Глава 20 6 page

Все эти дефициты структуры и динамика допонятийного мышления преодолеваются за счет особого способа организации понятийной мысли, состоящего в том, что к общей закономерности мыслительного процесса как обратимого межъязыкового перевода здесь добавляется еще одна, дополнительная форма инвариантности, состоящая в сохранении отношения уровней обобщенности мыслительного отображения. Отношение родовых и видовых признаков в иерархической структуре концепта остается инвариантным независимо от того, в каком направлении мы движемся по вертикали, проходящей сквозь все уровни концептуальной иерархии. Движемся ли мы от рода к виду, т.е. от общего к частному, или от вида к роду, т.е. от частного к общему, отношение уровней обобщенности остается инвариантным, что составляет второй инвариант в рамках структуры концепта как единицы понятийного мышления. Как было показано, полнота инвариантности обеспечивает достижение полноты операционной и операндной обратимости мыслительного процесса на высшем уровне концептуального интеллекта. И здесь мы подходим к еще одной форме сочетания операционно-операндной мыслительной обратимости с обратимостью временной. Дело в том, что движение мысли по вертикали, проходящей через иерархию уровней обобщенности концептуальных структур, предполагает те же самые соотношения последовательности с одновременностью в рамках непрерывного временного ряда компонентов мыслительного процесса, точнее говоря, другую модификацию тех же самых соотношений в рамках психического времени, о которых речь шла выше. Сохранение инвариантного отношения между уровнями обобщенности и вытекающая отсюда операционно-операндная обратимость по необходимости предполагает, что последовательная смена уровней обобщенности при переходе от видовых уровней к родовым и обратно осуществляется в рамках их относительно одновременной данности, допускающей их соотнесение, результатом которого и является сохранение инвариантности соответствующего отношения. Наличие такой одновременной данности различных уровней обобщенности в структуре отдельного концепта и концептуальных совокупностей было экспериментально установлено, в частности, с помощью пиктографической методики (см. Веккер, 1976; 1998).

Это наличие одновременной целостности иерархического ряда уровней обобщенности и дало нам основания говорить о концептуальном гештальте, т.е. о непрерывной целостно-предметной структуре отдельной концептуальной единицы и совокупности этих единиц, выраженной в определенной целостной схеме, которая отображает соответствующие соотношения между понятиями. Однако по отношению к этой целостно-непрерывной симультанной структуре концептуального гештальта во всех разделах предшествующего анализа был допущен по существу тот же самый просчет, о котором речь шла выше в отношении других форм психических гештальтов, начиная уже с гештальтов сенсорно-перцептивных. Суть этого просчета, как упоминалось, состоит в том, что симультанность гештальта была истолкована как пространственнопредметная целостность. Что же касается того, что за всеми формами пространственно-предметной симультанности психических гештальтов необходимым образом стоит симультанность временная, без которой пространственная симультанность вообще не могла бы организоваться, то это существенное обстоятельство из предшествующего рассмотрения выпало также и в разделе, касающемся понятийного мышления.

После того, однако, как эти соотношения между пространственной и временной симультанностью выяснены и поставлены на свое место, можно сделать заключение, что за инвариантностью соотношения уровней обобщенности в структуре концепта и за связанной с ней операционнооперандной обратимостью в процессе соотнесения этих уровней стоит обратимость временного ряда, в рамках которой в нем удерживаются последовательно сменяемые уровни обобщенности, но сменяемые таким образом, что сочетание последовательности и одновременности дает мысли возможность двигаться в обоих направлениях временной оси.

Таким образом, к рассмотренным выше формам так называемой продольной и поперечной обратимости добавляется форма обратимости, которую естественно было бы назвать обратимостью межуровневой, или "вертикальной". Во всех этих случаях обнаруживается, что за обратимостью операционной и операндной, т.е. за обычными, многосторонне исследованными формами обратимости мыслительных процессов, стоит обратимость психического, в данном случае мыслительного, времени и тем самым – обратимость как свойство оперативной памяти, функционирующей внутри мыслительного процесса.

По-видимому, мы имеем здесь дело с переходом от той потенциальной, эмбриональной формы обратимости психического времени, которая представлена на сенсорном уровне, через промежуточные уровни и этапы когнитивных структур к высшей форме обратимости психического, в данном случае мыслительного, времени. Максимума эта обратимость достигает на уровне концептуального мышления за счет наиболее полных и адекватных форм концептуальной инвариантности и на ее основе – за счет максимальной степени выраженности операционнооперандной обратимости мыслительного процесса. Если принять во внимание, что имеются экспериментальные факты, свидетельствующие об органическом единстве операционной и энергетической обратимости в структуре мыслительного процесса, то можно прийти к предварительному заключению о том, что высказанная гипотеза об органическом единстве операционнооперандной и энергетической обратимости с обратимостью психического времени имеет не только общетеоретические и методологические, но и некоторые конкретноэкспериментальные основания. Если же теперь учесть, что обратимость психического, в данном случае мыслительного, времени, базирующаяся на парадоксальном сочетании последовательности, длительности и одновременности в структуре мыслительного временного ряда, по сути своей представляет собой свойство оперативной памяти, функционирующей в структуре мыслительного процесса, то мы получим основания для предварительного утверждения о том, что существует, повидимому, органическое единство операционно-операндной, энергетико-термодинамической и анемической обратимости, функционирующей в рамках когнитивных процессов различных уровней организации.

Если же к этому добавить и то важнейшее обстоятельство, что эта форма временной обратимости, базирующаяся на сочетании последовательности и одновременности, лежит в основе не только собственно временных, но и специфически пространственных компонентов когнитивных гештальтов разных уровней организации и что, далее, пространственно-временные компоненты составляют общий исходный каркас когнитивных психических гештальтов, начиная от сенсорного и кончая концептуальным уровнем, то мы придем к выводу о необходимом участии интегрирующей функции оперативной памяти в организации когнитивных гештальтов всех уровней интеллекта.

Память интегрирует не только отдельные когнитивные единицы и затем их совокупности (совокупности перцептов, концептов и т.д.), но и различные когнитивные процессы – сенсорные, перцептивные и мыслительные – в целостную систему интеллекта. И этот аспект интегративной функции памяти также в значительной мере определяется органической связью памяти в первую очередь с психическим временем, а затем и со спецификой психического пространства. Интеграция интеллекта в целостную систему (как и синтезирование всякого психофизиологического образования) осуществляется на разных уровнях организации нервнопсихических процессов, прежде всего на уровне их нервных механизмов (на уровне общекодовых структур нервного возбуждения как информационного процесса и вместе с тем центрального механизма формирования и синтезирования всякого психического процесса). И к этому уровню интеграции интеллекта также имеет непосредственное отношение интегрирующая функция памяти.

Функция памяти как передача информации по временному каналу, как хранения информации далеко выходит за рамки собственно психологического уровня. Но именно потому, что эта функция памяти носит столь разноуровневый характер, в настоящем контексте особый интерес представляет прежде всего собственно психологический уровень памяти, и в частности, психологический уровень ее интегрирующей функции в процессах синтеза различных когнитивных структур в целостную систему интеллекта как психического образования. Именно наличие этого психологического аспекта целостности интеллекта и дало нам основание говорить об интеллекте как об одной из высших форм психологических гештальтов. Но такой психологический синтез уже не общекодовых, закодированных, и актуализированных, декодированных информационных психических структур в целостную систему сенсорных, перцептивных, общемыслительных и концептуальных процессов может, очевидно, осуществляться только на основе общих свойств всех этих процессов как процессов психических, т.е. на основе общих психологических характеристик, имеющихся и у сенсорных, и у перцептивных, и у общемыслительных, и у собственно концептуальных когнитивных процессов.

Такими общими свойствами являются пространственновременные характеристики, которые проходят через все перечни эмпирических характеристик когнитивных процессов, соответствующим образом модифицируясь, но сохраняя и общие аспекты универсальной специфичности психического, в данном случае когнитивного, пространства и времени.

При этом взаимосвязь и взаимодействие когнитивных процессов разного уровня организации носят такой характер, что инварианты низшего уровня не исчезают, а в модифицированном и обобщенном виде входят в состав структуры каждого следующего вышележащего уровня. Но такое вхождение нижележащих пространственно-временных инвариантов в состав всех вышележащих по самому своему существу есть интегрирование разных уровней организации когнитивных процессов в целостную систему.

Именно такое взаимопроникновение пространственновременных компонентов разных уровней организации когнитивных процессов дало основание определить его как синтез, но синтез "снизу" в отличие от интеграции этих процессов, осуществляемой под влиянием воздействия верхних уровней на нижележащие.

Однако на трактовку внутренних психологических механизмов этого синтеза "снизу" распространилась та же односторонность интерпретации пространственно-временных соотношений, о которой неоднократно уже говорилось. Пространственная симультанность поглотила симультанность временную, и поэтому оказалась замаскированной специфика психического времени и из рассмотрения выпала его органическая связь с интегративной функцией оперативной памяти. Теперь же, после того как было показано, что за психическим когнитивным пространством стоит психическое время, а последнее органически взаимосвязано с функцией оперативной памяти, с удержанием непрерывной целостности определенного интервала временного ряда, интегративные механизмы идущего "снизу" синтеза когнитивных процессов в целостную систему интеллекта приобретают более определенный и ясный смысл.

Поскольку интеграция "снизу" осуществляется за счет вхождения в вышележащие пространственно-временные инварианты всех нижележащих и поскольку, далее, пространственные компоненты самих этих инвариантов опираются на временные, органически взаимосвязанные с функцией оперативной памяти, с обратимостью психического времени, мы приходим к неизбежному выводу, что в самой основе внутренних механизмов синтеза интеллекта лежит интегративная функция оперативной памяти в ее органической взаимосвязи со спецификой психического времени и опирающейся на него спецификой психического пространства.

Естественно, что интегративная функция памяти как сквозного психического процесса выходит за рамки структуры интеллекта как когнитивной системы и относится также к процессам эмоциональным и регуляционно-волевым. Поскольку, однако, структура иерархии эмоциональных и регуляционно-волевых процессов в основных чертах аналогична иерархической организации процессов когнитивных, соответственно однотипный характер носит и интегративная функция памяти во всех классах психологической триады. Поэтому нет достаточных оснований рассматривать здесь специально соотношение памяти с эмоциональными и регуляционно-волевыми процессами, тем более, что аналогичные соотношения этих двух классов триады со спецификой психического времени будут кратко описаны в контексте анализа процесса воображения, симметричного процессам памяти.

Воображение и психическое время

Предшествующий анализ выявил органическую связь психического уровня процессов памяти со спецификой психического времени, в особенности с его обратимостью. Однако, как показал тот же анализ, память содержит в себе только один из аспектов этой обратимости, а именно тот, который обращен к прошлому и который на оси времени располагается, условно говоря, налево от точки, соответствующей настоящему моменту. Однако, как было показано, обратимость психического времени органически включает в себя движение по его оси в обоих направлениях от настоящего момента. Исходя из этого, естественно предположить, что существует психический процесс, симметричный процессу памяти, но обращенный не назад, а вперед, т.е. не налево, а направо по оси времени от точки, отвечающей настоящему моменту. Это теоретическое ожидание эмпирически подкрепляется отмеченными уже экспериментальными фактами связи параметров непосредственной памяти с характеристиками сенсорно-перцептивной экстраполяции, антиципации и вероятностного прогнозирования (см. Фейгенберг, 1977).

Отсюда возникает естественный вопрос: имеется ли в арсенале эмпирических обобщений экспериментальной, прикладной и теоретической психологии какое-либо интегральное психическое явление, которое по своим эмпирическим параметрам и общей сути отвечает различным уровням движения по оси времени в направлении от настоящего к будущему? Выдвигаемое здесь теоретическое положение состоит в том, что психическая реальность, скрывающаяся за разными уровнями экстраполяции, антиципации или вероятностного прогнозирования, т.е. за разными формами продвижения по оси психического времени от настоящего к будущему и обратно, соответствует природе воображения, понятого как сквозной психический процесс, симметричный памяти, но противоположно направленный.

Поскольку предметом данного раздела монографии являются общие механизмы психической интеграции, а ее основы коренятся в организации психического времени, здесь мы кратко рассмотрим только те аспекты воображения, которые органически связаны с психическим временем и, соответственно, с интегративными механизмами психики. Выше было показано, что специфика организации психического времени, состоящая в парадоксальном сочетании последовательности и одновременности, коренится в исходных, т.е. сенсорных, формах психического отображения движения. Образ движения и возникающий на его основе образ времени в отличие от объективного движения и объективного времени по необходимости включает в себя единство последовательности и одновременности в рамках определенного интервала длительности, ибо без этого сочетания возможен лишь образ совокупности статических состояний, но нет образа самого перемещения, движения или течения времени. Сочетание последовательности, одновременности и длительности в структуре образа движения и обусловленная им обратимость психического времени органически включают в себя четыре направления на его оси от точки, соответствующей настоящему моменту, а именно: движение от настоящего момента к прошлому и обратно, от прошлого к настоящему, и движение от настоящего момента к будущему и от будущего обратно к настоящему. Первые два из указанных направлений соотносятся с обратимостью психического времени внутри структуры памяти, а вторые – с теми компонентами непрерывного временно-пространственного ряда, составляющего образ движения, которые по самому их существу воспроизводят часть траектории последующего, будущего движения.

Этот непосредственный образ будущего движения и его траектории, строящийся на основе инерционности анализаторного механизма и включающий, по-видимому, учет вероятности последующего отрезка траектории, и составляет суть сенсорно-перцептивной экстраполяции или антиципации. Поскольку, однако, раздражающее воздействие части траектории будущего движения на соответствующий рецептор еще не осуществилось, непосредственное ее отражение воплощает в себе не что иное, как воображение той части движения и его траектории, которая станет кинематической реальностью лишь в следующий момент. Тем самым сенсорноперцептивная экстраполяция по своему психологическому существу есть не что иное, как сенсорно-перцептивное воображение. Здесь мы имеем дело с воображением воспроизводящим в собственном смысле этого понятия. В отличие от воображения творческого эта форма воображения не создает образа нового объекта, а включается вместе с памятью в качестве необходимого компонента сенсорно-перцептивного отображения реального движения, независимого от психической активности субъекта и лишь инвариантно воспроизводимого средствами сенсорно-перцептивной психики. Здесь сенсорноперцептивное воображение, как и непосредственная иконическая память, является необходимым компонентом формирования первичного образа реального движения. Выше было показано, что обратимость движения по траекториям сенсорно-перцептивного психического пространства органически связана с одновременной целостностью последнего, а эта пространственная одновременность органически включает в себя и опирается на симультанность психического времени. Поскольку же временная симультанность и следующая из нее обратимость психического времени уходят своими корнями в организацию психических образов движения, которые имеют своей предпосылкой не только непосредственную иконическую память, но и сенсорно-перцептивное воображение, можно сделать вывод, что эта форма воображения включается в качестве необходимого компонента в структуру инвариантно воспроизводимого сенсорно-перцептивного пространства. Из всего этого с логической необходимостью следует, что интегративная функция сенсорно-перцептивного воображения, как и исходных форм памяти, проявляется уже внутри структуры сенсорно-перцептивных образов, а не где-то после них или над ними. Без этой интегративной функции элементарных форм воображения описанные инвариантные структуры психического пространства и психического времени так же невозможны в своем полном объеме, как и без интегративной функции элементарных форм памяти.

Многочисленные фактические данные экспериментальной и прикладной психологии свидетельствуют о включенности вероятностного прогнозирования в форме сенсорноперцептивного воображения в такие сенсорно-перцептивные и сенсомоторные акты, как реакция выбора, реакция на движущийся объект, зрительно-моторное слежение, глазомерные акты определения расстояний, скоростей и ускорений движущегося объекта, выбор наикратчайшего маршрута движений в лабиринте путей (см.: Водлозеров, Суходольский. Сурков, 1972). В контексте настоящего анализа связей сенсорно-перцептивной экстраполяции и отвечающей ей формы воображения с закономерностями организации психического времени существенно подчеркнуть два эмпирических факта, полученных в ряде экспериментальных исследований. Первый из этих фактов и соответствующий ему эмпирический вывод состоят в том, что время простой зрительно-моторной реакции на стимул существенно зависит от регулярности, ритмичности предъявляемой последовательности стимулов. При нерегулярной или случайной последовательности интервалов опора на вероятностный прогноз исключается. Реагирование на последующий ожидаемый (т.е. воображаемый) стимул становится невозможным. Экспериментальное исследование показало, что в этих условиях время реакции не зависит от временной структуры предъявляемой последовательности стимулов, если она случайна, нерегулярна или неритмизована. Если же предъявляется ритмичная последовательность сигналов, то у здоровых испытуемых наблюдается много опережающих реакций, т.е. реакций на воображаемый стимул. При определенных интервалах между воздействующими сигналами число этих реакций становится примерно таким же, как и число реакций, наступающих вслед за воздействием сигнала. Очень существенно, что когда экспериментатор умышленно пропускает воздействие какого-либо сигнала в регулярной последовательности, у испытуемого все же возникает реакция на отсутствующий, но воображаемый в этот момент стимул (см.: Фейгенберг, 1977; см. также работы Н. Н. Корж, Е. Н. Соколова и др.).

Вероятностный прогноз, реализуемый здесь в форме сенсорно-перцептивного воображения, осуществляется в этих условиях в опоре на отображение ритмичности воздействующей последовательности сигналов.

Отображение ритма в структуре предъявляемой последовательности представляет собой важнейший и очень специфичный компонент организации психического времени. Дело в том, что ритмичность является выражением частотной структуры временного ряда, а частота, в свою очередь, воплощает в себе его вероятностную структуру. Тем самым отображаемая ритмичность временной последовательности предъявляемых стимулов создает возможности для вероятностного прогноза, для сенсорноперцептивной экстраполяции, иными словами, – возможности для реакции на стимул воображаемый, но реально не воздействовавший.

Второй экспериментальный факт, связанный с первым и имеющий важное значение для контекста настоящего анализа, состоит в том, что число таких реакций существенно зависит от длительности интервалов между стимулами в предъявляемой их последовательности. Так, при интервалах в одну секунду число реакций на воображаемый, но еще не воздействовавший стимул достигает максимума. При увеличении же интервала между стимулами число опережающих реакций уменьшается, а если он превышает пять секунд, реакции на воображаемый стимул становятся невозможными.

Этот вывод принципиально существен для настоящего контекста потому, что в нем прозрачно проступает выявленная уже при анализе процессов памяти важная закономерность организации психического времени: речь идет опять-таки о проанализированном выше сочетании последовательности, длительности и одновременности. Вероятностный прогноз или, соответственно, реакция на воображаемый стимул возможны, по-видимому, именно и только тогда, когда ритмизованная последовательность элементов временного ряда находится еще в рамках относительной одновременности, где последний, промежуточные и начальный элементы ряда еще удерживаются в совместной, непрерывно-целостной структуре. Такое сочетание последовательности и одновременности существенно зависит от величины интервала длительности, за пределами которого удержать элементы ряда в непрерывно-целостной структуре уже невозможно, аналогично тому, как это было выявлено и в отношении процессов памяти.

Рассмотренный уровень воображения воплощает в себе по самому своему существу форму воображения воспроизводящего, поскольку здесь отображаются характеристики реально существующих объектов или стимулов, воздействующих на субъекта и не зависимых от его собственной активности. Элементы преобразующей активности воображения, хотя бы даже в конечном счете направленной на отображение объективно существующей реальности, здесь еще не представлены. Поэтому говорить о творческом характере воображения на этом уровне еще нет достаточных оснований. Что же касается творческого воображения, то его активность, направленная на необходимые преобразования структуры, без которых нельзя раскрыть природу отображаемых отношений, является существенным условием и вместе с тем необходимым компонентом мыслительных процессов. В их состав образы воображения входят наряду с образами памяти как часть языка предметных пространственновременных гештальтов.

В контексте настоящего анализа существенно, однако, рассмотреть вопрос о связи также и этой формы воображения прежде всего именно с организацией психического времени, на основе и через посредство которого осуществляется интегративная функция воображения. В предшествующем разделе было показано, что операционно-операндная обратимость мыслительных процессов необходимым образом опирается на обратимость психического времени, без которой сама фазовая динамика мыслительных процессов вообще невозможна. Действительно, без возможности возвратов от данной фазы мыслительного процесса к его исходному пункту нельзя оценить вероятности рассматриваемых гипотез, осуществить их перебор и адекватный выбор наиболее вероятной из них. Однако такое движение от настоящей фазы мыслительного процесса к его исходной фазе и обратно соответствует лишь тем двум из четырех направлений движения по оси времени, которые обращены к прошлому и поэтому воплощают в себе включенность оперативной памяти в структуру мыслительных процессов.

Однако без соотнесения содержания данной фазы мышления не только с исходным вопросом, но и с ожидаемым искомым ответом оценка вероятности гипотезы, рассматриваемой на данной фазе мыслительного процесса, также невозможна. Это движение вперед по оси психического времени, иначе, эта антиципирующая или воображаемая мыслительная схема (Sek, 1913) представляет собой соотнесение данной фазы мышления как перевода с языка символов на язык образов со следующими за ней не только логически, но и хронологически фазами межъязыкового перевода, приводящего к искомому ответу или решению как к заключительной фазе динамики мыслительного процесса. Но такое антиципирующее соотнесение текущей фазы мыслительного процесса с фазами последующими невозможно не только без движения от настоящего момента к будущему, но и обратно – от последующих фаз к текущей фазе, а через нее к фазе исходной. Эта вторая пара из четверки направлений движения по оси мыслительного времени и есть вероятностное прогнозирование или воображение как компонент мышления, симметричный памяти, но противоположно направленный. Только обе пары направлений движения по оси мыслительного времени, первая из которых включает в себя оперативную память, а вторая – воображение как компоненты мышления, могут обеспечить временную обратимость мыслительного процесса, а на ее основе – его операционную обратимость.

Рассмотренная форма взаимосвязи операциональной и временной обратимости мыслительного процесса относится к общемыслительным закономерностям, т.е. закономерностям движения мысли в самых общих условиях, которые еще не требуют соотнесения уровней обобщенности и сохранения родо-видовых инвариантов. Для сохранения инвариантности родо-видовых отношений, без которого собственно понятийное мышление вообще невозможно, движение от текущей фазы мыслительного процесса к следующей и обратно, т.е. вторая пара из четверки направлений движения по оси времени, является столь же необходимым условием полноты операционной обратимости, как и первая пара. Иными словами, концептуальное воображение, включающее в себя вторую пару направлений движения, является столь же необходимым компонентом понятийного мышления, как и концептуальная память, т. е. оперативная память внутри понятийного мышления. Из вышесказанного следует, что интегративная функция творческого воображения, осуществляемая на основе его связи с закономерностями организации психического временно-пространственного континуума, является таким же необходимым условием целостной структуры мыслительных процессов, как и симметричная этой интегративной функции воображения интегративная функция оперативной памяти.

Что касается других видов воображения, т.е. проявлений воображения и его связей с психическим временем в структуре эмоциональных и регуляционно-волевых процессов, то здесь мы можем ограничиться лишь самыми краткими обобщенно-схематическими указаниями. Такая схематичность рассмотрения этого чрезвычайно принципиального вопроса определяется очень малой разработанностью этой проблемы – здесь пока больше вопросов, чем ответов на них.

Как было показано, связь эмоциональных процессов со структурой психического времени настолько тесна, что при составлении перечня эмпирических характеристик эмоций это дало основание поставить временные, а не пространственные характеристики на первое место. Напомним, что уже в первых вундтовских исследованиях простейших эмоций была показана особая роль ритмической организации временного ряда в возникновении элементарных чувств удовольствия и неудовольствия. Эта роль длительности и ритмичности временных интервалов в организации эмоциональных процессов была затем многократно подтверждена последующими экспериментальными исследованиями, в частности работами А. Блюменталя и А. Берзницкаса. Эта роль ритмической временной организации принципиально существенна для понимания основ взаимодействия обоих компонентов структуры эмоционального гештальта. Ритмическипериодическая временная организация субъектного компонента эмоционального гештальта обусловлена общими принципами психофизиологии носителя психики, общими закономерностями биологической ритмологии, частным случаем которых является временная организация процессов психических. Ритмическая организация когнитивного компонента эмоционального гештальта, вступая на основе такой общности в тесное взаимодействие с ритмической же организацией субъектного компонента, обретает, естественно, особую эмоциогенную силу.

Но именно ритмическая организация эмоционального процесса особенно тесно связана с эмоциональным же вероятностным прогнозированием. Еще В. Вундт проницательно указал на органическую связь элементарных форм удовольствия и неудовольствия с чувством ожидания следующего элемента ритмической временной последовательности. Такое ожидаемое чувство удовольствия или неудовольствия, связанное со следующим (будущим) элементом ритмической временной последовательности, явным образом представляет собой простейшую форму эмоционального воображения. Психологическая специфичность чувства ожидания, его радостно напряженный характер в одних случаях и мучительный – в других не могут быть поняты безотносительно к продвижению по оси психического времени от настоящего момента к будущему и обратно. Это и создает на данном простейшем уровне психическое отражение отношения субъекта к будущему, т.е. еще воображаемому событию, что и составляет сущность простейшей формы эмоционального воображения.

Date: 2015-09-05; view: 318; Нарушение авторских прав