Вместо послесловия. (Интервью Анатолия Белякова с Олегом Матвейчевым)

(Интервью Анатолия Белякова с Олегом Матвейчевым)

А.Б.: Давно тебя хотел спросить, как философ философа: что такое философия?

О.М.: Представь, что ты идешь по горной извилистой тропинке и не знаешь, что ждет за поворотом: пропасть, скала, обрыв, новый поворот или еще какая напасть. Философия – это такая штука, которая становится тем, что она есть, по мере движения и новых открытий. Потому она никогда не знает заранее, чем будет через миг. Остальные отрасли знания и деятельности имеют четкое представление о том, что и зачем делают. Они имеют план действия, метод действия, и этим отличаются друг от друга.

Философия бесцельна, но именно поэтому она единственный (да‑да, единственный!) источник инноваций для человечества. «Новое» родственно с «основой», а философия занимается основами. Все остальные науки или практики совершают свои открытия уже после того, как путь проложен философами.

Философы – первопроходцы, они первыми прокладывают пути мышления. Показывают, что так можно мыслить, что об этом можно мыслить, они открывают горизонты, внутри которых другие уже что‑то находят, а потом найденное разрабатывают, используют во благо или во зло. Поэтому исторические образы философии сами меняются. Кстати, слово «философия» только фиксирует определенный исторический образ первопроходческой деятельности.

Слово «философия» было придумано Пифагором, учителем Платона. А Платон уже ввел слово в широкий обиход. Это слово имело задачу противопоставления опыту мудрецов, которые звались в Греции «софос», а не «философос».

Обычно говорят, что философия стремится к мудрости и как бы не достигает ее: она «любовь к мудрости», а не сама мудрость. Получается, что «софос», то есть мудрец, – это тот, кто мудрости достиг, а «фило‑софос» еще только стремится. Пифагор же видел себя бесконечно выше всяких мудрецов, всяких «софос».

«Философос» – не просто «софос», он «ценитель мудрости», специалист по мудростям. Чтобы подняться над разными мудростями, мудрецами с их опытом, надо было войти в другое измерение. Этим измерением для Пифагора стала математика – наука, которая занимается феноменами, не зависящими от опыта, от сущего. Дважды два равно четырем, независимо от головы, которая это мыслит, тут невозможен «субъективный» взгляд. Кроме того, эта истина не зависит и от практики: если на практике у меня дважды два не будет равно четырем, значит, не истина неправильна, а я что‑то напутал.

Были открыты и другие феномены, которые как математика, но совершенно по‑своему, не зависят от сущего, от опыта, а даже определяют их. В этом смысле пифагоровская философия уже давно не модель философии вообще. Да, возможно, что и от слова этого стоит отказаться, поскольку оно уже предписывает то, чем надо заниматься, что противоречит исходному смыслу первопроходческого мышления.

А.Б.: Тогда более узкий вопрос: что такое «русская философия»?

О.М.: Всякая философия до XX века определялась вопросом «Почему есть Сущее, а не наоборот Ничто?». Русская философия – это философия, которая сужала вопрос: «Почему есть Россия, а не наоборот Ничто?». То есть зачем Россия существует в мире, ее предназначение и проч. Что бы изменилось в мире, если бы России не было, ведь ее могло и не быть, а раз есть, значит есть зачем‑то. Эта философия занималась поиском «русской идеи». Русская идея, как определил ее наш один философ, – это не то, что народ о себе думает во времени, а то, что Бог думает об этом народе в вечности.

А.Б.: Считается, что в зависимости от ответов все разделились на славянофилов и западников?

О.М.: Да, поначалу. Западники видели Россию частью западного мира и, следовательно, считали, что мы должны реализовывать общую западную миссию, идти за лидерами мировой истории. Либо сами стать такими лидерами, возглавить Запад. Поэтому существует два вида западников, совершенно разных: одни как Петр I, который хотел Россию сделать центром Европы, и другие как какой‑нибудь Саакашвили или Ющенко, готовые быть в Европе хоть чистильщиками унитазов.

Славянофилы тоже бывают двух видов: одни настаивают на том, что Запад в кризисе и ничему нас не научит, и только мы сами можем теперь создать миссию из самих себя и ей следовать да еще Запад вести за собой. И в этом смысле подобные славянофилы схожи с западниками петровского типа. Другие славянофилы ищут некие критерии «русскости», чтобы им следовать, быть ни на кого не похожими. Такие славянофилы, как ни странно, заодно с западниками ющенковского типа, ведь и Ющенко мечтает о своеобразной фольклорной Украине с варениками и вышиванками.

Таким образом, главное не в западничестве и славянофильстве, а в том, хочет ли мыслитель всемирно‑исторической имперской идеи или он скромно хочет свой маленький фольклорный уголок внутри уже имеющегося целого, внутри мира или Европы или в противостоянии им.

Пушкин, Достоевский, Соловьев, Федоров, Блок были за всемирно‑историческую имперскую идею, они выше западничества и славянофильства. Они осознали: искать критерии «русскости» значит сознательно противопоставлять себя миру и другим народам, а мы должны не исключать себя из человечества, а все человечество включить в себя. Наша идентичность не в том, что мы особенная нация в ряду других, а в том, что мы всечеловеки. «Нам внятно все», – как скажет потом Блок. И действительно, лучший за всю историю Шерлок Холмс – наш, и это признано даже английской королевой, лучший за всю историю д Артаньян – тоже наш, французы меньше французы, чем русские, играющие французов. Поэтому нам надо искать не русскую идею, а всемирно‑историческую, которая всех объединит. Свою версию этого дал, например, Федоров.

А еще важно, что мы отказываемся от навязывания своей особенности другим особенным. Мы не действуем силой, а как «всечеловеки» (слово из Достоевского) и объединители действуем любовью (фраза Соловьева). Вот и цель, и средство. Это великое достижение русской философии именно как русской. Другое дело, что марксизм затем оказался всемирной идеей, которая могла бы объединить человечество своим интернационализмом и действовать так, без всякой силы, только в силу некой своей очевидной истинности. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно», – сказал Ленин. Поэтому получилось так, что марксизму ничего не смогли противопоставить ведущие русские философы, так как марксизм дал именно то, что они предполагали – «братство всех людей», а западники так тем более «съели» его за милую душу, поскольку он пришел с Запада.

На этом русская классическая философия кончилась. Но мне близок ее пафос: не противопоставлять себя другим народам, а искать всемирную идею, чтобы лидерствовать, вести другие народы и делать это через «влюбляние в себя», а не через навязывание силой или экономическими методами.

А.Б.: Сейчас разворачивается скандал по поводу выселения философов из Института Философии Российской Академии Наук на Волхонке.

О.М.: Я в данном случае человек неангажированный. Я в этом Институте был всего пару раз на каких‑то семинарах и мало там кого знаю, читал отдельные работы отдельных людей. Но я разочарован тем свистом и улюлюканьем, которое раздается от коллег по цеху. Дескать, давно пора гнать мафию стариков‑безд ельников…

Корпоративная несолидарность уже принесла огромный вред философам вообще. В стране это чуть ли не ругательное слово. А страна без философии – это страна без будущего. Тот, кто сейчас веселится и радуется чужому горю, скоро сам ощутит на себе негативное отношение общества. Когда Рабинович узнает, что на соседней улице скинхеды побили Абрамовича, который ему должен был 1000 рублей, он не радуется. Он понимает, что Абрамович, может быть и поц, но если он, Рабинович, промолчит, завтра скинхеды придут за ним.

Я бы хотел жить в стране, где открываются новые институты философии, а не закрываются старые. У нас великая страна, и она может себе позволить профессиональных бездельников, из которых раз в столетие может родиться русский Кант.

Была Греция, прошли тысячелетия. И мы не помним греческих политиков, тем более, греческих олигархов, мы помним греческих философов, которые дали начало всего западному миру. Что предъявит Россия на Страшном Суде: газопроводы, демократию? Смешно… Наше существование может быть оправдано тем, что мы дали миру Достоевского. Чехова, Пушкина, Федорова, Розанова, наших великих композиторов, наших святых… Культура – цель существования народа. А мы, забыв, что именно это является целью жизни, саму жизнь и выживание делаем целью. Средство делаем целью. Так что не философы занимаются чем‑то бесцельным и ненужным, а вся наша экономика и политика функционируют как нечто бесцельное и ненужное, коли они забыли, что целью их существования является культура.

А.Б.: Если бы ты был президентом, что бы ты сделал?

О.М.: Я не хочу быть президентом. Это не мое. Мое дело размышлять. И что касается глобальных мер – это вопрос очень ответственный и сложный. Легко только снаружи думать, мол, президент может воротить что хочет. На самом деле он связан по рукам и ногам интересами многих групп, интересами целых классов населения. Нельзя делать резких движений зачастую, иначе развалится все и это дорога в ад. Я могу только предполагать, какие крупные и серьезные реформы надо проводить в первую очередь. Но если брать несерьезные меры, которые легко осуществить без серьезного ущерба для бюджета, для групп населения разных, и при этом их эффект был бы положительный и колоссальный, то такие меры я мог бы назвать.

А.Б.: Давай!

О.М.: Надо создать некий институт, который бы занимался только тем, что отслеживал во всех странах новейшую философскую, научную и художественную литературу и быстро бы переводил ее всю на русский язык. Издавать можно в 100 экземплярах или вообще в сети вывешивать, но главное, моментально, чтоб перевод был. Тысяча единиц книг в месяц. Чтобы все на Земле знали, что зная русский язык, ты имеешь доступ ко всему, что пишется и издается в мире на всех языках. Это стимул всему ближнему зарубежью учить русский. Это ставит самих нас в разряд наций, которые являются не особенными нациями, а именно универсальными.

Далее, надо создать такой же институт или фонд, но осуществляющий прямо противоположную деятельность. Вся философская, научная, художественная и прочая литература, которая издается на русском, – моментально должна переводиться на все мировые языки и не продаваться, а дариться всем мировым издательствам. И даже спонсировать мы должны издания. Мы должны завалить весь мир нашей литературой и художественной, и нон‑фикшн, и классикой. Только так мы сделаем Россию частью души каждого человека в мире. Для любого человека это будет значить, что убить Россию – это значит убить себя, нанести вред ей, значит нанести вред себе.

То, что я предлагаю, недорого для такой страны как наша, но эффект будет колоссальным. Этот эффект больше, чем от ядерных ракет. Из‑за ракет нас все боятся, а так – будут любить. Мы можем и должны гуманитарно покорить весь мир. При этом даже не обязательно иметь новинки, они потом появятся. Но вот сейчас в Японии кто‑то издал Достоевского, и его расхватали миллионными тиражами.

А.Б.: Имидж страны зависит не только от культуры, но и от внешнего вида…

О.М.: Да. Например, такая проблема: первое, что видит всякий, кто приезжает в страну, и последнее, что он видит – аэропорты и вокзалы. А первое и последнее впечатление – это самое главное. У нас миллионы людей, которые каждый год приезжают и уезжают, десятилетиями сталкиваются с кучей‑малой народу на этих вокзалах, ужасным сервисом, и главное, с жуткими очередями на проверку паспортов. Что особенно бесит: окошечек много, а работает из них всегда меньше половины, и час надо стоять в дикой очереди. Нигде в мире такого нет.

У нас появились новые аэропорты, но это лишь подражание мировым аэропортам. А надо, чтоб у людей складывалось впечатление, будто они прилетели в страну будущего. И вот сделали бы программу «аэропорт», и построили бы, не подражая Шанхаю и Копенгагену, аэропорты нового поколения, принципиально отличающиеся от всего, что есть в мире. Чтоб всем приезжим казалось, что они в рай попали или в XXV век. Мелочь, а приятно. Все это бы увеличило количество туристов. А это путь к тому, что я называю «туристической сверхдержавой».

А.Б.: Была энергетическая сверхдержава, а теперь Россия как «туристическая сверхдержава»?

О.М.: Да. В мире практически каждый знает, что есть такая страна – Россия – самая большая в мире. Немного стран могут похвастать тем, что про них знают все в мире. Я уверяю: четверть китайцев или индусов даже не представляют, что есть Германия, не говоря уже про Украину. Миллиард человек, как минимум, может себе позволить поездку к нам. Каждый оставит тут по 1000 долларов минимум. Перемножьте и посчитайте. Это больше всех возможных доходов от газа и нефти. Так что надо развивать тему на государственном уровне. Не пренебрегать ею как чем‑то мелким и второстепенным.

В Рим приезжает по 15 миллионов туристов в год, а в Москву по 2–3 миллиона. И как их тут встречают? Наше главное богатство – Кремль. Так ведь не попадешь в него. Постоянно очереди… Вообще надо выселить из Кремля все административные структуры. Для президента оставить кабинет и зал для торжественных приемов на высшем уровне, награждений и проч. А резиденцию президента сделать за городом. Кстати, и пробок будет меньше, перестанут движение во всем центре перекрывать из‑за массы кортежей. В самом же Кремле все открыть, в башнях сделать рестораны со всеми видами национальных кухонь, какие есть в России. Перенести в освободившиеся здания кучу музеев. Так, чтобы человек попал в Кремль и целый день тут ходил. Или несколько дней.

Огромный комплекс зданий в самом центре столицы вдоль Ильинки – администрация президента, министерства какие‑то. Все это надо вынести за МКАД, в лес, в современные здания. А эти особняки отдать под гостиницы, рестораны и магазины. Инвесторы побегут со всего мира за такой землей. Только свистни – и через пять лет центр Москвы будет такой туристической инфраструктурой оснащен, что мы справимся с потоком туристов и в 20 миллионов в год. И главное не то, что они деньги здесь оставят, а то, что они частичку души здесь оставят, будут пропагандистами России в мире.

А.Б.: Да, вот недавно один наш общий знакомый посетил Лондон, приехал влюбленный, как кот, в Англию… все там правильно, а у нас все неправильно.

О.М.: Да, такой эффект есть. И невозможно убедить человека отделять свои эстетические впечатления от идеологических. Невозможно объяснить, например, что великолепие Лондона основано на чудовищной эксплуатации колоний Британской империей. Что за все это великолепие заплачено миллионами умерших с голоду индусов, например. На совести Черчилля, например, больше крови, чем на совести Сталина, и никто про это вроде бы не знает и не говорит. Володя Новиков в наши студенческие времена шутил на этот счет. Когда в Екатеринбурге появился первый джип «Линкольн‑навигатор», он посмотрел ему вслед и сказал с завистью: «Эх, классная тачка! Это ж сколько надо людей убить, чтобы такую заиметь!». Вова – актер великий, он издевался над всякими уралмашевскими гопниками, которые именно так и думали, только совершенно серьезно, и готовы были ради тачки убивать, только скажите – кого… Вот также сейчас люди восхищаются Америкой, например, не задумываясь, на какой крови и эксплуатации все это стоит. И даже если им что‑то пытаться объяснять, они скажут: «Ну и пусть они весь мир грабят, молодцы, а мы почему не грабим? Мы – дураки, они умные!». То есть внешний эффект отключает историческую и этическую аргументацию.

А.Б.: Красота – страшная сила! Это еще Достоевский устами Мити Карамазова сказал…

О.М.: Мы – первые, кто это понял и сами же не используем. Сколько у нас этой красоты? Целое Золотое Кольцо! Байкал, Алтай, Кавказ, Камчатка… Каждый из этих регионов уникален в мире, Швейцария отдыхает в сравнении с Кавказом… Мы сами не знаем, по какой земле ходим, а они там тем более не знают, потому что мы им не рассказываем.

Вот читаю я Литлл‑Гарта. Книгу про великих полководцев. Кого там только нет. Нет там только России, страны, которая всю свою историю только и делала что воевала и побеждала. Причем била тех, под кем вся Европа лежала. Всех этих Карлов, Наполеонов, Гитлеров. Но в книге ничего нет про Суворова, про Кутузова, про Жукова… Про Наполеона там 30 страниц, а про тех, кто его победил – ни строчки.

Или читаю я МакНила. Про историю вооружений. Та же тема: вообще Россия игнорируется. Хорошо, игнорируйте Россию в чем‑то другом, но не в военном же деле! Если ты профессор лучший в мире по этой теме, то ты просто не имеешь права не знать про тех, кто главный в мире в этой теме. Это все равно что быть профессором по истории чая и писать книгу про него, забывая упомянуть Китай. Нас совершенно не знают, а значит, не понимают. А раз не понимают – значит, боятся, а раз боятся, – значит, лучше бы нас не было… И значит, опять, как раз в столетие, кто‑то попытается нас уничтожить…

Или вот читаю Дж. Аригги, это политолог из Валерстайновского круга, про мировые экономические циклы. Он выделяет несколько циклов. Каждый цикл держится на том, что некая нация находила способ зарабатывать, а потом реинвестировала полученную прибыль разными способами в другие предприятия. Она не могла ее инвестировать в то же дело, на котором зарабатывала, потому что это подорвало бы ее основы. Это как ОПЕК держит цены на нефть, а денежки вкладывает в другое, потому что если возвращать деньги в нефть – она подешевеет. Так и разные нации вкладывали в финансы, в культуру, в военную экспансию и проч.

Аригги выделяет американский цикл, который сейчас заканчивается. До этого был английский цикл, еще раньше – голландский, а перед ним – генуэзский. И… все… на этом стоп. Подождите, хочется спросить мне, а что, у нас история со Средних веков началась? А что было до того?

Или посмотрите на карту: вы видите самую большую страну в мире. Она просто так стала такой страной? А может, стоит задать себе вопрос: как так получилось? А он вообще описал пять веков мировой истории и ни разу не упомянул Россию, будто ее и не было.

А между тем, я думаю, предшествующий итальянскому циклу экономический цикл был русским. Новгородское государство в свои лучшие годы размерами (от Югры до Финляндии) превосходило Европу. Оно держало торговые пути из Европы на Юг. Это было великое государство. Сам Великий Новгород был в 40 раз больше Парижа или Лондона в те времена. Там была абсолютная грамотность всего населения. Там, по подсчетам историков, доход был у горожанина среднего на наши деньги 15 тысяч долларов в месяц. Археологи нашли целое кладбище обезьян… Это просто мода была такая – заводить обезьян. Корова стоила сколько‑то копеек, церковь построить стоило 100 рублей, за сотню тысяч можно было в то время построить город. Так вот: в Великом Новгороде были миллионеры! Они всю Европу могли купить!

Были традиционные статьи русского экспорта. Монопольные. Например, мед. Сахар‑то раньше из тростника не делали, следовательно, мед везде нужен, где сейчас сахар используется. Почему только мы его могли производить? Потому что у нас большие расстояния, не как в Европе. А пчелиной семье нужны большие угодья, чтобы меду натаскать. Поэтому в Европе они мешали друг другу, много ульев не заведешь, а на наших расстояниях их было множество. Еще одна статья дохода – воск! Две трети свечей в Европе делалось из новгородского воска. А представьте, что в те времена не было электричества и все освещалось свечами… Да Великий Новгород был «Газпромом» того времени! Светпромом!

Куда девались денежки? Я думаю, в военную экспансию. Каждый предыдущий цикл длился дольше, чем последующие: американский цикл – меньше века, английский – чуть больше века и так далее. Я считаю, наш северо‑русский цикл начался еще в IX веке. Именно северные купцы профинансировали расширение государства на Юг и поход Олега Вещего на Константинополь. Кстати, почитайте договор Олега с греками, он касается только торговых привилегий. По пути Олег захватил Киев, выкинул гота Аскольда. Да и потом, посмотрите историю: общерусским князем становился не старший сын князя киевского, а тот, кто перед этим сидел в Новгороде. Потому что именно там была экономическая и военная мощь, и основа государства, его великий тыл. Владимир Святой был не старший князь, а он был в Новгороде перед этим. Ярослав Мудрый, который был в Ярославле и Новгороде до Киева – не старший князь и так далее…

Новгородские воины были самыми сильными. Каждый знал одно: где бы он ни погиб – его похоронят на родине. Поэтому бились смело, раненых и убитых не оставляли, а тела в меду доставляли на родину. Вот где исток Руси, а не в Киеве, который был транзитной столицей. Поэтому никакая это была не Киевская Русь, не было в то время даже такого названия, а Русь северная. И ее сердце – северные и новгородские земли – не были захвачены ни татарами, ни немцами. Потом и возрождение началось не с Киева, а севера и за счет севера.

Ни в одних мировых учебниках истории не описано это могущественнейшее государство средневековой Европы, в том числе и в наших. Пишут о какой‑то мелкой «новгородской республике», каком‑то «демократическом исключении» из общего правила в истории России, о каком‑то «кусочке Европы». Надо отнять Новгород у демократов, это клевета на него. Это был не «кусочек». Это было сильное государство, в каковом только и может быть развит большой бизнес, как нам показывает пример сегодняшней Америки. Формально, да и по сути, главным там был архиепископ, то есть это была теократия, а не республика. Учтем еще тотальную набожность средневекового человека, ведь даже слово «спасибо» значит «Спаси Бог!», и мы поймем, что там не было и не могло быть современной политической идеологии прав и свобод. Там была только религиозная мотивация, высшей целью существования для человека ставившая спасение души…

У нас великая история величайшего в мире государства, а мы ее не знаем. Все комплексуем, говорим о какой‑то «вековой отсталости»… Это интересная история, которую можно продавать.

Сейчас вопрос стоит так: или мы сумеем доказать свою ценность и влюбить в себя весь мир и, тем самым, предотвратим посягательства на нас, или будет очередная попытка нашего уничтожения, с которой мы можем не справиться.

Чем мы хотим удивить Запад? Демократией? Смешно. Мы будем только подражателями и учениками, недочеловеками, которых не жалко, к тому же учениками непослушными и плохими. Не усваивающими уроки. Копию не жалко, всегда есть оригинал, с которого можно копировать. Поэтому мы не должны быть плохой копией, мы должны быть оригиналом, который, как памятник истории, находится под охраной всего мира. А для этого надо неустанно пропагандировать себя, свою историю, свою природу, свою культуру.

Помню, еще в 1980‑е задавался вопросом: почему у японцев и китайцев есть своя национальная борьба, даже несколько, у англичан есть бокс, есть грекоримская борьба, а у русских нет… А как красиво японцы на мечах дерутся, а как французы и итальянцы фехтуют и имеют свои школы… А проблема только в том, что мы ничего не знаем про себя и не популяризируем на весь мир. Вот русские сталкивались дважды в XVII веке с китайцами под Албазином. Первый раз нас было 400 человек при трех пушках, а китайцев 15 тысяч при 45 пушках, а второй раз нас было 800 человек при 12 пушках, а китайцев 10 тысяч человек при 40 пушках. Так вот первый раз мы китайцам крепость сдали после нескольких штурмов, при условии нашего сохранения, потом мы себе же крепость вернули. А вот во второй раз китайцы даже взять крепость не смогли… Это при таком‑то перевесе!! Ну и где их у‑шу и кунфу?

Мой друг занимался очень многими восточными и русскими единоборствами. Перепробовал все: и каратэ, и айкидо, и кунфу. И он говорит, что все это менее эффективно, например, против нашей славяно‑горицкой борьбы, воссозданной только в конце XX века на основе приемов рукопашного боя русских крестьян. У нас «мотор» другой и дыхание, непрерывная атака и сметение противника.

Или история из русско‑японской войны всего столетней давности. После атаки казачьей бригады на японскую кавалерийскую дивизию последняя была вырезана полностью, после чего японский император издал приказ не вступать в соприкосновение с русскими менее чем при трехкратном перевесе. И вообще японцев в ту войну погибло намного больше русских. И где их мечи‑катаны и самурайские традиции? Все это не больше, чем пиар голливудских фильмов. А настоящую эффективность демонстрировали наши казачки с шашками… Никому теперь не известные в мире… А их казачье искусство оттачивалось веками.

Все это надо возрождать, популяризировать и показывать на весь мир. Заманивать сюда всех правдами и неправдами, рассказывать о себе. Ничем больше не заниматься, только этим. И прекратить всякое самоуничижение. Мы не перед кем ни в чем не виноваты, хватит мифов про Иванов Грозных и про Сталина. Наша славная и честная история и забыта и оболгана.

А.Б.: Наше же Министерство культуры эту ложь и спонсирует.

О.М.: Ежегодно ФАК, федеральное агентство по культуре и кинематографии, выделяет десятки миллионов долларов на фильмы клеветнического антироссийского содержания. Вот примеры последних лет. Фильм «Полумгла» А. Антонова, там русские жестоко издеваются над бедными немецкими пленными. Самое интересное, что в сценарии, по которому был снят фильм, все было иначе: воспевалась любовь разных народов. Сценаристы даже отозвали свою подпись под фильмом.

Другой пример. Фильм «Четыре» И. Хржановского по сценарию капрофага Сорокина. Фильм полон невозможно лживых сцен якобы из жизни русских. Например, бабушки из деревень, которых мы все прекрасно знаем как самых тихих и скромных трудяг, часто живущих одними молитвами, показаны в дикой оргии с голыми грудями, разрывающими на части жареную свинью. Видимо, сцена специально для мусульман, чтобы внушить им чувство презрения к русским. Даже на съемки такого рода режиссеру пришлось наверняка собирать бывших уголовниц с многолетним стажем. И этот фильм тоже спонсировался деньгами всех нас, налогоплательщиков.

Но самый нашумевший проект «Сволочи» А. Атанесяна. По сценарию известного антисоветчика В. Кунина. Еще накануне показа ФСБ РФ выступило с официальным опровержением фактов, положенных в основу фильма, в котором рассказывается о некоей детской диверсионной школе, созданной НКВД в Алма‑Ате из беспризорников и трудных подростков с уголовным прошлым, которым якобы была уготована судьба камикадзе. Атанесян еще в период съемок в ряде интервью заявлял, что «фильм основан на реальных событиях, которые происходили в годы Великой Отечественной войны в 1943 году, а затем, по понятным причинам, выпали из официальной истории». Накануне премьеры злополучного фильма «Сволочи» Андрей Панин, сыгравший в нем роль полковника‑воспитателя малолетних диверсантов, в одном интервью сказал: «Правда всякая нужна. Мне кажется, что вообще лучше говорить правду. Просто она чаще всего никому не нужна».

Беседы с сотрудниками архивов позволили сделать неожиданный вывод: сценарий фильма действительно имеет реальную историческую основу, но с точностью до наоборот. Начнем с того, что, по данным Российского государственного военного архива (РГВА), который, кроме документов Красной и Белой Армии, хранит документы частей и соединений ВЧК– ОГПУ‑НКВД‑МВД СССР за 1918–1991 годы, детских диверсионных школ в составе НКВД никогда не существовало. Более того, представители архива подчеркнули, что в дислокационных книгах вообще «не значится какая‑либо диверсионная школа – ни в Алма‑Ате, ни в Казахстане».

Кстати, что касается официальной истории, то в РГВА подчеркнули, что не является тайной существование в немецкой армии специальных школ, в которых диверсионно‑подрывной работе обучались завербованные или похищенные из советских детских домов подростки в возрасте 13–17 лет. В частности, по архивным данным, такие детские диверсионные школы существовали на оккупированной территории Украины, Белоруссии, в Прибалтике, Польше и, конечно, в самой Германии.

Как видно из документов, хранящихся в архивах ФСБ, на территории Германии в июле 1943 года в местечке Гемфурт близ города Каселя была организована школа для подготовки подростков‑диверсантов – Абверкоманда‑203. Представители школы вербовали 13–17‑ летних агентов обоего пола из детских домов Орши и Смоленска, объясняя, что те вступают в РОА (Русскую освободительную армию). Девочкам говорили, что из них подготовят медсестер. В этой школе одновременно обучались 25–75 человек.

Аналогичная школа по подготовке малолетних разведчиков и диверсантов существовала в полосе действия Калининградского фронта – в деревне Телешево, а также в Бобруйске, Орше, Краматорске и Славянске. Архивисты предоставили редакции документы, что немецкие спецслужбы методично занимались вербовкой русских детей‑беспризорников и воспитанников детских домов на оккупированной немцами территории. Молодец режиссер Владимир Меньшов, который отказался вручать «Сволочам» награду на фестивале: мужественный гражданский поступок! По данным, приведенным в «Комсомольской правде», «на фильм «Сволочи» ушло 2,5 миллиона долларов. Часть расходов – около 700 тысяч долларов – оплатило Федеральное агентство по культуре и кинематографии, возглавляемое Михаилом Швыдким». Так кто же сволочь?

А.Б: И это все при том, что в России не существует до сих пор, например, хорошего биографического фильма о Пушкине, нет фильма о Достоевском, фильмов о Толстом, Чехове, Булгакове, да кого ни возьми… Могло бы государство их съемки финансировать…

О.М.: Жизнь каждого из них – сценарий. А святые? Сергий Радонежский, например. Или великие государственные деятели, Иван III, например. Или герои, Евпатий Коловрат, например. И кто сказал, что на этом материале можно снять только пропаганду. Великие режиссеры снимают на историческом материале великие картины, возьмите «Андрея Рублева» Тарковского… Но нет… Даже если взялся Хотиненко, приличный режиссер, делать фильм про Смутное время, то отнесся к этому как к халтурке: освоил смету, снял полную порнографию… Как начнешь об этом обо всем думать, какая‑то безысходность…

Вот так и большинство нашей так называемой интеллигенции: вместо того чтобы служить своей стране, только и занимается тем, что льет на нее грязь… Последний пример: фильм «Царь» Лунгина. Жуткая антиисторическая грязь, претенциозная глупость. Замечу, я сам не поклонник Ивана Грозного. Царь этот был, скорее всего, не «настоящий», не сын князя Василия (похоже, бесплодного, как и его первая жена), а сын боярина Овчины‑Телепнева, с которым «заблудила» новая жена царя Елена Глинская.

Считаю, что все параллели Ивана Грозного со Сталиным – абсолютный антиисторический кретинизм.

Общего там как между арбузом и свиным хрящиком. Иван Грозный был царь путаный и непоследовательный, не имевший никакой программы, в отличие от Сталина, им не двигала доктрина, он метался от одного к другому. За ним нет и ярких побед, как за Сталиным. Точнее победы есть, и территория России за время его правления увеличилась вдвое, но нет такой победы как у Сталина над Гитлером. Сталин оставил стране запас прочности еще на 50 лет вперед, а Грозный оставил смуту.

Что касается репрессий и казней, то в сравнении с другими европейскими монархами, Грозный должен быть назван скорее Добрым. Потому что раз в 10 меньше людей погибло от опричнины, чем от казней его собратьев в Европе. И кстати, то, что царь противопоставил государство обществу (опричнина) и то, что он отделил себя от духовной власти, показывает не его азиатскость, а наоборот – его «европейскость, западность, прогрессивность и просвещенность».

Иван Грозный – европейское явление. Убийство им митрополита Филиппа вообще не доказано, тем более, что оно приписывается Малюте Скуратову. А он ведь мог и по собственной инициативе действовать, если вообще убивал. И уж чего точно не было, так это сжигания заживо всех монахов, просто так, без суда и следствия, над могилой митрополита, как это показано в фильме Лунгина. В средневековом обществе, где все построено на вере, религии, такое невозможно ни для царя, ни для народа – тот бы все государство тут же на вилы бы поднял. И вот Лунгин сочиняет эту грязь против Родины и тащит… в Канны на фестиваль. Чтобы приз получить от европейских русофобов… Вот такая у нас интеллигенция…

А.Б.: У Пиаже это называется «физический реализм», он свойственен пятилетним детям. Иван убил 10 тысяч человек, а Иоганн – 100 тысяч, значит, Иван в 10 раз добрее Иоганна. Битцевский маньяк Пичужкин убил 48 человек, а Андрей Романович Чикатило – 65, значит, Пичужкин добрее Чикатило в 1,35 раза. Саша полез на полку и разбил литровую банку варенья, а Сережа – трехлитровую, значит, Сережа в три раза виноватее.

О.М: Ну, во‑первых, устами младенца глаголет истина. При очевидной абсурдности таких заключений в них что‑то есть. Действительно: если один маньяк убивал реже, наверное, больше боялся, мучился от самоистязаний и проч. Кто‑то скажет – не важно, кто сколько убил, а я скажу – пойдите и поговорите с родителями убитых и изнасилованных девочек: будет все ли им равно, если бы этот маньяк убил на 20 девочек меньше и в число неубитых попала бы их дочь. Думаю, ответ очевиден. Именно потому, что слезинка каждого замученного ребенка священна, не надо допускать пренебрежения количеством жертв. Даже если один маньяк убил 100 человек, а другой 99 человек, этот последний – лучше, потому что на одну несчастную, убивающуюся от горя жену, мать или дочь в мире меньше. А то легко у наших интеллигентов получается: где 1000 жертв, там и миллион – все одинаково плохо. Кроме того, в твоем вопросе содержится манипуляция, мы сразу закладываем в разговор каких‑то маньяков. Мы сразу решаем, что кем‑то правили злые намерения. Политики и государственные деятели – не маньяки, а великие люди. Но Гегель говорил, что для камердинера нет героя, но не потому что герой – не герой, а потому что камердинер – камердинер. У нас интеллигенция только и занята тем, что приписывает собственную алчность и жестокость властям. Они не понимают, что исторический государственный деятель не имеет потребности нахапать или кого‑то унижать, перед ним другой простор решений. Но мелкие люди приписывают ему свои пороки, свои представления о том, как бы они поступали на месте вождя… Эта интеллигенция не элита нации, а чернь с соответствующим сознанием.

А.Б.: Куда ее девать? В ГУЛАГили подкупать? Или в эмиграцию?

О.М: В эмиграции она будет продолжать гадить и вредить. В ГУЛАГе озлобится еще больше и примется с удвоенной силой потом работать против. Подкупать тоже не выйдет, гранты отработает халтурно. Так что кнут и пряник тоже не помощники. Перевоспитывать и просвещать – вот что можно делать. Ведь интеллигенция берется из тех же книжек и фильмов, она просто воспроизводит сама себя. Надо разоблачать ее кумиров. В этой связи хороши книжки Бушина про Солженицына, Катаевой про Ахматову. И так далее. Надо разоблачать исторические мифы. В этой связи молодец Мединский с его книгами о мифах про Россию. Правда, разоблачая одни мифы, он часто вводит другие. Да и растекается мыслью по древу. Но ничего страшного, для начала и это пойдет.

А.Б.: А ведь в его книге про чистоту целые абзацы списаны с твоего «Суверенитета духа»…

О.М: А в «Суверенитете духа» есть целые абзацы из твоей статьи. И вообще, тему чистоты ты первый поднял в своем дипломе аж в 1993 году! Автор умер! Все у всех все списывают, как учили еще Барт и Деррида. Да и пусть. Главное, чтоб правда распространялась! Я вообще против копирайта. Пусть и новую мою книгу кто угодно копирует и хоть под своим именем издает! Главное, чтобы народ наконец‑то поставил под сомнение мифы, которые его уничтожают.

А.Б.: Кстати, о новой книге. Там много посвящено Солженицыну и Сталину. Но об этом уже много написано с 1990‑х годов. Считаешь, недостаточно?

О.М.: У меня тоже было ощущение, что уже давно все все знают, что Солженицын – врун, что масштабы репрессий завышены хрущевской, горбачевской и ельцинской пропагандой в десятки раз. Но сейчас я вижу, что еще полстраны находится под влиянием лживых мифов, и даже сам президент явно рассуждает на эти темы с позиций перестроечного журнала «Огонек». Поэтому надо писать, чтобы каждый знал правду.

А.Б.: А не кажется ли спор бесперспективным? Ты будешь ссылаться на одни цифры, антисталинисты на другие. Итак до бесконечности будет препирательство. И вообще, я все‑таки против «физического реализма», ты меня не убедил. 700 тысяч расстрелянных – это мало? Наверняка многие невинны. Так что прославлять Сталина я бы не стал. И не хотел бы жить в то время: у меня шансов сидеть или быть убитым было бы слишком много. Нет ничего однозначно черного и однозначно белого. И не нам с сытым пузом рассуждать о том времени.

О.М.: Вот именно, не нам с сытым пузом рассуждать. Оценку человеку дала та эпоха. Люди прославляли и плакали на похоронах. Им из той страшной эпохи было виднее. Даже те, кто отсидел, плакали. А потом другие поколения из других эпох стали осуждать и рассуждать. Шансов умереть или отсидеть было бы у тебя больше? Да, как и у всех. Мы любим вспоминать о тех, кто сидел. А тот, кто в это время не сидел, тот на Коста Браво и Коста‑дель‑Соль загорал что ли? Те, кто не сидели, вообще на войне гибли.

Я привожу не только цифры, но и аргументы, погружаю читателя в историческую ситуацию, подключаю его здравый смысл. Но и насчет цифр тоже добавлю. Истинные цифры есть, а им противостоит только ложь. Нет состязания разных цифр. Есть цифры, а есть выдумка. Например, какой‑то автор на АПН в одной из статей сослался на истинные данные о репрессированных по политическим мотивам. Их не более 4 миллионов, а расстрелянных за 35 лет не более 800 тысяч. Тут же на форуме, где обсуждается статья, всплывает некий либерал, который пишет примерно следующее: «Сталинисты фальсифицируют масштабы репрессий, специально уменьшают статистику. А на самом деле, согласно переписям, только за четыре предвоенных года население России сократилось на 10 миллионов человек. Поэтому прав Рой Медведев, который считал, что Сталин расстрелял 21 миллион». И целая куча народу на форуме тут же верит этому либералу, плюется в автора статьи, обзывает его сталинистом и фальсификатором. И ни один, собака, не догадался посмотреть на переписи, посмотреть на статистику рождаемости…

А там все очень интересно. Вот нахожу я в сети тут же книжечку, изданную НИИ статистики Госкомстата России, отделение демографии. Авторы: E. М. Андреев, Л. Е. Дарский,Т. Л. Харькова. Называется «Демографическая история России:1927–1957». М.: «Информатика», 1998 г.

Авторы – антисталинисты, но профессиональные ученые. Они задались целью выяснить, насколько лживы и неточны сталинские отчеты о переписях населения. Разработали специальную методику, чтобы скорректировать официальные данные и узнать правдивые цифры. В частности, предположили, что во время голода в 1933 и 1934 годах не 30 % умерших не отражено в книгах ЗАГСов, а 70 %. Так же они были уверены, что в ГУЛАГе умирало чуть ли не 30 % заключенных. И так далее. Они активно цитируют демографические мысли Конквеста и Максудова – самых ярых «разоблачителей» Сталина. То есть я к тому, что данных авторов нельзя обвинить в том, что они хотят помочь Сталину, авторы хотят Сталина обвинить в фальсификациях…

Но даже у этих авторов, даже по их скорректированным данным, а не по официальной статистике, получается, что население России выросло с 93 миллионов 604 тысяч человек в 1927 году до 109 миллионов 678 тысяч человек в 1940 году. То есть выросло за 13 лет на 16 миллионов. Ну, где потеря 10 миллионов человек за четыре года перед войной согласно переписям, о чем писал какой‑то либеральный жулик? Нету!!!

Демографы‑антисталинисты ничего не могут поделать с тем фактом, что при Сталине, несмотря на репрессии, население росло! Где те 20 миллионов убитых в лагерях? И сколько тогда надо было рожать, если эти рождения компенсировали всех этих якобы убитых? И где их рожали? В лагерях? Ведь по данным антисталинистов полстраны в лагерях сидело?! Да ни у одной страны мира нет таких цифр рождаемости ни в одном веке, чтобы покрыть такую смертность в 20 или даже 10 миллионов и ее спрятать.

Но самое смешное, что демографы‑антисталинисты умудряются обвинять при этом Сталина и в снижении рождаемости… Идиоты! Нет бы, придумать стройную теорию, что все сталинские жертвы замещались большой рождаемостью, а они снижение рождаемости инкриминируют. Как у них все это согласуется? Да никак. Главное обвинять…

Каждый новый наезд на Сталина таков, что отменяет предыдущий. Обвиняют Сталина в неготовности к войне и тут же обвиняют в том, что он устроил перед войной репрессии и зачистил «пятую колонну», провел жесткие индустриализацию и коллективизацию. Что это как не подготовка к войне?..

Еще на тему демографии. Любят поспекулировать о том, сколько могло быть население, если бы не репрессии: да, оно росло, но было бы больше. Так покажите хоть одну страну мира, где оно росло темпами, в разы большими, чем в СССР? Нет такой страны. Она есть только в фантазиях авторов. Так зачем зря говорить?! Ну, просто очень хочется обвинять, вот и все. Обвинения Сталина выполняют, в том числе, и важную функцию увода от нынешних проблем. Дескать, у нас нет никакого кризиса и горя в стране, вот при Сталине было плохо, а сейчас еще хорошо.

На самом деле настоящая катастрофа творится именно сейчас. В 1990 году население России было 147 миллионов 665 тысяч чел., а в 2007 году население составило 142 миллиона 200 тысяч человек. Потеря за 17 лет в пять с лишним миллионов. При этом часть просто восстановилась за счет миграции из республик бывшего СССР, реальные потери больше, возможно, в два раза. Если учесть, что население России до перестройки и либеральных реформ росло на 1 миллион в год, то реально, за эти 17 лет у нас должна быть не убыль в 5–10 миллионов, а прибыль в 17 миллионов. Складываем цифры и получается, что мы недосчитываемся 20–30 миллионов человек! Масштаб, сопоставимый с нашими потерями в Великую Отечественную войну, масштаб, превышающий потери в Гражданскую войну и революцию и Первую мировую войну вместе взятые!

Тут меня обвинят, мол, сам же говорил, что нельзя считать неродившихся, надо сравнивать с другими странами, мы перешли на «европейские рельсы», а у них, в Европе, типа то же самое. Нет! Не то же самое. Население Германии выросло за эти 17 лет на 3 миллиона человек, население Англии – на 4 миллиона человек, Франции – на 5 миллионов человек, Испании – на 6 миллионов человек. Так ведь у них и исходное население меньше! Там и рожающих меньше! Для корректности надо брать страны, где население было таким же как в России. Например, Япония, где 122 миллиона, а не 147 миллионов, как у нас, исходных – она выросла на 6 миллионов. То есть мы должны были вырасти миллионов на 8–10 минимум.

А теперь давайте посмотрим на Америку. У нее население за 17 лет выросло на 50 миллионов человек!!!! С 1990 года! С 250 до 300 миллионов!!!! Да, во многом за счет миграции, но и за счет рождаемости и низкой смертности тоже. За счет благополучия, стабильности и отсутствия «перестроек». Как ни крути, а минимум 15 миллионов человек – цена наших последних реформ. Минимум. И за что отданы эти жизни? За победу над врагом типа Гитлера, за превращение страны с сохой в страну с атомной бомбой, как при Сталине? Нет. Мы потеряли территории, деградировали. То есть жертвы оказались напрасными, а не ненапрасными, как при Сталине. И вот от этого страшного геноцида нас хотят отвлечь разговорами о репрессиях.

А.Б: Пусть тогда уничтожили меньше людей, чем заявляет антисталинская пропаганда, зато расстреляли часть элиты, часть лучших людей. Да, конечно, не всю. Ну, Лангемака в расход пустили, что ракеты для «катюш» изобрел, танкостроителя Фирсова… Но кто‑то остался. В тюрьмах, правда, многие погнили слегка, здоровье подорвали – тебе фамилии назвать? Ты их лучше меня знаешь. Поликарпов, Григорович (их, кстати, чудом не расстреляли), Туполев… В том числе и тот, кто «запустил первого человека в космос». Если бы мне в Бутырке в 1938‑м отбили почки и сломали челюсть, я вряд ли бы смог самозабвенно заниматься ракетостроением и впоследствии запускать Гагарина только потому, что меня бы «влекла сама логика научного и технического поиска». Если бы, конечно, это не был вопрос жизни. Хотя я человек слабый и предпочел бы умереть, но не мучиться… Возможно, люди тогда были другие. И посмотрел бы я на тебя в тех обстоятельствах…

О.М.: Аристотель говорил, что лучший бегун не тот, кто принципиально лучше бегает, но сидит на трибуне, а тот, кто реально выигрывает состязание. Это я к тому, что институты у Сталина были так устроены, что они должны были выдавливать из человека максимум. Выдавливать во вне, в реальность из чистой потенциальности. Простой пример. В ссылке в Михайловском Пушкин написал чуть ли не треть своих лучших произведений! Да я ноги царю готов целовать за это наказание. А не сослал бы он глупого юного Пушкина? Да, клянусь хлебом, мы все его знаем, сукина сына, он бы все эти годы по балам и бабам прошлялся, свой донжуанский список бы пополнял. Да и мог быть убит на дуэли раньше. Или такой факт. Фильмы Эльдара Рязанова, снятые в условиях цензуры КПСС, прекрасны, а без цензуры – дерьмо. Как и у десятка других советских режиссеров. И ты, и я знаем: дай нам волю, мы бы сотой части не написали и не сказали. Нас заставляют люди, обстоятельства, институты. Сталин с себя требовал много и с людей так же. Кто‑то и посидел, да, потому что по‑дурости анекдоты любил травить про режим, а кто‑то от анекдотов и до реального саботажа доходил. Еще раз повторю: люди там жили и им было видней. Вот представим на секунду, что завтра 1937 год и начнут расстреливать всех либералов и демократов. И неужели никто не знает, кто вокруг нас и кто в СМИ был либералом и демократом, а кто не был? Много они напутают? То есть расстреляют Проханова вместо Новодворской? Я уверяю, ничего не напутают. И тогда не путали, не дураки были. Все прекрасно знали, кто в стране троцкист и шпион, а кто нет. Надо доверять нашим великим предкам, а не думать, что мы на их месте были бы умнее. Они, наши предки, выиграли войну, создали великую державу, а мы считаем себя умнее их, хотя мы‑то наоборот, все развалили и проиграли. Не надо лезть на их место и судить, что они там в чем‑то были не правы. Мы на своем месте давайте себя проявим, чтобы нам перед потомками не стыдно было… «Расселяли всю элиту!». Я вас умоляю! А кто тогда создал лучшее оружие Второй мировой войны, которое даже немецкие инженеры не могли скопировать? Кто победил лучших в мире немецких генералов, перед которыми пала вся Европа? Кто сделал атомную бомбу и запустил первого человека в космос? Кто создал кинематограф, альтернативный Голливуду и лучше, чем голливудский? Кто сотворил литературу, сопоставимую с западными образцами XX века? Кто написал все эти великие песни войны, которые были на устах у наших дедов‑победителей? Уничтоженная элита все это сделала?

А.Б.: По поводу кинематографа, «альтернативного Голливуду и лучшего, чем голливудский». Ты о чем конкретно? Назови десять фильмов 1930–1940‑х годов, исключая «Броненосец» и «Ивана Грозного»! А я тебе в ответ 12 голливудских тех же времен, чтобы ты тоже любые два на выбор исключил. И сравним. Испросим, если на тебя мой список не произведет впечатления, а твой не вызовет у тебя самого нервного смеха, у чуваков, которые побольше нашего в кинематографе понимают. «Кто сделал атомную бомбу?»… А ты не знаешь? Американцы под руководством Роберта Оппенгеймера!

О.М.: Про Голливуд спорить даже не буду, на вкус и цвет товарища нет. Как минимум, наше кино тогда было мирового уровня и конкурентоспособно. А вот про атомную бомбу скажу, ведь многие и про нее говорят неправильные вещи. Намекают, что мы все украли… Атомную бомбу украсть невозможно! Возьми сейчас все чертежи и формулы и принеси их даже не неграм из Конго, а например, в Румынию какую‑нибудь. Что толку будет? Во‑первых, на всю страну нет человека, способного это прочитать. Там нет ученых. Во‑вторых, нет возможности воплотить все это в промышленности. А это целая отрасль, с кадрами, техникой высочайшего уровня. А в СССР все это было! Сталин десятилетиями готовил кадры, которые разбирались в физике, Сталин создал ресурсную базу, промышленность, которая могла в короткий срок атомный проект «потянуть». Более того, известно, что человек, который выдавал секреты «манхэттенского проекта» нам таскал не формулы, а скорее, проверял то, что делаем мы. Ему приносили результаты нашей работы, а он отсекал тупиковые направления и говорил, верно ли мы идем. Я уж не говорю про то, что гуманитарно мы их ушатали, потому что они без денег с радостью делились секретами с государством, которому симпатизировали, считали, что нельзя атомную бомбу давать упырям‑капиталистам, чтоб они не установили мировую диктатуру.

А.Б.: «Кто написал все эти великие песни войны, которые были на устах у наших дедов‑победителей?» Многие мелодии были написаны еще во время русско‑японской и Первой мировой, а некоторые украдены у фрицев. Будто сам не в курсе! Включая, между прочим, ту же «Вставай, страна огромная!» якобы Лебедева‑Кумача – видимо, большого сторонника копилефта, а вернее, даже – копипейста.

О.М: Вот видишь, чего делается! Даже ты повторяешь антисоветскую пропаганду… Разве «Темную ночь» написали в русско‑японскую войну? Или «Соловьи» появились в Первую мировую? И назови мне хотя бы три песни по‑настоящему популярные, взятые у фрицев. Ну, а про «Священную войну» тут уж самая настоящая перестроечная «утка», давно опровергнутая в СМИ и даже в суде. Найдены и представлены все черновики Лебедева‑Кумача, отражающие процесс работы над текстом… Жизни не хватит, похоже, опровергать все, что наврали наши перестроечники про каждый шаг истории, про каждую святыню, как будто по списку шли… Вот она, «не‑уничтоженная элита», что творит! Снимает Фильмы типа «Сволочи».

Из всех стволов стреляет с нашу же историю, в наше же государство? Такую «элиту» и уничтожил Сталин. Накануне войны это было оправданно. Сейчас не стоило бы этого делать, при любых обстоятельствах, и так потери людские огромны. Но перевоспитать и заставить эту элиту работать на страну можно.

А.Б.: Фильм «Сволочи» действительно во многом гнусный. Хотя снят хорошо. И вот смотрю я его, простой русский зритель, а таких, как я миллионы, и вижу: он не про то, что какая сраная советская власть и какая жестокая железная машина тоталитаризма, которая своих же детей на смерть отправляла, а про взросление мальчиков, про то, как они из малолетних отморозков становятся настоящими людьми, про честь и гордость, про верность и предательство в мальчишеской среде, где это еще острее нашего переживается, про самоотверженность во имя дружбы перед лицом смерти. Именно это видят миллионы. А идеологический подтекст, который, безусловно, есть, ютится на обочине зрительского восприятия, и все его, ВСЕ!пропускают мимо ушей. Это, кстати, к твоей любимой теме про идеологический «продакт плейсмент» – он не будет работать в подобных фильмах! А вы с Меньшовым, которые антисоветский подтекст заметили, – в абсолютном меньшинстве (такой вот незамысловатый каламбур).

О.М.: Ну и снимали бы свой фильм про подростков на правдивом историческом фоне, то есть как немцы их вербовали и обучали. Нет же, снимают про НКВД. А то, что люди у нас не замечают, я и без тебя знаю. Они вообще много чего не замечают. И м уже всю историю испоганили и оплевали, а они не замечают.

А. Б.: В этой связи в новой книге ты развиваешь мысль о нашем историческом «роке». Мы всегда выигрываем горячие войны, но проигрываем холодные… Неужели это правда, потому что мы – потомки троянцев? Или есть настоящие серьезные основания?

О.М.: Насчет потомков троянцев ты зря иронизируешь. Вот возьми «Слово о полку Игореве». Там четыре раза поминается некий Троян. Причем, в истории существует пара десятков гипотез, кто это был такой и почему автор «Слова..» говорит о нем как о само собой разумеющемся ком‑то, кто известен каждому. Я специально проанализировал все эти гипотезы и нашел: самая сильная из них, что Троян был далеким предком русских князей, а «земля Троянова», которая поминается в «Слове…», – русская земля. Хотя связь с троянцами, жившими на 2000 лет раньше тут, конечно весьма хлипкая…

Что же касается вопроса о том, почему мы выигрываем горячие войны и проигрываем холодные, то тут надо обратить внимание на следующее. Нельзя, например, этот факт интерпретировать как то, что мы в принципе люди, не склонные к идеальному и духовному, а только в драке себя проявляем… Дело в том, что победить без духа невозможно. Просто наш дух иной, он во‑первых, не ориентирован во‑вне, во вторых, проявляется именно в момент мобилизации. Он – потенциальная, а не кинетическая энергия, он – сжатая пружина, он – спящий до поры, он джин, сидящий в бутылке. В катастрофах и войнах у нас проявляются лучшие качества, мы перестаем конкурировать, начинаем друг другу помогать, забываем о накопительстве, забываем себя. Вот если бы мы без войны вели себя как при войне… цены бы нам не было. Нам нужна мобилизация.

А.Б.: Сейчас есть повод мобилизоваться! Еще одна актуальная тема для разговора это кризис. Что про него думаешь?

О.М.: Кризис не временный, а принципиальный, сотрясающий основы, предвестник будущих бурь и изменений. История человечества – это, упрощенно, просто освоение Земли как планеты. Можно привести аналогию с ряской на озере. Если она завелась, то в первый день ею будет покрыт один сантиметр. Через день – 10 сантиметров, еще через день – 10 метров. Еще денек – и уже пол‑пруда в ее власти, а оставшуюся половину ряска захватит вообще за полдня. То есть теперь за полдня ряска распространяется на сотни метров, а раньше за это же время она увеличивалась на сантиметр. Это и создает ощущение ускорения истории. Сначала каждая страна и культура жили обособленно, затем произошли разные средневековые завоевания и переселения народов, затем случилась эпоха географических открытий, глобализация, выход в космос. Каждый раз новый рынок давал стимул для заполнения: это как дать дырку газу и новое пространство – он вырывается и заполняет. Сейчас Земля кончилась. Остались незаполненные лакуны, но истощение неминуемо. Новых горизонтов больше нет. В этом принципиальное отличие нашей эпохи – мы уперлись в стену.

А.Б.: Какой же выход из ситуации?

О.М.: Первый – «страусиный» – пусть все идет, как‑нибудь сами выберемся, ничего менять не надо, нужно естественно развиваться, авось ученые и политики что‑то придумают. Второй выход: борьба за существование. Социал‑дарвинизм. Раз места на планете мало и ресурсов мало, значит пусть выживут те, кто сильнее, кто цивилизованный. Надо жестко все у всех отнимать, надо выживать «золотому миллиарду», надо вооружаться и готовиться к войнам, надо отчаянно конкурировать, отбирать ресурсы у тех, кто ими не умеет пользоваться. Надо сокращать рождаемость нецивилизованных уродов.

А.Б.: А что будет дальше, когда ресурсы все равно исчезнут?

О.М.: Неизвестно. Главное, выжить сейчас. Принцип уголовный: «умри ты – сегодня, а я – завтра».

А.Б.: Есть еще третий, «зеленый» выход…

О.М.: Третий выход: экологи, хиппи говорят – давайте вернемся все в «золотой век», отменим промышленность и прочий вред, ограничим себя во всем. Цивилизация – тупик.

Все три пути – движение назад, а не вперед, потому что как бы пасует перед трудностями, не верит в человеческие силы и возможности. Предполагается, что каждый вновь рожденный человек – прежде всего потребитель ресурсов, как саранча. Следовательно, ресурсы только исчезают.

Но это не так. Человек – это в большей степени производитель, а не потребитель. Чем больше население Земли, тем больше горизонты и рынки, потому что рынок – это не территория, а люди. Чем больше население, тем больше мировой ВВП. Да и вообще рост населения сопровождается ростом богатства всегда в долгосрочной перспективе. Кроме того, чем больше населения, тем больше шансов, что на тысячу родится больше эйнштейнов, которые придумают новые способы интенсивного, а не экстенсивного производства, сделают открытие возобновляемых источников энергии, вытащат энергию атома и вакуума, Солнца и ветра и проч.

Каждый человек не просто потребитель или производитель, это как инвестиция. Бывают же неудачные инвестиции, когда ты инвестированное теряешь, а бывают удачнее, когда деньги растут. Так и человек может быть таким, может быть другим, в зависимости от того, как его воспитаешь и образуешь. Поэтому есть люди, которые больше дают, чем потребляют, есть те, что больше потребляют у человечества, чем дают. Грубо говоря, 100 человек быстрее справятся с проблемой, чем один. Они быстрее изобретут что‑то, быстрее произведут что‑то и так далее.

Если эти 100 человек не умеют изобретать и производить, если жрут и мусорят, то, конечно, 100 хуже, чем один. Но мы смотрим на человека как на творца, а не прожорливую бесполезную гусеницу. Поэтому Земле нужны люди, которые решат и свои проблемы, и проблемы будущих поколений. И чем их больше, тем лучше. Никаких запретов на рост рождаемости, никаких войн и конкуренции. Нельзя идти по «легкому» пути, когда мы сокращаем людей.

В школе мы доказывали теоремы «от противного». Давайте и тут поступим также. Допустим, в результате сокращения рождаемости, в результате конкуренции на Земле остался один – самый лучший, который всех победил. И что он сделает? Да просто умрет последним и все. Так что это тупик. А верный ход, как ни парадоксально, в противоположном – в росте населения и в увеличении людей особого качества. Тех, кто дает новые горизонты.

Простой пример, это сравнение придумал мой товарищ Олег Кырченов. Представим семейство хомяков в лесу. Вот они живут, и у них кончается зерно, которое откуда‑то взялось еще до их рождения и лежало в куче. У них тоже будет несколько выходов. Будут «страусы», которые жрут и не думают о завтрашнем дне. Будут «зеленые», которые предложат зерно экономить, меньше потреблять и проч. Будут «ястребы», которые предложат сократить рождаемость, а сами кинутся сокращать население в войнах, конкурируя, истребляя друг друга в борьбе за драгоценный исчезающий ресурс.

Но представьте четвертый вид хомячков, самый малочисленный, который делает самое абсурдное действие с точки зрения хомячка: он берет и драгоценное зерно закапывает!!!! Его же можно было сожрать, а он его закопал!!! Да за такое просто надо убить и растерзать! Лишил семью лишних потенциальных месяцев жизни! Но вот приходит осень, и о, чудо! На месте закопанных зерен растут огромные колосья!!!

Проблема сегодняшнего человечества именно в том, что у нас полно хомячков первых трех видов и совсем почти перевелись великие безумные гении, которые делают парадоксальные и, казалось бы, вредные вещи, но открывают новые горизонты!

На самом деле количество ресурсов на Земле бесконечно. Энергию всегда можно заменить солнечной, ее хватит на 5 миллиардов лет. Все полезные ископаемые взаимозаменяемы для производства тех или иных продуктов, к тому же есть вторичное использование, есть более интенсивное использование уже имеющегося и добытого. Проблема не в ресурсах, а в знаниях. А вот новые знания перестали производиться. У нас большинство производит не знания, а информационный мусор.

А.Б.: То есть человечество можно разделить на потребителей‑паразитов и креативных аскетов?

О.М.: Человечество делится на два класса по факту благодаря этой ситуации. На паразитов‑потребителей, которые ничего человечеству не дают, тянут на себя, эксплуатируют старые потоки, схемы, ресурсы, и на творцов, открывающих новые горизонты, которые вносят в копилку человечества что‑то новое, производителей. Деление на капиталистов и пролетариат отменяется. Деление на классы вообще отменяется. Деление на национальности отменяется. Логика национальностей – это из серии «борьба за существование». Какая нация умрет первой, какая последней… Выжить можно только вместе и неизвестно какой араб, негр, американец придумает спасительную фишку…

Паразит‑потребитель видит смысл жизни в потреблении и накоплении. Структура его расходов – потребление и накопление. Чем бы он ни занимался, смысл его жизни состоит в бесцельном увеличении вещей. И главное, свое «свободное время» он тратит на такое же потребление. Он вечно тянет на себя, всегда конкурирует за блага.

Творец имеет смысл жизни в производстве для человечества новых ценностей: научных, эстетических, гуманитарных, технических. Он бережно относится к окружающей природе и людям, потому что в каждом из них видит не конкурента, а ценность. Он аскетичен в быту, не гонится за упаковкой, до конца использует то, что имеет, не производит мусор.

А.Б.: Вопрос на уточнение. Поскольку мы сталкиваемся с нехваткой ресурсов все больше и говорим о паразитах и производителях, то разделение легко может быть неправильно понятно и перетолковано. Дескать, в такой тяжелой ситуации надо довольствоваться необходимым, быть против роскоши и излишков, уничтожать или репрессировать тех, кто не приносит «пользы», занимается чем‑то непонятным, проедает народные деньги и так далее.

О.М.: В истории все новое, ставшее потом самым необходимым, возникало как эксцесс. С точки зрения питекантропа жарка мяса – непроизводительная роскошь. Современный французский повар был бы убит в древнем племени как бездельник и развратитель молодежи. Даже старики, хранители легенд и преданий, часто рассматривались как дармоеды и уничтожались. Правда, потом умирало и само племя, уничтожавшее стариков – потеряв идентичность и сведя свое существование только к добыче куска мяса.

Что на самом деле необходимо, а что излишек, предположить очень трудно. Например, любой скажет, что военный или строитель приносят пользу, а вот певец или философ – как стрекоза, которая «лето красное пропела» – неизвестно еще, полезны обществу или нет. Даже ученый, особенно занимающийся фундаментальной наукой, под подозрением.

На самом деле не все так просто. Вот пример: философ Николай Федоров, мы про него сегодня говорили… Библиотекарь Румянцевского музея всю жизнь спал на сундуке, питался водой и хлебом. Размышляя над несправедливостью человеческой истории, которая состоит в том, что одни поколения умирают, чтобы в будущем все зажили хорошо, он придумал идею оживления всех мертвых. Казалось бы, совершенно бесполезный тип для своего времени и паразит на теле общества, хоть и питался черствым хлебом. Во всяком случае, пахарь, который производил этот хлеб, во сто крат полезнее.

На самом деле, Федоровым зачитывалась интеллигенция (в том числе Достоевский). А это уже слава России, ее пиар на весь мир, из Федорова вышла русская философия. Но дальше интереснее: Федоровым зачитывался Циолковский, который размышлял о том, что после оживления мертвых на Земле не хватит места, а значит, надо колонизировать космос. Он проектировал космические корабли. Потом шел Королев, который корабль строил. Потом Гагарин полетел в космос, принеся огромный престиж СССР. Только после этого американцы, считавшие, что русские запускают в космос бесполезные болванки, поняли, что они отстали навсегда. До 1990‑х годов у России было больше спутников на орбите. И если бы мы не послушались «реформаторов», которые решили сократить деньги на бесполезный космос, то вся планетарная космическая коммуникация стала бы нашей. Именно в тот момент, когда все огромные труды окупились бы сторицей и принесли бы фантастические прибыли, мы это дело бросили как бесприбыльное.

Итак, Федоров не бездельник и паразит, а креативный аскет. Именно такие люди и нужны будущему человечеству, ибо только от них может прийти выход.

А.Б.: Кстати, настоящая фамилия Федорова – Гагарин, он был незаконнорожденный сын князя Гагарина. И Гагарин же полетел в космос. Если это не Божий промысел, то что…

О.М.: Красиво… А теперь посмотрим на упомянутых выше военного и строителя, чья полезность вроде бесспорна. Военный ничего не производит, он ест то, что создало общество,