Круг второй. Прелюдия 1 page

Грязный переулок между заброшенными домами и сияющим неоном и фарами машин проспектом.

Людей в столице государства Российского было так много, а воздух, камни и дома настолько пропитаны эмоциями и мыслями живых и живших ранее людей, что он просто сбежал в первый попавшийся дворик, чтобы привести в порядок растрепанные чувства. Помойка, крысы и мокрая от дождя скамейка. Змей несколько раз вздохнул, погружая тело в расслабленное состояние безмыслия, и только почувствовав, как отпускают его невидимые щупальца, осмотрелся. В самом дальнем углу двора, у стены полуразрушенного нежилого дома стояла небольшая группка людей в блестящих кожаных плащах. Стояли они молча, и их расслабленно‑угрожающие позы в принципе могли бы насторожить и самое безмятежное существо. Но Змей не хотел сейчас никаких скандалов. Он успокоительно поднял руки и уже направился к выходу со двора, когда вслед ему донеслось свистяще‑шелестящее слово. В том, что это было именно слово, а не просто звук, Змей не сомневался. Что‑то смутное забрезжило в памяти, а когда через долю секунды услужливая память высветила, словно серию слайдов, дворик перед домом Хранителя, черные плащи и окровавленное тело у дымящейся воронки, Змей, не раздумывая, развернулся и пошел легким скользящим шагом в сторону воинов Тьмы…

Рубиново‑красный луч, рассекший воздух прямо над ухом, не давал слишком много времени на размышления. Я ушел под защиту реликтового мусорного бака, вросшего в щербатый асфальт, и затаился, выравнивая дыхание после невероятного кульбита и жесткого приземления. Вторая серия пришлась точно по баку, и вокруг отчетливо завоняло горелой помойкой. Если срочно не предпринять что‑нибудь, буду я, любимый, подан им в собственном соку и с помоечным соусом. Или с гарниром?

Верхнее зрение выдало на сетчатку глаза расположение атакующих и примерную оценку вооружения. Получалась картина средней степени паршивости. Четверо. Двое с пехотными лазерами или чем‑то подобным и один с автоматом «Вул». Неизвестно, что хуже. Один без оружия и вроде не двигается. Командир, что ли? Ладно, сдохнуть не сдохну, но энное количество часов на восстановление оболочки точно понадобится. А этого времени у меня, кстати, может и не быть. Неизвестно, смогу ли я регенерироваться. Еще ведь не пробовал…

Тонкое пение набирающего обороты генератора лазера прервало мои раздумья. Мгновенным движением я вынырнул из‑за мусорного бака и, спрессовав пространство между собой и врагом, смял его физическую оболочку, словно бумажный пакет, и вспорол все энергооболочки, рассеивая их в пространстве. Остальные тут же окутались едва заметной голубоватой дымкой. Не желая сдаваться на милость врага, они ощетинились короткими, но от этого не менее смертоносными щупальцами. Продолжая движение, я взлетел на несколько метров вверх, выдернул «беретту», воткнул шесть пуль веером и, перевернувшись, шлепнулся, как большая жаба, на брюхо, лишь слегка смягчив падение локтями и коленями.

Я, конечно, вовсе не маг, но мои оппоненты этого не знали и защищались от меня как от мага. Но пуля 44‑го калибра – это просто кусок металла, летящий с весьма приличной скоростью. Так что их защитные штучки им не помогли.

Четвертый сейчас должен был биться в судорогах от ужаса, зная, что ему предстоит долгий и неприятный разговор и скорая гибель. Наверное, это и должен чувствовать почти бессмертный человек, знающий, что его очень скоро не станет.

Я поднялся и, шагнув вперед, вдруг понял, что он совсем не боится! То есть страх есть, но какой‑то другой. Подойдя еще ближе, я обнаружил обычного человека, причем связанного дважды. Моей «Тонкой Сетью Ардаро» и чужим, на редкость примитивным и грязным заклятием «Бурхи».

Скорее всего, это был просто человек, оказавшийся в плохом месте в плохое время. Его светло‑серый плащ и темно‑серый в синюю полоску костюм, несмотря на грязные разводы, совсем не гармонировали с помойкой.

Освободив аборигена от обоих заклятий, я направился к выходу из грязной подворотни. Но тут меня остановил его хриплый окрик.

– Эй, постой!

Я недоуменно обернулся.

– Да?

– Подожди, – попросил он, ковыляя на негнущихся ногах в мою сторону. – Я вроде твой должник. Может, тебя хоть кофе угостить?

Он вопросительно глянул на меня и немного натянуто улыбнулся.

Я всмотрелся в него пристальнее и четко произнес вслух:

– Генерал‑лейтенант Логинов Виталий Алексеевич. Военная разведка. Центральный аппарат. Управление Специальных Операций, Центр Внутренних Резидентур. Подразделение «Оборотень». Мотивация контакта – получение информации и возможная вербовка. Предложение отклонено. Еще что‑нибудь?

Вместо ответа он завистливо покачал головой и тихо выдохнул:

– Ух ты… Круто. Прямо из башки читаешь?

Я только кивнул.

– Ладно, – он поднял руки. – Сдаюсь. Тогда просто кофе, и если хочешь, можешь вообще ни слова не говорить.

«Конечно, конечно… Отвяжешься ты».

Так мы и оказались в отдельном кабинете ночного ресторана на Калининском проспекте. Великолепный джаз, горячая телятина и «шардонне» придавали нашему разговору вполне светскую окраску. Наслаждаясь забытыми вкусами и запахами, я тем не менее внимательно слушал и анализировал услышанное. А рассказывал мой визави вещи преинтереснейшие.

Проведенная их аналитиками работа явно указывала на существование сил, заинтересованных в глобальной дестабилизации положения. Конечно, и у антиглобалистов, и у сепаратистов всех мастей были разные источники финансирования и центры управления, но вот то, что у них и еще сотен других организаций существовал единый синхронизирующий центр, было вычислено с математической точностью. Вылазки террористов, революции и массовые выступления «народа», и даже некоторые забастовки, не явно, но неуклонно тормозили прогресс человечества в целом и подталкивали к неизбежному концу.

С воинами Тьмы логиновская контора столкнулась не так давно, но потери и с той, и с другой стороны были уже весьма существенные. Конечно, на стороне воинов Тьмы были и древнее знание, и самое главное – полное пренебрежение человеческими жизнями. Но и в Конторе тоже не институтки служили, и счет пока в пользу ребят Логинова. Это, насколько я понял, вообще их профиль – маньяки, психопаты и всякая мистика.

Нет, одно только то, что его специалисты сумели вычислить в целой серии совершенно разнокалиберных происшествий некую закономерность и схватить эту закономерность за хвост, безусловно делает им честь. Браво и троекратное «ура» перед строем. Просто ух и ах. Они сумели найти корни всех этих безобразий. Получалось, что засевшие здесь враги не просто хотели воспользоваться энергоканалом. То есть аналитики, конечно, ничего не знали ни о вселенной Раводо, ни о связывающем нас энергоинформационном жгуте. Просто складывая кусочки мозаики, они выяснили, что готовится глобальный конфликт, который, принимая во внимание накопленные запасы ядерного, бактериологического и химического оружия, станет наверняка последним.

Насколько я понял, используя подаренное мне Знание, Земля всегда была лакомым кусочком, ведь она имела восемь базовых и бессчетное количество информационных каналов второго и третьего порядков. И еще Главную Линию – Основной энергоинформационный жгут со вселенной Раводо. Это все равно, что сосредоточить в своих руках не только все топливно‑энергетические ресурсы галактики, но воду, пищу и даже воздух. А это такая власть, что все Защитники мира «Земля» получали любые ресурсы, помощь и консультации всей неведомой еще землянам Федерации только для того, чтобы это место не принадлежало никому. Экстерриториальность была тем паллиативом, который удалось достигнуть после третьего по счету полного уничтожения населения планеты. В последний раз разразилась катастрофа такой силы, что генофонд пришлось восстанавливать по кусочкам. А без землян с их уникальной нервной системой и биоэнергетическими возможностями энергоканалы, представлявшие в обычное время бурные полноводные реки, напоминали бы быстро пересыхающие ручейки. Конечно, сорок–пятьдесят Высших магов или десять Магистров могли стабилизировать каналы. Но резать бриллиантовым перстнем стёкла? И было решено ударными темпами восстановить население и даже немного сфальсифицировать историю, чтобы удлинить ее.

Лихие браконьеры вовремя отлавливались, и им надолго отбивали желание охотиться в заповеднике. Им вообще все отбивали. Вместе с жизнью и возможностью перерождения. Но соблазн был велик, и дураки не переводились.

Что их влекло? – спросите вы. Да все то же. Имея достаточное количество энергии, можно создать не то что собственный рай, а целую галактику для личного употребления. Ну, для галактики ее, конечно, было здесь маловато, но на пару десятков планетных систем – вполне.

Остальное – мои личные догадки, которыми я не спешил делиться вслух.

– Твои проблемы мне понятны, – сказал я, когда Виталий выдохся. – Проходящие через все кордоны террористы, бессчетное количество наркотиков, которыми только что в детских садах не торговали, оружие и работорговля. Плюс невероятное количество психических нарушений и неуклонный рост засоренного генофонда. У вас своя война, а у меня абсолютно свои, никак не связанные личные счеты к вашим фигурантам. И, скорее всего, когда я завершу охоту, ваши проблемы во многом тоже закончатся. Воины Тьмы – редкая мразь. Посему я предполагаю просто уничтожить верхушку клана, а затем перебить все, что шевелится. На остальное у меня может просто не хватить сил.

– Я всего лишь предлагаю сотрудничество…

Я сразу и не очень вежливо перебил его:

– Для чего вам я – понятно. А вот для чего мне нужны вы, не очень ясно.

К этому моменту нормальные посетители уже покинули ресторан, а их места заняли улыбчивые широкоплечие парни с такими же улыбчивыми и тренированными подругами.

– Насколько я понимаю, – прищурился он, – прямой поиск в информационном поле при таком количестве стихийных магов – вещь крайне трудоемкая и неблагодарная. Мы сожгли уже несколько опорных точек и храмов Воинов Тьмы, обезвредили десятки связанных с ними террор‑групп. Какой тебе смысл бегать за ними в одиночку, когда у нас уже давно идет планомерная война?

Я на мгновение замер. Вот значит как. Выходит, они и до этого докопались. Дела…

– Предложения? – деловито спросил я.

– Становись частью организации. Любая информация по интересующим тебя разделам – без ограничений. Поддержка оперативных групп по всему миру, транспорт, связь, средства технической разведки и помощь аналитиков. Содействие правительственных организаций крупнейших стран…

Он все перечислял, а я потихоньку обалдевал от спектра возможностей его организации. Выходит, не все корешки удалил правитель‑алкоголик. У слабой власти, получается, не только минусы, но и плюсы тоже есть. Моя Контора была вовсе не последним винтиком в пирамиде неформального воздействия на геополитическую ситуацию. Но его фирма, судя по перечисляемым возможностям, была просто монстром. И вряд ли свежесозданным. Такое за год не нарисуешь. Даже если в запасе десятки миллиардов полновесных и свободно конвертируемых. Скорее всего, я просто не знал или, что вероятнее, не мог знать о существовании этой Конторы. «Есть многое на свете, друг Горацио…»

– Что от меня требуется взамен?

– Почему ты думаешь, будто нам от тебя что‑то нужно? – прошамкал он с набитым ртом. Потом обвел глазами стол и, обнаружив пустую бутылку, тихонько стукнул по ней вилкой.

Несмотря на достаточно громкую музыку, к нашему столу тут же подскочил официант с новой бутылкой. Наверное, он тоже слушал, что доносится из микрофона в настольной лампе. Верхним зрением я видел микрофон, он выглядел как крохотная черная воронка, дымчатый жгут от которой тянулся в сторону служебных помещений ресторана.

– Не шути, – я понюхал пробку и, удовлетворившись качеством, плеснул сначала себе, потом ему.

Он немного поскучнел. Сразу стало ясно, что это самая скользкая часть разговора. Генерал усмехнулся немного нарочито и опрокинул бокал в свою бездонную глотку. Сначала он, видимо, собрался что‑то сказать. Но вдруг неожиданно ему в голову пришла новая мысль. Он привстал, доставая из кармана мобильный телефон.

– Минуту.

И отошел в сторону. О чем и с кем он говорил, мне было как‑то не очень интересно. Но, видимо, разговор закончился вполне удачно. Он вернулся к столу и, не присаживаясь, предложил:

– Прокатимся?

– Далеко?

– Средне. – Он снова усмехнулся, но уже как‑то невесело. – Хочу тебе кое‑что показать…

Выходя из ресторана, я успел увидеть, как официант бережно подхватывает бутылку, которую я только что держал. Нет, конечно, я и подумать не мог, что они собираются снимать мои пальчики для прокачки на своих дактилоскопических базах данных. Просто это у них, наверное, такой обычай. После каждого клиента недопитую бутылку нежно брать двумя пальцами за дно и горлышко и скачками нестись в подсобку.

У выхода уже ждал седан несколько тяжеловесного вида. А когда автомобиль, мягко рыкнув многоцилиндровым мотором, грузно тронулся с места, я понял, что внешнее впечатление не было обманом. Машина была явно бронированной.

Так почти в молчании мы добрались до стеклянной призмы невыразительного конторского здания у кольцевой автодороги. На вывеске, гордо сиявшей неоном над крышей, значился некий банк. Такая же табличка, только из начищенной до золотого блеска бронзы, была и у самых дверей.

Нас, видимо, ждали. Двери распахнулись еще до того, как мы подошли. Ковры, хрусталь, кожаная мебель и массивные бронзовые урны. Все тихо, но недвусмысленно намекало на финансовую мощь располагавшейся здесь организации. Генерал лишь несколько нарочито кивнул лениво развалившимся у мониторов охранникам, и мы проследовали дальше. Про себя я отметил не только расслабленные позы охранников, их цепкий профессиональный взгляд, но и спокойную тигриную грацию, с которой сидели офицеры.

Длинный коридор, лифт вверх, пост охраны, опять коридор и еще один лифт вниз, и вновь пост. Только на этот раз трое охранников располагались за двадцатисантиметровой толщины стальной перегородкой, наблюдая за комнатой через миниатюрные телекамеры. Тут мой провожатый уже не отделался дружеским кивком. Он обстоятельно и неторопливо вынул небольшой прямоугольничек и положил его в маленький лоток, торчавший из стены. А после того, как кусок стены отъехал в сторону, открывая какую‑то систему, прижал к ней лицо. Что характерно, охранники на нас и не смотрели. Они смотрели на свои приборы. Наверное, то, что они увидели, их удовлетворило, так как абсолютно гладкая на вид стена разошлась в стороны, освобождая проход.

Простой коридор конторского вида меня немного разочаровал. Впору было ожидать чего‑то более монументального, хотя кабинет, в который мы пришли, вполне подошел бы и директору приличного завода.

Большой и абсолютно чистый стол с телефонами, удобные, прочные стулья вдоль стены и несколько кресел вокруг кофейного столика в углу. Компьютер, проекционный видеомонитор и некоторые другие вещи говорили о том, что это помещение используется в основном для совещаний.

Виталий Алексеевич так же неторопливо подошел к стене, за которой туманно просматривался какой‑то отросток. Чего‑то нащелкал на клавиатуре, и по загудевшей от воздуха трубе в нашу сторону двинулось нечто. Еще через пару секунд в приемный лоток упал продолговатый цилиндр с двумя толстыми кольцами у торцов. Пневмопочта. Примитивно, но быстро и надежно.

Он развинтил цилиндр и вынул пачку листков.

– Присаживайся.

Он показал на одно из кресел вокруг низкого кофейного столика и плюхнулся сам.

– Это, – он протянул мне первый листок, – серийный насильник. Десять убийств с изнасилованием. В основном девочки до 16 лет. Ищем уже полгода. А это, – он протянул другой, – банда ублюдков. На их совести восемь пунктов обмена валюты. Шестеро убитых охранников, пять кассирш, примерно такое же количество тяжелораненых. Ищем три месяца. Наверное, гастролеры… – добавил он тоскливо.

Я смотрел на короткие, в две‑три строчки, описания преступлений и небольшие фотографии с мест происшествий, подколотые к листку разноцветными скрепками, и чувствовал, как помимо моей воли во мне набухает тяжелый черный ком злости.

– А вот это, – он, поморщившись, протянул новый листок, – наша самая большая головная боль. Крадут детей. На органы.

– Как на органы? – не понял я. А через секунду догадался и внутренне похолодел. – И что будет, если вы их найдете?

– Не если, а когда, – поправил он меня. – Когда мы их найдем. В зависимости от необходимости их ждет громкий суд – это политика, тут ничего не поделаешь, – а потом несчастный случай в тюрьме или в лагере. Если, конечно, никто не пристрелит на месте.

– И только это? – уточнил я. Никаких сейфов с военными секретами и прочих шпионских номеров?

– Господи! – простонал он и уставился тяжелым взглядом в стену. – Да ты помоги мне хоть с одной из этих (он потряс пачкой листов) проблем, и я сам расскажу тебе столько военных секретов, что тебя стошнит от этих глупостей. Раньше мы занимались совсем другими делами. Скорее политикой, чем войной и вообще всякой мистикой. Но криминальная ситуация такова, что на нас стали сбрасывать «тяжелые висяки». Милиция в болоте, контрразведка зализывает раны. В общем и целом, пока, кроме нас и еще пары контор, заниматься этим некому.

Я секунду размышлял о том, как половчее обставить мою помощь, а потом махнул рукой.

– Ладно. Гори оно все огнем. Давай свои бумажки. Тебе что нужно? Внешность, местонахождение, что еще?

Он немного опешил.

– А что еще?

– Ну, я не знаю… Другие подвиги, например?

Он махнул рукой.

– Внешность – уже хорошо. Адрес – идеально. А другие подвиги, – он пожал плечами. – Так ведь три раза не расстреляешь.

– Одно «но», – предупредил я.

Он встрепенулся, словно охотничий пес, увидевший, как уже убитая дичь собирается дать деру.

– Мои способности временные. Причем я не знаю, сколько они продержатся. Месяц – точно, дальше не ясно, – и гася скептическое выражение его лица, добавил: – Я и вправду не хочу сходить с корабля. Но ты должен знать, что вся лафа, возможно, продлится лишь короткое время.

– Ну, – он рассудительно приподнял брови, – ты, главное, сам себя не топи… А насчет способностей посмотрим. – И добавил назидательным тоном любящего папы: – Преодолевай сложности по мере их поступления.

– Мне нужен художник, и пройтись по местам событий.

– Тогда завтра с утра…

Теперь был мой черед удивляться.

– Ты хочешь, чтобы эти уроды еще что‑нибудь натворили?

– Господи, да нет, конечно! – он одним движением вылетел из кресла. – Посиди немного. Я организую. Чего тебе? Кофе, чай? Душ там.

Он пальцем показал на неприметную дверь и выскочил прочь.

Душ – это хорошо. Но потом.

Отсутствовал он примерно минут двадцать, а, вернувшись, задумчиво и весело проговорил:

– Спать удумали, сволочи. Я им дам спать. Работать, негры!

– Ну что, поехали? – спросил я.

– Поехали, – кивнул он. – Художника, правда, подвезут уже на место.

– Только смотри! – предупредил я его. – Художник должен быть хороший. Иначе все напрасно.

– Нормальный, нормальный. Слушай, а как тебя называть‑то? – спохватился он. – А то неудобно как‑то выходит…

Я представил себе, как он будет напрягать язык и память, называя меня полным именем, и назвал то, что значилось и в моем давно утерянном настоящем, и в новоприобретенном паспорте.

– Андрей.

Та же машина, но в сопровождении трех массивных внедорожников доставила нас к подножью бетонного улья, светившегося редкими окнами.

Не обращая более внимания на сопровождавших, я погрузился в состояние «Кархи».

Несмотря на то что прошло уже больше трех месяцев, картина преступления живо встала пред моим взором. Вся боль и отчаяние маленькой девочки, убиваемой здесь, в тени новостройки, ударила по нервам, словно пушечное ядро. Я видел лицо насильника так ясно, что, наверное, мог бы сосчитать каждый прыщ на опухшей роже. Я с трудом вынырнул наружу, оглядывая столпившихся вокруг людей, в первые секунды не понимая, кто они и зачем здесь.

– Художник, – позвал я.

Из толпы выскочил крепкий лысоватый гражданин лет сорока в объемистой куртке, делавшей его похожим на состарившийся колобок.

Я посмотрел в его глаза и спросил:

– Ты, уважаемый, крепкий человек или как?

– Пять лет войны, – степенно ответил дядя.

Зря спросил…

– Закрой глаза, – приказал я и положил свою ладонь ему на голову.

Короткий разряд информационного пакета, и он тяжело замычал и зашатался, пытаясь обрести утраченное вдруг равновесие.

Пока я приходил в себя, он неистово скрипел карандашом, временами ошалело поглядывая на меня.

Через несколько минут мне показали его работу. В других обстоятельствах я бы, наверное, похвалил его, настолько точно были схвачены черты насильника. Почти фотография. Остальное было делом техники. Я даже не вгонял себя в транс. Хватило старого заряда. Опять, словно на пыльном экране, я увидел небогатую обстановку московской двухкомнатной квартиры и улицу, на которую выходило окно. Пытаясь найти зацепку, я внимательно прошелся взглядом по улице и наткнулся на торговый павильон. «Цветы на Каретном» – было красиво выложено светящимися трубками…

Я жестом подозвал Виталия.

– Живет в четырехэтажном, но высоком доме, из которого хорошо видно цветочный павильон «Цветы на Каретном». Квартира двухкомнатная на последнем этаже. Есть или была собака. Хватит?

– Да ты что! И половины, – замахал он руками.

Так мы и ездили. Меня привозили на место, я снимал картинку, художник ее переводил на бумагу, а потом я давал примерное представление о местонахождении преступника. Уже из машины, с помощью телефона и компьютера, генерал командовал своим штабом, в который поступала вся полученная информация.

В итоге к утру меня, выжатого, как лимон, привезли в какой‑то дом, где я, содрав с себя одежду, рухнул на кровать.

Разбудил меня легкий перестук каблучков по паркету. Голова немного гудела от усталости и энергопотери. Сквозь закрытые глаза верхним зрением я видел своего посетителя как великолепный нежно‑розовый бутон, окруженный бледно‑желтым ореолом и с оранжевыми прожилками. Собственно говоря, прожилки эти были боевыми цепями ауры моего раннего визитера. Или, если точнее сказать, визитерши. Вглядевшись чуть пристальнее, я рассмотрел даже несколько крохотных фиолетовых вихрей, зарубками оставшихся на ауре после убийства разумного существа. Открыв глаза, я увидел прелестное и тонконогое создание женского пола с длинной гривой отчаянно‑рыжих волос. Я представил, сколько неприятных сюрпризов могла бы доставить эта нежная барышня вздумавшим ее обидеть, и ухмыльнулся.

За три часа сна нижнее тело настолько стабилизировалось, что я даже почувствовал мгновенный укол плотского вожделения, рассматривая этот прекрасный образец человеческой расы.

– Завтрак? – мелодично пропел образец с вопросительной интонацией.

– Завтрак, – покладисто согласился я и обвел глазами комнату в поисках своей одежды.

Несмотря на ночные эскапады, костюм выглядел вполне прилично, хотя и был куплен у смуглокожего торговца на заплеванном вокзале. Пока я питался, с удовольствием поглощая разнообразную и высококачественную снедь, в комнату довольно шумно ворвался Виталий Алексеевич.

– Ну что, не передумал? – бросил он прямо с порога.

Жестом я попросил его помолчать, а сам дожевал нежно‑розовый, упоительно пахнущий ломтик ветчины, на который капнул немного лимонного сока.

– Все‑таки мы совсем не ценим, что имеем, – задумчиво произнес я, начисто проигнорировав его предыдущий вопрос и имея в виду все: это великолепное утро, и свежайшую ветчину, и прелестную фею, порхавшую вокруг меня.

– Отчего же? – удивился Логинов и одним движением смахнул в себя содержимое одной из тарелок.

– Варвар, – лениво прокомментировал я и протянул руку за бумагами, которые он держал в руках.

– Это протоколы допросов, – предупредил он. – Интересно?

– Нет, – махнул я рукой. – Если я ничего не напутал, там просто цистерна дерьма и помоев в пропорции 50 на 50.

– Не напутал, – грустно ответил он. – Восемнадцать арестов за одну ночь, и ни одной пустышки.

– Не выбивали пыль? – как бы вскользь поинтересовался я.

– Зачем? – он вполне искренне удивился. – Вполне цивилизованно. Инъекция даиноскополамина, и если он не специально подготовленный агент, то вспомнит даже цвет трусов своей первой подруги.

– И вправду, – согласился я.

– Слушай, – он немного замялся. – Там шеф хочет лично вручить тебе…

– Белого слона? – Я зацепил ложечкой верхушку яичка и понес ко рту.

– Ну, что‑то вроде…

– А надо?

В ответ он только развел руками.

– Политика, понимаешь. Начальник мужик‑то хороший, хотя и занудный.

– Не переживай. «Ура» перед строем, «рад стараться, ваше сиятельство!» и так далее.

– Учти, – предупредил он, – я тебя представил как оперативника ПГУ, «с холода».

Я улыбнулся.

– Ты ведь сказал это для того, чтобы узнать, насколько я в курсе вашего внутреннего жаргона? Не беспокойся. В курсе.

Он почесал затылок.

– Откуда, конечно, не скажешь? – грустно предположил он.

– Скажу, – пообещал я. И, гася его вдруг проснувшийся энтузиазм, продолжил: – Но в свое время. Пальчики‑то уже прокачали? – спросил я довольно ехидно.

Мой собеседник только руками развел.

– А не будет бомж и мелкий воришка компрометировать славные ряды борцов с нечистью? – тревожно спросил я.

– Ты на себя в зеркало когда последний раз смотрел? – с ласковой иронией доброго отца отозвался Логинов. – Да твоя рожа просто кричит о высшем образовании, фамильном серебре и ненависти к люмпен‑пролетариату. А руки? – Он насмешливо кивнул. – Даже сквозь мазут твоя белая кожа выдает тебя с головой.

– Что? Все так плохо? – с деланым ужасом спросил я.

– Ну не все… – нехотя согласился он. – Пальчики, конечно, потом воспоминания приятелей, уверенно опознавших тебя. Самый главный аргумент в твою пользу тот, что если бы у наших вероятных «друзей» был такой специалист, он выходил бы на улицу только в сопровождении полка телохранителей и звена штурмовых вертолетов. Ладно, – он хлопнул своей крепкой мясистой ладонью по колену. – Пойдем, покажу твои апартаменты.

Я быстро оделся, и по короткой лестнице мы спустились в роскошный холл, главным украшением которого был большой изразцовый камин. Узкая тропинка из бетонных плит в обрамлении проросшей травы привела нас к такому же, но чуть поменьше, двухэтажному домику.

Холл был обшит панелями настоящего красного дерева, был там негромко журчащий фонтанчик и красивая монументальная лестница, ведущая наверх. Десять просторных комнат, даже своя библиотека, правда, насколько можно было судить, литература была подобрана достаточно случайно, поскольку старинные почерневшие от времени переплеты из кожи соседствовали с новенькими изданиями в ярких пластиковых обложках.

На столе персоналка с огромным монитором. Присмотревшись внимательнее, я отметил необычный дизайн – сталь даже на лицевой панели и очень сложную систему электропитания.

Главным же достоинством дома мне показалось то, что из окна спальни открывался превосходный вид на лес и реку. Чуть‑чуть портило ощущение толстое бронестекло, которым был полностью закрыт балкон. Зато спать спокойнее.

Пока мы ходили по комнатам, появился седенький старичок с кучей фотоаппаратуры. Он довольно быстро нащелкал мою физиономию на фоне белой двери душевой и удалился восвояси.

– Ну, как, нравится? – спросил Виталий Алексеевич, наблюдавший за моими перемещениями из глубокого и, видимо, очень удобного кожаного кресла.

– Нравится, – честно признался я. – Только вот стекло на балконе…

– А чем тебе стекло не угодило? – немного удивился он.

– Да нет, просто люблю свежий воздух.

– А, это… – он махнул рукой. – Вон там, – он показал пальцем, – пульт климатизатора. Количество и качество воздухообмена, влажность и температура. Хоть Сахару здесь устраивай, хоть Бангалор во время муссонов.

– Бангалор, пожалуй, не стоит.

Я улыбнулся, вспоминая сплошной поток воды с неба и вязкую, по колено, жижу под ногами. Дождь, чтоб его…

– А что? Приходилось? – мгновенно отреагировал Виталий Алексеевич.

– Ну, зачем тебе все и сразу?

– Работа такая, – развел он руками. – Рефлексы, словно у сторожевого пса.

– Рефлексы, – проворчал я. – Что дальше?

– Дальше… – Он помолчал. – Мне бы хотелось знать, что ты вообще умеешь делать.

– В каком смысле? – поспешил уточнить я.

– Да в прямом. Нужна ли тебе охрана, насколько ты знаешь оперативно‑розыскную работу… Да нет, – он поднял руки, словно сдавался. – Охрана совсем не проблема. Хоть полную обойму, хоть три. И оперативной работе научим, не велика наука.

– Это как посмотреть, – усомнился я.

– Да, это как посмотреть, – согласился он, и вдруг оживился. – Значит в курсе?

– Слушай, – не удержался я от ехидства. – Мне казалось, свою часть договора я уже выполнил. Или не так?

– Так, – грустно подтвердил он. – Но ведь тебе и в самом деле нужна помощь.

Date: 2015-09-05; view: 235; Нарушение авторских прав