Архаическое сознание

1. В мифологии алгонкинов солнце выступает как муж, а луна как жена. Об этом свидетельствует разговор между ними и патером Леженом, одним из первых миссионеров в Канаде в XVII в.: «Я спросил у них, отчего происходит затмение Луны и Солнца; они отвечали мне, что Луна затмевается или кажется черной оттого, что она держит на руках своего сына, который не дает видеть ее свет. «Если у Луны есть сын, стало быть, она замужем или была замужем», – сказал я им. «Да, – сказали они, – ее муж – Солнце, который ходит весь день, а она всю ночь; и если он затмевается или темнеет, это значит – он также берет иногда на руки своего сына от Луны». – «Да, но ни Луна, ни Солнце не имеют рук», – говорил я им. «Ты ничего не понимаешь: они постоянно держат перед собой натянутые луки – вот почему не видать их рук». – «В кого же они хотят стрелять?» – «А мы почем знаем?».

2. Индейцы иова повествуют о звезде, которой один индеец постоянно любовался в детстве и которая спустилась к нему, и говорила с ним, когда однажды он был утомлен безуспешной охотой, и повела его на место, изобиловавшее дичью. Бенгальские кхази говорят, что звезды были когда-то людьми: однажды они влезли на верхушку дерева, но оставшиеся внизу товарищи срубили ствол и оставили их наверху на ветвях.

3. У зулусов находим имена для палиц: Игумгеле, или Ненасытная, У-нотлола-мазибуко, или Тот, кто стережет брод. Дротики называются Имбубузи, или Виновник стонов, У-силоси-бамбиле, или Голодный леопард. А так как оружие это употребляется и в домашнем быту, то известного рода дротик носит иногда мирное имя У-симбела-бантабами, т.е. Тот, кто копает для моих детей.

4. Дикари часто олицетворяли гром с Громовой птицей. Североамериканская легенда рассказывает о птице великого Маниту, подобно тому, как орел был птицей Зевса, часто она является воплощением самого великого Маниту. Гром, – говорят в племени дакота, – огромная птица. Старая птица начинает, а затем подхватывают и продолжают греметь бесчисленные молодые птицы, отчего и происходит продолжительность раскатов. Все бедствия производятся молодыми птицами, которые, подобно дурным юношам, не слушаются доброго совета. Старая птица-гром добра и мудра, не убивает никого и не делает ни малейшего вреда. Бог неба обитает в небесной области, и потому какой же образ может более подходить к нему, как не образ птицы. Но для того, чтобы земля могла колебаться у нас под ногами, требуется существо совершенно иного рода. Японцы полагают, что землетрясение производится огромными китами, ползающими под землей на эту мысль их навели, вероятно, ископаемые кости, имеющие вид остатков подземных чудовищ. Сибиряки приписывают кости и клыки мамонтов огромным, живущим в норах животным – земля колышется, когда под ней ползают эти чудовища.

5. Велик страх перед священными особами вождей в Новой Зеландии. По принципу заражения их духовное могущество распространялось на все, к чему они притрагивались, и могло насмерть поразить всякого, кто оказывался на их пути. Однажды новозеландский вождь высокого ранга и великой святости оставил на обочине дороги остатки своей пищи. После его ухода подоспел раб, дюжий голодный малый, увидел оставшуюся еду и, не спросив, съел ее. Не успел он покончить с обедом, как ему с ужасом сообщили, что съеденная им пища принадлежала вождю. «Я хорошо знал несчастного преступника. Это был человека замечательного мужества, покрывший себя славой в межплеменных войнах, – рассказывал путешественник, – но как только роковая весть достигла его ушей, у него начались исключительной силы судороги и спазмы в животе, которые не прекращались до самой смерти, последовавшей на закате того же дня. Это был сильный мужчина в самом цвете лет, и если какой-нибудь вольнодумец посмел бы утверждать, что причиной его смерти было не табу вождя, которое перешло на него через пищу, его выслушали бы с чувством презрения к его невежеству и неспособности понимать очевидные и прямые доказательства».

6. Вступая в незнакомую страну, дикарь испытывает чувство, что идет по заколдованной земле, и принимает меры для того, чтобы охранить себя как от демонов, которые на ней обитают, так и от магических способностей ее жителей. Когда Миклухо-Маклай приближался к деревне в Новой Гвинее, одни из сопровождавших его туземцев сорвал с дерева ветку и, отойдя в сторону, некоторое время что-то ей нашептывал; затем он поочередно подходил к каждому участнику экспедиции, выплевывал что-то ему на спину и несколько раз ударял его веткой. В заключение он пошел в лес и в самой чаще зарыл ветку под истлевшими листьями. Эта церемония якобы ограждала экспедицию от предательства и опасности в деревне, к которой она приближалась. Основывалась она на представлении, что дурные влияния отвлекаются от людей на ветку и вместе с ней зарываются в чаще леса.

7. Все первобытные народы соблюдают запрещение будить спящего; ведь душа его отсутствует и может не успеть возвратиться, и человек, если он проснется без души, заболеет. Если разбудить спящего абсолютно необходимо, делать это следует постепенно, чтобы у души было время вернуться. Еще более опасно передвигать спящего или изменять его внешний облик в таком случае по возвращении душа не сможет узнать тело, и человек умрет. В Бомбее изменить вид спящего – раскрасить лицо в причудливые цвета или пририсовать усы женщине – считается равносильным убийству. Считается, что душа покидает тело через отверстия, чаще всего через рот или через ноздри. Поэтому на острове Борнео к носу, пупку, ногам больного иногда прицепляют рыболовные крючки, чтобы душа его при попытке бегства попадала на крючок и осталась с человеком... Когда в присутствии индуса кто-нибудь зевает, тот щелкает пальцами, чтобы помешать душе выйти через открытый рот... Часто душа представляется птицей, готовой улететь. Если душа готова взлететь птицей, можно воспользоваться рисом как приманкой, чтобы либо помешать ей улететь, либо возвратить из опасного полета.

8. Эскимосы Берингова пролива верят, что сведущие в колдовстве люди обладают способностью выкрадывать тень человека, а без нее тот чахнет и умирает. Однажды исследователь установил камеру в деревне в нижнем течении реки Юкон, чтобы сфотографировать эскимосов среди их хижин. Пока он наводил аппарат, к нему подошел староста и настойчиво потребовал разрешить заглянуть под покрывало. Получив согласие, он с минуту смотрел на движущиеся в матовом стекле фигуры, а затем отдернул голову и крикнул своим людям: «Он собрал в коробку все ваши тени!» Началась паника, и в одно мгновение эскимосы исчезли в хижинах. Смертельный страх перед фотоаппаратом испытывали тепехуаны Мексики; чтобы уговорить их позировать, потребовалось пять дней. Когда они, наконец, согласились, у них был вид осужденных перед казнью. Они были уверены, что с помощью, снимков фотограф может унести их души и на досуге проглотить их. Тепехуаны утверждали, что, когда он привезет их фотографии в свою страну, они умрут или с ними приключится какое-нибудь несчастье.

9. У многих народов охотничьи пляски пантомимически изображают убийство зверя. В Кампучии, когда дичь долго не попадает­ся в силок, охотник раздевается донага и как бы случайно попада­ет в силок, приговаривая: «Кажется, я попался». У рыбаков Шот­ландии при неудачной ловле было принято бросать одного из то­варищей с лодки в воду и затем извлекать его, как рыбу, из воды. Прежде чем ставить ловушки на куниц, охотник пле­мени такулли из северо-западной Канады проводит несколько но­чей в одиночестве у огня с палкой, прижатой к шее. Это должно побудить, как он считает, палку в затворе ловушки упасть на шею куницы. Племена собирателей в Австралии разыгрывают сцены сбора плодов и клубней, вместо которых выкапывают и кладут в корзины камни.

10. Для земледельцев плодородящие силы земли были аналогичны способности женщины зачинать и рождать ребенка. Вспахивание земли и попадание туда семени воспринималось как половой акт (поэтому у многих народов, в частности, в русских деревнях, этот вид работ совершали только мужчины). К весеннему времени, времени полевых работ, приурочивались свадьбы, а во многих местах на полях в это время устраивали ритуальные оргии. И, наоборот, свадебный обряд был весь пронизан символикой плодородия: невесту обсыпали зерном, поливали водой для обес­печения ей в будущем обильного потомства. С плодородием, жиз­нью – по противоположности с безмолвной неподвижностью по­койников – вообще связывалось всякое веселье, шум, быстрое движение, танцы. Во время земледельческих работ часто было принято также изображать желаемые свойства выращиваемого растения. При посеве риса на острове Суматра женщины распускали волосы, чтобы рис был таким же длинным и пышным, как и они. Точно так же ис­полнительницы ритуальной пляски на празднике кукурузы в древ­ней Мексике распускали волосы, чтобы созревающие початки бы­ли столь же длинными. В Южной Германии считали, что если дать беременной женщине отведать первого плода с дерева, то на будущий год оно принесет обильный урожай. «Женщины сами умеют рожать и знают, как сделать, чтобы семя принесло плоды». Бес­плодная же женщина, по мнению африканского племени ганда, напротив, заражает бесплодием сад своего мужа.

11. Аборигены Западной Австралии считают, что человек вырастет хорошим пловцом, если мать после его рождения бросит пупови­ну в воду. Индейцы чироки закапывают пуповину девочки под сту­пой, чтобы она выросла хорошей стряпухой, пуповину же мальчи­ка вешают в лесу на дереве, чтобы он стал хорошим охотником. В древней Мексике пуповину мальчика отдавали воинам, которые зарывали ее на поле битвы, чтобы он вырос хорошим воином. Тем же принципом руководствуются, если хотят оказать благотворное или вредоносное действие на какого-либо человека. Так, шаман, излечивающий больного, имитирует своими действиями его болезнь и выздоровление. У французских крестьян при болез­ни желудка вызывают лекаря, который катается по полу, корчами и гримасами изображает боли в животе. У даяков знахарь, будучи приглашен к больному, падает и притворяется мертвым. С ним об­ходятся как с покойником: пеленают в циновки, выносят из дому и кладут на землю. Через час изображается его «оживление», после чего, как предполагается, больной должен выздороветь.

12. У многих народов существует обычай кувады, когда отец, чтобы помочь появлению ребенка на свет, изображает роды – переодева­ется в женское платье, сказывается больным, стонет, а затем при­нимает поздравления. Кроме лечебного, эта процедура имеет еще юридический смысл, поскольку считалось, что только таким сим­волическим изображением родов человек приобретал родитель­ские права на ребенка. Точно так же имитацией родов происходит усыновление, даже когда речь идет о взрослых людях. У боснийских мусульман жен­щина протаскивает мальчика, которого она намеревается усыно­вить, под своими юбками. У племени бераван на острове Кали­мантан женщина, желающая усыновить взрослого мужчину или женщину, собирает множество людей и устраивает пиршество. Восседая на возвышающемся покрытом тканью сиденье, на виду у всех она позволяет усыновляемому сзади проползти между ее но­гами. Затем его привязывают к его приемной матери. Связанные они идут на другой конец дома и обратно. Те же действия совершаются для помощи бесплодным женщи­нам. У батаков на острове Суматра женщина, желающая стать матерью, изготовляет деревянную куклу, которую держит на коленях, полагая, что это приведет к исполнению ее желания.

13. На полу­острове Малакка верят, что некоторые колдуны способны убить врага на расстоянии, подняв в угрожающем жесте кинжал или другое оружие и направив его в ту сторону, где находится вражеское жилище. Австралийцы с этой же целью пускают вырезанные из че­ловеческих костей стрелы в направлении избранной жертвы. У других племен для этого употребляют миниатюрное копье, которое бросают ночью, в то время как заклинатель делает глубокие вдохи и выдохи. Иногда для этого пользуются заостренной костью или куском дерева, которым придают волшебную силу пением или заклинаниями. Часто недуги, которые хотят накликать на жертву, до мельчайших подробностей изображаются в пантомиме, с тем чтобы они точно таким же образом поразили врага. С помощью костей мертвеца или могильной земли можно сделать людей слепыми, глухими и немыми, как покойник. Например, когда молодой галела с острова Хальмахера идет ночью на любовное свидание, он берет горсть земли с могилы и рассы­пает ее на крыше дома своей возлюбленной над тем местом, где спят ее родители, чтобы они не проснулись и не помешали свида­нию. На Яве взломщик рассыпает вокруг дома землю с могилы, что должно, по его мнению, погрузить его обитателей в мертвецкий сон.

14. В Карпатах жена охотника не должна прясть, пока ее муж находится на охоте, иначе дичь будет так же вертеться, как ее веретено. У айнов беременная женщина за два месяца до родов переставала прясть и свивать веревки, чтобы от этого не перепутались внутренности ее ребенка. В Биласпуре, в Индии, запрещалось вертеть веретено, ко­гда вожди собираются на совет, чтобы и обсуждение вопроса не вращалось до бесконечности по кругу; в Индонезии входящий в дом охотника не должен останавливаться на пороге, чтобы дичь не останавливалась у его ловушки. У тораджа на Сулавеси нельзя мешкать на пороге дома, где живет беременная женщина, так как это может задержать появление ребенка на свет. На Суматре самой беременной запрещается останавливаться на пороге или на верх­ней ступеньке лестницы. Собиратели камфоры на острове Кали­мантан не моют свои сосуды для камфоры, опасаясь этим смыть ее со стволов деревьев. Жена лаосского охотника на слонов не должна во время его отсутствия стричь волосы и умащиваться мас­лом, ибо в первом случае слон разорвет сети, а во втором – про­скользнет через них. Точно так же у даяков, когда охотники отпра­вляются на охоту на диких свиней, оставшиеся в деревне не долж­ны прикасаться к маслу и воде, иначе добыча ускользнет. Жена охотника того в Танзании не должна в его отсутствие допускать, чтобы кто-то подходил к ней сзади или стоял перед ней, когда она; сидит, чтобы зверь подобным же образом не напал на ее мужа. Когда даяки в Индонезии уходят на войну, их жены не имеют права спать днем, чтобы на мужчин не напала дре­мота во время похода.

15. На полуострове Малакка маленьким че­ловеческим фигуркам из пчелиного воска причиняют увечья, которые хотели бы причинить их прототипам. Если фигурке, например, прокалывают глаза, то ориги­нал должен ослепнуть; если пронзается голова, то следствием является головная боль и заболевание мозга; если прокалы­вается живот, то жертва начинает страдать язвой желудка и т.д. Если же оригиналу восковой фигурки желают смерти, то для этого необходимо проколоть всю фигурку с головы до ног. Американские индейцы, чтобы убить врага, растапливают его восковое изобра­жение или сжигают соломенную куклу. Индейцы чиппева с этой целью изготов­ляют деревянную куклу – изображение врага – и вгоняют ей в голову иглу или стрелу. Перуанские индейцы изготовляют изображение врага из жира, перемешанного с мукой, и сжигают его на дороге, где должна пройти жертва. Малайцы «расстра­ивают» брак двух людей, связывая спинками фигуры мужчины и женщины, так чтобы они «смотрели в противоположные стороны».

16. Связь существует не только между вещью и ее изображением, но и между вещью и ее названием. Духов, демонов и умерших заставляют являться с помощью произнесения их имени. Так же, как к портретным изображениям, многие народы с опа­ской относились к тому, что имя человека станет известно его вра­гам, которые таким образом получат власть над ним. В Гипсленде, в юго-восточной Австралии, имена, данные при инициации, держатся в строгой тайне, чтобы никто из посторонних не мог колдовством причинить вред их владельцам. Американские индейцы также избегают произносить имена и лишь шевелят губами, обращенными к тому человеку, о котором говорят. В Эфи­опии ни один колдун не имеет власти над человеком, настоящего имени которого он не знает. У многих племен запрещается произносить имя вождя или правителя, а на Калимантане больному ре­бенку дают другое имя, чтобы этим влить в него новые жизненные силы. На острове Бали человека «убивают» тем, что пишут его имя на гробу или саване и хоронят их вместо него. Точно так же можно символически повесить или сжечь имя, написанное на клочке бумаги, и уничтожить этим того, кому это имя принадлежит. Когда врач в древнем Китае не мог достаточно быстро достать какое-нибудь лекарство, он писал иногда его название на полоске бумаги, которую затем мочил в воде. Когда тушь растворялась, больной выпивал этот раствор в качестве заме­нителя лекарства. Иногда такие рецепты сжигались, и пациенты проглатывали пепел. У древних японцев было в обычае записывать текст клятвы на полоске бумаги, которую клявшийся сжигал, а пе­пел съедал.