Круг второй. Прелюдия 7 page

– Вера, я бы хотел узнать, на борту есть салон первого класса?

– Да, но он сейчас занят…

– Верочка, – я перешел на доверительно‑хамский тон и вложил в ее пухлую ладошку заранее подготовленный пакетик. – Здесь доллары. Если их не хватит, чтобы решить нашу маленькую проблему, то вы скажите мне. Хорошо?

Я усмехнулся про себя, глядя боковым зрением, как она осторожно проминает конверт, пытаясь понять, сколько там денег.

Честно говоря, наличных с собой у меня было немного. Я ведь не в Монте‑Карло летел. Но возможность поговорить с незарегистрированным и не принадлежащим ни одному клану магом была способна перевесить любые финансовые соображения.

Озадаченная стюардесса уплыла пересчитывать зелень, и через три минуты у моего кресла с выражением лица любимой наложницы султана стояла старшая их смены. Высокая, скуластая смуглокожая красавица с явной примесью туркменской крови.

Я изобразил на лице вопросительный знак, а она в ответ, также на лице, изобразила восклицательный, проскочив при этом целую гамму эмоций – от восхищения моей крутизной до желания отдаться прямо тут, на неудобном кресле, под восторженные рукоплескания зрителей. Нет, все‑таки это, наверное, любовь с первого взгляда. Ну и в самом деле, не может же она отдаться первому встречному за каких‑то жалких полтысячи зеленых?

Каюта первого класса оказалась просто крохотным, три на три метра, отсеком с продавленным диванчиком и небольшим столиком перед ним. Но был даже душ! Совсем миниатюрный, правда. Я еще не решил, что полагается за пользование такого рода удобствами – медаль за гигиеническую отвагу или просто диплом цирковой академии. Но площадь в воздухе и вправду недешево стоит.

Бесшумно и быстро девочки сервировали столик, уставив его при этом вполне пристойной посудой.

Еще через некоторое время в сопровождении старшей бортпроводницы появился дедуля, он же колдун и несостоявшийся покойник.

– Петр Аркадьевич! – умиленно проговорил я. – Какая встреча! – И, поймав его удивленный взгляд, я, поправляя волосы, изобразил на краткий миг Знак Дахо, понятный даже магу‑школяру. – Вы меня не помните? Я Сергей, сын Виктора Даниловича Селиверстова.

Старик оказался на высоте. Ему понадобилась на ориентацию лишь доля секунды.

– Сереженька! – Улыбка, радостно‑глупые глаза, суетливое протирание очков. – Какая встреча! Какими судьбами?

– Да вот, – я развел руками, – дела. Присаживайтесь! Вы ведь наверняка не ели?

С многозначительными и обещающими всевозможный сервис глазами и словами «Если что, мы рядом…» девушки исчезли, оставив нас вдвоем.

– С кем имею честь? – вежливо и очень чопорно поинтересовался старик.

Вместо ответа я провел ладонью в воздухе, словно разгонял несуществующий дым, и изо всех углов комнаты к моей руке помчались маленькие зеленые точки, пока не образовали плотный светящийся столб зеленого света.

В принципе на этом можно было бы остановиться. В качестве укороченного опознавательного знака зеленого столба было вполне достаточно. Но он сегодня получился немного бледным и вовсе не впечатлял. Поэтому, повинуясь моим рукам, столб плавно расслоился, и теперь неправильной формы восьмиконечная звезда мерцала в воздухе, а каждая образующая ее линия уходила вверх светящимся изумрудным ломтем. И над центром звезды, сначала неярко замерцав сине‑красными сполохами, а затем, вспыхнув чистой кровью огня, лезвием вверх возник Жнец.

Меч мечей, Убийца убийц, скованный Кузнецом для Защитников. Пламя, которым горел клинок, разом осветило всю нашу авиаконуру, высветив суть всех предметов. И в этом свете, ломавшем привычную перспективу, сидящий рядом старикашка выглядел уже не стариком, а мужчиной зрелых лет с соломенно‑желтой шевелюрой и в необычном форменном костюме или, скорее, комбинезоне ультрафиолетового цвета.

Вот тебе и старичок.

– Красиво… – задумчиво проговорил он, подхватив со столика пакетик с соком, и замер, глядя на свой рукав. Потом медленно оглядел себя.

Человек был бледен, если не сказать больше. И хотя он все еще держал себя в руках, пальцы его едва заметно дрожали.

– Защитник? – утвердительно спросил он.

Я кивнул и в свою очередь поинтересовался:

– Кто?

– Наблюдатель Виссои Холар.

– Мир?

– Империя Инис.

– Нарушаем конвенцию? – ровным голосом спросил я.

Он знал, что при желании, собравшись вместе, Защитники могли, если и не стереть из реальности их империю, то, во всяком случае, сильно уменьшить ее население.

А то, что об агрессивности и силе Защитников крохотного периферийного мира под названием «Земля» шла слава среди Воинов Ойкумены, думаю, знал даже он.

Сбивчиво и путано он начал излагать мне историю прорывов Инферно в наш мир, которую я теперь знал и без него.

Знал я и о взбесившихся ядерных реакторах, и о протекающих, словно решето, глухих бункерах с отравляющими веществами. О многом мог бы я поведать, поскольку эту часть истории заучил, словно «Отче наш».

А он длинно и велеречиво плутал по лабиринтам слов, пока не подошел наконец к сути дела. А суть оказалось до боли простой. Защитники Инис во время очистки одной из своих провинций ухватили след пребывания Гаки. Демоны, тупые, будто бульдозер, были невероятно сильны и изворотливы. Вечно голодные демоны иновселенного инферно, они не желали ничего знать о равновесии и Мировом Плане. Они просто просачивались в любую щель и жрали все подряд. Люди в их присутствии теряли рассудок и превращались в слепых участников кровавых оргий. Теперь они пролезли в нашу Вселенную и, по словам Наблюдателя, окопались где‑то на Земле…

По следу был послан мой визави, и теперь он ехал в то же место, что и я, вполне серьезно предполагая в переделанном под институт подземелье инферно‑прорыв нулевого класса.

Тут шутки с границами и конвенциями заканчивались. Каждый Защитник, Воин и даже рядовой Наблюдатель были обязаны лечь на эту дыру и держать ее, если понадобится, хоть зубами, до подхода… Ну, назовем их условно Ликвидаторами. Хотя займись кто‑нибудь из них проблемой Чернобыльской АЭС, в этом месте сейчас можно было бы закладывать ферму по производству диетических продуктов.

Конечно, можно было его прижать пунктом о неинформировании территориальных Защитников, но тут все очень сложно. Не впервые вспыхивали скандалы с вставшими на сторону Крови Защитниками. Увы, предательство не обходило стороной даже их.

* * *

Я прикинул про себя, каким временем мы располагаем. Время реализации Ликвидаторов в нашем пространстве – от трех суток до десяти. Слишком громоздкая энергосфера. Самое большее, что я мог сделать, – это поставить в известность «Олимп» и учинить проверку своими силами.

Я протянул руку к все еще мерцавшему в воздухе Жнецу. Взять Меч я, естественно, не мог. Но прикосновение к его стальной плоти, холодной и горячей одновременно, всегда придавало мне уверенность.

Совершенно неожиданно для меня рукоять ответила ровной теплотой. Не совсем отдавая отчет в своих действиях, я аккуратно потянул Жнец на себя, пока не вынул из света тяжелый и непропорционально большой клинок. Луч тут же погас, а предметы сразу обрели привычный облик. Только меч, отсвечивающий изнутри ровными сполохами огня, оставался у меня в руках.

Вот так просто. Сообщение еще не отправлено, но ответ получен. Означало сие, что надеяться мне не на кого, кроме себя. Это раз. Полномочия мои автоматически возросли до статуса «Воин Престола» или, если хотите, «Власти», и что все проверки уже произведены. Это два. А мне осталось совсем немного. Выжечь этот гадюшник дотла. Что называется, начать и кончить. Наверное, об этом меня предупреждало мое предчувствие. А может, и не об этом. В том смысле, что главные неприятности еще впереди…

И словно вестник грядущих бед, я буквально всем телом ощутил, как всю планету накрыло плотное облако энергоинформационной блокады. Вот теперь точно все. Приплыли. Я в тоске хмуро выругался. Как же это я вляпался, хотелось бы знать? Ладно. Помирать, так с музыкой.

Несмотря на то, что мне нравилась традиционная форма, в моих руках Жнец послушно съежился до точной копии 92‑й «беретты» – моего любимого прибора. А тонкая ленточка на рукояти, мгновенно среагировав на изменение габаритов, превратилась в новенькую кожаную кобуру. Оставалось только приладить ствол под мышкой и набросить пиджак.

Наблюдатель смотрел за моими манипуляциями немного саркастически.

– Так значит, Защитник? – произнес он, прищурив глаза и намекая на то, что по рангу защитника мне никак не полагалось иметь живого Атрибута.

Вместо того чтобы длинно и долго объяснять ему, что такое динамическая иерархия, я спросил:

– А кто, кстати, мог желать твоей смерти до такой степени, что посадил тебе на хвост убийцу?

Он вздрогнул и заметно побледнел.

– Это ты его…

Он не договорил. Видать, в его лексиконе слово «убил» носило табуированный смысл.

– Не надо было? – невинно поинтересовался я. – Еще можно поправить. Из меня, правда, плохой реаниматор, но можно попробовать.

– Нет, нет… – он улыбнулся. – Я благодарен тебе, Защитник, за проявленное действие. Если я могу чем‑то ответить…

– Можешь рассказать, например, кто и зачем.

Он тяжело вздохнул.

– Даже толком не знаю. Зацепили меня в Москве после информационного выброса. Пытался несколько раз сбросить их, но…

Он виновато развел руками.

– Конспираторы. – Я беззлобно ругнулся. – Ходите в чужие информполя, словно по бабам!

Я еще несколько раз морально повозил его мордой об асфальт, пока он совсем не сник. Так ему, поганцу, и надо. Не фиг. Тут у нас не курорт. Каждый второй землянин – потенциальный энергопат, причем с инфернальными замашками. И так далее, до каждого десятитысячного – просто стихийного мага. При почти повсеместной жесточайшей борьбе за существование шанс на то, что они будут на стороне Света, весьма невелик. Хотя, как известно, дороги Света – это не всегда прямые пути. Что бы там по этому поводу ни говорили…

Пока мы тихо разговаривали на наши невеселые темы, звуки внутри салона медленно, но верно приобретали характер скандала.

– Я думаю, Наблюдатель Виссои Холар, у нас скоро будут гости.

– Гости? – Он ошарашенно вскинул голову и быстро глянул по сторонам.

– Да не мотай ты головой, словно цирковая лошадь! – Я привстал. – Оторвется… Сиди тихо и не высовывайся. Сам разберусь.

Я выскользнул в коридор и оглянулся в поисках источника шума. А найдя его, даже не успел дать команду мышцам. Просто попал на самый последний такт этой мелодии.

На моих глазах оживший каким‑то чудом киллер с хрустом вдавил черный полированный клинок в хрупкое тельце стюардессы, загораживающей проход к пилотской кабине. Но провернуть его, по обычаям своего жуткого племени, не успел. Другая девушка, та самая, со смугловатым лицом, молниеносным движением раскроила его почти надвое чем‑то похожим на игральную карту.

В два шага я оказался рядом и подхватил оседающую на пол девушку. Вогнанный по самую рукоять нож торчал из сердца. Помню, я успел лишь подумать: «А девчонку‑то за что?» и, не совсем соображая, что делаю, понес ее в каюту.

– Оставь ее… – хрипло сказал Наблюдатель, пряча глаза.

В ответ словно звериный рык раздалось мое «НЕТ!»

Осторожно, словно боясь причинить ей боль, я вытащил нож. Ни капли крови не пролилось наружу. Предназначенный для убийства сверхживучих Носителей Знания, клинок мгновенно сворачивал кровь во всем теле. Теперь в ее жилах вместо горячей и живой крови только черный песок…

Вереница мыслей и чувств в одно мгновение пронеслась перед моим внутренним взором, словно вихрь. Помочь сейчас этой девочке значило не только засветить себя по полной программе: «Вот он я! И скоро буду. Встречайте!», но и, возможно, поставить под удар выполнение всей миссии. Наверно именно в этом и заключался дьявольский план убийцы. Но тогда зачем я вообще ввязался в это неблагодарное дело… Ведь в итоге ради таких вот, как она, мы и существуем. Можно потом уверять себя в том, что ты оставил ее умирать, зато спас многие сотни жизней. Только вот сотни эти ты, может, и не увидишь, а эта смерть невинного ребенка у тебя на руках будет преследовать тебя очень‑очень долго.

Повинуясь моей воле, серебристой каплей жидкого серебра Жнец вытек из кобуры и завис в воздухе сверкающим облаком света, а затем растекся переливающимся всеми цветами радуги коконом, накрыв меня с девочкой на руках. И все пропало. Пропала обшарпанная каюта старенького «ильюшина» и все люди вокруг. Только уходящий в небо Престол, я с девочкой на руках и голос, грозный и суровый.

– Зачем?

Я замялся на секунду, а потом, собрав дыхание, произнес:

– Великий Страж! Отдаю Тебе на суд человека, отдавшего свою жизнь во славу Твою.

И словно отпущение всех грехов….

– Рано ей еще… Иди. – И через паузу: – Будь тверд, Воитель! Твой последний бой рядом…

Меня вдруг окатила такая волна нежности и любви, что я задохнулся, вглядываясь до рези в глазах в сверкавшее ослепительным светом облако.

А через долю секунды все кончилось. Жнец тихо, будто мышонок, втянулся в кобуру, а я стоял на коленях над испуганно ощупывавшей себя девочкой. Тут же в каюту ворвалась старшая стюардесса и после мгновенного шока стала осыпать девчонку поцелуями, приговаривая какую‑то ласковую ерунду. Дочка, похоже. Ну и ладно. Пока они там миловались, я вынырнул обратно в коридор и втащил обе половинки теперь уже безнадежно мертвого убийцы. Но мертвого не значит молчаливого. Под моими руками его одежда расползлась, обнажая располосованный надвое мускулистый торс.

– Это ты его так?.. – почти небрежно спросил Виссои Холар.

– Ты знаешь, нет.

– Тогда кто? – он недоуменно и недоверчиво смотрел на меня.

Не отрываясь от изучения тела, я в ответ только коротко мотнул в сторону старшей бортпроводницы.

– Чем!??

– О господи, ну ты и зануда. Чем убивает обычного зомби рядовая стюардесса Аэрофлота? Ну, конечно же, «Ладонью Кали», если ты понимаешь, о чем идет речь. У вас в адаптационном курсе об этом что‑нибудь было?

– Нет…

– И чему вас только в школе учили? – проворчал я, не отрываясь от осмотра. – «Ладонь Кали» вызывает в месте прикосновения активной части локальный разрыв метрики пространства.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Это же страшное оружие!

Он испуганно отодвинулся в сторону.

Вот, блин, напарничек…

– А «Вуаль Тьмы», или, как ее еще называют, «Тьма Египетская», или «Глаз Мазды», «Черная ладонь»? – разве детские игрушки? Ты это объясни тем, кто тебя послал в эту мясорубку. За две тысячи лет своей истории наша цивилизация не только собрала по крупинкам все то, что растеряли предыдущие, но и успела наворотить такого, отчего они все вздрогнули бы разом. Первая вычислительная машина была придумана триста лет назад. Между первым автомобилем и открытием ядерного синтеза – пятьдесят лет. Между появлением полупроводников и глобальной сетью – тоже полвека. Ты подумай! Живы еще люди, родившиеся в эпоху изобретения радио. Вот подожди, лет через сто откроют они межпространственный проход, и тогда вы все, вся Звездная Федерация вздрогнете…

– Это почему же? – несколько обескураженно спросил он.

– А потому, что впервые, насколько я знаю, в истории миров в космос выходит раса, владеющая магией и инженерией одновременно. И вот когда колдуны и ученые договорятся окончательно…

– А что, уже договариваются?

– Уже, уже, – успокоил я его. – Так вот, когда они договорятся и от договоров и разговоров перейдут к делу, вот тогда держитесь!

– А вы что, будете просто смотреть на все это? – возопил он.

– Не ори! – оборвал я его и оглянулся на стюардесс, спешно приводящих себя в порядок. – Девчонок напугаешь. А мы и не будем смотреть, как ты выразился. Мы будем активно следить, чтобы никто нашим питомцам не мешал. Помнишь миротворцев из империи Фарон? Знаешь, что с ними случилось? Только горсть камней между орбитами Ленедис и Томарасис.

– Вряд ли та жестокость была оправдана.

– А гибель целой цивилизации во взбесившемся океане?!! И скажи спасибо, что на большом совете Защитников не прошло предложение Тора убить империю Фарон.

Я перевернул труп и продолжил осмотр. Никакой зацепки. В карманах пусто, билет и паспорт не в счет, поскольку подлинный билет был приобретен на явно поддельный паспорт. Кстати, неплохая работа. Пара ляпов, а так на твердую троечку, и для рядового мента вполне сойдет. Конечно, рядового не в смысле звания, а в смысле «обычного». Встречал я таких матерых сержантов, которые кололи фальшивые документы на ощупь, по фактуре бумаги.

Наблюдатель не приставал, а я, успокоенный тишиной, продолжил осмотр гораздо более тщательно. И, как награда, едва заметное пятнышко на затылке. Собственно, это был не сам знак или его аналог, а просто след, оставшийся от посвящения. Конечно, мне повезло. Еще пять‑шесть месяцев, и от знака не осталось бы и следа. А так вот он, след‑то, словно второй паспорт. Игла оставила вечную отметину в его сознании, превратив в слепое орудие любых поступков, и подарила сверхживучесть. На каком‑то изгибе сознания я даже восхитился, когда узнал об этой технологии. Один укол, и все! Почти мгновенная психофизиологическая перекодировка на клеточном уровне. На уровне абстрактного знания это, безусловно, Hi‑Tec, даже для нас. Да вот только абстрактное знание существует только в абстрактном мире.

«Воины Тьмы» – одна из самых молодых конфессий Древнего Знания. По идее, у них еще нет ни врагов, ни друзей. Хотя врагов‑то они себе, пожалуй, понапридумывали, а вот друзей сочинить не сподобились. Интересно все же, какого черта ему здесь надо?

И главное, за кем он охотился? Хочется думать, что все‑таки не за мной…

Душа его, черная и грязная, все еще находилась в оболочке, несмотря на то, что рвалась наружу. Знала бы она, что ждет ее, сидела бы тихо и не высовывалась до полного растворения. Но у души это своего рода рефлекс. Лететь после смерти туда, где всем сестрам воздается по серьгам.

Только на один миг я погрузился в ее темные складки, а вынырнул с чувством, словно просидел сто лет на дне самого зачуханного солдатского сортира.

Нет, не умею я делать это, как, по слухам, делает сэр Роджер Бэкон. Тот препарирует души подобно биологу, не оставляя на своем белоснежном халате ни капельки грязи. Утешало лишь то, что результат у меня не хуже. Теперь я знал все, или почти все, что знал убийца. Доли секунды я оценивал полученное знание, одновременно фильтруя его на предмет оперативно‑необходимых данных. Но ничего полезного не узнал. Этот солдат кроме своего маневра не знал ничегошеньки.

Пока я возился с трупом, в каюте произошли некоторые изменения. Воскрешенная исчезла, зато предо мною на коленях, с выражением ожидания на красивом смуглом лице, стояла старшая бортпроводница.

Увидев, что я оторвался от изучения тела, она склонила голову и молча положила на пол перед собой толстый красный шнур.

Она, наверное, и не сомневалась в том, что я знаю и значение этого жеста, и в том, что я подниму этот чертов шнурок. Наблюдатель Холар, догадавшийся об общем смысле предложения, с любопытством наблюдал за развитием событий.

Но ее жизнь была мне вовсе не нужна.

– Забери его и уходи.

– Нет.

Ее отказ был тверже стали, и темное пламя, полыхнувшее на мгновение из черных, словно южная ночь, глаз, заставили меня внутренне ойкнуть.

Подумав секунду, я как можно мягче произнес:

– Там будет ад… Возврата не будет.

– Честь не умирает, – ответила она и гордо вскинула голову.

Конечно, карты, которые ко мне попали, были не ахти какие. Спасала до некоторой степени спутниковая съемка, получаемая на портативный коммуникатор. Я представляю, сколько было проблем у Конторы, чтобы перетащить геостационар в этот сектор и непрерывно сканировать мертвый кусок горного массива.

Судя по картам, новых детекторов на внешних уровнях не было. Видимо, до полного восстановления охранных систем у них еще не дошли руки, или они целиком полагались на какие‑то мне неведомые способы обнаружения. Информационная блокада планеты держалась на прежнем уровне, если не стала плотнее. Любые попытки прикосновения к полю блокады вызывали не просто болевую вспышку, но и почти физическое ощущение длинных черных щупалец, простирающихся прямо к моему сердцу.

Щелочка, в которую мы собирались просочиться, начиналась на глубине трех метров холодной, как лед, и бурной горной речки. Именно сюда выходил канализационный коллектор скрытого в горах секретного института. Предполагалось, что из‑за холода и скорости течения, а главное, из‑за полной секретности планов расположения коммуникаций бывшего бомбоубежища, этот путь был абсолютно неприступным. Мне предстояла самая малость. Доказать ошибочность расчетов специалистов по пассивной, а затем и по активной безопасности.

Я закрепил репшнур за подходящий валун, уложив все свое хитрое и не очень хозяйство по кармашкам подвески и рюкзака и, проверив респиратор, стал потихоньку стравливать конец, все больше и больше погружаясь в воду. Несмотря на роскошный спецкостюм, холод понемногу пробирался к моему телу. Или мне это казалось? Но уже через пару секунд, когда я попал в створ течения, мне стало совсем не до холода. Меня мотало и било, как щепку, закручивая пропеллером в бурлящем потоке. В итоге, я чуть не проскочил нужное мне место. Решетка сливного отверстия была, как я и ожидал, забрана крупными прутьями, толщиной почти в большой палец. Минут десять потребовалось на то, чтобы гибкой пилой перегрызть несколько штук, а остальные отогнуть. Чуть не разодрав гидрокостюм, я проскользнул мимо торчавших, как зубы, обломков и начал карабкаться навстречу теплому потоку. Где‑то сзади пыхтели мои нежданные компаньоны. Я искренне пожалел наблюдателя, так как ни гидрокостюма, ни подходящего снаряжения на него не хватило.

Ладно. Сами навязались.

Через некоторое время я вместе со своими спутниками оказался в колодце водосброса. Почему резервный, а стало быть, по идее, нерабочий колодец шуршит на всю железку, я даже не задумывался. А вот напарник мой, выглядевший после вод бурной реки и канализации так, словно всего лишь прогулялся с девушкой под луной, заставил меня сильно усомниться в его неготовности к грядущим передрягам. Он сбросил фантомную оболочку, и его комбинезон мягко переливался фиолетовыми искорками. И Марджан – так звали мою вторую спутницу, деловито и ловко, словно занималась этим всю жизнь, поправляла свое разболтавшееся снаряжение.

Я в этой жизни, и насколько я помнил, в предыдущих, повидал всякого. В том числе и средств убиения себе подобных. В конце концов, это все‑таки моя профессия. Но то, что доставала из небольшого кожаного мешочка и цепляла на себя эта внешне хрупкая девочка, боюсь, не приснилось бы мне даже в кошмарном сне. Просто еще одна, совершенно незнакомая мне школа боя.

Да, подвезло мне с попутчиками. А работа, судя по всему, предстояла нешуточная. По верху подземелье, а точнее все штатные и аварийные выходы минировала специальная группа. И, вполне возможно, что через какую‑нибудь щель ползет, как и я, вторая, а может и третья команда. С моих начальничков станется.

Между тем все подземелье было просто пропитано аурой боли и страха. Верхним зрением кроме кровавой пелены я вообще ничего не видел. Так или примерно так дело обстояло со всеми экстрасенсорными способностями. Но было еще кое‑что. Словно густой серый туман. Блокировка второго уровня была на порядок выше того, который я испытал в районе падения метеорита.

Ладно. Жаль конечно, что целый арсенал средств теперь недоступен. Но ведь руки‑ноги на месте? И обоймы полны под завязку, и остальное… Ведь не мусором забит почти пятидесятикилограммовый рюкзак. И Жнец в нижней кобуре на правом бедре. Прорвемся.

На моей руке тихо пульсировал специальный браслет – подавитель охранных систем. Сработанный умельцами нашей фирмы, он давал мне пусть и не стопроцентную, но все же отличную от нуля гарантию тихого прохода по коридорам подземного комплекса. Как раз перед очередным поворотом он кольнул меня в запястье, предупреждая об очевидном заслоне. Мы как раз должны были выйти в главный радиальный коридор. Его нужно было проскочить по возможности тихо, ибо сюда можно было быстро перебросить охранные подразделения из других мест или из резерва, если таковой имелся. Хотя, если верить материалам Дона Альваро и данным нашей разведки, половина аппаратуры бездействует, а оставшихся на комплексе людей все равно не хватит для полноценной охраны всего подземелья, тянувшегося на многие километры в стороны.

Крохотный усик оптоволокна нырнул за поворот, давая возможность осмотреть предстоящую нам беговую дорожку. Штатных, то есть установленных еще при советской власти датчиков, здесь было два. Тензорные площадки, выглядевшие точь‑в‑точь как плиты фальшпола, но на крохотную долю светлее. Естественно, если бы полы были затоптаны сотнями шагов всякого обслуживающего люда, эта разница была бы не видна. А так крошечное различие в химическом составе плит и, соответственно, разная реакция на вездесущую коррозию выдавали их с головой.

Самым гнусным был дальний конец коридора. Там на могучем кронштейне, выкрашенном темно‑зеленой краской, покоился автоматический пулемет с широким раструбом теплоуловителя. Несмотря на все внешнее уродство конструкции, машина эта была в десятки раз надежнее любой штатовской или японской техники. Будь ты хоть гением боевых искусств, проскочить сто метров коридора сквозь хаотично рикошетирующие от стен пули – нереально. Тело просто разорвет в клочья.

Сделав знак своим спутникам, чтобы отошли подальше, я положил тепловую гранату прямо перед самым поворотом, сдернул защитный колпачок и, хлопнув по запалу рукой, метнулся назад и залег.

Сначала зашипев, граната почти беззвучно превратилась в багровый шар огня, а ошалевший от теплового удара пулемет принялся палить в белый свет. Плотность огня была такой, что рикошеты долетали даже в перпендикулярный коридор. Однако обойма никогда не бывает бесконечной. Утих и наш терминатор, бессильно жужжа приводными моторами.

Разберутся, что к чему, надеюсь не скоро. А пока мы проскочили коридор, перескакивая через плиты‑датчики, и ввалились в узкий лаз главного электрического колодца. Брикет семтекса, взрыватель, элемент неизвлекаемости – подарок для тех, кто решит поиграть в сапера, – и мы полезли вверх. Через пять секунд за спиной тихо щелкнуло. Это мина встала на боевой взвод. Теперь даже подходить к ней не стоило.

Десять метров и сорок скоб мы преодолели, будто на крыльях. Вот и массивная овальная дверь на клинкетах, за которой, судя по карте, начиналась секция «К». Пока было тихо…

Я вытек в Т‑образный отросток, которым заканчивался коридор перед дверью, и замер, прислушиваясь. Сквозь гудение и хлюпанье многочисленных работающих механизмов подземелья, понемногу просачивался и другой шум. Явно биологического происхождения. То ли плач, то ли крик…

С приглушенным лязгом встал на место запорный шплинт двери, и, преодолевая немалую массу, я потянул ее на себя.

Странный звук стал намного громче и более похож на чей‑то безысходный вой. Мы вошли в небольшой, тускло освещенный аварийными лампами круглый зал, из которого вело сразу несколько коридоров и дверей.

Я лишь успел сделать шаг, когда откуда‑то сбоку в мою сторону метнулась продолговатая тень. Я качнулся вперед, пропуская атаку за спиной, и, продолжая движение, крутанулся вбок, ударом локтя вверх выбил и затем подхватил левой рукой металлокерамическое лезвие. Оно с противным хрустом вспороло толстую, жесткую, словно проволока, шерсть до самого позвоночника.

Не глядя, куда шмякнулось располосованное от горла до паха тело, я замер в позиции «Ждущий журавль». И только удостоверившись в отсутствии нападавших, я скосил глаза в сторону, куда упал труп.

Не грозный зверь, а еще совсем мальчишка, худой и тщедушный, окровавленным комком лежал у стены. Я слегка наклонился, чтобы внимательно рассмотреть тело, и тут розоватый сполох неярко мазнул по стенам зала.

Обернувшись так быстро, что протестующе скрипнули суставы, я успел увидеть, как огромный волк, точнее его половина – от середины спины и ниже, – глухо ткнулась в стену и сползла, оставляя кровавый след.

На этот раз трансформация произошла на моих глазах. Вновь знакомо задрожал воздух, словно над раскаленным асфальтом, и половинка приняла вполне человеческие очертания. На этот раз женские.

Виссои Холар стоял и молча вибрировал в темпе медленного вентилятора, сжимая в руках дивного вида штуку. Наверное, то самое оружие, испарившее оборотня.

Я аккуратно отвел его руку со стволом в сторону и, легонько толкнув плечом, спросил:

– Первый раз?

Он только коротко кивнул и облизнул пересохшие губы.

– Привыкай. В крови, судя по всему, будем по уши. – Взглянув на еще одного члена команды, я поразился перемене, происшедшей с Марджан.

Пальцы, оканчивающиеся тускло блестящими стальными когтями, шипы на коленях и ногах, но самое главное – мерцающие холодным огнем глаза беспощадного убийцы.

Сам не паинька. Но вид на все это железо, которое медленно и словно неохотно втягивается внутрь, даже меня заставил вздрогнуть.

Установив мину в неприметном колодце, откуда выскочили оборотни, мы двинулись вперед.