Глава 20. – Не лезь не в свое дело, – коротко приказал Лахлан

– Нет! – воскликнула Эмили.

– Не лезь не в свое дело, – коротко приказал Лахлан.

– Это мое дело! Неужели вы оба не видите, как нелепо себя ведете?

Вожди действительно очень походили на двух петухов, каждый из которых бессмысленно пытался доказать собственное превосходство в курятнике. Но ведь курятники‑то были разные! Что же им, черт возьми, нужно?

– Ясно, что Ульф просто хотел провести вас обоих. Устроив бойню, вы лишь поможете предателю исполнить его план!

Лахлан не отвел пылающего взгляда от глаз Талорка, однако мускул на его лице едва заметно дрогнул.

– Кэт, отведи Эмили в замок. Позднее мы обсудим ваше бегство.

Но Эмили уже трудно было остановить. Она воинственно скрестила руки на груди и гордо, сверху вниз посмотрела на воинов. Это можно было считать подвигом, потому что она едва доставала обоим до плеча. Однако уроки Сибил не прошли даром.

– Никуда не пойду!

Кэт поддержала подругу.

– И я тоже!

– Друстан, – негромко произнес вождь.

Из кустов немедленно вышел военачальник. Конечно, удивляться неожиданному появлению не стоило, и все же Эмили не ожидала, что общество будет таким многочисленным. Впрочем, о близости Лахлана она тоже не подозревала. Здесь, в Хайленде, горцы передвигаются совершенно бесшумно.

– Проводи наших женщин в замок.

Друстан кивнул и хотел было взять Кэт за руку, однако жена ловко увернулась.

– Я возвращаюсь в клан Синклеров, – с болью в голосе заявила она. – Здесь, у Балморалов, мне больше нечего делать.

Друстан сморщился, словно его неожиданно ударили. Эмили открыла было рот, чтобы возразить подруге, однако вовремя опомнилась. Во‑первых, возражать должен Друстан, а во‑вторых, вполне возможно, он уже это делал: они с Кэт смотрели друг на друга так, словно общались без слов.

Так, значит, это и был мысленный разговор, передача мыслей на расстоянии? Если так, то каким способом он происходил? Слышал ли каждый из них голос другого? А может быть, оба видели образы – подобно тому, как видят сны? Как странно! Как удивительно!

Талорк выругался. Яркие голубые глаза зажглись живым интересом – можно ли было в это поверить?

– А парень быстро приручил мою сестричку, правда?

– Да, – ответила Эмили. Судя по всему, на его вопрос больше никто отвечать не собирался.

Кэт заплакала и покачала головой.

– Ты не любишь меня, – сказала она вслух, не стесняясь свидетелей. – И даже обвинил в убийстве.

– Я жестоко ошибся, – возразил Друстан тоже вслух. – Пожалуйста, не покидай меня!

Кэт изумленно вздохнула.

– И ты готов просить, даже умолять?

– Готов сделать что угодно, лишь бы удержать тебя. Ведь ты моя священная супруга, моя жена… вся жизнь сосредоточена в тебе одной.

Эмили улыбнулась, а Лахлан и Талорк не смогли скрыть боли. Кэт смотрела на Друстана так, словно в этом великолепном мужчине сошлись солнце, луна и звезды. Потом ослепительно улыбнулась сквозь слезы:

– Люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю. Никогда больше не сомневайся, – заверил в ответ Друстан. Слова прозвучали чуть неуклюже, но Кэт этого, кажется, и не заметила.

Ответила она мысленно, и ответ вызвал у сурового воина нежную улыбку. Он тоже обратился к жене без слов, и ее лицо стало мечтательным, а глаза подернулись легкой дымкой чувства. Эмили умиротворенно вздохнула. Ах, до чего хорошо! Наконец‑то любимая подруга счастлива и безоблачному будущему любящих ничто не угрожает.

Ведь эти двое были созданы друг для друга – какой бы способ ни выбрало провидение, чтобы их соединить.

Друстан кивнул, словно соглашаясь со словами жены хотя, разумеется, вслух она ничего не произнесла.

– Мы возвращаемся в замок.

– Подождите, – остановил Талорк. – Еще предстоит кое‑что обсудить. Раз ты муж моей сестры и брат Сусанны, то тебе тоже стоит послушать.

Друстан взглянул на Лахлана, словно прося разрешения остаться, и получил его в виде едва заметного наклона головы.

Легкое движение оказалось решающим: напряжение между тремя мужчинами тут же спало. Лахлан внезапно показался скучающим и утомленным, хотя поверить в это было трудно. Эмили не сомневалась, что вождь снова хитрит. И все же угроза неминуемого кровопролития миновала.

Талорк стоял, широко расставив ноги и сложив руки на груди, – поза не слишком мирная, но в то же время и не воинственная.

– Я явился на твой остров без разрешения. Однако мой воин не делал этого и не нарушал установленного порядка. Магнус не похищал Сусанну с территории Балморалов!

Полное отсутствие одежды нисколько не умаляло властного облика вождя – возможно, потому, что сам Талорк не смущался великолепной наготы. Несмотря на серьезность момента, Эмили искренне восхитилась непогрешимым чувством собственного достоинства.

– Магнус? – уточнил Лахлан. Он словно и не замечал, что соперник стоит голым.

Эмили позавидовала. Ей тоже хотелось бы воспринимать происходящее с философским спокойствием, однако сделать это оказалось нелегко. До этой минуты ей удалось увидеть лишь одного‑единственного обнаженного мужчину: Лахлана. Закусив губу, она изо всех сил пыталась смотреть равнодушно, однако игнорировать полное отсутствие одежды оказалось нелегко.

– Твой брат Ульф сказал Сусанне, что ей дано разрешение охотиться в полнолуние за пределами острова, на континенте, – начал Талорк. – Однако не удосужился объяснить, что земля принадлежит другой стае.

– Так сказал Ульф? – недоверчиво воскликнул Друстан и в волнении выпустил жену из объятий. – Но ведь он не имел права!

– Сусанна этого не знала. Она решила, что он передавал слова вождя.

– Когда она призналась в этом? – уточнил Друстан.

– Сама она ни в чем не признавалась. Детали сообщил Магнус, когда по всем правилам поставил меня в известность, что спарился с самкой в полнолуние. У той наступил период течки. Ульф наверняка знал, чем закончится одинокая охота. Полагаю, он утаил правду и не рассказал, что послал Сусанну на наши земли?

– Так оно и было.

– Думаю, хотел убедить вождя в нанесенном Балморалам оскорблении, чтобы потом добиться мести. Я имею опыт предательства жадных до власти людей. Полагаю, он с самого начала надеялся выдать мне обидчика, чтобы я свел счеты.

– Так, значит, сейчас Ульф считает, что Лахлан в ловушке, в твоих руках? – ошеломленно уточнил Друстан.

– Да. Сказал, чтобы я ждал здесь, а уж об остальном позаботится он сам.

– Эмили! – неожиданно рявкнул Лахлан.

Эмили вздрогнула и покраснела: все присутствующие сначала дружно посмотрели на вождя, а потом на нее, – но все же собралась с духом и мужественно встретила суровый взгляд.

Улыбки так и не последовало.

– Подойди.

Тон не допускал возражений, и она побоялась ослушаться. Стоило приблизиться, как Лахлан по‑хозяйски положил на плечо тяжелую руку.

– Ты принадлежишь мне.

– Это необходимо обсуждать именно сейчас? – тихо поинтересовалась Эмили.

– Хочешь, чтобы я вызвал Талорка на поединок? – сурово произнес вождь вместо ответа.

Этого еще не хватало!

– Нет‑нет! Ни за что на свете!

– Тогда смотри только на меня.

Значит, он заметил, что она тайком поглядывала на обнаженного Талорка.

Румянец разгорелся до корней волос.

Лахлан властно встал перед Эмили, полностью загородив ее от мира. Потом снова обратил внимание на Талорка:

– Считаешь, я должен обвинить брата в предательстве лишь на основании твоих слов?

– И свидетельств собственной логики. Если бы я хотел убить тебя, то сделал бы это тогда, когда увидел в воде вместе с англичанкой. Ты был без охраны, а избавиться от нее не проблема.

Холод циничных слов заставил Эмили вздрогнуть. Она придвинулась почти вплотную к Лахлану – так что едва не касалась сильной спины. Тепло его тела проникало даже сквозь одежду.

– Для начала тебе пришлось бы избавиться от меня.

На глаза неожиданно навернулись слезы. Эмили знала, что слова Лахлана вовсе не поза. Он говорил искренне. В чем бы он ни обвинял ее, но в то волшебное утро на озере ни за что не уступил бы Талорку. Защитил бы ценой собственной жизни. Так о чем же он сейчас? Может быть, слова продиктованы воинской честью?

– Дело в том, – лениво пояснил Талорк, – что я даже и не пытался никого убивать.

Лахлан равнодушно пожал плечами.

– Как я уже сказал, на остров меня привела лишь забота о благополучии сестры.

– Тот воин Синклеров, которого мы оставили, когда забрали женщин, должен был передать, что Кэт предстоит выйти замуж за Друстана, – так же лениво ответил Лахлан.

– Передал. Зная тебя, можно было не сомневаться, что план осуществится полностью. И все же хотелось убедиться, что с Кэт все в порядке, что она не унижена и не в заточении.

– И она сказала тебе, что довольна браком, – перебил Друстан. Оказывается, во время ссоры он все‑таки позволил жене оправдаться хотя бы в этом.

– Да, – подтвердил Талорк, – так же как и твоя сестра.

Друстан кивнул, а Кэт взглянула на мужа и улыбнулась.

– Однако Ульф уверял, что на самом деле все обстоит иначе. Твердил, что Кэт выдали замуж силой. – Голос Талорка задрожал от гнева, даже несмотря на то что он знал правду. – Говорил, что сестра мечтает вернуться домой, но ее держат взаперти, чуть ли не в тюрьме.

– Наглая ложь! – воскликнула Кэт.

– Неужели? – ехидно уточнил Талорк. – Так, может быть, и на остров ты приплыла по собственной воле, как Сусанна на наши охотничьи угодья?

Друстан сделал шаг вперед.

– Признаю: ее привезли силой, однако обращались вполне достойно. Теперь же она моя супруга и вполне довольна жизнью.

– Не хочу уезжать, – жалобно пискнула Кэт. – Я же теперь Балморал!

– Таково твое слово, – констатировал Талорк и обратился к Лахлану. Трудно было понять, как он относится к событиям. – Я не стану извиняться за несоблюдение древнего закона стаи. Сусанна поступила так, как приказал ей твой брат, Балморал, а ты отомстил по‑своему, не зная всей полноты фактов. Вождю следовало бы сознавать опасность, в которую поставил клан этот человек. Ты виновен.

Кэт побледнела от ужаса. Друстан, казалось, готовился в любую секунду вцепиться Талорку в горло.

Однако Лахлан лишь вздохнул. Вздох получился печальным, усталым, и Эмили положила руку на спину любимого, чтобы хоть немного поддержать.

Он оглянулся через плечо, словно что‑то разыскивая, хотя Эмили так и не поняла, что именно. Потом снова повернулся к Талорку и остальным.

– Мне следовало почувствовать и зависть брата, и безумную жажду власти. Он, разумеется, старался скрыть мрак души, но время от времени зловещие симптомы болезни прорывались, и я обязан был их заметить.

Эмили с восхищением приняла способность Лахлана признать собственную ошибку. Подобной силой характера обладали немногие из тех, кому удалось занять высокое положение и получить реальную власть. И все же и сама ошибка, и ее причины тревожили и даже пугали. Ведь если Лахлан не осознает необходимость немедленных мер, угроза Ульфа вполне может повториться, причем из совершенно неожиданного источника. И в следующий раз дело зайдет слишком далеко – настолько, что спасти положение окажется невозможно, как в случае с Макалпином.

– Ты не обратил внимания на исходившую от Ульфа угрозу лишь потому, что он человек. Не верилось, что он может тягаться силой с криктом, а уж тем более обмануть тебя. Но, как видишь, все оказалось иначе.

– Спасибо за мнение, Эмили, – сухо заметил Лахлан.

– Убеждение в собственном превосходстве поставило под удар и тебя самого, и весь клан, – не сдавалась Эмили.

Талорк рассмеялся:

– А у женщины острый язык, правда?

– Без обиняков, конечно, однако говорит чистую правду, – вздохнул Лахлан. – Надо признаться, такое часто случается.

Эмили восприняла поправку с благодарностью. Приятно было услышать и о том, что правда нередко оказывается на ее стороне. И все же в душе осталась боль жестокого и несправедливого обвинения в распутстве. Да, именно греховным опытом неожиданно обернулась та страсть, которую он сам преднамеренно разжег в невинном теле. Вожди, возможно, и были готовы прекратить вражду без лишних извинений, но она – ни за что на свете. Лахлану еще предстояло просить прощения.

– Англичанка заявила, что скорее выйдет замуж за козла, чем за меня. Так, оказывается, ты козел? – полюбопытствовал Талорк, даже не пытаясь скрыть иронию.

– Намерен им стать в ближайшем будущем.

– Нет!

– Рад слышать, – признался Талорк, не обратив ни малейшего внимания на возглас Эмили. – С тех пор как малышку прислали в Шотландию в качестве моей невесты, я за нее в ответе. Горячего желания жениться не испытываю однако и на растерзание не отдам. Потребую обидчика к ответу.

Удивительно, но Лахлан кивнул, словно поверил, что Талорк говорит от чистого сердца.

– Прежде чем вернуться домой, мне хотелось бы увидеть свадьбу своими глазами. – На сей раз голос Синклера звучал крайне серьезно, без тени юмора. Ситуация становилась напряженной.

Эмили выскочила из‑за спины Лахлана, уставилась на Талорка горящими от гнева глазами и закричала:

– Не выйду за него замуж! Ни за что!

– Так, значит, ты хочешь выйти замуж за меня?

– Вы и сам прекрасно знаете, что это не так! Ни один из вас на мне не женится!

– Предпочитаешь, чтобы я немедленно объявил Балморалу войну?

– Не говорите глупостей! Вы не станете воевать из‑за меня! Не забывайте, что я англичанка!

– До тех пор пока ты в Хайленде, я обязан заботиться о тебе. А моя честь – отличный повод для битвы.

– Не горячись, Талорк! – с отчаянием в голосе вступила в разговор Кэт. – Они еще не были близки.

– Но я видел их в воде – обнаженными!

– Это ровным счетом ничего не значит, – поспешила заверить Эмили. – Вот вы сейчас тоже без одежды, но я не в ваших объятиях.

Лахлан издал глухой звук, больше всего похожий на устрашающее рычание разъяренного зверя.

Впрочем, Талорк не счел нужным заметить воинственную реакцию – точно так же как несколько минут назад не обратил внимания на эмоциональное восклицание Эмили.

– Думаю, твой отец придерживается иного мнения, – спокойно возразил он.

– Надеюсь, вы не собираетесь сообщить ему о моем отказе? – Эмили похолодела от ужаса.

– Я собираюсь стать свидетелем брачной церемонии или объявить войну, – невозмутимо провозгласил Талорк.

Эмили оглянулась, инстинктивно надеясь на помощь, но никто даже и не думал оспаривать безумное заявление дикого горца. Волнение и страх в карих глазах Кэт недвусмысленно говорили, что она нисколько не сомневается в серьезности намерений брата и очень боится, что Лахлан откажется исполнить волю соперника.

– Но ты же не хочешь на мне жениться! – с надеждой повернулась Эмили к Балморалу.

– Так, значит, ты готова столкнуть наши кланы? – с интересом уточнил вождь.

– Нет, конечно.

– В таком случае выбора нет: выйдешь за меня замуж, англичанка.

– Ни за что!

Час спустя Эмили стояла перед священником. Она еще не пришла в себя после яростной стычки Лахлана с Ульфом. Братья схватились, едва вождь вернулся в замок. Лишь жестокое волнение помешало Эмили продолжать упорное сопротивление.

Талорк вместе со своими воинами (а их оказалось четверо) проводил всю компанию в замок. Синклер решительно настаивал на своем присутствии, а Балморал по какой‑то таинственной причине не возражал. Вожди вернулись за крепостные стены вместе. Они шли плечо к плечу, причем ни тот ни другой словно и не слышали возмущенных возражений невесты.

Принадлежи Эмили к славному народу криктов, она непременно перевоплотилась бы в волчицу и покусала обоих. Да и без того лишь правила приличия не позволяли ей наброситься на бесчувственных горцев.

Талорк и его соплеменники предусмотрительно спрятали в зарослях пледы и теперь выглядели вполне прилично – если не принимать во внимание вражескую расцветку тартана. Впрочем, Эмили сомневалась, что женщины Хайленда относились к мужской наготе с тем же трепетом, с каким воспринимала ее она сама.

Глубокие плодотворные размышления оказались прерваны яростным, воинственным криком Ульфа. Голос злоумышленника доносился с крепостной стены. Эмили подняла голову, но никого не увидела. Тогда она украдкой взглянула на Лахлана. Вождь шел совершенно спокойно. Уж не оглох ли он внезапно?

Нет, конечно, он все прекрасно слышал. Сердце Эмили переполнилось сочувствием, хотя вряд ли Балморал в нем нуждался. Тяжко сознавать, что родной брат – закоренелый предатель и убийца. И все же Лахлан стоически выдержал свидетельство Талорка. Скрывал он чувства и сейчас.

Ульф оказался далеко не столь осторожным и предусмотрительным. Эмили увидела провокатора, едва ступила на подъемный мост. С перекошенным от бешенства лицом заручившись поддержкой нескольких воинов, тот ждал брата в нижнем дворе.

– Какого черта ты притащил врага в дом? Совсем с ума сошел?

Лахлан знаком приказал всем остановиться и в гордом одиночестве приблизился к Ульфу. Одного лишь пристального взгляда вождя оказалось достаточно, чтобы охранявшие его воины отошли в сторону.

– Единственный враг клана Балморалов стоит сейчас передо мной, – тоном ледяного спокойствия произнес Лахлан, остановившись в паре футов от брата. – Безумная жажда власти довела тебя до позорного убийства. Это ты убил одного из наших воинов – лишь для того, чтобы заманить меня в ловушку. Трусость не позволяет тебе сражаться самому!

– У меня вполне достаточно мужества, – процедил Ульф. – Но я обещал отцу, что никогда не оспорю твоего права оставаться вождем. Он считал, что я не способен руководить кланом, потому что во мне нет зверя. Но ведь волчье начало лишь затемняет разум! Ему казалось, что ты его истинный последователь. Но на самом деле я похож на отца куда больше, чем когда‑нибудь удастся походить тебе!

– Ты унаследовал его вспыльчивость, но вот ни сила, ни ум к тебе не перешли.

– Грубая ложь! Я обладаю всеми качествами, которые должен иметь сын вождя. Просто он судил меня лишь по реакции тела на полнолуние!

– Отправляйся в большой зал, – приказал Лахлан. – Там объяснишь мотивы предательства.

Ульф лишь презрительно хмыкнул.

Лахлан совершил короткое, молниеносное движение – настолько быстрое, что Эмили даже не успела заметить. Увидела лишь, что Ульф оказался на земле – без сознания.

– Отнесите в большой зал, – обратился вождь к двум воинам. Они тоже пришли с озера: вместе с Друстаном скрывались в зарослях, пока Лахлан выяснял отношения с Талорком.

Те быстро бросились выполнять приказание, а вождь тем временем поинтересовался у охранников Ульфа, с кем они – с ним или с предателем клана. Воины тут же упали на колени и принялись сбивчиво объяснять, что Ульф призвал их обманом: сказал, что господину срочно необходима помощь. Лахлан поверил и милостиво отпустил невольных соучастников.

Потом направился в большой зал и приказал, чтобы помещение покинули все, кроме криктов. Из людей остались лишь Эмили и Ульф. Дверь должна была охраняться снаружи, причем тоже исключительно криктами. Теперь Эмили поняла, почему вождь решил провести схватку в замке: он преданно охранял секреты волчьей стаи. Вожаки заботились об этом уже больше ста лет – с тех самых пор, как древний народ пополнил состав кельтских кланов.

Когда через несколько минут все вошли в зал, Ульф уже очнулся и исходил яростью возле камина.

Эмили и Кэт встали между Друстаном и Ангусом. Крикты Синклеры оказались за их спинами. Двое криктов из клана Балморалов с обеих сторон охраняли Ульфа. Провокатор с ненавистью взглянул на подруг.

– Что здесь делают женщины?

– Твое предательство перевернуло их жизнь. Так пусть услышат, что ты скажешь в свое оправдание.

– Не собираюсь оправдываться перед тобой.

– Собираешься или не собираешься, а я твой господин. Так что придется!

– Только потому, что отец защитил тебя своим словом.

Лахлан покачал головой:

– Ошибаешься. Взяв с тебя обещание не противостоять мне, отец прежде всего защищал твою жизнь. Но ты так до сих пор ничего и не понял. Предпочел добраться до власти с помощью вероломства и коварства. Велика ли честь в отрицании воли отца и в попытке убить меня руками Синклера?

– Куда больше, чем в захвате власти младшим братом в обход старшего.

– Отец назначил преемником меня. Такова его воля.

– Воля оказалась ошибочной! Править должен был я!

– Почему? Что ты мог сделать для клана, чего не сделал я?

Ульф не нашелся с ответом и лишь сверлил брата диким взглядом, словно пытался уничтожить на месте.

– Ты виновен в убийстве.

– А ты веришь словам врага, а не словам брата?

– Но ты даже не отрицал предательства.

– Потому что знал, насколько это бесполезно. Понял, едва увидел, как вы вместе возвращаетесь с озера. И не сомневаюсь: будете поддерживать друг друга как братья‑оборотни, даже против кровного брата.

Лахлан болезненно сморщился.

– Так что же, теперь ты намерен отрицать, что замышлял против меня убийство? И даже то, что убил мальчика‑воина?

– А ты поверил бы мне, если бы я попытался это сделать?

– Нет. – Безоговорочный, окончательный приговор услышали все, кто стоял вокруг. – Для этого мне слишком многое известно.

– Так зачем же напрасно тратить силы? – Ульф держался прямо и гордо, а на лице застыло выражение ненависти и презрения. – Ты заслуживал смерти… как и тот молодой воин. Когда‑нибудь он стал бы военачальником – таким же, как Друстан. А я, твой брат?

– Но ведь ты отверг пост военачальника.

– Потому что служить обязан ты мне, а не я тебе. Слишком унизительно!

– Итак, по‑твоему, ты – убийца и лжец – должен стать вождем?

Обвинения прошли мимо Ульфа. Казалось, он не усматривал в собственных действиях ничего предосудительного.

– Я Балморал и сын нашего отца. Так же как и ты.

– Если я вызову тебя на поединок, станет ли это нарушением данного отцу обещания?

– На каком же основании ты готов меня вызвать? – презрительно уточнил Ульф.

– Ты убил одного из воинов клана.

– Докажи.

– Доказательств не требуется.

– Требуется, если тебе необходима поддержка клана.

– Такое способен заявить лишь глупец.

– Неужели? – издевательским тоном переспросил Ульф. – Но ведь существует еще и твоя гордость. А без абсолютной уверенности в моей вине она останется уязвленной.

– Сомнений нет.

Ульф лишь пожал плечами.

– Кроме того, я готов вызвать тебя на основании многочисленных оскорблений, нанесенных моей супруге при свидетелях.

– Ты не женат.

– Ничего, скоро женюсь. Эмили – моя невеста.

Ульф внезапно покачнулся, словно Лахлан нанес еще один удар.

– Ты собираешься жениться на простой женщине? Не на волчице?

– Совершенно верно.

– И не опасаешься рождения обычных детей, как это случилось у нашего отца?

– Если эти дети окажутся столь же храбрыми и верными, как их мать, то им вовсе не обязательно родиться волчатами.

Эмили растроганно улыбнулась.

– Эта женщина поймала тебя в ловушку вожделения.

– Меня не так уж легко обмануть. Я уже говорил об этом. Неплохо было бы помнить.

– Ошибаешься! С какой легкостью ты поверил моей истории о Сусанне!

– Поверил лишь собственным глазам. Увидел, что Сусанна вышла замуж за Магнуса – несмотря на то что я не разрешал покидать остров. Потому и поверил, что ее похитили.

– Но теперь тебе известно, что это я послал ее на земли Синклеров.

– Зачем?

– Хотел, чтобы ты объявил войну. Таким образом смог бы заманить тебя в ловушку. Отец непременно вступил бы в бой. Но ты, к сожалению, оказался совсем другим. Слишком слабым.

– И снова ошибаешься. Слаб не я, а ты, и отец понимал твой характер. Знал, что ты рвешься к власти, но не обладаешь ни выдержкой, ни рассудительностью. Ему следовало убрать тебя, отправить на службу к другому господину, однако он проявил излишнее мягкосердечие. Слишком любил тебя, чтобы расстаться. Я твой брат, но должен найти в душе достаточно сил, чтобы наказание в полной мере соответствовало преступлению. Напрасно ты надеялся, что сможешь мной манипулировать.

– Не надеялся, а действовал трезво и расчетливо. Держал ситуацию под контролем. Если бы эти шлюхи не выбрались из замка, тебе не пришлось бы стоять сейчас рядом с Синклером.

Последовал короткий, едва заметный удар, и Ульф врезался в стену недалеко от камина.