Дикий камень

Отличаясь крайней бережливостью, немцы нередко проявляют щедрость в топонимике: немецкие обозначения городов, сел и прочих географических объектов весьма длинны, сложны и потому неудобочитаемы, особенно для иностранцев. В давние времена приятным исключением являлось эльзасское графство Пфирт. Большую его часть занимала долина Тюр, где у озера Крю находилась деревня Крю, на северной окраине которой находился скалистый пик Шлоссберг (666 м), увенчанный Диким камнем. В переводе с немецкого так звучит название крепости Вильденштайн – сооружения большого, некогда очень значительного, немало повидавшего на своем веку и до обидного непопулярного среди поклонников старины. Изображения на античных монетах заверяют в том, что за ее стенами укрывались от варваров легионеры, хотя это же опровергают другие археологические находки. Может быть, в далекую римскую эпоху на месте Вильденштайна стояло нечто похожее на укрепленный лагерь, а сам он появился гораздо позже, во всяком случае, хронисты впервые упомянули о нем в 1312 году.

Вопреки названию в облике Вильденштайна не заметно дикости

В XIII–XIV веках замок принадлежал графскому роду Пфирт, все мужчины которого по семейной традиции носили имя Ульрих. Никто из них не сумел обрести ни богатства, ни военной силы, способной подчинить своей единоличной власти всю долину. Все это уже давно было захвачено местным аббатством, но крестьяне из Тюр были свободны и от него, поскольку существовали по собственному уставу, частично освобождавшему их от повинностей.

Без крестьянских рук графы Пфирт не могли рассчитывать на большие доходы и наверняка довольствовались тем, что в те времена составляло имущество европейского аристократа средней руки, – скудно обставленным небольшим домом за толстой стеной, старой лошадью и вечно пустым кошелем. В замках раннего Средневековья почти не было мебели. Основой домашней обстановки являлись разнообразные сиденья – сундуки, лари, скамьи, стулья. Впрочем, последние были такой же редкостью, как и столы. Все эти вещи при угрозе нападения можно было легко погрузить на телеги и перевезти в безопасное место.

То, что можно увидеть в сегодняшних музеях, – лишь скромная частица богатого мебельного наследия. Подобного рода предметы иногда просты, но чаще репрезентативны и роскошно украшены, поскольку в свое время принадлежали высокопоставленным особам. Из мебели простонародья почти ничего не осталось, но многое из того, чем пользовались незнатные предки эльзасцев, можно увидеть в живописи. Мебельные коллекции обычно состоят из вещей, выживших случайно, ведь они выполнены из древесины – материала хрупкого, подверженного гниению, а потому недолговечного. Мебель, в отличие от построек и каменных изделий, гораздо чаще страдала от людской ярости: ее жгли, ломали, выбрасывали из окон, использовали для баррикад. Если старые столы, стулья, сундуки становились ненужными, их сжигали или сносили в чулан, где они погибали, а если повезет, доживали до прихода археологов. Замечательные свадебные сундуки, прежде чем занять почетное место в музеях, долго стояли в конюшнях с запасом овса.

По примеру предков‑варваров первые европейцы вкушали еду на чем придется. Простые воины раскладывали куски мяса на перевернутых щитах; для короля они же сооружали конструкцию в виде рамы, на которую вместо столешницы укладывали свои щиты.

Раннесредневековый (романский) сундук чудом дожил до прихода археологов

Судя по презентабельному виду, этот сундук из резного дерева принадлежал высокопоставленной особе

Курульное кресло пришло в средневековый быт из Античности

Кроме того, широко применялись импровизированные столы, не круглые, как в известной легенде, а овальные, оставлявшие в центре зала свободное пространство. Для большого торжества замковые столяры сколачивали временный стол, водружая его на подиум, чтобы господин мог видеть всех пирующих.

Стулья с высокими резными спинками, на которые королей‑варваров усаживают создатели псевдоисторических фильмов, появились в эпоху Возрождения, а современники графов Пфирт довольствовались гораздо более примитивной мебелью. Вполне возможно, что на пирах их гости сидели на чурбаках, тогда как они сами устраивались на деревянной скамье с приставным задником, задрапированным тканью. Подушки им подкладывали под спину для удобства, а под ноги – для солидности. Среди крайне простой мебели выделялось так называемое кресло хозяина. Выполненное из резного дерева, на высоких ножках, со спинкой и подлокотниками, оно было самой красивой вещью в доме.

Из античной культуры в германский быт перешли кресла с низкой спинкой (иногда и вовсе без нее) и резными боковинами. Напоминающие трон государя, они опирались на ножки в виде звериных лап и имели подлокотники, оканчивающиеся звериными головами. Данью античной традиции явился раскладной стул X‑образной формы и более внушительное курульное кресло (от лат. сurulis – «почетный»).

Массивные П‑образные кресла со звериной символикой отличались наличием спинки, прямой или закругленной. Нечто похожее получалось, если господин восседал на сундуке; в этом случае спинкой служил щит стоящего позади дружинника. Звериная голова могла быть не элементом сиденья, а частью лежавшей на нем подушки. Подобный прием принято рассматривать как отражение варварской традиции стелить на сиденье шкуры, снятые с животных целиком. Позже, когда этот обычай ушел в прошлое, голову отделяли от шкуры и пришивали к подушке в качестве украшения.

В отсутствие шкафов их функцию выполняли лари и сундуки с откидными крышками, прямоугольные для одежды или круглые для рукописей, напоминающие баки. Они же служили сиденьями и лежанками, ведь хозяева раннесредневековых замков день и ночь проводили в одном помещении. При наличии средств стены единственного зала украшали ковры или гобелены. Даже если в доме имелась отдельная спальня, в парадном зале все равно кто‑нибудь спал, например почетные гости, которых укладывали на лари, покрытые мешками, набитыми шерстью, пустыми гороховыми стручками или соломой. Остальные домочадцы – рыцари, состоявшие на службе в замке сеньора, слуги, музыканты, то есть все те, с кем не полагалось церемониться, – спали прямо на полу, расстилая на ночь тюфяки.

Самым популярным видом мебели долго оставались сундуки. Тяжелый, напольный ящик с крышкой на петлях и большим замком имел каждый член семьи.

Массивные «королевские» кресла отличались наличием спинки и «звериной» символики, что явилось отражением варварской традиции стелить на сиденье шкуры

В нем хранили продовольственные запасы, посуду, одежду, драгоценности, деньги, семейные архивы, книги. Выполняя эту в общем примитивную вещь, средневековые мастера проявляли большую фантазию. Сундуки обивались кованым железом, украшались росписью, резными узорами, скульптурой, а также изображениями, выполненными в ювелирной технике. Хозяевам победнее приходилось довольствоваться сундуками из струганых досок, а порой и вовсе из необработанного дерева. Богатая знать любила сундуки, похожие на архитектурные сооружения, с колоннами, капителями, арками, крошечными окошками особого назначения.

Зимними вечерами большой зал освещался пламенем камина, свечами в подсвечниках или масляными лампами. Последние могли быть металлическими либо терракотовыми; они стояли в стенных нишах, но чаще подвешивались к стене на крючках.

Поначалу хозяин со своей супругой спал в том же большом зале, но только за перегородкой из дерева, меха или простого холста. В пору куртуазной любви в замках уже имелись отдельные спальни – особые, иногда чисто женские комнаты в башнях, куда допускались самые близкие родственники. Порог спальни был символической границей между жизнью общественной и личной. Поэтому пересечь ее, а значит, проникнуть туда, где царила прекрасная, но, увы, недоступная дама, мечтал каждый рыцарь. В спальне хранились семейные реликвии, документы, драгоценные украшения, рукописные книги, которые тогда ценились гораздо выше, чем кольца и диадемы. Главным предметом в убранстве обители сна, конечно, являлась кровать, вещь очень редкая и потому дорогая. Супружеские ложа делали из широких досок и точеных балясин. На деревянное основание укладывался матрас, набитый уже не горохом, а мягкой шерстью, пером или даже пухом. Все это великолепие сверху покрывалось льняной простыней, шерстяным или шелковым одеялом. Завершало убранство покрывало, дополненное множеством подушек и крошечных подушечек. Каменные стены спален было принято утеплять коврами; ими же либо циновками устилали полы. И только в спальне окна занавешивали шторами, если они вообще имелись в замке.

Главным предметом в убранстве замковой спальни была кровать, вещь очень редкая, красивая и, как правило, дорогая

Помещения в замках освещались масляными лампами, которые стояли в стенных нишах или подвешивались на крючках

История не сохранила сведений о семейном положении правителей графства Пфирт, но третий, оказавшийся последним, граф Ульрих прославил свой род тем, что выдал дочь Иоганну за герцога Австрии Альбрехта Мудрого. К нему‑то и перешел замок в 1324 году, после того как Ульрих III скончался, не оставив наследника мужского пола.

Владея маленьким графством почти два столетия, Габсбурги не испытывали привязанности ни к долине, ни к самому замку, которым с 1377 года управлял Вальднер де Френдштайн. Старый дом, скрывавшийся за ветхими стенами, был ему не нужен, ведь он уже имел такой же, стоявший чуть выше на горе.

Родовое гнездо графов Пфирт постепенно приходило в упадок и к 1536 году, когда его вместе с правами купил Жан де Больвиллер, превратилось в руины. Графские развалины требовали немалых средств, а у благородного француза их не было, поэтому он продал Вильденштайн аббату Жоржу де Мазево. По иронии судьбы и святой отец не испытывал желания тратить деньги на бесполезную постройку. Однако некоторую заботу о ней аббатство проявляло, видимо, надеясь защитить архивы, в то время находившиеся в замке. Забытый всеми Дикий камень спасла Реформация, вернее, сопровождавшая ее борьба, подтолкнувшая владельцев к восстановлению своей собственности.

Наконец‑то замок оказался нужным, как, впрочем, и соседние крепости Ландскрон, Энгельсбург и Высокий Кёнигсбург, способные защитить австрийские владения в Эльзасе от вторжения французов. Император Карл V составил план их модернизации, приказал снабдить вооружением и направил в каждую гарнизон. Заняться Вильденштайном было поручено аббату Мюрбаху, и тот, видимо, справился, поскольку в долине Тюр ничего серьезного не происходило вплоть до Тридцатилетней войны. К 1633 году, когда Вильденштайн после нескольких месяцев осады захватили французские войска, некогда сытый край успел испытать небывалую нищету. Через 11 лет в Эльзасе появились германцы, и этого натиска замок выдержать уже не смог.

К сегодняшнему дню от множества строений Дикого камня сохранились части конюшен, двух круглых башен и фрагменты насыпей. Теперь Вильденштайн не вызывает жалости, а напротив, привлекает своим романтически‑запущенным видом. Сюда можно приходить в любое время совершенно бесплатно, преодолев 20‑метровый туннель, высеченный в толще скалы. Каменный коридор ведет на вершину Шлоссберга, направляя к площадке, некогда послужившей основанием для замка. Три ее стороны очень круты, что в Средневековье не считалось недостатком, ведь от этого строение получалось менее доступным, а значит, лучше защищенным от врага.

Пешеходные мостики – самая привлекательная часть сегодняшнего Вильденштайна

Ныне руины принадлежат государству, поэтому работы по восстановлению замка, хотя и медленно, но все же ведутся. Экскурсоводы с гордостью демонстрируют гостям пешеходные мостики, которые, значительно упростив путь к башням, играют роль смотровых площадок. Стоя на каком‑нибудь из них, можно осматривать окрестности, благо с южной стороны хорошо видны новые поселки, а с северной – оба Крю: старая деревня и озеро, утопившее в себе пережитки эпохи, чьи кровавые распри едва не погубили такое замечательное сооружение, как Вильденштайн.