Вальтер Янович и Юрий Яковлевич

А вот еще воспоминание – о нескольких годах службы в советском учреждении. Не самое лучшее время в моей жизни, да и в жизни страны. Годы брежневского застоя. Потому и герои этих воспоминаний – не герои даже, антигерои. Но перейдем к делу!..

Юрий Яковлевич был директором «Запорожгидростали», а Вальтер Янович – главным инженером. Оба, конечно, члены коммунистической партии. Оба видные мужчины – высокие, плотного сложения. Юрий Яковлевич, несмотря на внушительный уже животик, еще играл в волейбол за свое конструкторское бюро, возглавлял, так сказать, своих спортсменов на городских соревнованиях. Играл ли в волейбол Вальтер Янович, молва умалчивает, но он тоже был вполне гарным хлопцем.

В брежневскую эпоху чуть ли не все важные посты в Москве, как известно, занимали выходцы с Украины, которую малосознательная часть советских граждан окрестила днепропетровской мафией (Брежнев ведь переехал в Москву из Днепропетровска). Министром энергетики, например, был Петр Степанович Непорожний. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Юрий Яковлевич оказался востребованным в министерстве и занял там пост руководителя одного из главков. Вальтер Янович же занял освободившееся место директора.

Ветераны «Запорожгидростали» рассказывали, что именно в это время у него обозначилась ярко выраженная склонность к романтическим приключениям. Он был очень влюбчив, а понравившуюся ему даму, которая могла оказаться конструктором первой категории или даже руководителем группы, он непременно приглашал в кабинет для разговора на отнюдь не производственные темы. Разговор этот сулил красавице определенные перспективы: увеличение квартальной премии или должностного оклада, а то и (чем черт не шутит!) повышение в должности. Кто‑нибудь из сослуживцев директорской избранницы невзначай оказывался возле кабинета, когда она туда входила. А если дело принимало серьезный оборот, то каким‑то образом срабатывала неизвестная нам система оповещения и у предусмотрительно запертой Вальтером Яновичем двери мгновенно собиралась заинтересованная публика. Собравшиеся, буквально прижавшись ушами к этой самой двери, жадно вслушивались в доносящиеся с той ее стороны прерывистые дыхания любовников и ритмичное поскрипывание ножек директорского стола. Когда торжествующая новая фаворитка выходила, победоносно поправляя растрепавшиеся волосы или оправляя юбку, у дверей никого уже, конечно, не было. Любопытные уже успевали разойтись по своим рабочим местам, разнося сенсационную новость по всему КБ. Неудивительно, что новость эта чуть ли не в тот же день становилась известной жене нашего отчаянного любовника, Галине Николаевне: сотрудники ведь жили недалеко друг от друга на правом берегу Днепра, рядом с Днепрогэсом, легендарной советской стройкой тридцатых годов.

Наутро Вальтер Янович появлялся в кабинете со следами свежих царапин на широкоскулом лице, был сосредоточен и даже несколько угрюм. В этот день он старался никого не вызывать к себе, много говорил по телефону с Москвой и с городским начальством, а старавшимся зайти в кабинет всем своим видом показывал, что в данный момент очень занят.

* * *

Через какое‑то время освободилось место в Москве и для Вальтера Яновича, и он вместе с женой и дочкой переехал в союзную столицу. К этому времени Вальтер Янович имел уже степень кандидата технических наук, что оказалось весьма кстати, потому что его назначили главным инженером вышестоящей организации, а именно Краснознаменного Всесоюзного треста «Гидромонтаж». На этом посту он сменил очень интеллигентного и широкообразованного Григория Александровича Полонского. Григорий Александрович запомнился сотрудникам тем, что, ведя заседания технического совета, выражался очень изысканно, а свое заключение неизменно начинал словами: «Нам представляется…» Он имел репутацию опытного специалиста, не раз возглавлял всякого рода ответственные комиссии, в том числе при аварийных ситуациях на гидростанциях. Но годы взяли свое, и вот он отправился на пенсию, уступив свое место варягу из Запорожья.

А у Юрия Яковлевича, проработавшего в Москве уже несколько лет, обострился известный российский недуг, который с одинаковым успехом поражает, как известно, и чистокровных украинцев. Он был хорошим специалистом, но со своим недугом оказался слишком на виду. И его решили переместить на должность чуть поменьше, а главное, за пределами министерского здания. А тут как раз скоропостижно скончался управляющий трестом «Гидромонтаж», и Юрий Яковлевич занял его место. И, таким образом, снова, как и в родном Запорожье, оказался в паре с Вальтером Яновичем.

* * *

Примерно в это время (в 1980 году) я и познакомился с ними обоими, потому что был приглашен на должность заместителя начальника технического отдела треста. До этого я около 20 лет проработал проектировщиком в «Мосгидростали», таком же, как и «Запорожгидросталь», замечательном конструкторском бюро. В московском КБ встречались довольно яркие личности, например, мой первый руководитель Лев Братыгин. Я попал к нему в группу сразу после института. Лев в свободное время занимался живописью. Сотрудники с удовольствием рассматривали его работы на выставках, периодически устраиваемых в КБ. Писал он и стихи. Один его стишок помню до сих пор, он извещал о торжественном вечере по случаю какой‑то там очередной годовщины Октябрьской революции:

Приходите в клуб «Трехгорки»,

Возле бани, на пригорке.

Будут танцы, пива всласть

И общественная часть.

Своего клуба у нас, конечно, не было, и приходилось арендовать его у соседей. В тот год, значит, арендовали клуб расположенной поблизости знаменитой ткацкой фабрики. На праздничных вечерах после торжественной части, которая была обязательной, как «Отче наш…» в церкви, начинался концерт самодеятельности, чаще всего это были капустники, где преобладали злободневные для коллектива темы.

Незаурядной личностью был и Леонид Сергеич Кривоногов. Он был мастер на все руки, хороший конструктор, общественник, но при этом был болен тем же российским недугом, который мы уже упоминали. Заведующая отделом, где он работал (в народе ее называли матушкой), проходя, когда он бывал уже подшофе, мимо его кульмана, неизменно говорила: «Леонид Сергеевич, от вас так пахнет, что, честное слово, закусить хочется!» Ему каждый год выносили на профкоме выговор с последним предупреждением, но это не помогало. Кривоногов неплохо играл блиц. Шахматные сражения, в которых и я принимал участие, происходили во время обеденных перерывов.

Леонид Сергеевич во время игры так и сыпал прибаутками. Замышляя какой‑нибудь неожиданный маневр, он выпаливал скороговоркой: «Шарик, Бобик и Волчок сговорились – и молчок!» А когда игра складывалась в его пользу и дело близилось к развязке, потирая руки, приговаривал: «Легче нашему больному, реже стал дышать!» Для этого случая были и еще присказки с явным креном в откровенную похабщину, и поэтому я воздержусь их здесь приводить.

А то еще был заместитель главного инженера КБ Михаил Иванович Орел, колоритный человечище с фигурой боксера сверхтяжелого веса. Он тоже любил пошутить. Например, собираясь в командировку в связи с очередной аварией оборудования, отправлял на объект телеграмму: «Орел вылетает среду!»

А я отвечал однажды на телеграмму‑рекламацию с Плявинской ГЭС следующего содержания: «Козловой кран водосброса грузоподъемностью 250 тонн совершил наезд палец руки бригадира монтажников Воскобойникова». Пришлось отвечать вопросом: «Каким образом палец руки бригадира монтажников оказался на рельсе?»

Была и сладкая парочка: старая девушка Аня Морзинова и давно разменявший пенсионный возраст Алексей Григорьевич Эвич. Оба они жили где‑то за городом, и он каждый день провожал ее с работы до дома, объясняя, как полезна для молодой еще женщины половая активность. Но Аня не верила его уверениям, а наутро с легким негодованием пересказывала сотрудницам все его высоконаучные доводы.

Можно было бы вспомнить, если уж зашла речь о «Мосгидростали», и еще ряд интереснейших личностей и неординарных ситуаций, но прибережем это для другого раза. А пока возвратимся к нашим героям…

* * *

Итак, перейдя работать в трест, я оказался тесно связанным с Вальтером Яновичем, став фактически его правой рукой, потому что руководитель техотдела и мой непосредственный начальник был еще председателем профкома. Общественная работа увлекала его гораздо больше, и он постепенно переложил все производственные вопросы на меня.

Некоторые остроумцы из «Мосгидростали» стали говорить, что я оказался при Вальтере Яновиче в роли умного еврея при губернаторе. Была такая должность в российских губерниях до февральской революции 1917 года. Но по отношению к Вальтеру Яновичу это было несправедливо. У него, несмотря на все его художества, была крепкая голова, и все технические вопросы он решал сам. Я со своей пунктуальностью и обязательностью только вносил некоторую упорядоченность и системность в текущую работу.

Так, например, время от времени заходя в кабинет патрона, напоминал ему, что вышел срок выполнить те или иные обязательства перед партнерами или подотчетными тресту организациями, на что Вальтер Янович, укоризненно посмотрев на меня, обычно отзывался следующим образом: «Виктор! Оно тебе надо?» – и продолжал что‑то сосредоточенно записывать в свой пухлый ежедневник.

Вальтер Янович, как вы уже, наверное, поняли, не был пунктуальным человеком, и вообще он настолько уже привык постоянно химичить, что, подписывая подготовленное мною письмо, каждый раз озабоченно спрашивал: «Каким числом подписывать?» А получив мой ответ, что можно сегодняшним, страшно удивлялся. «Да ты что?» – восхищенно восклицал он и немедленно подписывал бумагу.

* * *

Вскоре после моего появления в тресте Вальтеру Яновичу поступило предложение из энергетического издательства подготовить книгу о проектировании механического оборудования для гидростанций, то есть, собственно, поделиться опытом своей работы. Он, конечно, не смог отказаться от столь лестного предложения. Ввиду своей чрезвычайной занятости, всю черновую работу по подготовке рукописи он возложил на технический отдел, то есть на меня и на всех моих сотрудников. Основную часть литературы подбирал он сам и раздавал поименно Тане, Лене и Наташе для копирования, подклейки и т. п. Координацию работ осуществлял я, в том числе следил за тем, чтобы текст, написанный Вальтером Яновичем для книги, не залеживался в машбюро: до компьютеров нам было еще далеко. Чуть ли не каждый день мы собирались после работы в его кабинете, и он просматривал подготовленные материалы. Минут через 30 его персональный водитель Алексей уже доставлял ему бутылку трехзвездочного армянского коньяка. Алексей был значительно старше нас всех (я имею в виду сотрудников техотдела), но Вальтер Янович на манер русского барина, обращающегося к своему слуге, звал его Лешкой.

Так вот, откупорив бутылку, В.Я. наливал себе треть граненого стакана коричневатой жидкости и выпивал залпом без всякой закуски, после чего демонстративно морщился, плевался и неизменно говорил: «Фу, гадость! Как это пьяницы пьют?» Вскоре после этого мы расходились по домам, а наш патрон продолжал еще что‑то писать или отчеркивать в заранее подобранной для него литературе.

Как это ни странно, в течение нескольких месяцев книга была составлена, и на следующий год В.Я. уже вовсю дарил ее знакомым и незнакомым посетителям треста, в том числе, конечно, подарил ее с соответствующими дарственными надписями и всем своим помощникам…