Глава 7. Пока я изучал клиппер, Витька успел съесть суп из лотоса и бамбука

Пока я изучал клиппер, Витька успел съесть суп из лотоса и бамбука.

– Ну и как? – поинтересовался я, берясь за маленькую, непривычно изогнутую фарфоровую ложечку.

– Вода водой, – ответил Витька и, отодвинув на угол стола пустую чашку из‑под супа, переставил поближе к себе тарелку с мясом.

Пару раз безуспешно попытавшись подцепить кусочек мяса палочками, Витька тихо чертыхнулся и взял одну из вилок, которые предусмотрительный официант принес нам вместе с заказом.

Прожевав первый кусок мяса, он удовлетворенно кивнул и тут же наколол на вилку следующий.

– Ну так что? – вопросительно посмотрел он на меня, прежде чем отправить пищу в рот.

Я тяжело вздохнул.

Ясное дело, раз уж мы вместе влипли в историю, выпутаться из которой будет не так‑то просто, я должен был рассказать Витьке все, что известно мне самому. Но, честное слово, я просто не знал, с чего начать.

– Помнишь то лето, когда мы, закончив второй курс института, пошли купаться на канал? – спросил я.

– Еще бы! – Витька зябко повел плечами – воспоминание было не из приятных. – До сих пор не могу понять, как мне тогда удалось вынырнуть. Чудом жив остался.

– На самом деле ты тогда умер.

– В каком смысле? – непонимающе уставился на меня Витька.

– В самом прямом. В том месте, где мы всегда купались, какие‑то деляги свалили на дно канала строительный мусор. Ты нырнул с берега, ударился головой о бетонную плиту и сломал себе шею. Ты умер спустя три дня в больнице, не приходя в сознание.

– Не понял. – Витька откинулся на спинку стула. – Это что, шутка какая‑то?

– Нет, – отрицательно качнул головой я. – Это реальность, о которой не помнит никто, кроме меня. Семь лет назад неподалеку от своего дома, переходя улицу, ты попал под машину и умер прежде, чем на место происшествия приехала «Скорая». Не далее как сегодня утром ты погиб при взрыве на пороге своей квартиры. А чуть позже тебя застрелил один из подручных Одиссея, когда ты поднимался по лестнице к моей квартире. – Словно извиняясь за что‑то, я развел руками. – Такова реальность.

Какое‑то время Витька молчал, сосредоточенно пережевывая кусок мяса. Похоже было, что он никак не мог решить для себя, как относиться к моим словам. Я мог его понять: поверить в то, что ты уже четырежды побывал на том свете, не так‑то просто. Но, с другой стороны, ситуация явно не располагала к глупым розыгрышам.

Наконец Витька решился:

– Но ведь я жив? – произнес он, даже не пытаясь скрыть вопросительной интонации.

– Только благодаря тому, что всякий раз после твоей смерти я изменял реальность, – ответил я.

– Так. – Витька решительно отодвинул от себя тарелку с недоеденным мясом. – Вот об этом давай поговорим поподробнее.

– Это – клиппер. – Я положил на край стола грушевидный прибор, позаимствованный в кабинете Агамемнона. – С его помощью можно изменять реальность. Прежде у меня была более простая модель клиппера – тот брелок, что все время висел у меня на ключах и который забрал Одиссей. Он имел жесткую привязку к одному конкретному событию: в случае твоей гибели клиппер должен был отыскать наиболее близкий к нам вариант реальности, в которой ты останешься жив, и произвести соответствующую замену. В мою же задачу входила только активация клиппера в нужный момент.

– Насколько я понимаю, в серийное производство такие приборы пока еще не поступали, – заметил Витька, рассматривая лежавший перед ним на столе клиппер, но отчего‑то не решаясь взять его в руки. – Откуда он у тебя? Я имею в виду тот клиппер, который принадлежал тебе.

– Это давняя история. Я получил клиппер, когда мне исполнилось восемнадцать. А вместе с ним и строгий наказ никогда не выпускать тебя надолго из поля зрения.

– Давай‑ка поподробнее. – Витька удобнее устроился на стуле, приготовившись слушать.

– В таком случае начать, наверное, стоит с того, что представляет собой поливариантная реальность, в которой мы живем, – предложил я.

– Ну‑ну, – подбодрил меня Витька. – Любопытная тема.

– Существует бесконечное множество возможных вариантов реальности, каждый из которых отличается от смежных с ним каким‑нибудь совершенно незначительным моментом. Ну, например, здесь официант положил вилку на стол зубьями вверх, а в ином варианте реальности она ляжет зубьями вниз. Или же на пару сантиметров левее. Смежные реальности настолько похожи, что, переместившись из одной в другую, человек не заметит никакой разницы. Но по мере удаления от доминанты число незначительных изменений накапливается и, как верно заметил классик, количество постепенно переходит в качество. В результате мы получаем реальность, разительно отличающуюся от привычной нам. Вроде той, в которой мы сейчас находимся: Чайна‑таун на Маросейке и китайский в качестве второго государственного языка.

– Выходит, что умирал я все‑таки по‑настоящему. А ты просто находил новые варианты реальности, в которых я оставался жив.

– Нет, – отрицательно качнул головой я. – Все гораздо сложнее. Дело в том, что варианты реальностей, о которых я говорю, – это не параллельные миры, живущие каждый своей собственной жизнью. Это что‑то вроде заготовок различных вариантов реальности. Клиппер позволяет активировать тот или иной вариант реальности и сделать его доминирующим.

– А что происходит с той реальностью, место которой занимает новая? – спросил Витька.

– Не знаю, – честно признался я. – Вполне возможно, что она сама становится неактивной заготовкой.

– Понятно, – кивнул Витька. – Значит, здесь мы не рискуем встретиться со своими двойниками?

– Нет, – улыбнулся я. – У меня, как ты понимаешь, уже имеется некоторый опыт по изменению реальности.

– Я также понимаю, что занялся ты этим не по собственной инициативе, – улыбнулся в ответ Витька. – Кто же, позволь узнать, проявил столь трогательную заботу о моей судьбе?

– По словам человека, вручившего мне клиппер, он прибыл из будущего.

– Выходит, я все‑таки был прав! – хлестко хлопнул ладонью о ладонь Витька. – Это они сели мне на хвост!

– Наша встреча произошла без малого двадцать лет тому назад, – напомнил я.

– Какая разница! – махнул рукой Витька. – Время имеет значение только для нас, но не для тех, кто способен путешествовать сквозь годы… У твоего знакомого тоже было греческое имя?

– Он представился мне как Парис.

– И часто вы с ним встречаетесь?

– Я видел его только один раз. И говорили мы совсем недолго. По образному выражению Париса, будущее, плавно перетекающее в вечность, похоже на огромный гобелен, сотканный из нитей возможных вариантов реальности. На протяжении тысячелетий узор для гобелена вечности создавался на основе слепого случая, а потому далеко не всегда он получался удачным. Люди будущего поставили перед собой задачу придать узору законченность и красоту. Как сказал Парис, только в том случае, если эта работа завершится успешно, наша цивилизация получит возможность выйти на вселенский уровень.

– Не понял, – сосредоточенно сдвинул брови к переносице Витька. – Что значит выйти на вселенский уровень?

– Не знаю, – честно признался я. – Так сказал Парис. Что именно это означает, у меня не было времени разузнать. Возможно, тогда мы получим доступ к общению с внеземными цивилизациями.

– И для этого всего‑то и требуется немного подкорректировать собственную историю? – Витька скептически поджал губы. – Странно все это… Ну да ладно. Из какого года явился к тебе Парис?

– Он этого не уточнил. Сказал только, что нас разделяет огромный временной отрезок.

– Он говорил что‑нибудь о том, как там у них дела в будущем?

– Нет.

– Хотя бы в самых общих чертах.

– Нет. Парис сказал, что не имеет права даже намекнуть мне о том, каким образом будет развиваться мировая история.

– Но судя по тому, что нашим потомкам пришлось заняться перестройкой прошлого, в будущем не все так гладко, как нам хотелось бы надеяться, – усмехнулся Витька. – Ну а каким образом ниточка моей жизни вплетается в гобелен вечности?

– Об этом мне ничего не известно, – покачал головой я. – Не забывай, что я всего лишь исполнитель. Быть может, здесь действует принцип бабочки, о которой ты не так давно говорил. Кто знает, возможно, твоя ранняя смерть может повлечь за собой цепочку необратимых процессов, в результате которых… Ну, я не знаю, – слегка развел руками я, – что там может случиться в конце.

Витька с сомнением цокнул языком.

– Есть во всей этой истории один момент, Анатоль, который кажется мне довольно странным. Зачем Парису понадобилось нанимать тебя, восемнадцатилетнего юнца, для выполнения работы, с которой мог бы справиться любой агент, засланный к нам из будущего?

– Между прочим, у нас восемнадцатилетних юнцов берут в армию и дают им в руки оружие, чтобы они учились убивать себе подобных, – заметил я.

Витька строго постучал пальцем по столу.

– Не уклоняйся от темы.

– Парис сказал, что люди будущего стремятся свести к минимуму контакты с прошлым, дабы не привнести в историю внешний фактор, который невозможно будет учесть при создании гобелена вечности. А в случае со мной риск был минимальным. Как люди относятся к байкам о таинственных пришельцах из будущего, тебе и самому известно. Клиппер же, который вручил мне Парис, чрезвычайно прост в обращении, но его невозможно вскрыть не разрушив всей внутренней схемы. К тому же, поскольку он был настроен на тебя, до тех пор, пока с тобой не случалось чего‑то чрезвычайного, клиппер оставался простым брелоком для ключей.

– Но ты мог продемонстрировать его действие, воскресив меня из мертвых.

– Для всех посторонних наблюдателей процесс ввода новой доминанты реальности происходит незаметно. Если в новой реальности ты жив, то ни‑кто, кроме меня, не помнит о том, что в ином варианте реальности ты был мертв.

– То есть твоя работа для всех остается тайной?

С полуулыбкой благородного героя, который не хочет, чтобы о его подвигах стало известно кому бы то ни было, немного смущенно и слегка растроганно я развел руками.

Витька не дал мне сполна насладиться новой для меня ролью, огорошив очередным вопросом:

– И чего ради ты за это взялся?

Я даже не сразу нашел что ответить.

– А ты бы на моем месте отказался? – Мне было жутко неудобно, когда я сам услышал нотки обиды, явственно прозвучавшие в моем голосе.

– Обо мне разговор особый, – чуть приподнял руку от стола Витька. – Я всю жизнь мечтал встретиться с чем‑нибудь необычным. Но ты‑то, Анатоль, у нас человек практичный. Прости, но не могу поверить, что ты согласился сотрудничать с Парисом, не испросив для себя ничего взамен.

– Я ничего не выпрашивал у Париса. – Я уже не пытался скрыть обиды. – Он сам пообещал мне, что в случае, если я возьмусь за эту работу, у меня в жизни не будет никаких проблем. Вот и все.

– Все? – с деланным изумлением округлил глаза Витька. – Ты всего‑то и получил в свои восемнадцать лет что благополучие на всю оставшуюся жизнь?.. Склоняю голову перед твоим бескорыстием, Анатоль. – Витька и в самом деле слегка наклонил голову. – Тебе, как выясняется, вовсе не свойствен синдром пушкинской старухи, которая, ухватив за хвост золотую рыбку, постаралась выжать из нее все, что только можно!

– Кончай ерничать, Витька, – недовольно поморщился я.

– А тебя никогда не посещала мысль, что для того, чтобы избавить тебя от проблем в личной жизни, кто‑то другой постоянно следует за тобой и в случае необходимости тоже щелкает клиппером?

– Полагаю, что я не единственный, кому люди из будущего поручили корректировать прошлое.

– Потому что сами они не хотят вмешиваться в нашу жизнь, – тут же добавил Витька.

– Именно, – кивнул я, чувствуя, что Витька готовит мне какой‑то подвох.

– И снова концы с концами не сходятся! – азартно щелкнул пальцами Витька. – Судя по тому, что вытворял сегодня Одиссей со своей командой, их ничуть не заботило то, как все это аукнется в будущем.

– Если ты обратил внимание, – не без сарказма заметил я, – Одиссей намеревался тебя прикончить.

– Верно, – согласился со мной Витька. – И что с того?

– А то, что Парис, напротив, поручил мне следить за тем, как бы с тобой чего не случилось. Выходит, они работают на разные команды.

– Логично, – подумав, согласился со мной Витька.

– А следовательно, и методы работы у них могут быть разными.

Закончив свою речь, я взял чашечку из тонкого, кажущегося почти прозрачным фарфора и сделал глоток чаю. Вопреки моим ожиданиям, чай оказался вполне заурядным на вкус, и я разочарованно поставил чашку обратно на блюдечко.

– Нам удалось выиграть какое‑то время, – вновь обратился я к своему приятелю. – Нужно постараться воспользоваться им с умом для того, чтобы найти выход из положения, в котором мы оказались.

– А что тут думать. – Витька пододвинул к себе тарелку с рисовой лапшой, обильно окропил ее соевым соусом и как следует перемешал. – Нужно просто связаться с твоим Парисом и рассказать ему, какими пакостными делами занимаются в нашем времени Одиссей с Агамемноном. Пусть сами между собой и разбираются. У тебя ведь есть способ связаться с Парисом? – Витька посмотрел на меня и после небольшой паузы добавил: – Или нет?

Я отрицательно покачал головой.

– Ты хочешь сказать, что нам предстоит выпутываться из этой истории самим?

– Похоже на то, друг мой Витька.

– Да, проблемка…

Витька попытался палочками подхватить лапшу и едва не вывалил всю ее на скатерть. Выругавшись сквозь зубы, он кинул палочки в стаканчик для салфеток и подцепил лапшу вилкой.

У Витьки интенсивный мыслительный процесс всегда связан с обильным поглощением пищи, по‑этому при виде того, как он с аппетитом принялся за еду, о которой совсем уж было забыл, у меня появилась надежда, что, возможно, он что‑нибудь да придумает. У меня самого никаких идей не было. Я понимал, что мы вляпались в гнусную историю, но при этом не имел ни малейшего представления даже о том, в каком направлении следует искать выход. Не в милицию же, в самом деле, идти с заявлением, что нас хотят убить пришельцы из будущего?

Date: 2015-09-05; view: 330; Нарушение авторских прав