Глава 18. Джек приехал обратно в Хилсборо, вернул грузовичок владельцу, убедился, что Дейзи пребывает в безопасности у себя в библиотеке

Джек приехал обратно в Хилсборо, вернул грузовичок владельцу, убедился, что Дейзи пребывает в безопасности у себя в библиотеке, и заполнил остальную часть дня множеством мелкихдел, которых всегда хватает в полицейском отделении, даже самом маленьком. Он покинул кабинет в обычный час, убил какое‑то время, занявшись стрижкой лужайки перед домом, принял душ, а потом позвонил на службу, чтобы удостовериться, что Ева Фэй ушла домой. Иногда ему казалось, что она там и ночует, потому что она всегда была в отделении, когда он утром туда являлся, и находилась на месте, как бы поздно он ни уходил. Как секретарь она наводила на него ужас. Она так отлично выполняла свою работу, что он мечтал как‑нибудь отправить ее в Нью‑Йорк: она там устроила бы чудеса в некоторых участках.

Кабинет его не отвечал, так что он мог спокойно вернуться. Машина его сейчас стояла возле дома, у всех на виду, и он оставил свет на кухне и в маленькой спальне наверху, а также зажег одну лампу в гостиной. Телевизор обеспечивал шумовой фон на случай, если кому‑нибудь захотелось бы прислушаться, хотя никаких причин наблюдать за его домом ни у кого не было. Во всяком случае, до того, как кто‑то, выслеживающий Дейзи, не узнает об их отношениях. Но Джеку рисковать не хотелось.

Когда стало смеркаться, он достал несколько вещей, которые могут ему понадобиться, и рассовал их по карманам. Одетый в черную футболку, джинсы и очередную кепку, на этот раз просто черную без всяких эмблем, он выскользнул из дома через заднюю дверь и пешком направился в полицейский участок. В это время суток почти все жители уже разошлись по домам, где, закончив дела по хозяйству и поужинав, уселись перед телевизорами. Он слышал в отдалении визгливый хохот подростков, гоняющихся за светлячками, но эти звуки доносились с параллельной улицы. Возможно, кто‑то из горожан сидел на крыльце, наслаждаясь свежим воздухом после дневной жары, но Джек знал, что практически неразличим в сгустившихся сумерках.

Дежурный ночной смены, сержант Скотт Уайли, удивленно поднял на него глаза, когда Джек вошел в участок через заднюю дверь. Впрочем, так всегда делали полицейские. Ночь была тихой, вокруг никого, так что Уайли даже не пытался скрыть рыболовный журнал, который читал. Джек поднялся по служебной лестнице с низших ее ступеней, и потому знал, что такое долгие нудные часы ночного дежурства. Он никогда не ругал подчиненных за чтение на службе.

– Что‑то неладно, шеф? Джек ухмыльнулся:

– Я решил провести здесь ночь, чтобы выяснить, когда же приходит на работу Ева Фэй.

– Удачи вам, – рассмеялся сержант. – У нее шестое чувство насчет подобных проверок. Теперь, наверное, скажется больной.

– Я какое‑то время побуду в кабинете, расчищу накопившиеся бумаги. Собирался сделать это завтра, но подвалили другие дела.

– Конечно. – Уайли вернулся к изучению рыболовных проблем, а Джек через стеклянную дверь вошел в часть здания, где размещались кабинеты. Полицейский участок представлял собой двухэтажный особняк в форме буквы «L». Кабинеты располагались в ее короткой ножке, окнами на улицу, а раздевалка и душевые полицейских, а также хранилище улик, комнаты регистрации и допросов находились на первом этаже длинной ножки. Камеры содержания преступников были на верхнем этаже.

Кабинет Джека помещался на втором этаже. Он вошел туда, включил настольную лампу и разбросал по столу бумаги, чтобы, если кто‑нибудь войдет, в чем он сомневался, создавалось впечатление, будто он работает с делами. Затем он взял из стола ключ и бесшумно спустился в подвальное помещение, откуда шел короткий туннель в здание ратуши. Туннель был предназначен для транспортировки заключенных из тюрьмы в комнаты судебных заседаний и крепко запирался с обеих сторон. Ключи были у Джека и дежурного сержанта. Ранее еще один ключ находился у управляющего ратушей, но его отобрали, после того как выяснилось, что он водит туда своих подружек на экскурсию.

Джек отпер дверь туннеля со стороны полицейского участка, затем запер ее за собой – на всякий случай. В туннеле было темно, как в гробу, но Джек захватил фонарик с узким мощным лучом. Он отпер дверь, ведущую в городской совет, но ее оставил незапертой, потому что в помещении ратуши после пяти часов дня никого быть не должно. В подвале было темно и тихо… как тому и положено.

Он беззвучно поднялся по лестнице. Дверь наверху была без замка. Он потихоньку ее отворил, прислушался, приложив глаз к щелке косяка, посмотрел, нет ли где света. Ничего. В помещении было пусто.

Успокоенный, он отомкнул слабый замок двери департамента водоустройства – городу следовало бы сменить дверные замки: ему понадобилось лишь две секунды, чтобы войти, – и включил компьютер. Система не была защищена паролем, потому что не подсоединялась к Интернету. Джек кликнул мышкой, вызывая «Программы», нашел «Оплату счетов» и раскрыл файл. Благослови Боже этих аккуратистов: там было все, то есть и номера счетов, и имена налогоплательщиков. Он просто нашел имя Дейзи, заменил ее адрес на свой, сохранил изменение и закрыл файл. Привет всем!

Приняв необходимые меры, он вышел из системы и выключил компьютер, затем закрыл за собой двери на замок и поднялся в кабинет мэра. Он понятия не имел, что именно ищет, но решил хорошенько осмотреться.

Как и в его собственном кабинете, здесь было два входа: один через приемную, владения Надин, и личный, неприметная дверь в конце коридора. Замки оказались не лучше, чем в департаменте водоустройства.

Джек решил воспользоваться дверью Надин, основываясь на том, что той легче будет поверить, что она забыла ее запереть. Повторяя уже оправдавшую себя процедуру открывания дверей, он вытащил набор отмычек и, взяв в зубы фонарик, присел на корточки и принялся за работу. Он ловко умел вскрывать замки, хотя до этой ночи ему не приходилось заниматься этим в Хилсборо. Когда люди задавали ему вопросы по поводу каких‑то особых тренировок для спецподразделений или операций, в которых он участвовал, им не приходило в голову поинтересоваться, каким дополнительным навыкам он там обучился. Он никогда не распространялся о своем опыте. В конце концов, он же не был каким‑то Рэмбо, как и его товарищи, хотя нескольких завело достаточно далеко в мистику. Он помалкивал о том, чему их учили, потому что разумнее было кое‑что умолчать.

Замок поддался через тридцать секунд. Нормальные люди ужаснулись бы, узнав, как легко открываются запертые двери. Они полагают, что, повернув ключ в замке, полностью себя обезопасили. К несчастью, они могут не тревожиться только по поводу тех, кто уважает законы. Любой негодяй спокойно разобьет окно или вышибет дверь. Джек даже знал случаи, когда преступники подлезали под дом, видел проделанные ими дыры в полу. Системы безопасности и хитрые запоры – вещь хорошая, но если кто‑то решительно настроен войти внутрь, он найдет туда дорогу.

Посмотрите на него самого!.. Вломился в кабинет мэра… Джек, ухмыляясь, проскользнул через приемную, держа фонарик низко, чтобы луч света не ударил по окнам, и попробовал дверь в собственно кабинет мэра. Она была не заперта, что означало три вещи: либо Темплу было нечего прятать, либо он был так беспечен, что не заслуживал снисхождения, либо позаботился, чтобы ничего подозрительного там не было. Джек надеялся на первое, но, вероятнее всего, верным было третье.

Работая быстро, но четко, он проверил мусорную корзинку и обнаружил скомканный листок с номером машины Дейзи.

Больше ничего интересного там не нашлось. Он разгладил листок. Это оказалась страничка из блокнота с печатным заголовком «Темпл Нолан», блокнот, из которого он был вырван, сейчас лежал у мэра на столе. Отсюда следовало, что мэр находился у себя в кабинете, когда кто‑то позвонил ему и попросил пробить номер машины, чтобы узнать владельца.

Торопливый обыск стола ничего не дал. Джек осмотрел кабинет, но там не было шкафов с файлами, стояла просто мебель. Все файлы находились у Надин в приемной. Но на столе у Темпла было два телефона. Один – официальный офисный, рядом с ним был список служебных номеров, а вот другой, личный, принадлежал его частной линии, так что Темпл мог звонить и принимать звонки, минуя Надин.

Это был дальний выстрел, но Джек вынул из кармана маленький магнитофон, нажал на личном телефоне мэра кнопку «Повтор вызова», а затем, приложив магнитофон к наушнику трубки, записал тона набора и быстро отключился. У него был приятель, который мог, слушая тона набора, определить номер вызываемого телефона. Затем он нажал нужную кнопку и записал номер компьютерного провайдера. Он был не местным, так что последний звонок Темплу был не от жены, выясняющей, будет ли он дома к ужину. Джек вырвал еще несколько листков из настольного блокнота, чтобы проверить, не осталось ли там отпечатков ранних записей, скомкал еще несколько и уронил их в мусорную корзинку. Она будет опустошена до прихода Нолана на работу. Хотя маловероятно, что он станет проверять собственный мусор, поскольку ничего компрометирующего, кроме номера машины Дейзи, не было, а его Джек бросил обратно.

Это было все, что он мог сделать сегодня. Вытащив носовой платок, он тщательно протер все поверхности, которых касался, затем вернулся через комнату Надин, спустился в подвальный туннель, прошел в свой кабинет, где собрал разбросанные на столе бумаги в аккуратные стопки, чтобы Ева Фэй не догадалась, что он был тут без нее. Потушив свет, он запер дверь и оставил все, как было.

Из здания он вышел также, как вошел, через заднюю дверь. Народу в участке поприбавилось: патрульный привел пьяного бродягу, шести с половиной футов роста и весившего не меньше ста килограммов. Когда Джек появился в дверях, оба, сержант Уайли и патрульный, посмотрели в его сторону, их внимание на миг рассеялось. Бродяга, решив воспользоваться моментом для побега, ударил патрульного плечом, отчего тот полетел кубарем, а затем ринулся вперед на Уайли.

Давненько Джеку не приходилось применять физическую силу, так что с радостным воплем он вмешался в потасовку.

Понадобились усилия всех троих, чтобы скрутить великана, прибегнув к некоторым весьма грубым приемам, прежде чем они смогли его одолеть. Хорошо еще, что бродяга был в наручниках, иначе кто‑нибудь непременно пострадал бы. И то, когда драчуна связали и поместили в камеру, сержант Уайли скривился, ощупывая ребра.

– Что‑нибудь сломано? – поинтересовался Джек, вытирая текущую из носа кровь.

– Не думаю. Скорее всего просто ушиб, – отвечал Уайли, продолжая морщиться.

– Пойди и проверься, а я здесь подежурю.

У патрульного Энока Стэнфилда распухла губа и быстро затекал глаз. Он слегка дрожал от спада адреналина, но довольно ловко смочил водой платок и приложил холодный компресс к глазнице.

– Господи, как же я люблю эту работенку! – в изнеможении произнес он. – Нигде больше не будет у меня такой отличной возможности, чтобы каждый день меня мутузила всякая шваль. – Он посмотрел на Джека: – А вы, кажется, позабавились, шеф.

Джек опустил взгляд на здоровенного пьянчугу, который заснул почти тотчас после того, как они его скрутили. Громовой храп вырывался из его рта.

– Ради таких дней я и живу, – отозвался Джек, внезапно ощутив изнеможение, хотя его не трясло, как Стэнфилда.

Чтобы оттащить пьяного в камеру, им пришлось призвать на помощь еще одного полицейского. Кроме того, Джек вызвал медика, чтобы удостовериться, что у пьяного нет инсулиновой комы или чего‑то в этом роде, хотя анализатор дыхания показал, что тот впал в бесчувствие от того, что перепил. Meдик с прибором согласился. На глаз Стэнфилду положили пузырь со льдом и наложили шов на губу, Джеку также приложили лед к начавшей опухать левой руке. Он понятия не имел, когда успел ее повредить, но в драках так бывает всегда: бросаешься в схватку не раздумывая, а ущерб оцениваешь потом. К тому времени, когда он все организовал, включая замену Уайли на остаток смены, было почти десять тридцать. Третья смена пришла принять дежурство. В участке оставались вся вторая смена, кроме Уайли, и парочка людей из первой смены, услышавших по сканерам, что происходит какое‑то волнение, и пришедших взглянуть на происходящее. В конце концов, не каждый день сам шеф принимает участие в приведении в порядок пьяного безобразника.

– Теперь точно не скроешь этого от Евы Фэй, – мрачно произнес он, вызвав взрыв общего смеха.

– Она задаст вам перцу, что явились на работу в ее отсутствие, – поддразнил его Маркем, ветеран полиции с двадцатилетним стажем.

Джек понял, что все вокруг получают от ситуации искреннее удовольствие. Не часто рядовые полицейские видят такое зрелище: взъерошенного и грязного шефа. В отношении к нему у них все время проскальзывала некоторая нотка сдержанности, причем не только из‑за разницы в статусе. Сильнее всего на это влияло то, что он чужак. Его участие в усмирении пьяного дало им почувствовать, что он свой… один из них, то есть обычный коп, невзирая на звание.

В довершение всего ему пришлось добираться до дому пешком. Конечно, он мог попросить кого‑нибудь из патрульных подбросить его до дома, но тогда нужно было бы объяснить, почему он прибыл в участок не на машине, а этого ему делать не хотелось.

Дом был таким, каким он его оставил. Все было на месте, все в порядке. Он сразу направился к телефону и позвонил в справочную, чтобы узнать, можно ли таким образом выяснить номер личного телефона мэра в ратуше. Но этот номер оказался незарегистрированным, что его не удивило. Затем он позвонил Тодду Лоуренсу, который откликнулся лишь на третий звонок сонным «алло».

– Я изменил ее адрес в системе, – сообщил Джек. – И еще я нажал «повтор» на личном телефоне мэра, чтобы узнать, кто последний ему звонил, а также включил «повтор» и записал сигнал набора его собственного последнего звонка.

– Вы времени не теряли, – прозвучал гораздо более бодрый голос Тодда.

– Это дает нам два номера для проверки. Нет ли у вас возможности узнать личный телефон мэра и выяснить список его звонков?

– Сейчас? Вы хотите, чтобы я получил перечень его телефонных звонков по трем номерам. – Это был не вопрос, а констатация.

– А иначе зачем нужны друзья‑федералы?

– Вам нужно, чтобы другу‑федералу дали под зад коленом?

– Я полагаю, что мой федеральный друг в долгу перед Дейзи.

– Вы правы, – вздохнул Тодд. – Ладно. Посмотрю, что можно сделать. Может, использую свои связи. Хотя это все будет без протокола.

Следующий звонок Джека был Дейзи, хотя быстрый взгляд на будильник сказал ему, что пошел двенадцатый час. Она, наверное, легла в постель ровно в десять, но после всех его нынешних трудов ради ее блага он считал, что заслуживает хотя бы краткой беседы.

– Хэлло. – Голос ее звучал устало, но совсем не сонно.

– Ты уже в постели?

– Еще нет. День был… с приключениями.

– Почему? Что случилось? – мгновенно насторожился Джек.

– Я не могу повернуться к нему спиной даже на секунду. Иначе он тут же что‑нибудь раздерет в клочья.

– Он? – Пес. Ну, если пес… Джек вздохнул свободно.

– Он, кажется, не слишком обученный.

– Он вовсе не обучен. Киллер, не смей! Положи на место! Мне нужно идти, – торопливо добавила она.

– Я сейчас приеду, – успел сказать он, перед тем как она положила трубку, но так и не понял, услышала она его или нет.

Впрочем, ему это было все равно. Он схватил ключи, погасил всюду свет и поспешил к двери.

Дейзи изнемогала от усталости. Мать позвонила ей в три часа дня и утомленно объявила:

– Мы с Джо везем щенка к тебе домой. Там хоть есть огороженный дворик, и он сможет побегать. Мы побудем с ним, пока ты не приедешь домой.

– О Боже! – Это звучало зловеще. – Что он натворил?

– Чего только этот дьяволенок не натворил! Мы с ног сбились, стараясь за ним угнаться. В общем, увидимся через два часа.

Когда Дейзи добралась до дома, в десять минут шестого, обе, и мать, и тетя Джо, дремали в гостиной, а щенок спал, приткнувшись у ног матери. Он выглядел таким милым, лежа на брюшке с вытянутыми задними лапками, в точности как маленькая медвежья шкура. Сердце Дейзи растаяло.

– Привет, любимый, – проворковала она. Одно тяжелое веко приподнялось, и крохотный хвостик завилял. Затем щенок вновь погрузился в сон.

Проснулась тетя Джо.

– Слава Богу, ты дома. Удачи тебе. С этим дьяволенком она тебе очень понадобится. Просыпайся, Эвелин, едем домой, пока все тихо.

Эвелин села прямее и жалостно посмотрела на щенка у своих ног.

– Мы позвонили Майли Парк и спросили: может быть, с ним что‑нибудь не так? Но она только рассмеялась и сказала, что, вероятно, он возбужден из‑за того, что оказался на новом месте. А вообще‑то щенки золотистого ретривера – одна безостановочная проказа, пока им не исполнится четыре месяца. Хотя, конечно, он спокоен, когда спит.

– У него только две скорости, – сообщила тетя Джо. – Он либо бегает сломя голову, либо спит. Так‑то вот. Словом, развлекайся. Пошли, Эвелин.

– Думаю, нам нужно заехать в «Уол‑март» и купить детские загородки, тогда мы сможем закрыть его в одной комнате. Хочешь, чтобы мы взяли несколько и для тебя?

– Мы купим все, что есть в продаже, – пообещала тетя Джо. – Эвелин, поехали.

– О Боже, неужели он такой ужасный? – спросила расстроенная Дейзи. Сейчас, спящий, он выглядел просто ангелочком.

– Вообще‑то он немного приучен к порядку, – ответила мать. – Но ему необходимо на улицу каждые два часа как штык. Он писает на щенячьи прокладки…

– Если не успеет разорвать их в клочья, – прервала ее тетя Джо. – Эвелин, ну пошли же.

– Еще он любит набивные игрушки…

– Он любит все, включая свою поилку. Эвелин, если ты не пойдешь немедленно, я уеду без тебя. Он может проснуться в любую минуту.

Щеночек поднял голову и зевнул, показав розовый язычок. В течение десяти секунд ее мать и тетя Джо схватили сумочки и выскочили за дверь. Дейзи уперла руки в бока и посмотрела на пушистый комок.

– Ладно, мистер. Так что же все‑таки ты натворил?

Он перекатился на спинку и сладко потянулся. Дейзи не смогла удержаться, чтобы не погладить теплое пузико, что он принял за приглашение облизать ее всюду, куда дотягивался его ретивый розовый язычок. Она взяла его на руки и стала баюкать, наслаждаясь теплом маленького пушистого тельца. Его большие мягкие лапки барабанили по ней, он извивался, сигнализируя, что хочет наземь. Дейзи спустила его на пол и тут же вынуждена была броситься вдогонку, когда он помчался на кухню.

Оказалось, что он всего лишь хотел напиться. Он быстро полакал воду, а потом набросился на миску и залез в нее передними лапами, расплескав остаток.

Дейзи достала половую тряпку, чтобы вытереть воду, а он решил, что это такая чудная игра, и стал набрасываться на нее. Затем Дейзи его покормила и выпустила во дворик, чтобы он сделал свои дела. Он присел, едва его лапы коснулись травы… а немного погодя атаковал куст. Побоявшись, что листья могут стать ему ядом или вызвать расстройство желудка, она оттащила его от куста и через шланг наполнила водой детский бассейн, который купила специально для него.

Щенок был слишком мал, чтобы перелезть через бортик, поэтому она помогла ему туда забраться и наблюдала, как он бегал и скользил в двух дюймах воды, пока не промок насквозь. Она тоже вся промокла и держалась за бока, заболевшие от смеха. Подняв его из бассейна, Дейзи завернула его в полотенце и занесла в дом, надеясь, что он поспит, а она тем временем поест.

Однако он вновь набросился на миску с водой. Пока она вытирала лужу, он гонялся за тряпкой. Затем он ухватил кухонное полотенце и помчался с ним наутек. Она перехватила его, когда он собрался нырнуть под кровать, и вытащила обратно. Ее усилия отобрать у него полотенце совершенно очевидно убедили шенка, что она хочет поиграть в «перетягушки», и он стал изо всех сил тянуть его на себя. При этом он издавал детское рычание, и все его тельце дрожало от напряжения.

Она отвлекла его мягкой уточкой. Он перекинул утку через голову, а затем накинулся и сумел затолкать под диван так далеко, что не мог достать. Он стоял и жалобно вякал, пока она не встала на четвереньки и не вытащила игрушку назад. Он тут же снова загнал ее под диван.

Затем она попробовала использовать в качестве отвлечения резиновую игрушку, которая предназначена для жевания, когда режутся зубки. Это сработало на десять минут. Щенок лег на брюшко, зажав игрушку между передними лапками, и принялся сосредоточенно ее грызть. Дейзи использовала это время, чтобы переодеться, сменить деловую одежду на домашнюю и сделать себе сандвич. Но тут она услышала грохот из гостиной и, босая, кинулась туда. Она обнаружила, что он каким‑то образом ухитрился уронить телевизионный пульт со столика и теперь старательно пытался его «убить». Она забрала у него пульт и положила в безопасное место. Щенку очень понравились ее алые ногти на ногах. Он стал напрыгивать на босые ноги Дейзи, а заодно старался захватить в рот пальцы рук. Она ошеломленно отдернула руку, но острые щенячьи зубки больно ее прикусили. В конце концов она, не пытаясь высвободиться, просто оставила ее висеть вдоль тела, не поднимая, и спустя какое‑то время, попробовав ее пальцы на вкус, щенок удовлетворенно ее отпустил.

Наконец он стал засыпать. Остановился почти на бегу, свалился на брюшко и, глубоко вздохнув, закрыл глаза.

– Думаю, песик, для тебя это был долгий и трудный день, – пробормотала Дейзи. – Ты скучал по маме, по своим братьям и сестрам. Ведь так? Тебе всегда было с кем играть. Правда? А теперь ты оказался сам по себе.

Было уже больше семи вечера, и она зверски проголодалась. Она закончила готовить сандвич и съела его, стоя так, чтобы не упускать щенка из виду. Он выглядел таким милым и крохотным, когда спал, но едва его глаза откроются, он снова начнет носиться по дому.

Пока же он спал с полной самозабвенностью ребенка. Она решила, что успеет принять быстрый душ, но оставила дверь в ванную открытой, чтобы он мог туда войти, когда проснется. Раздевшись, она оставила одежду на полу и встала в ванну, намылилась… и услышала какой‑то шорох. Раздвинув банную занавеску, она увидела, что белый пушистый комок мчится в прихожую, сжимая в зубах ее трусики.

Дейзи, как была, выскочила из ванны и, голая, рванулась в погоню. Он как‑то сумел забиться со своей добычей за диван. Чтобы спасти трусики, ей пришлось отодвинуть диван от стены. Разумеется, в них оказалась дыра. Щеночек весело вилял хвостом.

– Ты просто дьяволенок, – промолвила она, беря его на руки и забирая с собой в ванную комнату. Она закрыла дверь, положила одежду на туалет, чтобы он не смог до нее добраться, и снова залезла под душ. Щенок все время, пока она мылась, повизгивал и, стоя на задних лапках, пытался забраться к ней в ванну.

Из эпизода с половой тряпкой она сделала вывод и, вместо того чтобы ступить на коврик и вытираться там, осталась стоять в ванне. Присев на задние лапки, он жадно смотрел на полотенце и снова выглядел ангелочком.

У него такая счастливая мордашка, подумала Дейзи, и ротик открыт в неизменной ухмылке. А карие глазки обведены черной полоской, словно кто‑то подвел ему глаза углем, что выглядело очень экзотично на фоне его бледного меха и белокурых ресниц. Он был полон любопытства и ко всему относился с необычайным энтузиазмом, так что хвостик мотался беспрерывно, как стрелка метронома.

– Ну и что, что ты дьяволенок, – промолвила Дейзи. – Ты мой дьяволенок, и я в тебя влюбилась в ту же секунду, когда ты забрался ко мне на колени.

Его хвостик завилял еще сильнее, словно он понимал, что она говорит, и радовался воркующей нотке в ее голосе.

– Мне нужно подобрать тебе хорошее имя. Такое, чтобы было мужественным и крутым. Ты ведь должен будешь меня защищать. Не думаю, что грабитель испугается, если я крикну: «Ко мне, Пушок!» Что, если назвать тебя Брут? Как это тебе?

Щенок широко зевнул.

– Ты прав. Ну какой ты Брут? Ты слишком красивый для такого имени. А как насчет Дьявола? – Но, полюбовавшись на него минуту, она отвергла и эту кличку. – Нет, мне это не нравится, потому что уверена, что когда ты вырастешь, станешь милым и добрым.

Весь вечер она перебирала и примеряла ему имена: Конан, Дюк, Кинг, Рэмбо, Самсон, Рокки, Тор, Вульф… Ни одно не подходило. Не могла она, глядя на улыбающуюся щенячью мордашку, подобрать ему суровое имя.

Она научилась не оставлять воду в поилке, иначе она оказывалась на кухонном полу. Когда щенок направлялся к своей мисочке, она подливала туда понемногу воды, пока он не напивался. К несчастью, в мисочке всегда оставалось чуточку воды, и, окончив пить, он прыгал в нее. Дейзи пришлось вытирать лужи семь раз за вечер, причем каждый раз щенок отчаянно бросался на тряпку.

Он был на удивление сообразительным. За какие‑то полдня и вечер он научился подходить к задней двери и проситься, когда ему было нужно на двор. Когда же он наконец умотался, Дейзи показала ему собачью кроватку, которую поместила в спальне, чтобы ему не было одиноко и страшно по ночам. Затем она закрыла дверь в спальню, положила ему в постельку под бок мягкую уточку и устало улеглась сама. Но ровно через две секунды, после того как она выключила свет, он начал жалобно повизгивать.

Пятнадцать минут спустя Дейзи сдалась и забрала его к себе в постель. Он обрадовался до истерики, прыгал, тянул на себя простыни, облизывал ей лицо. Едва она его утихомирила, как раздался телефонный звонок. Это был Джек. Пока он говорил, щенок обнаружил халат, брошенный ею в ногах постели, и стал тянуть его за рукав. Она закричала:

– Киллер, нет! Не трогай! – И, бросив в трубку: – Я должна идти, – кинулась через постель, чтобы успеть схватить маленького разбойника, пока он не свалился на пол.

Когда через пять минут зазвонил дверной звонок, Дейзи, борясь с изнеможением, сползла с кровати, подхватила на руки щенка и понесла его к двери. Это казалось самым безопасным. Быстрый взгляд в глазок обнаружил на крыльце Джека, нетерпеливо переминавшегося с ноги на ногу. Она включила свет и, отодвинув засов одной рукой, впустила его в дом.

Он вошел и замер, уставясь на щенка.

– Это щенок, – потрясенно произнес он, проявив недюжинную наблюдательность. В конце концов, Дейзи ведь предупредила его, что завела собаку.

– Не может быть! – притворно ужаснулась Дейзи. – Хозяйка меня обманула.

– Это щенок золотистого ретривера!

Она нежно прижала свое сокровище к груди.

– Ну и что?

Размеренными движениями Джек запер дверь на замок и стал ритмично биться головой о косяк.

– Что неладно с моим щенком? – возмутилась Дейзи.

– Вся идея заключалась в том, чтобы приобрести собаку для защиты, – сдавленным голосом ответил Джек.

– Он вырастет, – нерешительно проговорила она. – Посмотри на размер его лап. Он будет огромным.

– Но все равно останется золотистым ретривером!

– А чем тебе это не нравится? По‑моему, он очень красив.

– Безусловно. Он великолепен. Но золотистые ретриверы настолько дружелюбны, что быть охранниками не могут. Они всех считают друзьями, которые родились на свет, чтобы их ласкать и баловать. Он может гавкнуть, чтобы сообщить тебе о том, что кто‑то пришел… но это и все.

– Вот и хорошо. Он идеально мне подходит. – Она поцеловала щенка в макушку. Тот задергался, стараясь вырваться и попасть на пол, дабы обследовать этого нового человека.

Джек вздохнул, протянул руки и взял малыша в свои большие ладони. Щенок тут же стал бурно облизывать каждый дюйм кожи, до которого мог дотянуться.

– Значит, его зовут Киллер? Убийца?!

– Нет. Я просто примеряю к нему разные имена. Пока ничего не подходит.

– Конечно, не подойдут, если они все вроде Киллера. Золотистых ретриверов называют Счастливчиками или Мохнатиками. – Он поднял щенка к лицу, так что они оказались носом к носу. – Как насчет Мидаса? Или Райли? Или…

– Мидас! – со вкусом произнесла Дейзи, переводя загоревшиеся глаза со щенка на Джека. – Это идеально! – Она вскинула руки и обняла его, одновременно поднявшись на цыпочки в попытке его поцеловать. Однако новоназванный Мидас прорвался вперед и лизнул ее в губы. – Спасибо, лапочка, но ты и вполовину не такой хороший целовальшик, как этот детина.

– Благодарю, – откликнулся Джек и, отведя щенка на безопасное расстояние, нагнулся и поцеловал ее. Их губы встретились и прикипели друг к другу. Поцелуй становился все глубже. Дейзи начала млеть. – Как ты отнесешься к тому, что я останусь у тебя на ночь? – пробормотал он, прокладывая цепочку поцелуев вниз по ее шее.

– С восторгом, – промолвила она, зевая. Джек расхохотался:

– Лгунья! Ты на ногах не стоишь от усталости.

– У меня вчера был очень активный день, – смущенно покраснела Дейзи. – И прошлый вечер. – Она посмотрела на Мидаса. – И сегодняшний день. Я на минуту не могу от него отвернуться.

– А что, если я останусь и мы просто поспим? Удивленно моргнув, она поинтересовалась:

– Почему ты так хочешь сделать?

– Чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке.

– По‑моему, ты хватаешь через край с этой твоей защитой и охраной.

– Может, да, а может, и нет. Сегодня мэр дал мне пробить по компьютеру один номер машины. Сказал, что видел этот автомобиль перегородившим дорогу у двери приемной доктора Беннета. Догадайся, чей это был номер?

– Чей же?

– Твой.

– Мой?! – возмутилась она. – Я никогда, паркуясь, не перегораживаю дорогу. В жизни такого не делала.

Джек, ухмыляясь, опустил Мидаса на пол.

– Я ни секунды в этом не сомневался. Есть у тебя какие‑нибудь соображения, зачем мэру понадобилось выяснять, кому принадлежит твой номер?

Она медленно покачала головой.

– Если бы он сам видел машину, то понял бы, что она твоя. Значит, его кто‑то попросил это выяснить. Все это меня немного тревожит. Хорошо, что ты переехала, так что у тебя сейчас не тот адрес, что зарегистрирован.

Дейзи ахнула:

– Господи! Я совсем об этом забыла! Завтра пойду и переменю…

– Нет, не пойдешь, – строго заявил он. – Пока я не выясню, что происходит.

– Почему бы просто не спросить Темпла?

– Потому что все это меня тревожит. И пока я не удостоверюсь, что ничего подозрительного не происходит, я не хочу, чтобы ты давала свой новый адрес кому бы то ни было. И семье своей тоже скажи, чтобы никому не давали.

– Но если кто‑либо захочет узнать, где я живу, ему будет достаточно проводить меня с работы домой…

– С завтрашнего дня этим займусь я. Я буду отвозить тебя домой и гарантирую, что никто за нами следить не станет.

Дейзи посмотрела на него, на суровое выражение его лица, и поняла, что он абсолютно серьезен. Впервые у нее по спине пробежал холодок тревоги. Джек был встревожен, и это передалось ей.

Мидас промчался на кухню, и она сразу услышала громкий плеск: он приземлился в миску с водой.

– Возьми щенка и отнеси его на задний дворик, пока я стану вытирать воду, – вздохнула она. – А потом мы ляжем спать.

– С ним?

– Он же еще ребенок. Ты же не хочешь, чтобы он проплакал всю ночь?

– Лучше он, чем я, – пробормотал Джек, но послушно вынес Мидаса на двор и через пять минут вернулся обратно с сонным щенком на руках. – Полагаю, ты уложишь его посередине, – проворчал он.

Дейзи только вздохнула.

– Сейчас я готова позволить ему спать где угодно. А еще нам придется каждые два часа выводить его наружу.

– Что делать? – недоверчиво переспросил Джек.

– Я же говорю тебе: он ребенок. Бэби. Малыш. А малыши писаются.

– Могу предсказать, что ночь будет бурной.