Смертельная ловушка

— Ну что, Ниночка, я поехал. Буду послезавтра… — Вячеслав Семенович, поправив лямки небольшого рюкзака, открыл, было, входную дверь. Но остановился и, повернувшись, торопливо поцеловал жену. — Не скучайте тут без меня!

«Опять забудет, огурцы соленые, привезти! А ведь гости: сын с женой, скоро приедут! На стол что-то ставить нужно… — проворчала, про себя, Нина Степановна. — Стареет Слава-то мой, стареет. Да и я уж баушка… Ох, жизнь наша бекова!».

Она, переваливаясь как утка, прошла в небольшую кухонку, где за столом, хлебал борщ младший сын Борис, только что вернувшийся с работы.

— Как, Боря, сегодня успехи? Начальник-то, не придирается больше? Отец на дачу уехал, торопился. Так и не успел узнать, что там у вас, в цеху творится.

— Да мама, все нормально! Заказы на военную продукцию пошли. Сейчас и работа, и зарплата соответственно будут… — Борис, русоволосый, розовощекий крепыш, в клетчатой рубахе и джинсах, был в хорошем расположении духа. — А батя-то, что на даче делать собрался?

— Да работы, хоть отбавляй! Только вы, молодые, ее не видите. Крыша немного прохудилась, поливать нужно, припасы с погреба достать, — да мало ли! — Нина Степановна, в своем неизменном переднике с цветочками, сутулясь, подлила сыну поварешку борща. — Нам с отцом, уже по 65 скоро будет, а дел всё невпроворот!.. А потом, нравится ему на природе одному. От душного города отдыхает. Съездил бы и ты, в пятницу, туда…

— Недосуг, мама. Не обижайся. Мне с Ленкой надо встретиться. Сама же говоришь, что нужно устраивать свою судьбу. Вот и устраиваю.

— Ладно. Покуда мы живы, гуляй, пока молодой. Потом, семейные заботы навалятся, некогда будет отдыхать! — пенсионерка вздохнула. — И что отец так рвался на дачу, — даже толком не поел? Видать, в квартире-то, много не высидишь… Хороший, все-таки, у нас домик с участком! Ничего ты, Боря, в этом, пока не понимаешь!

Она ушла в свою маленькую комнату и, зачесывая седые волосы, назад гребнем, припомнила, как вместе с Вячеславом Семеновичем, приобрели, 20 лет назад, небольшой участок. Как вскапывали и обрабатывали его, строя, одновременно, с помощниками, небольшой бревенчатый дом с русской печью, чтобы и зимой, если что, можно было в нем жить. Как сняли первый урожай клубники, огурцов, картошки; как подросли смородиновые кусты и яблони. А погреб, с бетонированными стенами, делали потом. Хороший погреб, просторный, глубокий! Хранили в нем и варенья, и солености, и картошку с капустой.

Вячеслав Семенович, кстати, хотел лестницу там подкрасить…

А в это время, подрастали дети, — сыновья Алексей и Борис. Алексея отдали, в 8 лет, учиться играть на аккордеоне, в музыкальную школу. Потом, училище окончил. Женился и, с супругой Валентиной, уехал по распределению в Бадринск, районный центр. Сашка у них, там родился. Вот хотят, из этой дыры выбираться и обустраиваться на севере, в Тюменской области, — зарабатывать деньги и квартиру. Недавно Алексей позвонил, — грозился в гости, всей семьей, приехать. Ну, как тут не радоваться! Соскучились ведь, старики… А Борис еще на распутье. Собирается в политехнический институт поступать. И девушка у него есть. Только вот, что-то не получается у них пока. Ну, да дело молодое! Лишь бы не пил…

Нина Степановна достала, из старого шкафа, фотографии, на которых были отображены вехи их, с мужем, нелегкой судьбы. Неплохо получились портреты детей и внука… «Пока все, слава Богу, идет нормально. Хороший, все-таки, у меня супруг оказался — добрый, заботливый, работящий, непьющий. А в молодости-то, какой красавец был! Алексей — ну, весь в него! Характер такой же крепкий, волевой, рассудительный. Жена, правда, не очень аккуратная баба, но вроде живут, душа в душу, здорово не ругаются… А Сашка-то, Сашка какой славный парнишка! Хоть и маленький еще, а веселый, озорной. И главное, — не злой совсем. Дети-то, порою, бывают злобные, агрессивные… Ох, и люблю же я его, мальчишечку милого!.. Ой, чего же это сижу-то? Хотела ведь, для озорничка, рубашечку привести в порядок…» — и пожилая женщина, пересев на диван, принялась за шитье.

Автобус, выехав за город, помчался вдоль зеленеющих полей. Проскочив пять километров, затормозил на безлюдной остановке, от которой вела проселочная дорога в дачный поселок. Вячеслав Семенович, держа в одной руке рюкзак, — вышел, взвалил его на плечи и зашагал вдоль клеверного поля. Стрекот кузнечиков, тут и там, среди загородной тишины, сладковатый дух разнотравья, с вкраплениями темно-синих цветочков, солнечное марево над этой идиллией, — умиротворенно на него действовали. Пенсионер жадно вдыхал свежий, теплый воздух. Вдали, развернулась излучиной река, — а рядом, — белели, во множестве, дачные строения.

День был не выходной, и Вячеслав Семенович, никого из знакомых из поселка, не встретил. А вот, и его домишко, приветливо поблескивающий, на солнце, стеклами окон. Краса-авец! Открыл калитку и, по ошлакованной дорожке, подошел к крыльцу. Замок на месте, огородик — бросил взгляд, — никем не тронут. Сходил к погребу, — тоже все в порядке.

В доме, выложил продукты из рюкзака. Прошел, по половичкам, к железной кровати в углу, застеленной верблюжьим одеялом. Покачался немного, сидя на сетке, как бы проверяя надежность ее. Осмотрел комнату: побеленную небольшую печь, огородный инструмент в углу, у двери; умывальник, старое высокое зеркало.

«Как, хоть выгляжу-то? Некогда на себя, даже взглянуть!». Из зеркала, на него смотрел, среднего роста, обыкновенный российский пенсионер, почти весь седой, но еще крепкий, розовощекий. Не зря ведь, часто проводит время на свежем воздухе, в посильном труде. К тому же, не курит, не пьет. Хотя здоровье, после того, как на работе в цеху, упал с 4-метровой высоты и поломал кости, что и говорить, пошаливает. Тогда его, увезли на «Скорой» в тяжелом состоянии. Потом, — несколько операций, а позже — месяцы реабилитации. Ездил с женой, даже в Курган к знаменитому ортопеду Елизарову, который, можно сказать, и поднял на ноги. Вячеслав Семенович так и ходил со вставленными штырями, но их, почти уже не чувствовал.

Стал вспоминать, как тогда перепугались жена и дети. Спасибо Нине! Если бы не ее поддержка, — вряд ли он, вообще, когда-то выздоровел. Ведь думал, что все, — будет неходячим инвалидом до самой смерти. Ан нет! Молодец, Нина! Как его морально поддерживала в те тяжелые дни… Другая бы плюнула: лежи ты, не вставай! А она, терпеливо внушала надежду на выздоровление, выносила утки, заставляла двигаться, — сначала в постели, а потом, и на костылях. Словом, — настоящий друг и помощник!

И детей с женой, слава Богу, подняли… О, Алексей-то далеко пойдет! Характерный парень! Не то, что Борис. Испортила его мать, изнежила к черту… Ну, дай-то Бог, женится, может, выправится. Внучку, внучку теперь еще надо, и тогда все встанет на свои места…

По деревянной лестнице Вячеслав Семенович поднялся на плоскую крышу избы, покрытую листовым железом. Один лист отошел, после непогоды с ветром. Прибил. Потом, накачал воду в бочку, — вечером надо поливать. Что еще сделать? А, — покрасить лесенку, хотел ведь в погребе!

Хороший у него погреб! Соседнего, вон как завидуют! У них такого нет… И стены забетонированы, и достаточно глубокий, и электричество проведено. Вячеслав Семенович, захватив в доме краску и кисточку, включил свет, прошел под навес. Из погреба дунуло неприятным холодом. Дачник спустился. В голове мелькнуло: «Как в могиле!».

Через 10 минут, начав красить, вдруг почувствовал головокружение, дыхание перехватило, сознание помутилось. «Что это со мной?! — успел перепугаться пенсионер. — Надо срочно наверх!». Сделал шаг. Кисточка выпала из рук. Схватившись за горло, он, с хрипом, повалился на бетонный пол…

На сердце у Нины Степановны, с вечера, было неспокойно. Откуда-то, взялась тревога, в груди давило. «Что к чему? Ведь, вроде бы все хорошо. Корвалолу что ли выпить?». Накапала себе двадцать капель, решив, что сегодня — магнитная буря…

Ночью разразилась гроза. Страшно грохотал гром, молнии крестили черное, беспросветное небо. Шум дождя был таким сильным, что, порою, становилось не по себе. «Как там Слава-то один, в такую бурю? Страшно ведь, наверно, сидеть в избе без единой души! Ну, да он у меня не из трусливых! Мужик же!.. Но все равно, за него беспокоюсь: как бы чего не вышло. Вдруг молния ударит в дом?!» — Нина Степановна, ворочаясь с одного бока на другой, все не могла заснуть. Наконец, забылась в какой-то тяжелой дрёме.

Наутро, она проснулась с той же тревогой. По небу ходили тяжелые мрачные тучи. Дождь моросил, не переставая. В квартире было темно, — пожилая женщина, даже свет включила. «Надо Борю на работу будить. С зонтом придется, на завод-то идти…».

— Да, бате там, на даче, сейчас не очень-то сладко. Домой, скорей всего, сегодня вернется… — говорил Борис, спешно прожевывая приготовленные матерью бутерброды.

— Что-то на сердце у меня, Боря, не хорошо. Как бы с отцом, чего не случилось… — поделилась своими опасениями Нина Степановна.

— Да что ты, мама! Что с ним сделается?.. Возьмет солености, да и приедет вечером!.. Алексей-то, значит, в выходные прибудут с женой?

— Да, звонил. Соскучился по брату?.. А уж я-то, как их поджидаю с Сашкою! — вытерла передником, глаза мать.

— Ну вот, опять ты! Из-за чего плакать-то? Не переживай зря! Все ведь, у нас отлично, мама! — погладил по плечу, Нину Степановну сын. — Ну, я побегу, что ли? Как бы не опоздать в цех…

Оставшись одна, пенсионерка взялась, было, мыть посуду, но руки не слушались. «И вправду, что это со мной? Совсем нервы никудышными стали!.. Нет, надо делом заняться, чтоб отогнать неприятные мысли!». И она, буквально, заставила себя вымыть тарелки…

Вопреки ожиданиям, Вячеслав Семенович вечером так и не приехал, хотя погода стала еще хуже, — поднялся ветер. Это насторожило женщину, заставило рисовать, в воображении, самые черные картины. «Заболел, что ли? А может, выпил, — вон, на улице, какая холодина!.. Но ведь Слава, почти всю жизнь, в рот не брал. Нет, — тут что-то не то!».

Ночью, она почти не спала, еле дождавшись утра. Быстро собрала все необходимые вещи и, первым же автобусом, помчалась на дачу, даже не приготовив сыну привычный завтрак.

Вот и остановка. По чмокающей грязи, как только можно быстрей, прошла, полтора километра, до дачных строений. Приблизилась к домику.

Странно! Дверь оказалась открытой. Может, в туалет вышел? Но там его нет. Прошла в дом. Кровать не расправлена. Еда не тронута. Ни-ко-го!.. Нине Степановне стало дурно. «Что же это? Где он? Что могло случиться?! А, — погреб! Вот где Слава может находиться!». Женщина, спотыкаясь, обрадованная, отправилась под навес.

— Слава, Слава, ты здесь? — крикнула она, увидев открытую дверцу и льющийся из погреба, свет. В ответ было — гробовое молчание…

Неверными шагами, пенсионерка стала спускаться вниз, и тут-то увидела… жуткую картину! На бетонном полу, с перекошенным, от застывшего ужаса, лицом, лежал навзничь ее муж. Недвижимый, — в луже опрокинутой коричневой краски.

Нина Степановна бросилась к нему.

— Слава, Славочка! Что с тобой?! Почему молчишь?! Ах, горе-то, какое! — она попыталась приподнять тело. Мертв!.. Внезапно, начав задыхаться, схватилась за сердце: «Что это?! Почему мне так плохо?! Помогите!!!».

Женщина стала оседать и, неловко, уткнулась в грудь мужа.

Яркий электрический свет освещал страшную сцену. Холодный воздух, пропитанный парами краски, слегка дрожал.

Алексей с женой и Сашкой, в родительский дом приехали не в субботу, как договаривались со стариками, а в воскресенье днем. После упорных трехдневных дождей, светило яркое июльское солнце, во всю чирикали воробьи, радуясь погожему дню. Алексей поставил чемодан, на скамейку, под кустами сирени у подъезда, глубоко вздохнул. Наконец-то дома!

— Ну что, Сашка, соскучился по бабушке с дедушкой? Сейчас они тебя, чем-нибудь, вкусненьким угостят! А ты, Валентина, поправь-ка у себя одежду, а то, что-то помялась в дороге…

Жена Алексея, симпатичная стройная блондинка, одернула белую блузку и юбку с небольшим вырезом; поправила воротничок у мальчонки, погладив его по голове.

— Сам-то волосы причеши, — шишом ведь!

Алексей был в лучшем своем, черном костюме. Улыбнувшись Валентине, достал, из кармана пиджака, небольшую расческу; поправил ею темные волосы.

— Ну вот, мы и готовы. Пошли, что ли. Мать-то уже заждалась…

Поднялись на третий этаж. Алексей позвонил, — молчание. Позвонил еще. Что такое? Куда запропастились? Борька-то, понятно, к своей крале учесал, а старики должны быть дома… Что же делать? Придется открывать своим ключом.

Прошли в квартиру. Никого… Алексей заглянул в шкаф у зеркала, в прихожей, — нет рюкзака и одежды матери и отца, которую обычно брали, собираясь на дачу. Странно! Чего они туда вдруг укатили? Договаривались ведь, что будем в выходные! Что там старики забыли? И записки никакой не оставили… Алексей задумался. Жена вопросительно смотрела на него.

— А где бабушка? — спросил Сашка.

— Они с дедом скоро приедут. На даче пока. Не переживай, сынок! — успокоила ребенка Валентина. — Что стоять-то, Алеша? Давай, будем распаковываться…

— Ничего не понимаю! — недоуменно, развел руками Алексей. — Ну да подождем, приедут — куда, к черту, денутся!

Достали из чемодана вещи, подарки старикам. Валентина ушла на кухню, готовить обед. Но муж ее, не мог успокоиться: «Что-то здесь не так!». А, что именно, представления не имел.

Наступил вечер. Часы уже показывали одиннадцать, когда Алексей забеспокоился по-настоящему. Его тревога передалась супруге.

— Утром, надо ехать на дачу. Скорей всего, они все втроем там. Нету ведь Борьки, — не пришел. А ему на работу в понедельник… В общем, останешься с ребенком, а я, на первом же автобусе, туда отправлюсь. Да не бойся, Валя, все будет нормально! У них, наверно, там что-нибудь срочно сделать нужно, вот Бориса и взяли с собой…

В девять утра, Алексей уже шагал по проселку, по направлению к дачам. В понедельник, народу на участках, естественно, не было. А вот и их дом. Всё раскрыто, и никого!.. Куда они отправились? Сейчас в поселке, только один сторож остался. Навряд ли, к нему пошли… На речку, может? Так еще утро, — какое утром купанье?.. Алексей бросил взгляд туда, где был навес над погребом. Там чернела… спортивная сумка Бориса! У брата, внутри похолодело от страшного предчувствия. Подошел, глянул вниз, и… оторопел от охватившего ужаса! У конца лестницы, вцепившись мертвой хваткой в поручень, полувисел… неживой Борис! А на полу, — прижатые друг к другу, — недвижно застыли родные мать с отцом!!

— A-а! — вырвался дикий вопль у Алексея. В мозгу все смешалось… Несчастный бросился отчаянно бежать, от этого страшного места, не ведая куда. Очнулся только в поле, за пределами поселка. «Что ж это?! Как же так?!» — только и повторял он… Наконец, пришел немного в себя. Заработала мысль. Нужно срочно вызвать людей, милицию! Где же люди-то, — где?!

Алексей рванулся разыскивать сторожа. Тот сидел в своей избушке, ничего не подозревая.

— Там мать, отец, Борька! Мертвые!! Где у тебя телефон?!

— Где мертвые? Что случилось? Да говори же толком! Успокойся!

— Там, в погребе! — рыдал, повалившись на стул, Алексей. — Вызывай милицию!

Сторож, лихорадочно, стал набирать номер по телефону.

Хоронили всех троих, на кладбище, рядом друг с другом. А панихида прошла в заводском клубе. На небольшом постаменте, стояли три багровых гроба, украшенных живыми цветами, пихтовыми ветками. Дежурил почетный траурный караул. Народу была тьма. Попрощаться пришли и близкие, и знакомые, и даже незнакомые люди. Весть об ужасной трагедии, облетела небольшой городок. Все были шокированы.

В криминальной лаборатории, провели анализ краски, которой Вячеслав Семенович, хотел обновить лестницу в погребе. Она оказалась крайне токсичной. На заводе, выпускающем краску здесь же, в городе, были привлечены к ответственности, некоторые руководящие лица. К счастью, партия продукта еще не разошлась в продажу. Вячеславу Семеновичу, отраву «толкнул» по дешевке, сам того не подозревая, один рабочий с производства.

Алексей с женой и ребенком, после всего произошедшего, продали квартиру и уехали, как и планировалось, в Тюменскую область. Оставаться в доме родителей они не захотели, — всё напоминало о погибших. Сашке, о смерти бабушки с дедушкой и дяди Бори, пришлось-таки сказать. Пока были похороны, мальчонка находился у своей тётки…