Демоны Крейка. – Харкинс размышляет о жизни. – Бульварное чтиво. – Джез и маны

Команда встретила новость вполне благосклонно – за исключением Харкинса, которому, после того как закончилась его истерика, пришлось долго дышать в бумажный пакет. (По словам Малвери, такой способ являлся наилучшим средством от паники.) Все приготовления необходимо было закончить одновременно со сборами экипажа Гриста. Иначе говоря, в распоряжении команды «Кэтти Джей» имелось несколько часов. До Курга надо лететь целые сутки над материком, а потом еще полдня преодолевать Восточный Пролив. Отправляться предстояло без всяких проволочек. Несомненно, Грист торопился.

После разговора с командой Фрей заглянул в каюту к Крейку. Демонист помалкивал, и Дариан хотел потолковать с ним наедине о невидимой преграде, которая не дала Ходду проникнуть внутрь корабля.

Подобно другим жилым помещениям «Кэтти Джей», каюта Крейка была поистине спартанской – тесной, с голыми металлическими стенами и сдвижной дверью, позволявшей экономить пространство. Прежде каюта предназначалась для пассажиров, но их «Кэтти Джей» уже давно не возила, и роскошь в виде двух коек осталась в полном распоряжении Крейка. На нижней он спал, а на верхнюю складывал свои вещи и книги.

– Ну что ты обо всем думаешь? – осведомился Фрей. – Сумеешь сломать барьер?

Крейк присел на стул, а Фрей стоял, прислонившись к стене.

– Пока не увижу, ничего не могу сказать. Сначала надо тащить через джунгли мое барахло, – вяло вымолвил демонист, будто тема нисколько его не заинтриговала. Более того, он даже неправильно произносил некоторые слова, чего за ним прежде не водилось.

– А Бесс справится?

Крейк скорчил гримасу.

– Она с нами не пойдет. Она чересчур тяжелая, и ей в таких краях не место. Завязнет по колено в грязи при первом же ливне. Да и повалит на своем пути кучу деревьев.

Фрей тихо выругался сквозь зубы. Получалось, что самое мощное оружие, которое он рассчитывал выставить против монстров, которыми, по слухам, изобиловал Кург, придется держать на корабле.

– Но ты сам сможешь сломать барьер?

– Судя по рассказу, он похож на магический заслон, который создают демонисты, чтобы не подпускать народ, куда не надо, – невнятно пробормотал Крейк. – Задача для начинающих. Но пока мы туда не попадем, я бессилен. Если это неизвестная техника… – Он пожал плечами и попытался встать, но зашатался и снова плюхнулся на свое место.

– Да ты пьян! – удивился Фрей. А ведь еще не перевалило за полдень.

Крейк виновато улыбнулся.

– Немножко. – Наклонившись, он вытащил из‑под койки бутылку и протянул капитану. – Хочешь? Меняю на несколько капель шайна.

– Шайна? – недоуменно повторил Фрей.

– Да. Капитан, команда в курсе, что ты им пользуешься, – заявил Крейк и подмигнул с неумело‑хитроватым выражением.

– Изредка, по чуть‑чуть, но…

– Можешь поделиться?

– Крейк, что с тобой стряслось? Ты всегда держался. Но теперь с тобой творится что‑то неладное. И ситуация становится хуже. Уже и пьешь спозаранку. И кто – ты!

Крейк молча уставился на Дариана, словно спрашивая: ты закончил? А Фрей разозлился. Это был не тот Крейк, которого он знал раньше.

– Ты – не пассажир, а член экипажа, – резко бросил он. – Мне нужно, чтобы моя команда была толковой. А пьяный ты мне ни к чему.

Демонист лениво отсалютовал.

– Ну, кэп, дашь мне шайна?

– Нет! – Он вырвал бутылку из рук Крейка. – Проспись. Прочисти мозги, болван! Я хочу, чтобы мы выбрались из джунглей живыми. Все! Давай соберись и будь человеком.

Он громко задвинул дверь – хлопнуть ей, увы, было нельзя, и зашагал по коридору. Случившееся почему‑то привело его в бешенство. Если бы напились Малвери или Пинн, он реагировал бы по‑другому.

Но главным стал именно угрюмый вызов и нахальное подмигивание. Наглец, выпрашивавший у капитана наркотик, оказался незнакомцем. Хотя Фрей замечал, что Крейк в последнее время замкнулся в себе, но надеялся, что тот справится. У каждого имеются свои, личные демоны. И, похоже, Крейк может превратиться в одержимого. Малвери вышел в коридор и сразу заметил бутылку в руке капитана.

– Решил начать спозаранку, кэп?

– Мы должны выбраться их джунглей живыми! – рявкнул Фрей и направился к своей каюте.

Харкинс сидел в кабине «Файеркроу» и наблюдал, как внизу уплывала назад береговая линия. Сквозь застекленный фонарь, расположенный на носу файтера, открывался прекрасный вид на границу между засушливым пустынным герцогством Андусс и сияющими голубыми водами Восточного Пролива. Солнце играло на волнах, мириады его ярких отражений заставляли пилота щуриться. Он то и дело запускал пальцы под фуражку, скреб голову и непрерывно ерзал в кресле.

Вардия исчезла. Впереди лежал Кург. А это Харкинсу совсем не нравилось.

«Кэтти Джей» летела левее «Файеркроу». Рядом держался «Скайланс» Пинна, его поджарый фюзеляж и широкие плавно изогнутые крылья уверенно рассекали воздух. Справа плыл «Пес Бури». Харкинс наморщил нос и недоверчиво посмотрел на корабль.

Это был «Лудстром Клаудхаммер», тяжелый фрегат йортландской постройки. Длинный, почти прямоугольный, с необходимыми исключительно для управления крохотными крылышками, пристроенными в кормовой части фюзеляжа. Он был в десять раз больше «Кэтти Джей» и являл собой воплощение прочности. « Клаудхаммер» справится с любой бурей, и никакая непогода ему страшна. Тихоходный и громоздкий гигант щетинился множеством пушек и нес броню такой толщины, что запросто бы выдержал атаку корабля Флота.

Харкинс поежился. Что за гнусная посудина и такая же гнусная команда! А их затея вообще казалась для него безумием. Ведь в случае успеха они разбогатеют. Мысль об этом была Харкинсу отвратительна.

В жизни он любил лишь одно – летать. Он чувствовал себя нормальным – ну, почти – только в кабине «Файеркроу». Остальное не имело никакого значения.

За пределами «Файеркроу» лежал враждебный, пугающий мир. Харкинс совершенно не умел ладить с людьми. Он отличался пугливостью еще до аэрумных войн, на которых истрепал нервы в клочья. Люди видели его слабость, насмехались над ним или вовсе им пренебрегали. Но в пользу Джандрю Харкинса всегда говорило летное мастерство – до тех пор, пока его не лишили корабля.

От плачевной участи провести остаток жизни после увольнения из Военного Флота Коалиции его спас Фрей. Дариан подарил ему «Файеркроу» и вместе с файтером еще один шанс. Команда «Кэтти Джей» лучше всех на свете подходила под понятие «друзья». А теперь явился откуда ни возьмись капитан Грист и наобещал Фрею богатство, славу и перемены.

Что случится, если они справятся с заданием? Интересно, хоть кто‑нибудь об этом задумывался? Что в таком случае случится с их маленькой компанией? Будет ли так, как прежде?

Конечно, нет. Все разбегутся. Пинн наверняка вернется к своей любимой девушке. А он, Харкинс, останется один. На бобах. Деньги не решат его проблем. Не излечат от трусости. Таков он есть, и тут ничего не поделаешь.

Что он будет делать без «Кэтти Джей»? Придется попытаться завести новых друзей. Терпеть страдания, находясь среди незнакомых. Харкинс вздрогнул, и его начало подташнивать.

Но для страха перед будущим имелась еще одна причина. Джез. Добрая Джез, ни разу не сказавшая Харкинсу грубого слова. Постепенно он стал испытывать удовольствие от мыслей о ней. Непривычное теплое чувство, будто улыбаешься про себя. Возбуждение в…

– Харкинс! – произнесла Джез прямо у него в ухе. Он подпрыгнул от неожиданности и стукнулся головой в стекло фонаря.

– Да! Да, сэр… мэм… сэр! – забормотал пилот, чувствуя, как щеки заливаются краской.

– Измени курс. Три градуса южнее.

Он виновато огляделся вокруг, словно Джез находилась в кабине рядом с ним и не сводила с него глаз.

– Понял! Э‑э… да!..

Джандрю поправил фуражку и подождал дальнейших указаний, но их не последовало. Немного погодя он успокоился и исправил курс. Начиненным демонами серебряным клипсам, которые пилотам приказали прицеплять во время полета, Харкинс не доверял. Никак не мог избавиться от подозрения, что они позволяют другим читать его мысли.

А если это не так и плохо? Тогда все было бы гораздо проще. Харкинс вполне мог бы поговорить с Джез, если бы ему не мешали слова. Он бы рассказал ей, насколько ему унизительно быть собой. Как ему тяжело и как он бесится из‑за того, что всем приходится уступать и с каждым надо соглашаться..

Джандрю Харкинс хотел быть смелым, но жизнь вытряхнула из него все отвагу. Слишком много снарядов пролетело на волосок от него, и слишком многих товарищей он потерял. Да и аварии, которых он чудом избежал, тоже подкосили Харкинса. Ну а Джез – сама немного странноватая, и с ней часто случались диковинные вещи. Вроде пулевых ран, заживавших за считаные часы, или тяжелых ящиков, которые она с легкостью перетаскивала.

Впрочем, для Харкинса это было неважно. Он не привередлив. Главное, что Джез проявила к нему доброту. Конечно, ею двигала просто жалость, но такой человек, как Харкинс, должен хвататься за любую соломинку. Если бы он был чуть храбрее…

Нет. Какая женщина станет уважать мужчину, которого обижает кот?

Может, ты попробуешь не пасовать перед ним? Ведь ты же раз в двадцать раз больше Слага.

Он зарделся от стыда, вспомнив их встречу в коридоре. Ох уж этот Слаг!

И Харкинс принял решение. В конце концов, надо разобраться с неприятелем.

Ну а Пинн не забивал себе голову подобными вопросами. Сама мысль о будущем была ему совершенно чужда. Он видел только на шаг вперед, да и то не всегда. А того факта, что у поступков бывают последствия, вовсе не понимал.

Пинн не имел ни малейшего представления о том, что случится в Курге, но не беспокоился. Он вообще знал очень мало и не сомневался, что способен справиться с любыми трудностями. Зато перспектива приключений, славы и богатства привлекала его. Аррис Пинн, путешественник! Вероятно, о его открытиях напишут книги, наподобие тех, в которых рассказывают о подвигах Рыцарской Центурии. Правда, Пинн не читал ни одной из них, но пестрые обложки выглядели крайне завлекательно. Хотя Крейк почему‑то неодобрительно называл их бульварным чтивом.

Сидя в кабине «Скайланса» и видя под собой море, а над головой – бескрайнее небо, Пинн позволил своим мыслям течь, куда заблагорассудится. Под ровный, устойчивый гул моторов он погрузился в полудрему.

Он представил себя героем приключенческого романа. Вот он стоит на трупе чудовища, в одной руке – револьвер, а другой придерживает висящую, как тряпка, красотку из местных. Как могут выглядеть эти девицы, Пинн не представлял, и неразвитое воображение не давало ему подсказок. Так или иначе, но красотка казалась типичной вардийкой, но скудно одетой и с коричневой, как у Сило, кожей.

– Да, – сказал Пинн сам себе, – обложка будет прекрасной.

Он слышал немало рассказов о диких землях Курга и верил этим небылицам. Особенно его занимали истории о племенах прекрасных обольстительниц и воительниц, которые искали сильных мужчин для продолжения рода. Интересно, каких экзотических женщин он повстречает? Они, разумеется, будут без ума от его иноземных манер и его быстрого корабля. Наверно, станут драться за право затащить его в постель.

Но Пинн не будет спать ни с кем! Он стойко воспротивится их чарам, и поэтому они захотят его еще сильнее. Их поразит его безмерная преданность возлюбленной Лисинде, которая дожидается его возвращения домой.

Однако временами Пинну приходится давать себе послабления. Он не виноват в том, что его тело имеет естественные потребности. Они есть у любого мужчины и не поддаются контролю. По‑настоящему важно только одно – он любит свою Лисинду. И он ее не обманывает, поскольку остальные женщины ничего не значат.

Пинн взглянул на маленькую ферротипию, висевшую на приборной панели. Лисинда смотрела на него из металлической рамочки. Что она сейчас делает? Думает ли она о нем? Он ласково коснулся пальцем неподвижного лица.

Пять лет он не видел ее. Именно тогда девятнадцатилетний Пинн расстался с своей невестой и отправился добывать богатство. И Лисинда ждет его. По крайней мере, так он предполагал. Ведь она же сказала ему, что любит его, а она женщина. Значит, это – навсегда. Эти создания не бросаются словами.

Пять лет! Как она предана ему. Какой же он счастливый человек!

Лисинда выйдет замуж не за рядового пилота, который подчиняется приказам. Ее мужем будет герой. Вроде тех, кого изображают на ярких обложках книг, лежащих на витринах.

Аррис Пинн. Герой. Он произнес эти слова вслух, и ему понравилось их звучание.

– Тебе осталось недолго. Потерпи, любовь моя, – обратился он к ферротипии. – Скоро мое имя узнает весь мир. Тогда я прилечу домой, как и обещал. Ты достойна самого лучшего.

– Ты достойна самого лучшего! – противным тонким голосом передразнил его Харкинс. Фрей зашелся хохотом.

Пинн побледнел. Очень долго никто не переговаривался, и он напрочь забыл, что через демонические штучки Крейка половина команды получила дополнительное развлечение. Пинн сорвал с уха клипсу и злобно швырнул ее под ноги, оборвав смех Фрея, который уже начал задыхаться.

– Гады! – прорычал он. Потом встряхнул головой и сам захихикал.

Джез сидела в кресле за штурманским столиком и прислушивалась к звукам, которые издавала «Кэтти Джей». П ощелкивания, потрескивания и стоны давно уже стали привычными. Сило тщательно отремонтировал «начинку» корабля, но сейчас Джез тревожил тон турбин – они работали тише, чем обычно. Фрей тоже немного забеспокоился.

При полете по прямой в спокойном небе штурману и пилоту делать почти нечего. Фрей зевал. Джез хотелось подремать, но она не могла. Она утратила человеческие качества с того самого дня, когда умерла.

После знакомства с Гристом она почти непрерывно вспоминала тот роковой день. Возможно, из‑за разговора об азриксах и профессоре Мальстроме. Если бы не профессор и его поиски пропавшей цивилизации, она не попала бы в занесенное метелями поселение на севере. И ее жизнь сложилась бы совсем иначе.

Они прибыли туда на черном дредноуте, одетые в тряпье. Маны. Жестокие упыри из‑за Погибели – громадной облачной шапки, скрывающей северный полюс Аталона. Они захватывали пленников и превращали их в манов, а остальных убивали. Джез оказалась среди живых жертв, но процесс ее перерождения не был доведен до конца. Ей удалось сбежать – для того, чтобы ночью замерзнуть насмерть.

И с ней случилась настоящая беда. Она не превратилась в мана полностью, но обрела некоторые способности жуткого племени. Ее сердце не билось, но она жила. Хотя, пожалуй, вернее сказать: существовала. Пару лет она скиталась, постоянно меняла места работы, пока не нашла «Кэтти Джей». Здесь не задавали вопросов. Никто не знал о ее тайне и даже этим не интересовался, а Джез никому ничего и не рассказывала.

Наверно, так было лучше всего. Маны наводили ужас на самых отважных людей. Команда смирилась с «непохожестью» Джез. Вряд ли ее спутники хорошо воспримут известие, что на одном корабле с ними летает наполовину ман.

– Где мы, Джез? – окликнул ее Фрей из пилотского кресла.

Она склонилась к карте.

– Приближаемся к Кургу, капитан. При такой скорости доберемся до назначенного места через шесть часов.

Фрей застонал и принялся ерзать, пытаясь устроиться поудобнее.

– Ладно.

Джез улыбнулась. На самом деле лететь оставалось часа четыре или чуть больше, но пусть для капитана досрочное прибытие окажется приятным сюрпризом. Фрей не рассердится на обман. Он знает, что, когда нужно, Джез делает все предельно точно – в отличие от ее предшественников.

– Земля, – произнес Фрей без малейшего интереса.

Джез поднялась и, встав рядом с пилотским креслом, посмотрела на приближающийся берег. Из моря поднималась черная стена, простиравшаяся в обе стороны, насколько хватало глаз. О каменное подножье разбивались соленые волны. От края обрыва вдаль, к голым горным вершинам, уходил густой лес. Из жерла находившегося поодаль вулкана поднимался дым. Он сливался с тучами, нависающими над огромным островом.

Даже с высоты Джез почувствовала в Курге нечто пугающее и запретное. Что они здесь найдут?

Внезапно по ее коже пробежали мурашки. Вот оно! – поняла она, и мир моментально полностью изменился.

Свет стал сумеречным, но она видела гораздо лучше, чем прежде. Пейзаж обрел ясность. Она отчетливо рассмотрела волоски на руках Фрея и ощутила их трепетание. В гуле механизмов «Кэтти Джей» она выделила звук каждой отдельной детали. В трюме попискивали крысы. Храпел Крейк, спавший пьяным сном в своей каюте. Слаг дремал в вентиляционной трубе, его сердце медленно, ровно билось.

Она могла измерить силу ветра, дувшего за лобовым стеклом кабины. Узоры облаков и рябь листвы деревьев будто говорили с ней. Изменения атмосферного давления, случайные вихри и восходящие воздушные потоки укладывались в ее мыслях, как карта. Она воспринимала чужую жизнь, которая пряталась под лиственным покровом, миллионы существ, больших и малых, – рокочущее сердце острова.

И леденящий душу вой манов. Призыв к ней. Пусть она присоединится к ним за Погибелью.

«Не слушай их! – приказала она себе. – Ты – не одна из них. Ты – человек».

Но ужас перед этими голосами оказался слишком велик. Нужно отступить. Несколько секунд, и транс закончился.

Джей научилась легко, без усилий входить в такое состояние. Она справлялась с потоком ощущений и радовалась возбуждению, которое транс приносил. Но маны всегда ждали ее и манили к себе. Она страшилась их притязаний. И не была уверена, что будет способна вечно противостоять им.

В краткие мгновения преображений, которые она поспешно прерывала, Джез ощущала, что значит быть маном. Она осознавала их единение и радость братства. Их с лияние. После этого можно не считать себя одинокой. Они не причинят ей вреда, они просто хотят обнять ее.

Именно поэтому она боялась. Любовь манов приравнивалась к потере человеческой сущности навсегда. Уподобившись им, она утратит себя. А на это она не согласна.

Фрей посмотрел на Джез и снова – на лежавший перед ними остров.

– Вот мы и здесь, – сообщил он.

– Верно, – кивнула она.

– Как, по‑вашему, легенды, которые ходят об этих краях, – являются правдой, хотя бы наполовину?

– Едва ли, – ответила она. – Хотя Коалиция предпочитает колонизировать Нью‑Вардию, лежащую за Поясом Бурь, а не земли Курга, расположенные ближе. И до них всего полдня полета от берега.

– Да… – протянул Фрей. – А ведь это дурной знак?

– Пожалуй.

– Если меня съедят, можете забрать себе «Кэтти Джей».

– Очень мило с вашей стороны. А если вас растопчут, вы отравитесь или умрете жуткой смертью от неизвестной болезни?

Фрей долго глядел на нее и наконец произнес:

– Знаете что? Займитесь‑ка штурманскими картами, ладно?

Джез улыбнулась и отсалютовала:

– Есть, капитан!