Глава 48. За те три года, что они не встречались, Пьер сильно постарел

За те три года, что они не встречались, Пьер сильно постарел. Черная борода была все такой же спутанной, но в волосах проглядывало множество седых прядей, а лицо избороздили глубокие морщины. Очевидно, жизнь, которую он вел, злодейства, которые совершил, оставили на нем несмываемый след. Мало того, он очень похудел и находился почти на грани истощения. Габриела сразу сообразила, что не будет совсем беспомощной, когда попадет в его руки. Она вполне может сопротивляться и даже победить. Но сейчас ничего не предпринять: повсюду его люди.

Он был не слишком многословен, однако от единственной фразы, брошенной Габриеле, по телу прошел ледяной озноб.

— У меня на тебя великолепные планы, cherie.

Она едва не потеряла сознание, но заставила себя смело смотреть ему в глаза. Если уже сейчас страх почти парализовал ее, то лучше сразу лечь и умереть.

Она старалась запомнить любые приметы, самые крошечные детали по дороге к форту. Перед тем как спуститься в шлюпку, Пьер велел бросить всех оставшихся в живых, включая Ричарда и Тимоти, в трюм. Остров покрывала густая растительность, сквозь которую почти невозможно пробраться. В задней стене есть узкая калитка, которую по беспечности или забывчивости оставили открытой. Пираты были слишком возбуждены легкой победой, чтобы думать о предосторожности.

Девушка даже посчитала, сколько свечей горит в коротком переходе оттуда к главному залу. Дверь, через которую они вошли, была скрыта за легко сдвигавшимся шкафчиком. Если поставить его на место, никто не заподозрит о существовании потайного хода.

Габриела отметила, что пираты ничего от нее не скрывали. Очевидно, и Пьер, и его люди считали, что больше она никогда не покинет остров.

Оглядывая огромный, неуютный зал, Габриела увидела два пути побега. Один — широкая дверь, которая вела в большой двор, окруженный высокими стенами. В этом отношении чертеж Биксли был как нельзя точнее. Жаль, что он не знал о той калитке!

Но кроме двери, была еще узкая лестница на второй этаж. Наверное, раньше там жили офицеры форта. И поскольку старый форт был просто отремонтирован, а не полностью переделан, Габриела предположила, что кухня находится во дворе и никак не связана с основным зданием. Возможно, там же находится и тюрьма.

Все это она увидела лишь на мгновение, поскольку Пьер тут же повел, вернее, потащил ее наверх, в свою спальню, неопрятную, обставленную разномастной мебелью, с неубранной постелью и грязной посудой на маленьком столике. Слава Богу, он не захлопнул за собой дверь. Значит, не собирается оставаться.

Она легко выдернула руку из его лапищи. Раньше она и не попыталась бы это сделать: он был слишком силен.

Пробудилась крохотная надежда… Может, он так же слаб, как выглядит? К тому же он не так уж и высок. Она совсем забыла об этом, а может, не обращала внимания, потому что никогда не встречала такого великана, как…

Нет, она не может думать о Дрю. Не смеет спросить, что с ним случилось. Если он мертв… она просто сдастся. И тогда совершенно все равно, что будет с ней. Ей просто не для чего жить… и все‑таки понадобятся весь ум и вся решимость, чтобы уцелеть и выжить.

Она отошла от Пьера, но это не помогло: он последовал за ней, держась как можно ближе.

— Полагаю, карты тебе ни к чему? — спросила она, круто обернувшись.

— Карты? — хмыкнул он. — Да ты всегда найдешь чем развлечь мужчину, хотя прекрасно знаешь, почему оказалась здесь.

Она, разумеется, знала. Ошибиться было просто невозможно.

— Теперь ты отпустишь моего отца и остальных?

— После того как ты пыталась меня провести? Да мне следовало бы прикончить всех!

Габриела, побледнев, едва не упала: ноги ослабели так, что не держали ее. Но Пьер рассмеялся.

— Ну разумеется, отпущу. Воображаешь, будто стану кормить столько дармоедов?

— Лжешь!

— Ты ранишь меня в самое сердце, Габриела. Как ты можешь думать такое обо мне?

Но, судя по ухмылке, она ничуть его не оскорбила.

— Ты знаешь, что они пытались меня спасти, и не рискнешь…

— Рискну? Но чем? — перебил он. — Пока они держатся в стороне, ты остаешься живой. По крайней мере именно так им и будет сказано. Кроме того, я заверю твоего папашу, что, как только ты мне надоешь, можешь убираться с острова! — И, снова рассмеявшись, добавил: — Ред не потерпит твоего присутствия больше чем на несколько дней. Она очень ревнива.

Странно, почему он ей это говорит? Впрочем, может, и на этот раз лжет?

Габриела окинула его скептическим взглядом.

— В таком случае зачем столько трудиться, чтобы завлечь меня сюда? К чему такой сложный план?

Пьер пожал плечами:

— Может, мне этих нескольких дней вполне достаточно! А вдруг я пожелаю избавиться от Ред и оставить тебя? Еще не решил. Хочешь жить со мной?

— Хочу, чтобы ты горел в аду!

Он снова рассмеялся. Она определенно забавляла его, а это не к добру. Как сделать, чтобы он не захотел оставить ее у себя? У него не должно быть причин желать ее.

Пьер поднял руку, чтобы коснуться ее щеки. Она немедленно ударила по этой ненавистной руке, но он оказался проворнее и поймал ее запястье. На этот раз, когда она попыталась вырваться, он доказал, что на самом деле сильнее, чем кажется.

— Не слишком зарывайся, — холодно бросил он. — Твой папаша все еще в тюрьме.

— Могу я его видеть?

— Нет.

— Откуда мне знать, жив ли он?

Пьер пожал плечами и отпустил ее руку.

— Тебе и не обязательно это знать. Однако, поскольку у меня нет причин убить его, можешь считать, что он жив. Но давай проверим, насколько сильно твое желание видеть его на свободе… и невредимым. Раздевайся. В комнате тепло, и ты не замерзнешь.

Девушка оцепенела. Она надела юбку и блузку из тонкой материи с одинаковым узором, которые обычно носила на островах: только так можно было хотя бы немного спастись от вечной жары. Под ними были лишь панталоны и сорочка, так что времени на раздевание уйдет немного. Открытая дверь ввела ее в заблуждение. Она посчитала, что Пьер сейчас уйдет и у нее есть время сбежать. Значит, ошиблась.

Она невольно оглянулась на дверь. Заметив это, Пьер злорадно усмехнулся:

— Нет‑нет, я не привык гоняться за девками. Попробуй сбежать, и я велю убить всех пленников.

Габриела задохнулась. На губах его играла такая равнодушная улыбка, словно сама эта мысль доставляла ему наслаждение.

— Я скоро вернусь, — буркнул он, шагнув к двери. — А ты ложись и жди, иначе я велю выпороть твоего папашу у тебя на глазах.