Глава 3. Вернувшись домой, Алекс начал быстро переодеваться

Вернувшись домой, Алекс начал быстро переодеваться. В приступе ярости и нетерпения он буквально сорвал с себя одежду. В результате его жилет лишился трех из четырех блестящих медных пуговиц, один рукав рубашки был разодран по шву, а застежка на брюках сломана. И лишь нижнее белье Алекса не пострадало. Подавив гнев, он надел костюм для верховой езды, не причинив ему урона.

Собравшись в путь, Алекс быстрым твердым шагом добрался до конюшен. Уже через несколько минут он сидел верхом на Шейлас, своей любимой арабской кобыле, и сжимал поводья в руках, затянутых в перчатки. Пришпорив кобылу, он галопом промчался по низинной местности Рединга. Алекс тяжело дышал, слушая топот лошадиных копыт, из‑под которых летела грязь, и старался не думать о Шарлотте.

Но его усилия забыть ее были безрезультатны. Алекса преследовал образ любимой, в памяти всплывали воспоминания, которые он был не в силах стереть или вытравить.

Когда усадебный дом из серого камня исчез из виду, мысли о Шарлотте мало‑помалу завладели им целиком и полностью. Шарлотта вернулась вместе со всей своей уродливой, непростительной ложью, похожей на стаю саранчи, застилающей солнце.

Казалось, ее мягкие пухлые розовые губы, которые Алекс так часто видел во сне, не способны были лгать. Но Шарлотта обманывала его и прежде. «Я люблю тебя, Алекс, – говорила она. – Я выйду за тебя замуж. Я не могу жить без тебя».

Алекс подстегнул Шейлас, и она помчалась во весь опор. Он пытался измотать себя физически, чтобы погрузиться в забытье, которое мог бы дать ему алкоголь. Алекс боялся, что утратит контроль над собой и ринется в Радерфорд‑Мэнор, чтобы потребовать от Шарлотты объяснений. Это было бы полным безумием.

С течением времени его чувства к ней, казалось, угасли. Алекс перестал мучить себя вопросами о том, где и с кем сейчас была Шарлотта. Но ее возвращение разбудило в его душе дремавшие эмоции. Он и не подозревал, что еще способен испытывать такие глубокие бурные чувства. Оказывается, он так и не сумел распрощаться со своим прошлым.

Алекса уязвляло, что Шарлотта все еще имела власть над ним. И это несмотря на то, что она сделала. Шарлотта была единственной женщиной, способной вывернуть наизнанку его душу.

Но Алекс поклялся, что на этот раз будет вести себя иначе. Прошедшие пять лет многому научили его. Только глупец не учится на своих ошибках. Алекса за глаза часто называли бесчувственным и грубым. Но никто не считал его глупым. И он не желал опускаться до уровня дураков.

Через два часа Алекс вернулся домой. Он был разгорячен, весь в поту. Встретивший его Альфред, дворецкий, был чем‑то явно встревожен. Напудренный парик дворецкого и строгое черное одеяние, достойное стоика, не вязались с жалким выражением лица.

– Лорд Крэнфорд ожидает вас в гостиной, милорд, – доложил он.

Альфред имел привычку изъясняться так, словно жил в прошлом веке. Алекс вскинул брови.

– Что вы сказали? – резко спросил он, стараясь скрыть изумление, в которое повергло его это известие.

«Что, черт возьми, делает здесь Крэнфорд?» – этот вопрос едва не вырвался у Алекса. Однако правила приличий – по крайней мере те, которые он еще соблюдал, – не позволили ему произнести эти слова вслух.

– Милорд, он выразил настойчивое желание дождаться вашего возвращения.

Меньше всего на свете Алексу хотелось сейчас встречаться с графом Крэнфордом, отцом леди Мэри. Впрочем, он предпочел бы сегодня вообще ни с кем не видеться.

– Скажите, что я скоро спущусь к нему, – промолвил Алекс и добавил, поморщившись: – Вообще‑то я сегодня не расположен принимать гостей.

– Да, сэр, – поклонившись, сказал Альфред и зашагал прочь.

Двадцать минут спустя Алекс, приняв ванну и переодевшись в коричневый костюм – столь же мрачный, как и его настроение, – вошел в гостиную.

– А, Картрайт! – увидев его, воскликнул лорд Крэнфорд. Опираясь на трость, он медленно встал и протянул Алексу руку. – Надеюсь, я не причинил вам беспокойства, явившись без приглашения?

На его узком лице с неправильными чертами и крючковатым, сдвинутым влево носом появилась натянутая улыбка. Заставив себя улыбнуться, Алекс пожал графу руку.

– Я, в свою очередь, надеюсь, что долгое ожидание не причинило вам неудобств, – учтиво сказал Алекс.

– О, не беспокойтесь об этом. Здесь у вас очень уютно. Не возражаете, если я сяду? У меня ноют колени. Верный признак, что завтра будет дождь.

Граф снова уселся на обитый бархатом диван. Алекс последовал его примеру и опустился в кресло, хотя предпочел бы вести беседу стоя.

– Выпьете что‑нибудь или перекусите с дороги? – входя в роль радушного хозяина, спросил Алекс.

Однако граф отказался от угощения, небрежно махнув рукой, на безымянном пальце которой в лучах льющегося в окна солнечного света блеснула печатка с бриллиантами.

– Ваш слуга уже накормил меня до отвала.

Это значило, что граф прождал хозяина дома не меньше часа.

– Чем обязан вашему визиту, милорд?

Граф откашлялся, вытянул ноги, слегка поморщившись от боли, и обвел взглядом просторную комнату.

– Наши семьи знакомы уже много лет, – проговорил он, переведя взгляд на Алекса. – Вы знаете Мэри с детских лет.

– Да, почти двадцать один год, – согласился Алекс.

Их знакомство никогда не было близким. Алекс уже учился в Итоне, когда родилась Мэри. Они мало общались. Алекс обратил на Мэри внимание лишь в прошлом году.

Когда граф заговорил о дочери, Алекс понял, что его опасения были верны. Крэнфорд пришел, чтобы надавить на потенциального жениха и заставить его более активно ухаживать за Мэри.

– Да, да, у вас было время хорошо узнать мою дочь, – промолвил граф. – Мэри – настоящая красавица, не правда ли?

– Да, она очень хорошенькая.

Алекс не стал отрицать очевидное.

В последнее время мать стала настойчивее внушать Алексу, что ему пора жениться и произвести на свет наследника. Темноволосая красавица леди Мэри, род которой восходил к самому Вильгельму Завоевателю, как нельзя лучше подходила на роль будущей герцогини Гастингс. Алекс принял во внимание настойчивые советы матери. Обдумав все хорошенько, месяц назад он принял решение начать официально ухаживать за леди Мэри. Однако эти планы он постоянно откладывал на завтра, не предпринимая никаких действий. Теперь, учитывая новые обстоятельства, он был рад, что не торопил событий. Ухаживания за Мэри только усугубили бы затруднительное положение, в котором он оказался.

Лорд Крэнфорд снова улыбнулся, продемонстрировав свои белые, несколько кривые зубы.

– Ваша матушка и мы, родители Мэри, желаем, чтобы наши семьи породнились. Мэри будет вам хорошей супругой, она достойна стать герцогиней. Вы наверняка знаете, что мы даем за дочерью большое приданое. Хотя, конечно, вы не нуждаетесь в деньгах, – тут же весело добавил граф. – По сравнению с вашим состоянием сумму приданого можно назвать мизерной.

Уголки губ Алекса дрогнули, словно он хотел улыбнуться или нахмуриться. Граф говорил так, будто Алекс и Мэри были уже помолвлены. И потом, с каких это пор тридцать тысяч фунтов считались мизерной суммой? Лорд Крэнфорд действовал грубо, шел к своей цели напролом.

– Милорд, вы хотите знать, намереваюсь ли я испросить у вас разрешения официально ухаживать за вашей дочерью? Или вы требуете, чтобы я незамедлительно начал ухаживать за ней?

Кровь прилила к бледному, не тронутому загаром лицу графа. Он явно растерялся и долго молчал, глядя на Алекса так испытующе, словно пытался разгадать его тайные мысли.

– Моя дочь не испытывает недостатка в кавалерах. Я просто призываю вас, как говорится, ковать железо, пока горячо, – заявил Крэнфорд тоном отца, который знает цену своей дочери.

И действительно, тридцать тысяч фунтов были неплохими деньгами.

– У меня уже не один раз просили ее руки, – продолжал разглагольствовать граф. – Но ей особенно польстило бы ваше внимание, поэтому я советую вам использовать удобный момент.

Другими словами, у Алекса были преимущества, потому что он принадлежал к числу богатейших и знатнейших женихов Англии. Он давно привык к манере изъясняться, принятой в аристократической среде, и знал, что за вежливыми, учтивыми оборотами обычно скрываются жажда наживы и амбициозность.

Алекс криво усмехнулся.

– В таком случае, – сказал он, хорошо зная, как будут восприняты его слова, – попросите вашу дочь не пренебрегать из‑за меня своими ухажерами.

Лорд Крэнфорд нахмурился, сжав костяную рукоять трости. В комнате установилось долгое напряженное молчание. В прищуренных глазах графа не осталось и следа от выражения вежливого внимания.

– Вы хотите сказать, что не питаете ни малейшего интереса к моей дочери? – наконец снова заговорил он.

– Я восхищаюсь ею, но считаю себя неподходящей партией для нее.

Мыслями Алекса владела совсем другая женщина. У нее были темно‑золотистые локоны и синие, как Средиземное море, глаза. Она вернулась и вновь вызвала в душе Алекса бурю эмоций. Но на этот раз он был готов бороться с ее властью над ним. Алекс больше не подпадет под обаяние ее обманчивой невинности, которая когда‑то пленила его сердце.

Лицо лорда Крэнфорда приняло решительное выражение. Судя по всему, он приготовился переубедить Алекса.

– Лучшей невесты, чем моя Мэри, вам не найти, – заявил он. – Ваша мать придерживается такого же мнения.

«В таком случае пусть моя мать на ней и женится», – раздраженно подумал Алекс.

– Ну что же, пусть мне будет хуже.

Леди Мэри действительно была хорошенькой, хотя и несколько легкомысленной девицей. Из нее вышла бы неплохая супруга, которая с аристократическим апломбом выполняла бы обязанности герцогини. Впрочем, многие другие ее сверстницы справились бы с этой ролью ничуть не хуже. Алекс решил, что когда окончательно разберется с Шарлоттой, то непременно выберет себе невесту.

– Мэри еще молода. Быть может… – снова начал граф, не оставлявший попыток образумить Алекса.

– При всем уважении к вам, лорд Крэнфорд, – перебил его хозяин дома, – я вынужден заявить, что останусь при своем мнении.

– Но ваши родители…

– Мои родители не вправе решать, на ком мне жениться, – отрезал Алекс.

Некоторое время граф молчал, глядя на Алекса, но, поняв, что спорить бесполезно, он вздохнул и поднялся, опираясь на трость.

– Ну что же, я вынужден откланяться, поскольку и так отнял у вас слишком много времени.

Алекс быстро встал, радуясь, что неприятный визит подошел к концу.

– В таком случае позвольте попрощаться с вами, милорд, – сказал он и обратился к лакею, который дежурил у двери гостиной: – Проводите графа.

Раскланявшись с Крэнфордом, Алекс направился в кабинет, место, где он мог отрешиться от внешнего мира. Едва закрыв за собой дверь, он бросился к буфету и схватился за хрустальный графин. Другая рука Алекса машинально потянулась к стакану. Однако графин был пуст, а стакан представлял собой декоративное изделие из хрусталя. Алекс сокрушенно покачал головой. Он давно уже не держал в кабинете алкоголя. Руки опустились, и он направился к черному кожаному креслу.

На Алекса накатили воспоминания о том, как он когда‑то искал утешения в стакане с ромом, сидя здесь, в кабинете. Когда весь ром в доме был выпит, Алекс перешел на виски. Он пил запоем – день и ночь, пытаясь забыться.

«Нет, нельзя снова браться за бутылку!» – сказал себе Алекс. Но его неудержимо тянуло выпить… И во всем этом виновата Шарлотта. Он проклинал ее, но забыть не мог.

Сорвав с шеи галстук, Алекс упал в кожаное кресло и откинулся на его спинку. Герцог будет на седьмом небе от счастья, когда узнает о существовании Николаса, живой копии его покойного сына. Герцогиня со свойственным ей артистизмом прижмет руки к груди и прольет обильные слезы. Светское общество насладится очередным скандалом. Леди и джентльмены перемоют косточки Алексу, будущему герцогу Гастингсу, чьи несчастья, оказывается, начались еще до того, как его бросили у самого алтаря. Сплетники будут потирать руки от радости.

«Черт бы побрал эту Шарлотту!» – в сотый раз подумал Алекс.

– Альфред! – крикнул он.

Через несколько секунд в дверном проеме появился слуга.

– Слушаю, сэр?

– Где Конрад?

Конрадом звали управляющего, служившего у Алекса.

– Он сейчас…

– Впрочем, это не важно. Скажите ему, чтобы он договорился о встрече с мистером Рейнолдсом. И передайте, что дело срочное, не терпит отлагательств.

Алекс чувствовал, что ему сейчас нужен совет не только адвоката, но и священника. А также, возможно, вмешательство полиции, потому что Алекс был готов придушить эту лживую красавицу, принесшую ему так много несчастий.

– Я все передам ему, сэр, – заверил Альфред, но не тронулся с места.

Так у них было заведено. Однажды Алекс набросился на Альфреда с грубыми упреками во время одного из самых ужасных своих запоев. Тогда Алекс отчитал слугу за нерасторопность и небрежение своими обязанностями. «Ты что, не слышишь меня?! – не на шутку разошелся пьяный Алекс. – Я требую еще рома! Почему ты не позаботился, чтобы в доме всегда был ром?! Ты всегда убегаешь, не дослушав моих распоряжений, и поэтому не выполняешь своих прямых обязанностей!»

Через три дня, протрезвев, Алекс извинился перед слугой. Но с тех пор Альфред буквально смотрел ему в рот, стараясь не пропустить ни единого слова. Дворецкий удалялся лишь после того, как Алекс кивал ему, давая понять, что он свободен.

Шарлотта лежала, не снимая сорочки, на спине и дрожала всем телом от его ласк. Плотно сотканное хлопчатобумажное постельное белье было таким гладким, что на ощупь походило на атласное или шелковое. Шарлотта разметалась по постели, изнемогая от нежности. Он медленно провел пальцем по ее груди. Шарлотта выгнула спину, а ее пальцы крепче вцепились в его плечи. Жар распространился от груди к животу, а потом проник в лоно. Желание близости стало невыносимым. Шарлотта знала, что умрет, если он остановится.

– Тебе хорошо? Тебе нравится то, что я делаю? – спросил он сдавленным от желания голосом.

В его серых глазах пылала страсть, его горячее дыхание обдавало затылок Шарлотты, его палец продолжал свой эротический танец на ее груди, и она тихо стонала.

Через некоторое время Шарлотта стала корчиться и извиваться, накопившееся в ней мучительное напряжение требовало выхода, разрядки.

– Откройся мне, – попросил он и припал губами к ее соску.

Из груди Шарлотты вырвался крик восторга. Это был момент экстаза. Она раздвинула ноги, готовясь впустить его. Он нащупал ее горячий влажный набухший клитор, и Шарлотта сунула кулак в рот, чтобы заглушить рвавшиеся из груди крики. Однако вскоре им обоим наскучила эта игра.

Продолжая посасывать ее грудь, Алекс убрал руку и вошел в ее лоно. Его член глубоко погрузился во влагалище. Потрясенная Шарлотта всхлипнула, а затем издала порывистый вздох облегчения, испытывая неподдельное удовольствие. Внутренние мышцы сомкнулись вокруг его члена.

Алекс застонал.

– Боже, как хорошо…

На его лице отражались смешанные чувства наслаждения и муки. Шарлотта не могла остановить волнообразное движение бедер, подстегивая его, заставляя входить в нее глубже, мощнее. Она тяжело вдыхала влажный от запаха страсти воздух. Толчки сделались ритмичными, Шарлотта двигалась им в такт. Их стоны сливались в один вопль. Шарлотта жадно отвечала на его пылкие поцелуи.

Их соитие было столь жарким и долгим, словно они встретились после нескончаемой разлуки и истомились по ласке. Их стоны, крики, всхлипы, шлепки по влажной плоти отдавались эхом в просторной комнате.

Когда минута экстаза приблизилась, Алекс оторвался от ее губ, тяжело дыша и издавая гортанные звуки. Его руки шарили по ее груди, покрытому испариной животу, и он продолжал врубаться в нее до тех пор, пока Шарлотта не утратила способность ясно мыслить.

Он поменял положение ее бедер, и его палец надавил на бутон плоти. Шарлотта затрепетала и взвилась, содрогаясь всем телом. В тот же момент он получил разрядку.

– О Боже, Алекс! Алекс… – твердила она, прижимаясь губами к его шее, когда он упал на нее.

Его грудь тяжело вздымалась. Шарлотта обняла его и крепче прижала к себе.

А потом он исчез.

Ее руки лежали на смятых белых простынях. Шарлотта потянулась, чтобы нашарить Алекса, и ее охватило отчаяние, граничившее с паникой. Его рядом не было. Шарлотту пронзила боль, и она разрыдалась.

– Алекс. Алекс. Алекс… – повторяла она в темноту.

Шарлотту разбудил стук собственного сердца. Оно гремело, как копыта табуна мустангов, мчащихся по американской прерии. Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и восстановить сбившееся дыхание. Шарлотта поняла, что находится в Англии, в своей спальне в доме брата. Слезы продолжали струиться по щекам.

Ей снова приснился Алекс, их последнее свидание наедине. Этот сон повторялся с пугающим постоянством. Вот уже две недели Шарлотта не могла избавиться от него.

Она проснулась разгоряченной, но теперь ее пронизывал холод. Эти сны всегда опустошали, заставляли мерзнуть в теплой спальне, вселяли в душу беспокойство. Однако на этот раз источником охватившей ее тревоги было не только сновидение.

Шарлотта услышала легкое движение справа и испуганно натянула одеяло до подбородка. В полутьме спальни она явственно различила силуэт. В кресле рядом с камином кто‑то сидел… Это был мужчина…

От страха у нее перехватило горло, и из груди вырвался сдавленный крик.

– Не кричи, – тихо произнес мужской голос.

На мгновение Шарлотта решила, что у нее начались слуховые галлюцинации. Неужели теперь голос Алекса будет преследовать ее не только во сне, но и наяву? Может быть, она сходит с ума?

Сидевший в кресле поднялся с удивительной легкостью и прирожденной грацией. Это был Алекс. Через пару секунд он уже стоял у кровати. Половину его лица озарял слабый свет от горевшего в камине огня. Это был настоящий Алекс, мрачный, неприступный, суровый.

– Алекс… что ты здесь делаешь? – пролепетала Шарлотта, чувствуя на себе невозмутимый взгляд его серебристых глаз.

После паузы, показавшейся Шарлотте вечностью, Алекс наконец заговорил спокойным ледяным тоном:

– Когда ты планировала сообщить мне, что родила от меня сына?

Date: 2015-09-05; view: 216; Нарушение авторских прав