Восстание 14 октября 1943 года в изложении Печерского

Но самые замечательные пассажи в мемуарах Печерского те, в которых речь идет о восстании 14 октября. Предварить их изложение стоит следующими моментами:

– если верить рассказу Печерского, во время его пребывания в Собиборе там находилось около шестисот еврейских заключенных – мужчин и женщин (стр. 40). Они знали, что немцы уже убили много сотен тысяч их единоверцев. Над ними ежедневно издевались, их избивали (день 24 сентября «прошел более-менее легко, потому что всего лишь пятнадцати из нас досталось по двадцать пять ударов плетью за недостаточное усердие в работе». – Стр. 33). Каждый из этих евреев понимал, что перед ликвидацией лагеря его убьют как нежелательного свидетеля. В этих обстоятельствах заключенным просто нечего было терять, а немцы должны были ежедневно учитывать возможность бунта. Тем более что евреи отнюдь не были безоружны: при подготовке восстания Печерский приказывает одному из своих соратников Баруху достать «примерно семьдесят заточенных ножей и опасных бритв» (стр. 44), а в столярной мастерской рабочие вполне могли воспользоваться топорами;

– этим шести сотням отчаянных, кипевших ненавистью и жаждой мести евреев, как минимум частично вооруженным колющим и рубящим оружием, противостояла всего лишь горстка эсесовцев. У них, конечно, были помощники в лице надзирателей («капо»),⁵⁸ но на их безусловную преданность немцам рассчитывать не приходилось: «У нас есть привилегии, но когда приблизится момент ликвидации лагеря, мы окажемся в том же положении, что и вы. Они убьют и нас. Это понятно», – заметил надзиратель-поляк Бжецкий в разговоре с Печерским (стр. 49). Другими словами, «капо» всегда могли присоединиться к евреям и вместе с ними перебить горстку эсесовцев. В таких условиях, само собой разумеется, от немцев следовало бы ожидать высочайшей бдительности, но как раз ее, по воспоминаниям Печерского, там и близко не было.

«Мой план прост, – объясняет Печерский своим товарищам по заключению. – Нам нужно убрать с дороги группу офицеров, управляющих лагерем. Конечно, одного за другим и без большого шума» (стр. 52).

Именно так и произошло:

«Унтершарфюрер Эрнст Берг приехал к портному на коне, как они и договаривались; он спрыгнул с коня и оставил его во дворе со спущенными поводьями. Как я узнал позднее, внутри произошло следующее. Когда унтершарфюрер вошел, все встали, как было принято. Шубаев (Калимали) отошел к дальнему краю стола. В углу у ножки стола был припрятан завернутый в рубашку топор. Офицер снял ремень, на котором висела кобура с пистолетом, и положил все на стол. Когда он снял куртку, Юзеф, портной, подошел к нему с мундиром, чтобы тот его примерил. Сенье приблизился к столу, чтобы в случае чего успеть схватить пистолет. Потом Юзеф попросил немца повернуться к свету, чтобы лучше рассмотреть мундир. Так немец повернулся спиной к Шубаеву, и в этот момент Шубаев обрушил топор на голову гитлеровца, издавшего истошный крик. Конь во дворе встал на дыбы и навострил уши. Второй удар заставил немца замолчать навеки. […] Десять минут спустя в мастерскую вошел начальник охраны обершарфюрер Эрберт Хельм. Больше он из нее не вышел. Он даже не успел переступить порог, как Сенье с ним расправился. Ровно в четыре часа обершарфюрер Гёттингер, начальник Лагеря III, зашел к сапожнику. Аркадий Вайспапир как раз чинил свои инструменты. Гриша стоял у двери. Главный палач был в хорошем настроении. «Солнце светит, тепло, чудесно, – бормотал он. – Мои сапоги готовы?» – «Да, вот, прошу вас, – сказал Якуб и подал ему сапоги. – Примерьте». – «Послушай, Якуб, – продолжил обершарфюрер, – через пять дней я поеду в Германию. Ты должен сделать пару домашних туфель для моей жены. Подумай-ка над этим». – «Я думаю, ваша супруга будет довольна», – ответил Якуб. В этот момент Аркадий раскроил обершарфюреру череп топором. […] В половине пятого Бжецкий и его группа вернулись из Северного лагеря. Как раз в этот момент на дворе появился унтершарфюрер Хаульштих. Шлоиме подбежал к нему. «Унтершарфюрер, – сказал он, – я не знаю, что делать с окопами. Мне нужны ваши указания. Люди там просто голодают и бьют баклуши». Унтер-шарфюрер двинулся в сторону бараков.[…] Там о нем позаботились. Казнил его сам Шлоиме» (стр. 56-59).

6. Невольное отрицание легенды о «лагере уничтожения Собибор».

Правдиво ли это описание? Наш ответ: да, безусловно правдиво, и это единственная достоверная часть мемуаров Печерского.

Мы знаем из немецких документов, что восстание увенчалось успехом: одиннадцать эсесовцев и двое охранников не-немецкого происхождения были убиты, примерно тремстам евреям удалось сбежать. Это было возможно, лишь если эсесовцы не уделяли никакого внимания элементарным мерам безопасности, ибо никогда не думали о вероятности какого-либо бунта. Но если бы Собибор действительно был лагерем уничтожения, где евреи были уверены в своей неминуемой гибели, где к тому же они ежедневно подвергались избиениям, то немцы просто обязаны были постоянно учитывать возможность восстания. Потому описанное Печерским легкомысленное поведение эсесовцев, буквально напоровшихся на ножи своих убийц, доказывает, что Собибор был таким лагерем, условия в котором хоть и были тяжелыми, однако его заключенным не грозила непосредственная постоянная опасность и они не подвергались пыткам. Итак, единственная достоверная часть мемуаров Печерского полностью опровергает легенду о «лагере уничтожения Собибор». И для того чтобы понять это, достаточно обладать минимумом здравого смысла.

В дополнение следует заметить, что бывший капитан полиции Эрих Вулльбрандт на процессе 1961 года в Брауншвейге дал показания, согласно которым некоторые из сбежавших во время восстания евреев вечером того же дня добровольно вернулись в лагерь.⁵⁹

Если это правда, – а у нас нет повода сомневаться в словах этого полицейского, – то его показания становятся дополнительным доказательством нашей правоты.

Date: 2015-09-05; view: 406; Нарушение авторских прав