Глава 20. Она безудержно рыдала. «Я не умерла»

Она безудержно рыдала. «Я не умерла».

Может, ей было бы лучше умереть, но на данный момент, она всё еще была жива.

«Я никуда не сбежала».

Должна же существовать какая-то дорога назад. Она тосковала по своему дому и родителям больше всего на свете.

«Первый раз в жизни я увидела, как папа с мамой ссорятся».

Йоко прижалась лбом к столу. Слёзы текли ручьём.

«Глупо, глупо, глупо…»

Она не знала, что именно она видела, но это вовсе не обязательно было правдой.

Она села, утёрла слёзы, завернула меч в тряпку. Каким-то образом сам меч показывал ей все эти видения. Ей было трудно сказать, насколько они реальны. Однако интуиция подсказывала ей, что видения были настоящими.

С трудом она поднялась на ноги. Открыла заднюю дверь и вышла на ночной воздух. Небеса были полны звёзд. Она не узнала ни одного созвездия. Правду сказать, она никогда не увлекалась астрологией, так что, скорее всего, это было потому, что она и не знала никаких созвездий.

Она присела на край колодца. Прохладные камни и свежий ветерок служили малым облегчением. Она подобрала колени к груди. Сзади раздался голос, резанувший ей по ушам, как пила.

— «Нет, нет, нет. Ты не можешь вернуться домой, детка».

Она медленно повернулась. На тяжёлых камнях, обрамлявших колодец, расположилась голубая обезьянья голова. Обезьяна лежала на высеченной поверхности, лишённая тела, словно обезглавленная, и смеялась над ней.

— «Ну и ну, ты всё еще на что-то надеешься? Ты не можешь вернуться домой, малышка. А тебе так хочется, не правда ли? Пойти повидать твою дорогую мамочку. Но ты можешь умолять и плакать, а это никогда не случится».

Йоко потянулась было за мечом, но затем вспомнила, что забыла его в доме.

— «Я же тебе повторяю. Ты прекрасно можешь сама снести свою маленькую головку. И если ты это сделаешь, тебе станет намного легче. Вся эта любовь и тоска, всё это уйдёт само по себе».

— «Я не сдамся. Когда-нибудь я вернусь домой, даже если это будет последним поступком в моей жизни».

Обезьяна весело фыркнула. «Ну что ж, кто я такой, чтобы разубеждать тебя? Но я, пожалуй, воспользуюсь возможностью сообщить тебе кое-что по поводу ближайшего будущего».

Йоко встала. «И слышать не хочу».

— «Правда? И знать не хочешь? По поводу этой женщины…»

— «Такки-сан?» Йоко повернулась.

Обезьяна оскалилась на неё. «Тебе лучше ей не доверять».

— «Это ещё что значит?»

— «Она вовсе не такая хорошая, как ты думаешь, малышка. Хорошо ещё, что она не отравила тебя во время обеда и не покончила с тобой».

— «Ой, да перестань».

— «Может, она замышляет убить тебя и ограбить дочиста. А может, она даст тебе жить, а потом продаст в рабство. В любом случае, это то, что она собирается сделать. А ты ещё хочешь ей за это спасибо сказать! Г-и, ну какая же ты наивная!»

— «Хватит мне голову морочить».

— «Разве я говорю с тобой не от чистого сердца? Неужели ты не понимаешь? У тебя здесь нет друзей, малышка. Никто и слезу не пустит, если ты умрёшь. Ты как бельмо на глазу у всех, неужели непонятно?»

Йоко посмотрела на обезьяну в упор. Та ответила её взвизгом смеха. «Может, я тебе уже говорил, но я готов повторить это ещё тысячу раз. Если это так больно, с этим можно покончить в одно мгновенье». Обезьяна снова взвыла, затем развернулась к ней с ожесточенным оскалом. «Ну, раз уж ты не хочешь о ней плохого слова сказать, тогда давай её убьём».

— «Что…?»

— «Убей её, забери деньги и беги. Если ты, по-видимому, не знаешь, когда нужно прекратить надеяться, сделай это хотя бы ради себя».

— «Да заткнись ты уже об этом!»

Бешено заливаясь смехом, обезьяна исчезла, словно мел, стёртый с доски. Как и раньше, остался только её раздражающий смех, постепенно утихающий вдали.

Йоко продолжала стоять, уставившись на то место, где ранее находилась обезьяна. Что это создание имело против неё, чтобы так её расстраивать?

Я не верю ему.

Ни одному слову это маленькое чудовище ей сказало.

На следующее утро Йоко разбудили встряхивая. Она открыла глаза. Крупная женщина смотрела на неё с озабоченным выражением. «Ты проснулась? Была прям как неживая. Ладно, вставай и давай завтракать».

— «Извините».

Йоко быстро встала. По выражению лица Такки было очевидно, что её будили весьма долго.

— «Не стоит извиняться. Как ты? Готова двинуться в путь? Мы всегда можем сделать это и завтра».

— «Я в порядке»- сказала Йоко, вскочив на ноги. Такки засмеялась и указала на её постель.

— «Там лежит платье. Знаешь, как его надеть?»

— «Наверное… я думаю».

— «Если что, кликни меня».

С этими словами Такки исчезла в соседней комнате. Йоко села на постель и взяла в руки кимоно, которое Такки положила для неё.

Оно состояло из юбки в щиколотку длиной, подпоясанной шнуром вокруг талии, и короткой, в виде жилета, блузы с туникой той же длины. Оно было не слишком удобным, когда Йоко впервые его примерила. Воротник оцарапал ей шею, пока она вошла в другую комнату, где Такки приготовила стол.

— «Ах, как раз на тебя». Такки поставила на стол большую чашу с супом и засмеялась. «Оно немного простенькое, конечно. Что-нибудь из моей одежды в молодости было бы лучше».

— «Вовсе нет», — сказала Йоко. «Большое спасибо».

— «Даже такое для меня чересчур нарядно. Я подумывала отдать это соседям в скором времени. Ладно, давай есть. Поешь хорошенько. У нас впереди долгий путь».

— «Хорошо».

Йоко поклонилась. Она села за стол. Взяв в руку палочки, она вспомнила, что ей сказала обезьяна прошлой ночью. Но это никак не походило на правду.

Она хороший человек.

Если бы селяне узнали, что Такки её укрыла, они наверняка обругали бы её последними словами. Такки сделала ей добро, и подозревать её в чём-либо подобном только накликает на неё плохую карму.