Ульрику Валентайну, графу Лондейлу

Повелеваю защитить город любой ценой. Сформировать полки и ополчение, укрепить стены и башни, вырыть ров и создать прочие укрепления. Собрать в городе не меньше годового запаса продовольствия. Собрать солидный запас оружия, воинской амуниции, стрел и снарядов для метательных машин. Все это необходимо выполнить в кратчайшие сроки. Оборона Лондейла – первоочередная задача королевства. Все, что вам необходимо, – требуйте, и будет дано. С этим письмом высылаю вам первый обоз с продовольствием, железом и оружием. В ближайшие дни ждите еще три подобных обоза. Для согласования содержимого последующих, формирующихся на данный момент обозов высылаю вам своего советника графа Калу, а также старшего помощника королевского казначея Освальда. Используйте через них любые ресурсы королевства и в любом количестве. Лондейл должен выстоять, за выполнение этой задачи, граф, отвечаете честью и головой.

Готовность города к обороне проверю лично.

Георг Первый, с божьей помощью

король Глинглока».

Онемевший от удивления Дементос оторвался от письма и посмотрел на графа. Граф возбужденно рассмеялся, взял из его рук бумагу и, благоговейно коснувшись губами королевской подписи, бережно спрятал у себя на груди.

– Будем жить, дружище, будем жить…

Короля ждали с юга, с востока, на крайний случай с запада, но уж никак не с севера, занятого врагом. Если бы не конные разъезды, ни за что бы не успели организовать торжественную встречу. А впрочем, все равно встреча получилась с многочисленными нарушениями королевского этикета, хотя для города, день и ночь ждущего врага, такое упущение вполне простительно. К тому же недочеты в торжественности с лихвой искупались искренностью горожан.

Весь город высыпал за городские стены, едва не образовав страшную давку на подъемном мосту, перекинутом через свежевскопанный, наполненный речной водой ров. Шпалерами выстроились заново сформированные полки и отряды ополчения, увлажнились от волнения глаза у женщин, визжали от радости и восторга дети, сдерживали возбуждение умудренные жизнью старики. В наспех накинутых чистых одеждах первые лица города выстроились за спиной у старого графа, несмотря на жару облаченного в боевую кольчугу и рыцарский плащ. Город ждал своего короля.

Первыми на извилистой дороге, скрывавшейся у линии горизонта за небольшим пригорком, показались лондейлские уланы. Всадники вихрем промчались по дороге между выстроенными полками, взметнув в воздух клубы желтой пыли, и резко осадили коней у самых копыт графского жеребца. Поспешно слетели с седел, преклонили колени, и усатый капрал задыхаясь выпалил:

– Едут, ваше сиятельство, едут!

– Едут! Едут! – волной разнеслись его слова по толпе, и взгляды всех устремились на дорогу.

Сквозь пыль, взбитую уланами, уже проступили темные силуэты всадников. Без мишуры и золотого блеска, без шума и гама, под тяжелую поступь рыцарских коней, под лязг брони, под вскинутыми к небу копьями приближался к Лондейлу молодой король.

Всполошившийся было народ затих. С суровым лицом выслушал его величество приветствия старого графа Лондейла. Тяжелым взглядом обвел вышедших навстречу людей и, тронув могучего боевого жеребца, поехал вдоль выстроившихся шеренг свеженабранных лондейлских полков, тщательно оглядывая оружие и амуницию, выправку и лица солдат.

Притихший народ, затаив дыхание от внезапно нахлынувшего волнения, наблюдал за своим королем. Плотно сжатые сухие губы, колючие, пронзительно‑синие глаза, простые стальные доспехи, покрытые пылью и рубцами, из золота лишь тонкая корона на открытом шлеме. Таким предстал перед лондейлцами новый король, а за ним и его рыцари. Ни грамма золотого блеска, ни одного драгоценного камешка в их убранстве, лишь смертоносное железо, покрытое дорожной пылью.

В полной тишине король объехал солдат, остановив коня у самого рва. Тщательно осмотрел стены, где прекратившие было работу каменщики под его строгим взглядом снова принялись за укрепление новых башен. Прищурившись, оценил ров, утыканный по краю острыми кольями. Покосился на хищное жало заряженной баллисты, установленной на открытой верхней площадке круглой башни над северными воротами, и, криво усмехнувшись, спрыгнул на землю. Подошел к графу Лондейлу, посмотрел на его открытое, усталое лицо и крепко обнял:

– Спасибо за город, граф.

И тут же затрубили трубы, вскинулся в восторженном реве народ:

– Да здравствует король! Да здравствует граф!

Король снова вскочил на коня, улыбнулся восторженно кричащим людям и приветственно взмахнул рукой. Горожане, чувствовавшие, что они только что выдержали на «отлично» суровый экзамен, неистовствовали. Король проехал по улицам, осыпаемый цветами и пестрыми лентами, видя повсюду изможденные от усталости, но освещенные надеждой и радостью лица. Люди следовали за своим королем до самого графского дворца.

Большая площадь перед дворцом была запружена народом, люди забили прилегающие к площади улицы, залезли на крыши окружающих домов, кричали до хрипоты и радовались как дети. Тонко уловив желание своего народа, король появился на большом балконе, выходившем на площадь, и поднял вверх руку. Люди затихли в ожидании обращения своего правителя.

– Лондейлцы, буду говорить открыто. Тяжелое время наступило для старого доброго Глинглока. Злой и сильный враг топчет нашу землю, отбирает имущество, отбирает жизни, измывается над нашими детьми. И у нас нет больше армии, чтобы его остановить. – Георг сделал паузу, обвел взглядом притихший, встревоженный народ и отчеканил: – Но если враг думает, что с нами покончено, то он ошибается. Дальше этих стен ему не пройти! Потому что мы будем драться не за золото и добычу, а за себя и за свою землю! Потому что мы зальем своей и вражеской кровью каждый камень в этих старых стенах и каждую пядь нашей земли! Мы сделаем это за себя, за своих близких и за своих детей! Мы сделаем это за Лондейл и за Глинглок!

Твердые, словно выбитые в железе слова взбудоражили толпу. Народ заволновался, будто черная грозовая туча; казалось, сам воздух был наэлектризован и готов разразиться молниями, тысячи горящих глаз были устремлены на долговязого молодого короля. Георг сжал зубы, так что заиграли желваки на скулах, вытащил из ножен меч и, воздев его к небу, прокричал:

– Глинглок!!!

– Глинглок!!! – взорвалась толпа.

– Глинглок!!! – скандировали, сжимая кулаки, люди с искаженными от ярости лицами.

– Глинглок!!! – кричали солдаты и ополченцы, потрясая оружием.

– Глинглок!!! – грозно зарычали рыцари, бароны и графы, особенно четко осознавая в эти минуты свой дворянский долг.

– Глинглок!!! – выдохнули выжившие лондейлские безнадежные. После Лингенского леса для них этот клич имел свое, особое значение.

– Глинглок, – зловеще прошептал бывший рыбак Жано, многообещающе поглаживая свежие шрамы на предплечье.

– Глинглок! – без особого рвения прокричали шпионы эльфийского герцога, одолеваемые страхом и дурными предчувствиями.

Война перешла во вторую фазу, ожесточенную и непредсказуемую. У разбитого королевства появился лидер.