День горгульи

Кройд проснулся в июне — высокий, худой, черноволосый, со всеми пальцами на руках — и узнал, что мать находится в лечебнице, брат окончил школу, сестра помолвлена, а у него появилась способность модулировать голос таким образом, что можно расколоть или разрушить практически любой предмет, если подобрать правильную частоту при помощи чего-то, вроде резонанса.

Он встретился с Бентли и попросил организовать одно крупное дело на этот период бодрствования; хотелось покончить со всем побыстрее, пока не одолел сон. И никаких таблеток, стоит только вспомнить кошмары последних дней своей предыдущей жизни!

На этот раз Кренсон уделил еще больше внимания планированию операции и задавал более продуманные вопросы, когда Бентли, прикуривая одну сигарету от другой, прорабатывал детали. Потеря обоих родителей и предстоящее замужество сестры заставили его задуматься о непостоянстве человеческих отношений. Ему пришло в голову, что приятель тоже может не всегда оказаться под рукой.

Он сумел повредить систему охранной сигнализации и разрушить дверь в банковское хранилище настолько, чтобы обеспечить себе доступ, только у него не было намерения разбивать все стекла в трех окрестных кварталах в процессе подбора нужной частоты. И все же ему удалось успешно удрать с большим количеством наличных.

На этот раз Кройд арендовал сейф в банке на противоположном конце города, где и оставил большую часть своей доли.

Он снял комнаты в Виллидже, Мидтауне, на Морнингсайд-Хайтс и в Верхнем Ист-Сайде и внес квартплату за год вперед. Ключи носил на цепочке, на шее, вместе с ключами от сейфа. Ему хотелось иметь несколько мест для отступления, куда можно быстро добраться, где бы он ни находился, когда начнет одолевать сон. Две из квартир были обставлены мебелью; в остальных четырех лежали только матрацы и стояли радиоприемники. Кренсон спешил, позаботиться об удобствах можно и потом. В последний раз он проснулся, уже зная о нескольких событиях, которые произошли во время последнего периода сна, и это объяснялось только подсознательным восприятием передачи новостей по радио, которое он оставил включенным.

Оборудовав последнее убежище — на Бауэри, Кройд отыскал Джона, объяснил, кто он такой, и повел его обедать. Истории, которые тот рассказывал о бандах охотников на джокеров, производили удручающее впечатление, и когда в тот же вечер его стали одолевать голод, сонливость и озноб, он принял таблетку, чтобы не заснуть, и отправился патрулировать окрестности. Одна или две таблетки, решил он, погоды не сделают.

В ту ночь бандиты не показывались, но Кренсона угнетала вероятность проснуться в следующий раз джокером. Поэтому он проглотил еще две таблетки за завтраком, чтобы несколько оттянуть события, и в последовавшем приливе деятельности решил обставить свое жилье.

В тот же вечер пришлось выпить еще три таблетки, чтобы в последний раз провести ночное патрулирование города. От его пения, пока он шел по Сорок второй улице, разлетались одно за другим стекла в домах, а в радиусе нескольких миль выли все собаки. Проснулись также пара джокеров и туз, обладавшие способностью слышать в ультразвуковом диапазоне. Бранниган, обладатель ушей летучей мыши (он погиб через две недели, под статуей, сброшенной Винченти Мускулистым в тот самый день, как его самого настигла пуля нью-йоркских полицейских), разыскал Кройда, намереваясь вбить его в землю в отместку за головную боль. Однако дело кончилось тем, что Бранниган поставил ему несколько рюмок и научил исполнять тихий ультразвуковой вариант шлягера «Бухта Гэлуей».

На следующий день на Бродвее Кренсон в ответ на ругань таксиста заставил его машину вибрировать, пока та не развалилась на части. Затем он обратил свой гнев против остальных автомобилей. Только когда вой сирен напомнил ему о таком же шуме у школы в тот первый День дикой карты, он повернулся и убежал.

Кройд проснулся в начале августа в своей квартире на Морнингсайд-Хайтс, медленно припомнил, как туда добрался, и дал себе слово на этот раз не принимать таблеток. Увидев наросты на своих вывернутых руках, он понял, что будет несложно сдержать обещание. На этот раз ему хотелось заснуть поскорее. Выглянув в окно, он преисполнился благодарности судьбе за то, что сейчас ночь, так как путь до Бауэри был неблизким.

Проснувшись в среду в середине сентября, Кренсон обнаружил, что стал темно-русым, среднего роста, обычного телосложения мужчиной с нормальным цветом лица без каких-либо видимых признаков синдрома дикой карты. Он провел несколько простых тестов, которые, судя по прежнему опыту, могли выявить его скрытые возможности. Однако ничего из области особых талантов не проявилось.

Озадаченный, он оделся в наиболее подходящую по размерам одежду, которая имелась под рукой, и вышел из дома — позавтракать в каком-нибудь кафе. По дороге купил несколько газет и затем прочел их, поглощая тарелку за тарелкой с яичницей, вафлями, оладьями.

Кройд доехал до центра на подземке и там зашел в первый показавшийся ему приличным магазин, где полностью сменил одежду. В ближайшей к магазину кондитерской съел два сэндвича с консервированной говядиной вместе с картофельными оладьями. Что ж, он может просидеть здесь за едой целый день — такое ощущение, словно внутри него работает доменная печь.

Кренсон расплатился и вышел. «Сколько же минуло месяцев? — спрашивал он себя, почесывая лоб. — Надо посмотреть, как там Карл и Клодия, узнать, как дела у мамы».

Подойдя к двери, он остановился с ключом в руке. Потом положил ключ обратно в карман и постучал. Через несколько секунд Карл открыл дверь.

— Да?

— Это я, Кройд.

— Боже! Заходи! Я тебя не узнал. Так давно…

— Да, порядком.

Он вошел в дом.

— Как вы тут живете?

— Мама все так же. Врачи предупредили, чтобы мы не слишком надеялись.

— Да. Надо еще денег для нее?

— До следующего месяца хватит. Но потом пара сотен не помешает.

Кройд протянул ему конверт.

— Если я поеду ее навестить, то она ничего не поймет, раз я так изменился.

Брат покачал головой:

— Она бы ничего не поняла, даже если бы ты и не изменялся. Хочешь поесть?

— Да, конечно.

Они пошли на кухню.

— Пожалуйста, ростбиф, сэндвичи.

— Здорово! Как твои дела?

— О, я начинаю становиться на ноги. Сейчас лучше, чем было вначале.

— Хорошо. А Клодия?

— Удачно, что ты объявился именно теперь. Она не знала, куда посылать приглашение.

— Какое приглашение?

— В субботу она выходит замуж.

— За того парня из Джерси?

— Да. За Сэма. Он управляет семейным бизнесом. Довольно прилично зарабатывает.

— Где будет свадьба?

— В Риджвуде. Можешь поехать туда со мной. Я на машине.

— Ладно. Интересно, какой подарок они бы хотели?

— Тут где-то был список. Сейчас найду.

— Прекрасно.

После обеда Кройд отправился за телевизором фирмы «Дюмонт» с шестидюймовым экраном. Купив его, он договорился о доставке в Риджвуд. Затем навестил Бентли, однако отклонил предложение несколько рискованного дела из-за того, что на этот раз не обладал никакими особыми талантами. Собственно говоря, ему просто не хотелось рисковать получить по башке — в прямом смысле или со стороны закона — перед самой свадьбой.

Они пообедали в итальянском ресторане, а потом несколько часов просидели за бутылкой кьянти, беседуя о делах, строя планы. Бентли пытался объяснить товарищу преимущество долгосрочных сбережений и перспективы когда-нибудь стать респектабельным господином — сам он почти оставил надежду на это.

Большую часть ночи Кройд гулял, чтобы потренироваться в оценке слабых мест зданий и подумать о переменах в своей семье. Когда он проходил по западной части Центрального парка, грудь неожиданно зачесалась, а потом сильный зуд распространился по всему телу. Через минуту он вынужден был остановиться и едва не разодрал себя до крови. Возможно, это проявление аллергии — новое воплощение сделало его излишне чувствительным к какому-то растению в парке.

Кренсон повернул на запад и помчался со всех ног, желая выбраться отсюда как можно скорее. Примерно через десять минут зуд утих, через полчаса — исчез совсем. Однако осталось ощущение, будто кожа на руках и лице потрескалась.

Примерно в четыре часа утра Кройд зашел в открытое всю ночь кафе возле Таймс-сквер. Он медленно поглощал пищу, читая журнал «Тайм», оставленный кем-то на столе. В медицинском разделе была напечатана статья о самоубийстве среди джокеров, которая сильно его огорчила. Приведенные в ней цитаты напомнили рассказы многих его знакомых, и он даже подумал, не попали ли они в число опрошенных. Кройд очень хорошо понимал чувства, испытываемые этими бедолагами, хотя не полностью их разделял, зная, что, какую бы карту он ни вытянул, в следующий раз ему сдадут новую и, вероятнее всего, это будет туз.

Все его суставы затрещали, когда он поднялся, и еще он почувствовал резкую боль между лопатками. Кроме того, у него распухли ступни ног.

Кройд вернулся домой до рассвета, его лихорадило. Взглянув в зеркало, он заметил, что лицо кажется распухшим. Он не лег в постель, а сидел на стуле и ждал, пока снизу не послышатся шаги брата и сестры.

Когда Кройд наконец встал, чтобы присоединиться к ним за завтраком, его руки и ноги были словно налиты свинцом и суставы трещали, пока он спускался вниз по лестнице.

Клодия, стройная блондинка, обняла Кройда, когда тот вошел на кухню. Затем вгляделась в новое лицо брата.

— Ты выглядишь усталым.

— Не может быть, чтобы я устал так быстро. До твоей свадьбы осталось два дня, и я собираюсь на нее попасть.

— Ты умеешь отдыхать без сна, правда?

Кройд кивнул.

— Тогда не волнуйся. Я знаю, это, наверное, тяжело… Давай поедим.

Когда они пили кофе, Карл спросил:

— Хочешь пойти со мной в контору и посмотреть, как я там все устроил?

— В другой раз, — ответил Кройд. — У меня дела.

— Конечно. Может быть, завтра?

— Не исключено.

Вскоре Карл ушел. Клодия снова наполнила чашку кофе.

— Мы тебя теперь почти не видим, — сказала она.

— Ну, ты знаешь, как обстоят дела. Я сплю — иногда месяцами. Когда просыпаюсь, то не всегда бываю красивым. А иногда приходится крутиться, чтобы оплатить счета.

— Мы это ценим. Только трудно понять — ты же младший в семье, а выглядишь взрослым мужчиной. И поступаешь как мужчина. Ты не получил свою долю детства сполна.

Он улыбнулся:

— А ты кто — старуха? Тебе вот всего семнадцать, а ты уже выходишь замуж.

Девушка улыбнулась в ответ:

— Он хороший парень, Кройд. Я знаю, мы будем счастливы.

— Надеюсь, что это так. Если когда-нибудь захочешь со мной связаться, я тебе скажу, где можно оставить для меня сообщение. Только я не гарантирую, что отзовусь немедленно.

— Я понимаю. А чем ты занимаешься?

— Начинал и бросал много разных дел. Как раз сейчас я временно без работы. На этот раз я не стал суетиться, потому что у тебя свадьба. Какой он, твой Сэм?

— О, очень правильный. Учился в Принстоне. Служил в армии капитаном.

— Европа? Тихий океан?

— Вашингтон.

— А! Большие связи.

Клодия кивнула.

— Ну хорошо, — сказал Кройд. — Ты знаешь, я желаю тебе счастья.

Сестра встала и снова обняла его.

— Я по тебе скучала.

— И я тоже.

— Мне сейчас тоже надо бежать по делам. Увидимся позже?

— Да.

— Отдохни, пожалуйста, у тебя усталый вид.

Когда Клодия ушла, Кройд вытянул руки вверх, пытаясь унять боль в плечах. При этом рубаха на спине треснула. Он посмотрел на себя в зеркало в прихожей: сегодня его плечи выглядели шире, чем вчера. Впрочем, все тело казалось более широким и массивным.

Кренсон вернулся к себе в комнату и разделся догола. Большая часть торса была покрыта красной сыпью. При одном взгляде на нее ему захотелось чесаться, но он сдержался. Вместо этого наполнил ванну и долго отмокал в ней. К тому времени, как Кройд вылез из ванны, уровень воды заметно понизился. Он посмотрел на себя в зеркало в ванной комнате; ему почудилось, что его тело снова увеличилось в размерах. Возможно ли, чтобы часть воды впиталась через кожу? Во всяком случае, воспаление прошло, хотя кожа все еще оставалась шершавой в тех местах, где была сыпь.

Кройд надел одежду, которая оставалась с того раза, когда он был крупнее. Потом вышел из дома и отправился в тот же магазин готового платья, который посетил днем раньше. Там он снова полностью сменил гардероб и поехал обратно. Его слегка подташнивало, когда вагон трясло и покачивало. Он заметил, что его руки выглядят сухими и шершавыми. Кройд потер их, и хлопья омертвелой кожи посыпались, словно перхоть.

Выйдя из подземки, он пешком дошел до многоквартирного дома, где жил Сарцанно. Однако дверь открыла не мать Джо, Роза, а другая женщина.

— Что вам нужно? — спросила она.

— Я ищу Джо Сарцанно.

— Здесь нет никого с таким именем. Должно быть, они выехали до нашего приезда.

— Так вам неизвестно, куда они уехали?

— Нет. Спросите управляющего, может, он знает.

Женщина захлопнула дверь.

Кройд попытался найти управляющего, но поиск не дал никаких результатов.

Он вернулся домой, чувствуя себя отяжелевшим и расплывшимся. Зевнул один раз, другой… Слишком рано, чтобы снова уснуть! Это превращение происходило более загадочно, чем обычно.

Он поставил кофейник на плиту и ходил взад и вперед, ожидая, пока закипит вода. Хотя нельзя было предугадать наверняка, что он проснется с каким-либо особым талантом, каждый раз постоянным оставалось одно: он менялся. Кройд перебрал в памяти все превращения, которые происходили с ним с тех пор, как он заразился. Только в этом, последнем случае он не стал ни джокером, ни тузом, ничем не отличаясь от обычных людей. Хотя…

Когда кофе был готов, Кренсон налил его в чашку и едва сделал глоток, как осознал, что почесывает правое бедро. Зудели ладони, он потер их, и на стол посыпались хлопья сухой кожи. О какой обычности может идти речь, когда он увеличивается в объеме, что-то странное происходит с его кожей, и притом эта усталость? Было очевидно, что все-таки он не совсем нормален. Но в чем состоит теперь отклонение от нормы? Интересно, сможет ли доктор Тахион помочь ему? Или, по крайней мере, подсказать, что происходит?

Кройд набрал номер, который хранил в памяти. Женщина веселым голосом ответила, что Тахион уехал, но вернется сегодня после полудня. Спросила имя Кройда, по-видимому, проверила его по какому-то списку и велела прийти в три часа.

Кофейник был пуст; между тем зуд усилился и распространился на все тело. Кройд поднялся наверх и снова наполнил ванну. Раздевшись, он осмотрел себя. Вся кожа выглядела столь же сухой и отваливалась хлопьями, как на руках.

Он долго лежал в воде, с удовольствием ощущая тепло. Через некоторое время Кройд закрыл глаза…

Внезапно он резко сел — чуть было не провалился в сон! Кренсон схватил мочалку и стал возить ею по телу — не только для того, чтобы смыть всю мертвую кожу. Закончив, быстро вытерся полотенцем и поспешил в свою комнату. В глубине ящика комода были таблетки. В какие бы игры ни играло с ним тело, сейчас сон был злейшим его врагом. Конечно, хотелось бы вытянуться на кровати — отдохнуть, как предлагала Клодия. Но он знал, что не может себе этого позволить.

Тахион взял анализ крови, который удалось взять только с третьей попытки, и ввел его в машину. Пока ждали результата, Тахион не терял время зря.

— Ваши резцы были такими же длинными, когда вы проснулись? — спросил он, заглядывая Кройду в рот.

— Выглядели нормально, когда чистил зубы, — ответил тот. — Они выросли?

— Взгляните.

Тахион протянул ему маленькое зеркальце. Кренсон уставился в него. Зубы стали длиной в дюйм и казались острыми.

— Что-то новенькое! Не знаю, когда это произошло.

Тахион осторожно завел левую руку молодого человека за спину борцовским приемом и прижал свои пальцы ниже выпирающей лопатки.

Кройд вскрикнул.

— Так больно? — спросил Тахион.

— Еще бы! Может, там что-то сломалось?

Доктор покачал головой. Он уже исследовал под микроскопом хлопья кожи и сейчас рассматривал ступни ног Кройда.

— Они были такими же широкими, когда вы проснулись?

— Нет. Что, черт возьми, происходит, доктор?

— Подождем еще минуту-другую, пока машина закончит анализ. Вы уже были у меня два или три раза…

— Да, — подтвердил Кренсон.

— К счастью, один раз вы приходили сразу же после пробуждения. В другой раз были здесь примерно через шесть часов после того, как проснулись. В первом случае у вас наблюдался высокий уровень очень странного гормона, который, как я тогда подумал, мог быть связан с самим процессом изменения. Во второй раз — через шесть часов после пробуждения — у вас все еще оставались следы этого гормона, но его уровень был весьма низок. Он присутствовал только в этих двух случаях.

— И что?

— Основной тест, который меня сейчас интересует, — это проверка на его наличие в вашей крови. Ага! Кажется, уже что-то есть.

На экране маленького аппарата высветились какие-то странные символы.

— Действительно, — произнес Тахион, изучая их. — У вас в крови высокий уровень содержания этого вещества — даже выше, чем сразу же после пробуждения. Гмм. К тому же вы снова принимали амфетамины.

— Пришлось. Мне захотелось спать, а я должен продержаться до субботы. Объясните без ваших специальных слов, что означает этот проклятый гормон.

— Его наличие означает, что процесс изменения в вас все еще идет. По какой-то причине вы проснулись до того, как он завершился. По-видимому, изменения проходят регулярными циклами, однако на этот раз цикл был нарушен.

— Почему?

Тахион пожал плечами — движение, которому он, кажется, научился со времени последней встречи с Кройдом.

— Из-за любого события в целой группе возможных биохимических событий, вызванных самим изменением. Думаю, ваш мозг получил дополнительное стимулирование как побочный эффект другого изменения, которое происходило в то время, когда вы проснулись. Каким бы ни было это конкретное изменение, оно закончено, но остальной процесс еще не завершен. Поэтому ваше тело сейчас старается снова погрузить вас в сон, пока не закончит свою работу.

— Значит, я слишком рано проснулся?

— Да.

— Что мне делать?

— Немедленно отказаться от амфетамина. Уснуть. Позволить всему идти своим чередом.

— Я не могу. Мне надо продержаться еще два дня. Даже полутора дней хватило бы.

— Подозреваю, что ваше тело будет сопротивляться этому, а как я уже однажды говорил, оно знает, что делает. Думаю, вы рискуете, если заставите себя не спать и дальше.

— Чем рискую? Это может меня убить? Или просто причинит мне неудобство?

— Понятия не имею. Ваш случай уникален. Каждое изменение идет по другому пути. Единственное, чему мы можем доверять, — это приспособленности вашего тела к вирусу, тому неизвестному механизму внутри вас, который благополучно проводит вас через каждое изменение. Если вы сейчас попытаетесь не спать, прибегая к противоестественным средствам, то будете бороться именно с ним.

— Я уже много раз отодвигал сон с помощью амфетамина.

— Да, но тогда вы просто отодвигали начало процесса. Обычно он не начинается, пока биохимия вашего мозга не зарегистрирует состояние сна. Теперь процесс уже идет, и наличие гормона указывает на его продолжение. Я не знаю, что случится. Вы можете перевести фазу туза в фазу джокера. Можете впасть в очень продолжительную кому. Трудно сказать определенно.

Кройд потянулся за рубашкой.

— Я вам сообщу, что из этого выйдет, — пообещал он.

Кренсону не захотелось идти пешком, и он спустился в подземку. Тошнота вернулась, и на этот раз в сопровождении головной боли, а плечи болели все сильнее и сильнее. Кройд зашел в аптеку возле станции метро и купил упаковку аспирина.

Прежде чем идти домой, он еще раз посетил тот многоквартирный дом, где раньше жил Сарцанно. На этот раз управляющего удалось застать. Только он не смог помочь, поскольку семья Джо не оставила нового адреса перед отъездом. Уходя, Кройд бросил взгляд в зеркало возле двери и испытал сильное потрясение при виде страшно опухших глаз в обрамлении черных кругов.

Он обещал сводить Клодию и Карла в хороший ресторан пообедать, и ему хотелось ради такого случая быть как можно в лучшей форме. Вернувшись домой, Кренсон прошел в ванную и опять разделся. Тело выглядело громадным, расплывшимся. Кстати, перечисляя все прочие симптомы Тахиону, он упустил из виду, что ни разу не облегчился с тех пор, как проснулся. Наверное, его тело находило применение всей поглощенной пище.

Кройд принял три таблетки аспирина в надежде, что они быстро подействуют. Почесал руку, от нее безболезненно отделилась длинная полоска плоти — и ни капли крови! Почесался более осторожно в других местах: хлопья продолжали осыпаться. Кройд принял душ и почистил зубы. Когда стал расчесывать волосы, то обнаружил, что они выпадают большими прядями. На какое-то мгновение ему захотелось плакать, но приступ зевоты подавил этот позыв. Что, если принять две таблетки амфетамина? Кто-то ему говорил, что при определении дозы лекарства следует брать в расчет массу тела. Поэтому стоит проглотить еще одну таблетку — для надежности.

Кройд сунул официанту деньги, чтобы тот отвел их в кабину в дальнем углу, вне поля зрения остальных посетителей.

— Ты действительно выглядишь… не совсем здоровым, — сказала Клодия незадолго до визита в ресторан, когда вернулась домой.

— Знаю, — ответил он. — Сегодня после обеда ходил к своему врачу.

— И что?

— Мне необходимо лечь и долго спать сразу после свадьбы.

— Кройд, если ты не сможешь прийти на свадьбу, я пойму. Твое здоровье важнее.

— Я хочу прийти на свадьбу. Со мной все будет в порядке.

Как ей объяснить, если он и сам не вполне понимает, что с ним происходит? Сказать, что это нечто большее, чем свадьба любимой сестры? Что данное событие означает окончательное разрушение его семьи, а другой, вероятно, никогда не будет? Или это конец одной фазы его существования и начало другой — огромной, неизвестной?

Вместо объяснений он ел. Его аппетит не уменьшался, а еда была особенно вкусной. Карл смотрел на брата словно зачарованный еще долго после того, как сам закончил обед. Кройд расправился с двумя дополнительными порциями мяса, прерываясь только для того, чтобы потребовать очередную корзинку с булочками.

Когда они наконец поднялись из-за стола, у Кройда снова затрещали суставы.

Позже вечером он сидел на кровати, голый — одежда стала ему мала, — ощущая боль во всем теле. Аспирин не помог. Стоило почесаться, как кожа не просто шелушилась, а отваливалась большими лоскутьями — сухими и бескровными. «Неудивительно, что у меня лицо белое как мел», — решил он.

В глубине одной из особенно больших ран на груди Кренсон со страхом заметил что-то серое и твердое. В конце концов, несмотря на поздний час, он позвонил Бентли. Ему необходимо было поговорить с кем-то, кто знал о его состоянии. А приятель обычно давал хорошие советы.

Бентли, к счастью, не спал.

— Знаешь, что я думаю, малыш? — выслушав, наконец произнес он. — Ты должен сделать то, что велел доктор. Лечь спать.

— Я не могу. Мне необходимо чуть больше одного дня. Потом все будет в порядке. Я и продержусь, только такая невыносимая боль, и моя внешность…

— Хорошо, хорошо, но сейчас я ничего не могу для тебя сделать. Вот как мы поступим: я переговорю с одним знакомым, и мы достанем для тебя действительно сильное болеутоляющее. И я бы хотел взглянуть на тебя, может, есть какой-нибудь способ несколько подправить твою внешность, так что зайди ко мне в десять.

— Спасибо, Бентли, за все.

— Да ладно. Мне тоже несладко приходилось в собачьей шкуре. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Через два часа Кройд почувствовал сильные боли в животе, потом начался понос, а мочевой пузырь был готов лопнуть.

Это продолжалось всю ночь. К шести утра он весил уже двести сорок два фунта и то и дело бегал к унитазу. По крайней мере это отвлекало внимание от зуда и боли в суставах. И еще эффективно помогало бороться со сном без помощи амфетамина.

За два часа его вес уменьшился до двухсот шестнадцати фунтов, и, когда Карл позвал завтракать, выяснилось, что аппетит исчез. Однако объем тела нисколько не уменьшился, хотя теперь он был бледным, почти как альбинос, что в сочетании с торчащими зубами делало его похожим на толстого вампира.

В девять Кройд позвонил Бентли и объяснил, что из-за поноса он не сможет прийти за лекарством. Приятель пообещал, что сам принесет его, как только получит у знакомого. Брат и сестра уже ушли по делам, Кройд в то утро не спустился к ним под предлогом расстройства желудка. Его вес снизился до ста девяноста фунтов.

Было уже почти одиннадцать, когда появился Бентли. К тому времени Кройд похудел еще на двадцать фунтов и соскреб большой кусок кожи с нижней части живота. Обнажившаяся ткань оказалась серой и чешуйчатой.

— Боже мой! — воскликнул Бентли, увидев его.

— Угу.

— Какие большие проплешины на голове!

— Точно.

— Я раздобуду парик. И еще поговорю с одной знакомой дамой — она косметичка. Дадим тебе какой-нибудь крем, чтобы ты намазался и приобрел более нормальный цвет лица. Лучше надень очки, когда пойдешь на свадьбу. Скажешь, что тебе закапали лекарство в глаза. У тебя к тому же и горб вырос. Когда это произошло?

— Я даже не заметил.

Бентли похлопал по возвышению между лопатками, и Кройд вскрикнул.

— Извини. Может, тебе лучше прямо сейчас принять одну таблетку?

— Да.

— Возьми просторный плащ. Какой у тебя размер?

— Теперь — понятия не имею.

— Ладно. Я знаю одного человека, у которого их полно на складе. Пришлем тебе дюжину.

— Извини, мне опять надо в туалет.

— Ага. Выпей лекарство и попытайся отдохнуть.

К двум часам Кройд весил сто пятьдесят фунтов. Болеутоляющее прекрасно подействовало, и впервые за много времени боль отступила. К несчастью, лекарство одновременно вгоняло в сон, поэтому снова пришлось принимать амфетамин. Положительным было то, что эта комбинация заставила Кройда почувствовать себя хорошо в первый раз с тех пор, как все началось, хотя он знал, что это ощущение обманчиво.

Когда в три тридцать доставили плащи, его вес снизился до ста тридцати двух фунтов, и он чувствовал необычайную легкость при ходьбе. Кройд выбрал плащ, который идеально сидел на нем, и отнес его к себе в комнату, оставив остальные на диване в гостиной. Косметичка — высокая блондинка, непрерывно жующая резинку, — пришла в четыре часа. Она гребнем вычесала большую часть его волос, сбрила остальные и приладила на голову парик. Затем сделала макияж, попутно давая инструкции по пользованию косметикой. Она же посоветовала Кройду по возможности не открывать рот, чтобы скрыть клыки.

Он остался доволен результатом и дал блондинке сотню долларов. Тогда она заметила, что может оказать ему и другие услуги, но тут у него снова забурчало в животе, и он вынужден был с ней распрощаться.

К шести часам желудок смилостивился над Кройдом. К тому времени он избавился еще от шестнадцати фунтов и продолжал чувствовать себя очень хорошо. Зуд наконец-то прекратился, только он уже соскреб большую часть кожи на груди, предплечьях и бедрах.

Карл, вернувшись, крикнул ему наверх:

— Какого черта тут делают эти плащи?

— Долгая история. Можешь взять их себе, если хочешь.

— Ого, они из кашемира.

— Ага.

— Вот этот мне как раз.

— Так возьми его.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, спасибо.

В тот вечер он ощутил, что к нему возвращаются силы, и отправился на одну из своих длительных прогулок пешком. По дороге поднял высоко в воздух за передний бампер припаркованную машину, чтобы испытать силы, — да, кажется, они вернулись к нему. В парике и макияже Кройд мог сойти за обычного толстяка — до тех пор, пока не открывал рот. Будь у него побольше времени, обязательно отыскал бы зубного врача, чтобы сделать что-нибудь с клыками.

Ночью и утром он ничего не ел. Странное давление в висках отвлекло его внимание, но таблетка остановила начавшуюся боль.

Прежде чем они с Карлом отправились в Риджвуд, Кройд позволил себе снова полежать в ванной. Слезло еще немного кожи, но это не имело значения — одежда скроет его тело, словно покрытое заплатками. Хорошо, что лицо не повреждено. Он тщательно наложил грим и надел парик. Полностью одевшись и закрыв глаза темными очками, Кройд счел, что выглядит достаточно презентабельно. И плащ действительно несколько скрадывал горб на спине.

Утро выдалось прохладное и облачное. Кажется, проблемы с несварением кончились. Для профилактики Кройд принял очередную таблетку, хотя и не совсем понимал, продолжает ли еще что-нибудь болеть или нет. Он чувствовал себя прекрасно, только немного нервничал.

Когда они ехали по туннелю, Кройд поймал себя на том, что чешет руки. Черт, от тыльной стороны левой ладони оторвался большой кусок кожи! Как хорошо, что он не забыл взять перчатки.

Возможно, из-за темноты в туннеле у него снова начало стучать в висках — ощущение не было болезненным, просто к нему добавилось еще и сильное давление в ушах. Верхняя часть спины тоже пульсировала, и в ней что-то шевелилось. Кройд прикусил губу, и от нее оторвался кусочек. Он выругался.

— Что случилось? — спросил брат.

— Ничего.

— Если тебе все еще плохо, могу отвезти тебя обратно. Не хотелось бы, чтобы ты разболелся прямо на свадьбе. Особенно при таких чопорных типах, как родня нашего жениха.

— Со мной будет все в порядке.

Он чувствовал легкость и силу, которой наполнялось его тело. Замечательное ощущение — но, может быть, оно вызвано наркотиком? Кройд мурлыкал себе под нос песенку, постукивая пальцами по колену.

— …Плащи, наверное, стоят немало, — между тем говорил брат. — Они все новые.

— Продай их где-нибудь и оставь себе деньги, — услышал Кренсон собственный голос.

— Краденые?

— Возможно.

— Ты в деле?

— Нет, но я знаю кое-кого.

— Буду молчать.

— Хорошо.

— Только ты похож на одного из них, знаешь? В этом черном плаще и в очках…

Кройд ему не ответил. Он прислушивался к своему телу, которое говорило: что-то рвется на волю у него из спины. Он потерся плечами о спинку сиденья. От этого ему стало легче.

Родители Сэма, Уильям и Марсия Кендалл — седовласый, слегка располневший мужчина с резкими чертами лица и хорошо сохранившаяся блондинка, — внимательно оглядели его. Наверное, им хотелось поговорить подольше, только сзади ждали своей очереди поздороваться другие гости. Кройд помнил, что должен улыбаться, не открывая рта, и разговаривать, едва шевеля губами.

— Я хочу побеседовать с вами на ужине, — в заключение произнес Уильям.

Кройд вздохнул и отошел в сторону. У него не было намерения идти на праздничный ужин. Как только закончится венчание, он сядет в такси и поедет обратно на Манхэттен, а через несколько часов уже будет спать. Прежде чем закончится его сон, Сэм с Клодией, вероятно, уже будут на Багамах.

Двоюродный брат из Ньюарка… К дьяволу! Придется давать объяснения по поводу своей внешности.

Кройд вошел в церковь, и ему указали на переднюю скамью справа. Посаженым отцом Клодии должен был быть Карл. Хорошо еще, что он проснулся слишком поздно и его не заставили стать шафером. Хоть в этом смысле время было выбрано удачно.

Между тем церковь заполнялась людьми. Стало жарко, Кройд почувствовал, что вспотел. Оглядевшись, он выяснил, что единственный был в плаще. Интересно, не покажется ли это странным окружающим? И не расплывется ли от пота грим?

Пот тек по телу, начали болеть ступни. В конце концов Кренсон наклонился и ослабил шнурки туфель. В тот момент на спине затрещала сорочка, и, кажется, что-то еще оторвалось в области лопаток — наверное, лоскут кожи. Выпрямившись, Кройд почувствовал острую боль. Теперь он не мог как следует опереться спиной о скамью. Казалось, его горб вырос, и любое давление на него причиняло боль. Поэтому он принял позу, словно молился, слегка согнувшись и подавшись вперед.

Заиграл орган. Шафер провел пожилую пару возле его ряда и, проходя мимо, бросил на него странный взгляд.

Вскоре все расселись, а Кройд продолжал потеть. Пот тек по бокам и по ногам, одежда начала промокать и покрываться пятнами, а затем совершенно пропиталась соленой влагой. Что, если вынуть руки из рукавов плаща и просто набросить его на плечи? Это было ошибкой, так как, пытаясь высвободить руки, он услышал, как одежда треснула еще в нескольких местах. Внезапно левая туфля лопнула и серые пальцы ног высунулись из прорех. Услышав эти звуки, многие посмотрели в его сторону. Хорошо, что им утрачена способность краснеть…

Неизвестно, из-за жары или по какой-то психологической причине, но зуд начался снова. В кармане лежали болеутоляющее и амфетамин, но вряд ли они помогут от кожного раздражения. Кройд крепко стиснул руки — не для того, чтобы молиться, а чтобы не чесаться, хотя и молитву прочел, поскольку момент был подходящий. Но это не помогло.

Сквозь капли пота на ресницах он увидел, как вошел священник. Интересно, почему этот человек так на него смотрит? Словно не одобряет, когда люди потеют у него в церкви. Кройд стиснул зубы. Если бы у него только сохранилась способность становиться невидимым!.. Он бы растаял на несколько минут, почесался бы изо всех сил, затем снова проявился и сидел бы спокойно.

Зазвучал свадебный марш. Вряд ли ему удастся досидеть до конца церемонии. Интересно, что произойдет, если он покинет церковь прямо сейчас? Смутится ли Клодия? С другой стороны, если он останется, ей наверняка будет стыдно за него. Наверное, он выглядит достаточно нездоровым, чтобы оправдать свой уход. И все же не станет ли это одним из тех происшествий, которые потом обсуждаются годами? «Ее брат ушел…» Нет, надо постараться высидеть хоть еще немного.

У него за спиной что-то двигалось. Плащ тихо шуршал. Кройд услышал, как позади него ахнула женщина. Теперь он боялся двинуться с места, но… зуд сделался невыносимым. В последней попытке удержаться его пальцы вцепились в спинку передней скамьи. Раздался громкий треск, и дерево разлетелось в щепки.

Священник уставился на нарушителя порядка. Клодия и Сэм повернулись и смотрели на него, а он сидел, сжимая кусок спинки длиной в шесть футов, и не мог даже улыбнуться, чтобы не вылезли клыки.

Кройд уронил кусок дерева, обхватил себя обеими руками и стал чесаться. Плащ сполз с его плеч под громкие восклицания окружающих.

Трещала одежда, по всему телу, до самой макушки, лопнула кожа. Парик съехал набок и упал.

Кройд сбросил остатки одежды и кожи и снова стал чесаться, изо всех сил. Клодия плакала — никогда он не забудет выражение ее лица… Но остановиться уже не мог, пока его огромные крылья, похожие на крылья летучей мыши, не развернулись, а длинные заостренные лопасти ушей не вырвались на свободу. Последние остатки одежды и кожи свалились с темного чешуйчатого тела.

Священник снова заговорил; взлетающие под сводами церкви слова напоминали молитву об изгнании дьявола. Раздались крики и быстрый топот ног. Кройд понял, что не может выйти в те двери, к которым бежали испуганные люди, поэтому подпрыгнул в воздух, сделал несколько кругов, чтобы почувствовать свои новые крылья, затем заслонил глаза левым локтем и ринулся сквозь витраж в правом окне.

Рассекая воздух крыльями по дороге к Манхэттену, Кройд решил, что теперь не скоро увидит своих новых родственников. Наверное, Карл пока не будет спешить с женитьбой. Интересно, встретит ли он сам когда-нибудь девушку, которая ему понравится?

Поймав восходящий поток, Кройд взмыл вверх, воздушные вихри стонали вокруг него. Оглянувшись, он увидел, что церковь напоминает встревоженный муравейник, и полетел вперед.

Date: 2015-09-05; view: 243; Нарушение авторских прав