Глава 24. Джереми нашел Дэнни в гостиной, где она смахивала пыль со столов, погрузившись в глубокую задумчивость

Джереми нашел Дэнни в гостиной, где она смахивала пыль со столов, погрузившись в глубокую задумчивость. Шагов Джереми она не услышала. Может быть, думала о нем? Джереми гадал, злится ли она до сих пор. И грозит ли ему синяк под вторым глазом, если он сейчас повернет ее к себе и поцелует.

Чтобы привлечь ее внимание, он кашлянул. Круто обернувшись, Дэнни вздрогнула от неожиданности.

Ее вопрос сказал Джереми все:

– Вы еще живы? Джереми ответил не сразу.

– А ты ждала, что от синяка под глазом я скоропостижно скончаюсь? Разве так бывает?

– Я не про синяк, – пробормотала она, – да его и не видно совсем.

– Пока не видно, – бодро поправил Джереми, вызвав у Дэнни мрачную усмешку. И рассмеялся. – Ладно, сдаюсь. Выкладывай, плутовка. Почему ты ждала моей смерти?

– Из-за того гостя, – боязливо прошептала Дэнни. – Пока он не ушел, я пряталась в кухне. Он меня до смерти перепугал. Думала, он перережет вам глотку и глазом не моргнет. С виду – настоящий злодей, таких я никогда не встречала. И вы ему перешли дорогу…

Джереми захохотал. Дэнни нахмурилась еще сильнее.

– С чего это вы развеселились? – возмущенно спросила она.

– Ты говоришь о моем отце, дорогая.

– Ну да, рассказывайте! – скривила губы она. – Так я вам и поверила! Он же ничуть не похож на вас.

– Да, и все-таки он мой отец. Джеймс Мэлори, виконт Райдинг, четвертый из братьев Мэлори, бывший повеса, бывший пир… ну, это не важно. А теперь он верный муж, отец четырех детей, опять ждущий прибавления семейства.

На этот раз Дэнни поверила ему, даже посочувствовала:

– Эх вы, бедняга! Такого страшенного отца я бы никому не пожелала.

Он хмыкнул:

– Да нет, на самом деле он не такой уж суровый. Дэнни пренебрежительно фыркнула:

– Он не стер вас в порошок только потому, что это еще успеется, а по мне, так очень жаль.

Ее гнев быстро возвращался. Джереми кашлянул.

– Дэнни, давай поговорим.

– Лучше не будем.

– Ты до сих пор не поняла, что перечить хозяину нельзя?

– Черта с два! Особенно если хозяин – похотливый жеребец, который так и норовит залезть мне под юбку!

– Дьявол, тебе пора отвыкать от этой прямоты. Я не шучу.

– Это еще почему?

– Потому…

Он осекся, сообразив, что Дэнни права. Лишать ее этой особенной, присущей только ей способности выражаться без обиняков Джереми не хотел. Мало того, сейчас он вызывал ее на откровенность и вовсе не желал, чтобы она по примеру большинства женщин уворачивалась от ответов на заданные в упор вопросы. А вопросов еще предстояло немало.

– Значит, у вас и братья с сестрами есть?

Джереми радостно встрепенулся. Ждать следующего вопроса она не стала, а ее любопытство свидетельствовало об интересе к нему.

– Два брата-близнеца и сестра, – объяснил он. – Все младше меня.

– А на ужине их почему не было? И вашего отца тоже?

– Они гостили у моего дяди Джейсона в поместье. Он глава семьи, в столице бывает редко. Поэтому нам приходится всей семьей ездить к нему в Хейверстон. К тому же детям такого возраста не полагается сидеть за одним столом со взрослыми.

– Даже на семейных сборищах? – уточнила Дэнни. Джереми усмехнулся:

– Однажды мы рискнули – в семье сейчас много ребятни. Когда все дети собрались вместе, за столом началось настоящее побоище.

Дэнни хихикнула:

– И у нас так бывало.

– Вот как? Значит, в вашей банде было много детей?

– Одни только дети-сироты вроде меня. Даггер находил нам жилье и пищу и учил нас жить.

– Ты хочешь сказать – воровать?

– И этому тоже.

– Если я правильно понял, он и есть ваш главарь? Тот, который выгнал тебя?

Дэнни коротко кивнула и отвернулась, яростно набросившись на пыль. Очевидно, эти разговоры до сих пор причиняли ей душевную боль. Слишком рано Джереми заговорил с ней о прежней жизни, рана еще не затянулась. Он удивился уже тому, что Дэнни вдруг разговорилась о себе.

– Присядь, Дэнни, – дружески предложил он. – Я не прочь расспросить тебя. Разговор будет долгим, так что устраивайся поудобнее.

И он указал на диван. Едва взглянув на него, Дэнни покачала головой:

– А разве это прилично? Если хотите, садитесь сами. А я постою.

– Но я хотел задать тебе… деликатный вопрос. По-этому лучше все-таки сядь.

– Чтобы вы сели рядом и опять начали распускать руки? Нет, я вас уже раскусила, приятель. Обо мне забудьте.

– Увы, не могу, детка.

На лице Джереми отразилось непреодолимое влечение. Дэнни вздрогнула и поспешно отвела глаза. Даже начала обмахиваться метелкой, очевидно, не понимая, что делает. А когда поняла, раздраженно застонала.

Перед Джереми встала трудная задача. Как быть – воспользоваться неожиданным преимуществом и попытаться соблазнить Дэнни или поговорить с ней по душам? Вопреки своим желаниям он выбрал последнее. Немедленного удовлетворения плотских желаний ему было бы слишком мало. А еще он опасался, что, даже поддавшись, Дэнни позднее отомстит ему – разозлится, бросит работу и сбежит.

Выждав минуту, он негромко произнес:

– Я сяду, а ты устраивайся где хочешь.

Джереми усмехнулся: прогресс, несомненный прогресс. Дэнни подумала и направилась к дивану, но присела на самый краешек, подальше от собеседника. Он вздохнул и пересел на второй диван, напротив.

– И долго вы собираетесь болтать? – настороженно спросила она. – Меня ждет работа.

– Надеюсь, разговор не затянется. О работе можешь не беспокоиться. Я тебя отвлек, я и возьму на себя вину.

– Ну, что вы хотите знать?

– Во-первых, твой возраст.

– Я же говорила.

– Пятнадцать лет?

– Десять. Просто я вымахала высокая.

Он расхохотался, не дождался поддержки от Дэнни, поспешно оборвал себя и продолжил расспросы:

– Сколько же лет тебе было, когда ты осиротела? Два или три?

– Нет, года четыре или пять, а может, и шесть.

– Значит, теперь тебе под двадцать? Или двадцать один?

Она кивнула – но коротко и недовольно. По-прежнему держась скованно, она не понимала, к чему он клонит и чем закончатся эти расспросы. А Джереми надеялся, что Дэнни разговорится и забудет, что охотнее оказалась бы подальше от него.

Он попробовал зайти с другой стороны:

– Воровать тебя научил Даггер?

– Нет, меня научивала Люси. Это она меня нашла. Неправильно образованный глагол напомнил Джереми, что он обещал помочь Дэнни с речью.

– Не «научивала», а «учила».

– Чего?

– Так говорить нельзя. Правильнее было бы… Она возмущенно перебила:

– Я знаю, что говорю не так хорошо, как полагается горничной из богатого дома. Миссис Робертсон помогает мне, но от нее толку мало, если заболтается.

– Я сам буду учить тебя.

Почему-то Дэнни насторожилась еще больше.

– Чему?

Он поспешил развеять ее подозрения усмешкой.

– Чему захочешь, детка, но я имел в виду твою речь. Ты еще можешь научиться говорить правильно – как когда-то научился я. Ты мне не веришь? Понимаю…

– А вы как говорили? – пренебрежительно спросила она. – Вроде меня?

– Не совсем так, – он улыбнулся, – но похоже. Дэнни фыркнула. На такую уловку она не купилась.

– Вас что, стащили ребенком? Вы росли в банде?

– В портовой таверне, Дэнни, а если ты еще раз фыркнешь, я зажму тебе нос. Там служила моя мать, после смерти я жил там один. Ведь я незаконнорожденный, – без тени грусти добавил он.

– Шутите, что ль?

– Отнюдь. Постарайся четко выговаривать каждое слово, дорогая.

Она вспыхнула, но лишь слегка.

– А отец вас когда нашел?

– Когда мне минуло шестнадцать – точнее, я сам нашел его. Он и не знал, что я есть на свете.

– Как же тогда вы его узнали?

– Мама так любила его, что рассказывала о нем каждый день и подробно описывала его – вот я и узнал его при встрече. Конечно, он был ошарашен.

– И он вам поверил?

Джереми хмыкнул:

– Поначалу сомневался, притом не на шутку, но потом поверил. Просто не мог не поверить – еще бы, ведь я был точной копией его брата Тони. А когда я рассказал про маму, он сразу вспомнил ее.

– Говорите, богачом вы стали только в шестнадцать лет? – недоверчиво уточнила Дэнни.

– Вот именно.

– А кажется, будто таким родились. Он рассмеялся:

– Манеры у меня приобретенные, дорогая. Как видишь, я прав.

– Значит, я могу научиться говорить не хуже вас?

– Ну конечно.

– А я раньше говорила, – призналась она.

– А?

Дэнни засмеялась, и от этого мелодичного смеха у Джереми захватило дух. Но она продолжала без паузы:

– Говорила, как вы.

– Правда?

– Несколько раз память возвращалась сама, но чаще мне надо подумать, а когда я злюсь или волнуюсь, я начисто забываю все. Ведь я давно не говорила как полагается.

– Да, ты же у нас древняя старушка.

Она усмехнулась и промолчала, а между тем Джереми жгло любопытство.

– Стало быть, ты родилась не в трущобах? Дэнни пожала плечами:

– Не знаю, где я родилась. В детстве я потеряла память. Меня нашла Люси и отвела туда, где жила сама. В то время ей было лет двенадцать. Помню, она еще сказала, что слишком уж чисто я говорю, и пообещала научить своему выговору – как и вы, – И Дэнни снова усмехнулась.

– Где же она тебя нашла?

– В каком-то переулке.

– Ты помнишь, как туда попала?

– Само собой. Меня привела мисс Джейн. Она умерла, и в тот же день меня нашла Люси.

– Кто это – мисс Джейн? Твоя мать?

– Нет, она сказала, что она няня. После крови она была со мной. Наверное, она меня и унесла.

Джереми резко выпрямился.

– Господи, после какой еще крови? Дэнни нахмурилась:

– Я до сих пор не вспомнила, а раньше вообще не знала. Это потому, что меня здорово хряснули по голове. Люси говорила, что даже остался шрам. Сама я его не видела – он на затылке.

– И своих родителей ты совсем не помнишь?

– Совсем. Только вижу сны. О прекрасной даме. Она такая милая, так красиво одета – просто ангел. Я рассказывала про этот сон Люси, а она сказала, что эта дама и есть ангел. Я должна была умирать, а он меня спас.

– «Умереть», – почти машинально поправил Джереми. – Он был похож на тебя, этот ангел?

Дэнни заморгала:

– А вы откуда знаете? Про это я Люси не говорила. Но дама была точь-в-точь как я – и лицо, и волосы, только прическа шикарная. И совсем не старая.

– Скорее всего это твоя мать, Дэнни. Она фыркнула:

– Ну как же, держи карман! Для матери она была слишком чисто одета. Нет, я догадалась: такой я хочу стать.

Джереми подумал и согласился:

– Может быть. – Он улыбнулся и продолжал: – Знаешь, а ведь это достижимая цель. Хотел бы я знать, какой ты будешь в шелках, с элегантной прической… впрочем, не важно. Тогда мне пришлось бы целовать пол у твоих ног и обещать тебе целый мир.

Она рассмеялась, а у него опять перехватило дыхание. Фиалковые глаза Дэнни весело искрились, все лицо ожило, засияло, стало ослепительно прекрасным, хотя Джереми считал, что и серьезная она редкостно красива.

– Что это тебя так развеселило? – с притворной строгостью спросил он.

– Ох, какой же вы глупый, приятель, прямо дуралей! Целовать мне ноги – еще чего выдумали! А мне придется снимать носки?

Джереми растерянно заморгал и перевел взгляд на ее ступни.

– Ты все в тех же носках? Неужели миссис Робертсон забыла подыскать тебе обувь? Тебе необходимы удобные домашние туфли, дорогая. Ты же весь день на ногах. Правда, я предпочел бы, чтобы ты целые дни проводила в постели. Не желаешь сменить работу?

– Ни за какие коврижки, – снова фыркнула она. Он поднял бровь.

– Разве тебе не интересно узнать, что это за работа?

– Я же пятнадцать лет пробыла мальчишкой – значит, про вас, мужчин, знаю все. – Она напряженно поднялась и добавила, направляясь к двери: – Заруби себе это на носу, приятель, и больше не вздумай оскорблять меня.

– Подожди, я же не…

Джереми умолк: Дэнни уже вышла. Черт побери, как он мог так оплошать? Ведь всего минуту назад она смеялась.

Он вздохнул, и вдруг его губы медленно растянулись в улыбке. Разговор мог закончиться и на более напряженной ноте. Если вдуматься, прогресс налицо. Дэнни немного успокоилась, ему даже удалось рассмешить ее. Значит, будем шутить, поддразнивать, хохотать. А потом Джереми планировал перейти к мимолетным поцелуям… нет, лучше дождаться, когда спадет опухоль на щеке. Зато теперь ему известно, что Дэнни предпочитает тумаки пощечинам.