Глава 4. Шарлотта не знала, что именно она ожидала услышать от Алекса в таких необычных обстоятельствах, но те слова

Шарлотта не знала, что именно она ожидала услышать от Алекса в таких необычных обстоятельствах, но те слова, которые слетели с его уст, повергли ее в панику. Мозг лихорадочно работал, сердце бешено билось. Шарлотта пыталась хоть что‑то сказать в ответ, но не могла. Ей было трудно придумать правдоподобную ложь.

Откуда он все узнал?

Оцепенев, она долго молча смотрела на него. Алекс тем временем зажег газовую лампу на ночном столике, и теперь Шарлотта могла ясно видеть его лицо. Он поднял голову и впился в нее пылающим взглядом. Хотя голос Алекса звучал спокойно, сам он был напряжен, натянут как струна. Создавалось впечатление, что он едва сдерживал рвущуюся наружу ярость.

– Я… я вовсе не уверена, что…

– Клянусь, что если ты снова солжешь мне, то дорого за это заплатишь.

Эта угроза тоже была произнесена ровным, спокойным голосом. И лишь глаза выдавали те чувства, которые в этот момент испытывал Алекс. Их выражение противоречило сдержанному тону. Они сверкали, как молния во время грозы, способной повалить столетний дуб и вызвать ливень, который затопит город.

«Откуда он узнал правду?» – этот вопрос мучил Шарлотту. Она ведь сказала ему, что Николасу три года, а это значило, что Алекс не мог быть отцом мальчика. Очевидно, он не поверил ей…

В ярком свете, падавшем от газовой лампы, Шарлотта явственно видела, что смуглое лицо Алекса пошло темно‑багровыми пятнами. Шарлотта нервно сглотнула, пытаясь найти нужные слова. Но что она могла ответить Алексу?

– Он…

Алекс, должно быть, почувствовал, что она снова собирается солгать, и, резко наклонившись, навис над ней всем своим мощным телом. Отпрянув, Шарлотта вжалась в подушки. Его лицо пылало от ярости, губы кривились в злобном оскале.

– Не смей лгать мне! Не смей снова обманывать меня! – прорычал он.

Его тон испугал ее. Она поняла, что Алекс может потерять контроль над собой и тогда на нее обрушится долго копившаяся ярость.

– Алекс, – с мольбой прошептала Шарлотта, пытаясь образумить его.

Он слегка отшатнулся и сделал глубокий вдох. Шарлотта видела, что в нем борются противоречивые чувства. В конце концов в Алексе возобладал разум, и он снова взял себя в руки.

Мурашки побежали по коже, когда Шарлотта увидела появившуюся на губах Алекса ледяную усмешку.

– Если бы в тот год, когда мы обручились, Чарлз не отправился в путешествие, ты бы познакомилась с ним, – промолвил Алекс тоном, которым обычно вели светские разговоры о разных мелочах. – Я покажу тебе как‑нибудь один портрет, на котором он запечатлен в детском возрасте. Если бы я не знал всех обстоятельств жизни брата, то подумал бы, что Николас – его сын.

Даже если бы Шарлотта не лишилась в этот момент дара речи, то все равно не произнесла бы ни слова, так как не знала, что сказать. Отпираться было бессмысленно. Алекс вывел ее на чистую воду.

– Когда родился Николас? – тихо спросил Алекс, обхватив ладонями ее лицо. – Говори правду!

Но правда давалась Шарлотте с большим трудом. Она замялась, а потом все же едва слышно выдавила из себя:

– В январе.

Алекс некоторое время молчал, сверля ее испытующим взглядом, а потом, наклонившись к уху Шарлотты, прошептал:

– Вот видишь, говорить правду не так уж сложно.

Шарлотта почувствовала возбуждение, когда ее висок обдало его горячее дыхание. Как давно она тосковала по его ласкам! Сновидения не шли в расчет, наяву все было более пьянящим, оглушительным.

Алекс выпрямился и расправил плечи. Его фигура загораживала свет.

– Ты еще и дня не пробыла здесь, а уже смотришь на меня голодными глазами, – издав смешок, заметил Алекс.

У Шарлотты участилось дыхание, ее соски набухли и затвердели. Физическое возбуждение нарастало.

– Обратная дорога, должно быть, показалась тебе очень долгой, – с наигранным сочувствием продолжал Алекс.

Несмотря на насмешливый тон, взгляд Алекса пылал страстью. Его тоже охватило возбуждение, но он умело скрывал его. Шарлотта посмотрела на его ширинку и увидела небольшую выпуклость. Впрочем, возможно, ей это только показалось.

Вспыхнув от стыда, она отвернулась. Шарлотте было неприятно, что Алекс заметил ее возбуждение. Она вела себя как женщина, которой не хватало мужской ласки.

– Ты мечтала обо мне? – Алекс продолжал дразнить ее.

Шарлотта молчала, не смея поднять глаза. Она боялась увидеть на его лице самодовольную улыбку.

– А ты знаешь, что во сне ты выкрикивала мое имя?

Теперь голос Алекса звучал глухо.

Шарлотта наконец отважилась взглянуть в его сторону. Он смотрел на нее сверху вниз. Его нижняя губа блестела так, словно он только что провел по ней влажным языком.

– Я тебе снился, да? И что же я делал в твоем сне? Целовал тебя вот так?

И он нежно коснулся губами ее губ. Ошеломленная всем происходящим, Шарлотта замерла, невольно приоткрыв рот.

Но этой небрежной лаской дело не ограничилось. Алекс тут же перешел к более решительным действиям. Обхватив лицо Шарлотты ладонями, он надолго припал к ее губам в пылком, глубоком поцелуе. Шарлотта страстно отвечала ему, и вскоре из груди Алекса вырвался стон удовольствия, к которому примешивалось нетерпение.

Шарлотта отдалась на волю чувств и вскоре погрузилась в полузабытье. Она была полностью поглощена ласками, прикосновениями, поцелуями Алекса. Ее соски затвердели в ожидании его прикосновения. И когда его пальцы надавили на них, из уст Шарлотты вырвался стон, а промежность увлажнилась. По телу прошла горячая волна. Ей казалось, что она превратилась в комок нервов, ее напряжение требовало разрядки.

Поцелуи Алекса становились все более глубокими, страстными, яростными. Он больше не играл с ней. От движений его языка у Шарлотты кружилась голова. Шарлотта получала удовольствие от прикосновений щетинистой щеки Алекса к своей чувствительной коже, от столкновения его зубов с ее губами. Запустив руки под сорочку Шарлотты, Алекс стал мять ее обнаженную округлую грудь. Внезапно он приподнял голову и посмотрел на Шарлотту остекленевшими глазами, прерывисто дыша. Затем, как будто опомнившись, тряхнул головой и вскочил на ноги.

Через несколько секунд это был уже прежний холодный Алекс. Его лицо снова приобрело непроницаемое выражение. Шарлотта не верила своим глазам. Мгновенное преображение Алекса поразило ее. Она поспешно поправила сорочку, пряча под нее нагую грудь. Ее руки дрожали. Но самое ужасное заключалось в том, что Шарлотта все еще чувствовала возбуждение.

– Если бы я не изменился за эти пять лет и был бы по‑прежнему глуп, я бы сейчас не удержался и овладел тобой, – сказал он, и его взгляд скользнул по груди Шарлотты. Ее затвердевшие соски явственно вырисовывались под тонкой тканью ночной сорочки. Алекс усмехнулся. – А ты, я вижу, была бы не против подобного развития событий? Неужели у тебя давно не было мужчины?

Эти слова были для Шарлотты как удар хлыста. Впрочем, именно на это и рассчитывал Алекс. Шарлотта сидела ни жива ни мертва. Она не перечила ему, зная, что заслужила такое отношение.

– Не вздумай соблазнять меня, – продолжал Алекс. – У тебя ничего не получится. Однако я не собираюсь прекращать с тобой отношения, поскольку теперь знаю, что ты воспитываешь моего сына.

Алекс произносил слова, зло прищурившись. На его скулах ходили желваки.

Соблазнять его? Но ведь это он сам целовал ее, Шарлотта только отвечала ему. Смутившись и потупив глаза, она молча кивнула. Ее щеки пылали от стыда.

Алекс повернулся, чтобы уйти, но вдруг резко остановился, как будто натолкнувшись на стену.

– И, клянусь Богом, – процедил он сквозь зубы, обдав Шарлотту ледяным взглядом, – если ты снова сбежишь и увезешь моего сына, я тебя и на краю света найду и заставлю пожалеть о том, что ты сделала. Ясно?

В душе Шарлотты боролись противоречивые желания. С одной стороны, ей хотелось убежать от Алекса, а с другой – ее неудержимо влекло к нему, ей была невыносима мысль о разлуке с ним.

– Я не сбегу, – едва слышно прошептала Шарлотта.

– Да уж, постарайся не делать этого, – сказал Алекс.

С этими словами он вышел из спальни и бесшумно растворился в темноте коридора. Прошла целая минута, прежде чем Шарлотта начала приходить в себя. Взглянув на свои пальцы, в которых она судорожно сжимала простыню, Шарлотта заметила, как побелели костяшки пальцев. Она разжала руки, стараясь расслабиться, и, глубоко вздохнув, укрылась одеялом.

Шарлотта знала, что Алекс рано или поздно выведал бы правду о Николасе. Мальчик мог проболтаться о своем возрасте. Кроме того, такие проницательные люди, как ее сестра, видели Шарлотту насквозь и не верили в существование мифического мужа.

Но что было бы, если бы Шарлотта рассказала близким людям о тех событиях, которые перевернули всю их жизнь? Вряд ли из этого получилось бы что‑нибудь хорошее…

На плечах Шарлотты лежал тяжелый груз ответственности. Когда она согласилась выйти замуж за Алекса, он был вторым сыном герцога. Но через несколько месяцев после их помолвки старший брат Алекса, Чарлз, внезапно умер, и титул герцога должен был уна‑следовать Алекс. А Шарлотта, следовательно, должна была стать герцогиней. Она пережила множество потрясений. К тому времени, когда Шарлотта поняла, что беременна, она находилась уже за пределами Англии. Беременность протекала тяжело, и Шарлотта месяца четыре не выходила на улицу. Она не могла вернуться домой из‑за плохого самочувствия. А потом родился ребенок, и перспектива возвращения стала еще туманнее.

Шарлотта считала причины, по которым она вынуждена была скрывать правду от родных и близких, вескими. Но теперь, когда ее сестра и Алекс докопались до истины, она не знала, что делать. Положение было ужасным.

Ее потрясло поведение Алекса. Он смотрел на нее с презрением и обращался с брезгливостью, как будто имел дело с прокаженной. Но при этом Алекс поцеловал ее с подлинной страстью, которую не сумел скрыть. Шарлотте хотелось, чтобы этот поцелуй был не инстинктивной реакцией на ее собственную страсть, а чем‑то большим. Она согласилась бы стать объектом его сладострастия, похоти, если уж на то пошло.

Впрочем, разум подсказывал Шарлотте, что она не должна идти на поводу у своих чувств. Алекс презирает ее, а возможно, и ненавидит. Он никогда не простит ее. Шарлотта бросила Алекса в самый важный день его жизни, а после того как попыталась утаить от него рождение сына, стала еще и заклятым врагом.

Выйдя из спальни, Алекс огляделся вокруг в тускло освещенном коридоре. Он знал каждый уголок, каждый закоулок этого особняка. В детстве Алекс часто играл здесь, а затем, став взрослым, приезжал в этот дом в гости к своему другу.

Вокруг все было тихо. Обитатели дома – все, кроме Шарлотты, – мирно спали. Если бы Алекс остался у нее, он не дал бы ей заснуть до рассвета, утоляя свою страсть, копившуюся долгие годы. Но он поступил по‑другому и теперь вынужден был вернуться к себе, в холостяцкую постель, и постараться заснуть.

Алекс посреди ночи тайком проник в дом и должен был так же незаметно покинуть его. Однако осторожность не входила в число его добродетелей. Пренебрегая опасностью быть обнаруженным, крадучись, как вор, Алекс направился в то крыло дома, где находились детские комнаты, и остановился перед дверью в одну из них.

Если бы дверь была приоткрыта, он заглянул бы в комнату, чтобы увидеть спящего сына. Но дверь оказалась закрытой, и Алекс не стал рисковать. Посторонний звук мог разбудить ребенка. Теперь, когда он узнал о существовании Николаса, ему нужно было наладить с ним контакт, а для этого в их распоряжении была целая жизнь.

Повернувшись, Алекс бесшумно направился в узкий коридор, где находились комнаты слуг, а затем спустился по черной лестнице на первый этаж. Через пять минут он уже был в седле и ехал задворками по узкой тропе в сторону своего дома. Ночь была холодной, и Алекс с наслаждением вдыхал свежий воздух.

Шарлотта во сне выкрикивала его имя. Лучше бы Алекс не слышал этого! Он был потрясен тем, что произошло в ее спальне, и на мгновение даже поверил, что счастье возможно. Что можно вернуться в прошлое, когда он безоглядно любил Шарлотту, однако чувства делали его уязвимым, слепым, слабым. И к чему привела его любовь? К тому, что его предали и бросили.

Увидев свет в окнах своего дома, Алекс пришпорил лошадь и пустил ее галопом. Чем больше будет расстояние, разделяющее его и Шарлотту, тем лучше. Он чувствовал, что Шарлотта все еще имеет власть над ним.

Он совершил огромную ошибку, поцеловав ее, прикоснувшись к ней. При воспоминании о ласках в его жилах забурлила кровь, и он плотно сжал губы, пытаясь взять себя в руки. Алекс гордился, что в последние два года научился владеть собой. Но достаточно было Шарлотте появиться на его горизонте, как он снова начал сходить с ума по ней.

Сердце Алекса болезненно сжалось.

В течение пяти лет у него было много женщин, но ни одна из них не оставила след в его жизни. И лишь Шарлотте удавалось сохранять власть над ним. Тем она опаснее.

«Я не должен был целовать ее», – корил себя Алекс.

Но когда он увидел ее, прижимающую руки к груди, когда его взгляд упал на ее розовые губы, чуть блестящие от того, что она по свойственной ей привычке провела по ним влажным языком, то не смог удержаться.

Он поцеловал ее, чтобы доказать себе, что она ничего для него не значит. Что после многолетней разлуки он больше ничего не испытывает к ней. Даже похоти, даже обычного физического влечения в его самой примитивной форме. Но Алекс не ожидал, что Шарлотта ответит ему на поцелуй! Что она откроется ему навстречу!

Боль спустилась ниже, и теперь он чувствовал ее в паху. Алекс попытался стереть из памяти недавний поцелуй. Он не мог позволить себе подобные воспоминания.

Сегодня он узнал много нового о себе и своих чувствах, ненужных, неоправданных, несправедливых. Нет, он не любил Шарлотту. Алекс еще не повредился в уме, чтобы любить ее после всего, что она сделала с ним. Но он не мог отрицать, что его физически тянет к ней. И было стыдно признаться в этом. Его подвело собственное тело. Однако Бог дал мужчине разум, чтобы справиться со своими страстями. Люди – не животные, они умеют подавлять инстинкты силой воли.

Шарлотта поступила бы милосерднее, если бы просто предала и покинула его без возврата. Но она подвергла его жестокой пытке, пронзила сердце острым копьем, а потом вырвала его из груди.

Теперь Алекс чувствовал усиливающийся холод. На темном небе светил лишь месяц. Натянув поводья, Алекс пустил лошадь шагом в сторону конюшен.

Когда‑то Алекс пошел на поводу у своего сердца и тела, признав их главенство. Он опустился на колени перед Шарлоттой и попросил ее стать его женой. Больше он никогда не будет столь наивным. Отныне в отношениях с Шарлоттой Радерфорд он будет играть по своим правилам и заставит ее считаться с этим. Сейчас Алексу нужно было от Шарлотты только одно – утвердить свои права на сына.