.

Элизабет стояла у окна, смотрела на тех, кто шел отдать последнюю дань покойному. Тело лорда Керквуда уже было готово к погребению. Оно покоилось в большом зале.

Печальное зрелище. Отвернувшись от окна, Бет подошла к зеркалу, откинула волосы со лба, скрутила их, сделала пучок и закрепила его шпильками. Эта строгая прическа подчеркивала ее красоту. Она оделась в простое черное бархатное платье, круглый вырез которого и узкие длинные рукава подчеркивали ее изящные руки и шею. Единственным украшением был шарф в черно-красную клетку – цвета клана Керклендов, – закрывающий ее плечи и грудь и приколотый к поясу, концы его терялись в складках платья.

Большой зал, казалось, был набит до отказа. Роберт, занятый с кем-то разговором, запнулся на полуслове и точно завороженный уставился на Элизабет, спускающуюся по лестнице. Не отрывая от нее взгляда, он прошел через зал, подошел к подножию лестницы и ждал, пока молодая женщина спустится. Когда она ступила на последнюю ступеньку, ее глаза оказались вровень с глазами мужа. Несколько мгновений супруги смотрели друг на друга.

– Вы очень красивы, миледи.

Элизабет чуть улыбнулась и слегка наклонила голову. Роберт протянул руку, прикоснулся к клетчатой ткани и одобрительно кивнул.

– Вам очень не хотелось надевать это, миледи? – спросил он.

– Я надела это, милорд, исключительно как дань уважения к вашему отцу, – возразила Бет.

Мгновение, показавшееся им обоим вечностью, Роберт смотрел ей в глаза, и молодая женщина вспыхнула – таким пытливым был взгляд мужа.

– Он был бы рад. Цвета Керклендов вам к лицу, Элизабет.

Он предложил жене руку, и юная чета присоединилась к собравшимся.

Над холмами печально раздавался медленный барабанный бой, сопровождаемый тихим, скорбным завыванием волынок. Родственники Роберта несли гроб с телом графа к месту его последнего упокоения. Позади тянулась похоронная процессия. Элизабет замерзла и поплотнее запахнула плащ. Дул ледяной ветер. Она не могла не восхищаться величественным видом этих простых жителей гор, килты^[28] которых теребил ветер. Роберт тоже надел юбку шотландского горца. Поверх белой рубашки на нем была черная бархатная куртка с широкими рукавами. Клетчатая юбка доходила только до колен и не скрывала его длинных мускулистых ног, вместо сапог он надел броги. Его темные волосы скрывал красный берет – обязательная часть шотландского костюма. Он подошел к краю могилы и остановился.

Дэвид был в таком же костюме, только без золотой цепи и медальона, которые полагалось носить только главе клана. Эти двое мужчин, стоящие бок о бок, казалось, совсем не чувствовали холода, и, хотя при них не было оружия, они производили впечатление непобедимых.

Роберт был убит горем, однако он выстоял всю церемонию.

Почувствовав взгляд Элизабет, он поднял глаза, но смотрел сквозь жену. «О чем он сейчас думает?» – спросила себя Бет. Ведь она по-прежнему совершенно не знает этого человека.

Когда церемония подходила к концу, кто-то взял Элизабет за руку. Рядом с ней стоял Тимз, слезы текли по его щекам. Бет погладила мальчика по голове и нежно ему улыбнулась.

Волынки вновь заиграли коронах – погребальную песнь, участники процессии по очереди подходили к могильной яме, чтобы бросить на гроб горсть земли, и вот наконец последний из них принес последнюю дань, и могущественный глава клана обрел покой.

Когда же похоронный ритуал завершился, траурная атмосфера, царившая среди собравшихся, изменилась и плавно перешла в празднование бракосочетания Элизабет и Роберта.

Бет удивлялась, как легко эти люди смирились с уходом того, кого они любили. Отчасти их поддерживало сознание, что на смену старой жизни пришла новая, и утешало не столько упование на личное бессмертие, сколько уверенность в бессмертии рода.

Элизабет была очаровательной, любезной хозяйкой, хотя не запутаться в огромном количестве новых лиц и имен оказалось непросто. Все были удивлены внезапной женитьбой Роберта, и вскоре на лицах горцев можно было прочесть не печаль по поводу потери главы клана, но радость – все поздравляли молодого Керквуда с приобретением столь красивой и очаровательной жены.

Большая часть гостей разъехалась не дожидаясь вечера, но несколько человек остались. Они собрались вокруг Роберта и обсуждали ход войны. Оставшиеся женщины сидели маленькими группками, обсуждая новобрачную.

Дезире дю Плесси стояла рядом с лордом Лэнгли. Роберт склонился к француженке. Та что-то шептала ему на ухо. Увидев это, Элизабет нахмурилась.

К ее великому облегчению, лорд Лэнгли собрался уезжать, и она, как хозяйка дома, подошла к нему попрощаться. Дэвид Керкленд и Роджер Лэнгли договаривались насчет охоты. Дезире и Роберт были поглощены беседой. Роберт не заметил приближения жены, но Дезире заметила и немедленно перешла на французский, полагая, что Элизабет не поймет их.

– Je vais quitter Langely Castle la semaine pro-chaine. Quand te reverrai-je?^[29]

Роберт ответил, хмурясь:

– J'ai beaucoup a faire avant de retourner a Montrose. Je me mettrai en rapport avec toi plus tard^[30].

Элизабет, не подавая виду, что рассержена, обратилась к ним с очаровательной улыбкой:

– Si vous voulez, je реuх sertir afin que vous puissiez regler vos affaires entre vous^[31].

И прежде чем отвернуться, Элизабет заметила на лице француженки удивление. А Роберт смотрел вслед своей удаляющейся жене с видом довольным и гордым.

Date: 2015-09-05; view: 251; Нарушение авторских прав