Глава двадцатая

Его разбудил резкий крик чайки. Ничего необычного в этом звуке не было, Дилан слышал его каждый день всю свою жизнь. Он чуть было не заснул снова, когда чайка опять пронзительно закричала.

– Прогони ее, – пробормотала Кики и крепче прижалась к груди Дилана.

Глаза Дилана внезапно распахнулись, сна как не бывало. Его сердце болезненно сжалось, но наконец он сообразил, что рассвет еще только близится. Усилием воли он подавил страх.

Чайка еще раз заорала.

Кики открыла глаза. Птица сидела на подоконнике.

– Что это с ней? – сонно удивилась Кики. Потом поцеловала Дилана в грудь и потерлась об него носом.

– Думаю, это посланница от твоей матери, напоминает, что мое время вышло.

– Ты должен уйти? – все так же сонно спросила девушка.

Дилан поцеловал ее в макушку.

– Если не уйду, мне не выжить, – просто сказал он.

– Что?! – Кики подскочила. И по лицу возлюбленного поняла всю правду, – Ты должен был мне сказать! – Она выпрыгнула из постели, таща Дилана за собой, – Когда тебе надо вернуться?

– До того, как первый луч солнца упадет на землю.

Кики бегом бросилась к окну. Дилан пошел за ней, выглянул наружу через ее плечо. Ночь над океаном начала уже рассеиваться, светлеть.

– Тебе незачем тратить время и пробираться через монастырь. – Кики окинула взглядом мускулистое тело, оценивая его размеры, – Думаю, ты сможешь пролезть.

Он вопросительно вскинул брови.

– Через окно, – пояснила Кики – Утес прямо под ним. Поспеши!

Дилан кивнул и, быстро наклонившись, поцеловал девушку. Потом легко влез на подоконник. Окно было узким, и камни больно оцарапали кожу, но ему понадобилось лишь мгновение, чтобы выскочить наружу, как пробка из бутылки. Поднявшись на цыпочки, Кики выглянула в окно. В темноте сверкнула улыбка тритона.

– Мне понравилось быть человеком, Кристина, – Да, его усмешка была невероятно мужской.

Несмотря на тревогу, Кики улыбнулась.

– Поторопись, глупый!

– Я буду ждать тебя ночью, – сказал Дилан. – И всегда, вечно.

Наконец он повернулся и побежал к утесу. Кики в восхищении смотрела на его обнаженное тело. Прежде чем Кики успела крикнуть ему вслед, чтобы предостеречь об обрыве, Дилан достиг края утеса и прыгнул прямо с невероятно крутого склона. Его тело изогнулось, как у наилучшего из спортсменов, и за мгновение до того, как солнце выглянуло из‑за горизонта, Кики заметила вспышку золотого огня, означавшую, что Дилан благополучно превратился из человека в тритона. Она еще долго стояла у окна, борясь с желанием последовать за возлюбленным.

Рассвет окрасил небо в розовато‑лиловый цвет, когда девушка отвернулась наконец от окна. Дилана все равно не было видно. Медленно, двигаясь так, как могла бы двигаться женщина в возрасте Изабель, девушка надела балахон и подпоясала его. Закатав рукава, она распахнула дверь комнаты, чуть не сбив монаха, стоявшего снаружи на коленях.

– С добрым утром, брат! Я не хотела тебя напугать, – сказала Кики.

Монах встал. Кики заметила, что лицо у него румяное и немножко пьяное, как будто он только что пробудился от сладкого сна, навеянного шутницей‑богиней.

– Настоятель просил, чтобы я привел тебя к нему, как только ты проснешься – Голос монаха был еще слегка хрипловатым после сна.

Кики покачала головой. Уход Дилана был слишком свежей раной, и у нее совершенно не было настроения разбираться с иезуитскими вопросами аббата Уильяма.

– Пожалуйста, скажи настоятелю, что его приглашение – большая честь для меня, но я должна немедленно вернуться к работе, заняться статуей Божьей Матери.

Рот монаха невольно открылся и тут же захлопнулся, потом открылся снова… Кики подумала, что он стал похож на некую причудливую разновидность сухопутной камбалы.

– Я уверена, настоятель меня поймет. Он лучше всех прочих знает, как важно почитать Пресвятую Деву. Хорошего тебе дня, брат, и спасибо, что охранял меня этой ночью.

Кики быстро пошла по коридору. Когда она оглянулась на монаха, тот все так же стоял перед дверью. И его рот был все так же открыт.

Дорога к столовой и к служебному входу в кухню была уже хорошо знакома, и Кики негромко шлепала мягкими кожаными башмаками, обходя двор и молчаливый, настороженный колодец. Заглянув в столовую, она облегченно вздохнула. Там не было никого, кроме Изабель, убиравшей последние тарелки со столов.

– Доброе утро! – приветствовала ее Кики.

– Ну, по твоему упрямому взгляду сразу видно, что не имеет значения, насколько ты устала вчера. Ты собираешься снова заняться статуей Девы, – заключила Изабель с огорчением.

– Упрямому? Я вовсе не упряма.

Изабель ответила, рыкнув из глубины горла, и Кики рассмеялась.

Они вместе вошли в кухню, где хлопотали женщины и плавали дивные ароматы. Каждая из женщин приветствовала девушку улыбкой и взмахом руки.

– Твои ведро и тряпки уже в церкви, – сообщила Линелле своим обычным ворчливым тоном.

– Спасибо, но вам незачем было беспокоиться из‑за меня. У вас и своих дел хватает, – сказала Кики.

– А мы и не беспокоились, – возразила Гвенит. – Мы попросили кое‑кого из братьев собрать все и отнести туда.

Кики удивленно моргнула.

– Среди братьев многим нравится, что Пречистую Деву приводят в порядок, – пояснила Изабель.

– К тому же им не пришлось потратить так уж много времени, чтобы отнести туда воду, и это ненадолго отвлекло их от драгоценных овец и сада, – хмыкнула Линелле.

– Вот, я для тебя приготовила, – пробормотала Бронвин, протягивая девушке кружку с горячим чаем.

– А это съешь по дороге в церковь. Тебе нельзя терять силы. Пречистой Деве нужно, чтобы ты была сильной и здоровой, – Гвенит подала Кики сверток с хлебом, сыром и мясом.

– Ты и не представляешь, как мне это нужно сегодня! – воскликнула Кики, неожиданно почувствовав, как к глазам подступают слезы. – Спасибо вам всем. Я очень ценю вашу заботу.

Женщины смущенно хмыкнули, отмахиваясь от благодарности, но Кики прекрасно видела, как их "лица осветились радостью.

– Ну, отправляйся, – сказала Изабель. – Сегодня мы уж наверняка будем знать, что ты не голодна.

Поддавшись внезапному порыву, Кики, прежде чем выйти за дверь, чуть наклонилась и поцеловала старую женщину в щеку.

Видимо, ночью прошел дождь, потому что сад был еще мокрым и сверкал каплями воды. Кики вздохнула, наслаждаясь влажными запахами травы и цветов, смешанными с извечным соленым духом близкого океана. На ходу жуя свой завтрак, она неторопливо шагала по извилистой тропинке, выбрав самый длинный путь к церкви. Она прошла мимо нескольких монахов, уже занятых подрезкой и прополкой, и была приятно удивлена, когда двое из них посмотрели на нее и пожелали доброго утра.

В церкви было все так же сумрачно, вокруг еще плавали удушающие клубы ладана после утренней службы, но когда Кики повернулась к статуе Девы Марии, она сразу воодушевилась. Пречистую Деву освещали десятки белых свечек, и статуя сияла, как золотой маяк надежды. Накануне Кики оставила у ее подножия шесть горящих свечей. Но кто‑то – возможно, это был даже не один человек – уже навестил Деву.

Рядом с нишей, где находилась статуя, на полу стояли три ведра с чистой водой, лежали брусок мыла и аккуратная стопка тряпок, а еще большая соломенная метла.

– Что ж, пора приниматься за работу! – сказала Кики, глядя в безмятежное лицо Геи.

– Ух! – Кики сгребла очередную кучу грязи, воняющей тухлятиной, бормоча себе под нос: – Я, конечно, не уверена, но все‑таки мне кажется, что это дерьмо какой‑то гигантской белки!

– Вообще‑то это оставлено енотом, но гигантская белка – прекрасное предположение, – Перед статуей прямо из воздуха возникла Гея; ее голубой с золотом шелковый наряд словно в зеркале отразил мягкие цвета одеяния Девы Марии.

– Ну да, мне следовало сообразить, что даже гигантская белка недостаточно велика, чтобы устроить тут такое – Девушка улыбнулась богине. – С добрым утром! Как приятно видеть чистое лицо!

– Добрый день, дочка. Утро уже прошло, – Гея улыбнулась в ответ и щелкнула пальцами. В дожде серебряных искр в одной ее руке возникло влажное полотенце, а в другой – кубок.

Гея жестом подозвала Кики.

– Иди сюда, освежись немного. У меня есть новости.

Кики села рядом с богиней и с благодарностью взяла влажное полотенце; со вздохом удовольствия она обтерла лицо и руки. После этого Гея протянула ей кубок. Он был наполнен густой жидкостью медового цвета. Кики сделала глоток.

– Ух ты! Как вкусно! Что это такое?

Небрежным жестом Гея сотворила и для себя такой же кубок.

– Это медовый напиток викингов. Я подумала, что он будет кстати, раз уж тебя приняли за скандинавскую чародейку.

– Весьма кстати, – согласилась Кики, – Я хочу поблагодарить тебя за подарок, который ты сделала мне и Дилану. – Щеки девушки порозовели, когда Гея понимающе улыбнулась ей.

– Из него получился потрясающий мужчина, – задумчиво произнесла богиня.

– Ты права, как всегда. Прошлая ночь… – Кики мечтательно вздохнула, – Это было как раз то, в чем я нуждалась. Спасибо тебе, мама.

Гея грациозно кивнула и отпила еще глоток из кубка. Она не стала рассказывать дочери, какова была цена вчерашней страстной ночи. Ведь это был выбор Дилана, и он сделал его по своей воле. И незачем было пятнать его самопожертвование, сообщая девушке то, что могло породить боль и чувство вины. К тому же, если судьба будет благосклонна, Дилану, возможно, все это обойдется не так уж дорого – ну разве что появятся несколько морщинок или эффектная прядь седины в его угольно‑черных волосах…

Гея откашлялась. И без каких‑либо предисловий сказала:

– Лир сейчас очень занят. Я послала ему зов из нашей тайной бухты, и он прислал ответ с южным ветром. – Богиня в раздражении отбросила пышные волосы за спину. – У него неприятности с Пеле, гавайской богиней огня. Мано как‑то там напроказничал с местной колдуньей, и Пеле в отместку пригрозила устроить извержение подводного вулкана. Мано воззвал к суду Лира. А Лир, конечно, никогда не откажется посредничать, если речь идет о страсти какой‑то из богинь.

– А кто это – Мано?

– Это гавайский бог акул… и весьма неприятный тип. – Гея неприязненно покачала головой – Все островные бессмертные такие мелочные! У них слишком мало суши, им не хватает простора, чтобы обрести истинную мудрость.

– Так ты вообще не говорила с Лиром?

– Нет. Посланник сообщил, что Лир явится ко мне, как только разберется со сварой на Гавайях.

– А когда это будет, он не сказал.

– Нет, но я не позволю ему заставить меня ждать слишком долго. Я богиня, и со мной лучше не шутить – Глаза Геи вспыхнули скрытой силой.

– Кстати… Сарпедон становится все более назойливым, – пожаловалась Кики. – Вчера он снова захватил сэра Андраса. Твой амулет напомнил ему об осторожности, но Андрас, пока им владел Сарпедон, сказал нечто… насчет того, что им известно о моей нечистоте.

Глаза Геи сузились.

– Этот тритон доставляет много хлопот. Но теперь, когда он обнаружил тебя, он сосредоточил все внимание на монастыре. Я знаю от твоего друга дельфина, что Сарпедон не крутится в водах вокруг острова Кадди, – Лицо Геи осветилось, она игриво улыбнулась девушке. – Это весьма кстати, потому что дельфины доносят мне и о другом тритоне, который, наоборот, проводит все свое время рядом с этим островом.

– Дилан?

– Конечно Дилан. Кто же еще?

Кики расплылась в улыбке.

– Я понимаю, что это глупо, но мне хотелось, чтобы ты сказала это.

– Это не глупость, а часть магии любви. И помни, любовь – сильнейшая магия в мире. Она может укрощать даже богинь.

– Я хочу быть с ним, мама. Всегда.

Гея погладила Кики по голове.

– Я знаю, дочка, и сегодня ночью ты снова будешь со своим возлюбленным. Притворись ужасно уставшей и пораньше ложись в постель. Я вызову штормовые тучи, чтобы скрыть солнце, и тебе не придется ждать наступления полной темноты, чтобы отправиться к Дилану, – В глазах Геи вспыхнуло коварство, – Теперь моя очередь воспользоваться связью Сарпедона с тем молодым рыцарем. Я наведу на Андраса сон, в котором будешь ты и только ты. Сарпедону придется здорово потрудиться, чтобы понять, где тут явь, а где фантазия. И он будет настолько занят, разбираясь в сонных призраках, что у него не останется времени искать тебя в океане.

Кики благодарно прижалась к Гее, и смех богини наполнил церковь.

– Все будет хорошо, дочка. Просто наберись терпения, и все будет хорошо. И не забывай, ты должна вернуться в монастырь, когда колокола позовут к утренней службе.

– Я не забуду. А ты сегодня вечером будешь на берегу? – спросила Кики.

– Сегодня я предоставлю тебя твоему возлюбленному. Видишь ли, я тоже буду призывать возлюбленного. Лир не сможет долго сопротивляться.

Кики не представляла, как Лир вообще может сопротивляться… Даже в полумраке церкви красота Геи вызывала благоговение, а когда она упомянула о правителе моря, свет в ее глазах разгорелся так, что Кики почти захотелось отвести взгляд.

Кики усмехнулась, глядя на богиню.

– Лир, считай, просто пропал, хотя он и не знает этого… пока.

– Ох, он знает, дочка. Он знает.

Веселые желтые огоньки свечек, окружавших статую Девы Марии, мигнули и заметались в ответ на женский смех, наполнивший Кики отличным настроением. Разве может что‑то пойти не так, если рядом с ней Гея?

Внезапно лицо Геи стало серьезным, и, прежде чем Кики успела что‑то сказать, тело богини рассыпалось на тысячи крошечных золотых искр, – они сверкнули и погасли. И тут же за спиной Кики раздался низкий мужской голос.

– С добрым утром, Ундина, – сказал сэр Андрас.

Девушка осторожно посмотрела на рыцаря, боясь увидеть в его глазах серебристый блеск, но не обнаружила ничего подозрительного.

– Здравствуй, Андрас, – Она вздохнула и решила, что избежать разговора не удастся – Ты, похоже, сегодня чувствуешь себя лучше. Вы с настоятелем разобрались, что же случилось вчера во дворе?

Лицо рыцаря утратило благодушное выражение.

– Аббат Уильям неустанно молится в поисках ответа. И не теряет веры, что ответ будет найден.

– Ну а я просто рада тому, что ты поправился. И уверена – молитвы настоятеля принесут пользу, – Кики постаралась говорить как можно беспечнее.

Но рыцарь, отведя взгляд от девушки, посмотрел на статую Девы.

– Ты неплохо потрудилась. Приятно видеть, что ты так религиозна. Всякая женщина должна опираться на церковь, чтобы точно знать свое место жены и матери.

Лицо рыцаря смягчилось, улыбка выглядела вполне искренней, хотя сэр Андрас и говорил наставительным тоном.

– Я привожу Пречистую Деву в порядок не из религиозного рвения или жалости; я делаю это из любви, – сказала Кики, в очередной раз напоминая себе, что рыцарь не виноват в том, что родился в Средние века. Он, пожалуй, всерьез думал, что только что сделал девушке огромный комплимент.

– Верно, – кивнул сэр Андрас. – Это любовь к церкви.

– Нет, – поправила его Кики, – Это любовь к Великой Матери.

На лице сэра Андраса отразилось смущение.

– А разве есть какая‑то разница?

– Думаю, да. Думаю, тут такое же различие, как между преданностью человеку и преданностью божеству.

– А ты не веришь, что человек может быть божеством? – Усмешка сэра Андраса показала, что он находит забавным рассуждать на теологические темы с женщиной.

– По правде говоря, я ни разу не видела тому доказательств.

Сэр Андрас пристально посмотрел на девушку, как будто не был уверен, что не ослышался. Потом снисходительно улыбнулся.

– Ундина, мне нравится твое чувство юмора, но я пришел, чтобы поговорить с тобой серьезно. Мои оруженосцы доставили мне несколько весьма необычных донесений.

– Необычных донесений? – переспросила Кики, потому что рыцарь замолчал и лишь таращился на нее.

– Неподалеку от побережья в море были замечены некие существа…

Кики постаралась удержать на лице выражение легкого любопытства, и не более того.

– Существа? Ты хочешь сказать, вроде китов или дельфинов? Но мне они не кажутся такими уж необычными. Мы с тобой видели дельфина совсем близко от берега, и это было всего пару дней назад.

– Я говорю не о тех тварях, что созданы Господом. Рыбаки утверждают, что видели в водах, окружающих этот остров, каких‑то существ, наполовину мужчин, наполовину рыб.

– И ты веришь выдумкам этих несчастных бедняков? Ты меня удивляешь, Андрас. В конце концов, это ведь простые крестьяне! – Кики отчаянно надеялась, что выбрала правильные слова. Сэр Андрас был рыцарем, а значит, принадлежал к знати. Разве он не должен был смотреть сверху вниз на рабочий люд?

– Да, ты права. Это простые крестьяне. Но мне показались Интересными их наблюдения, в особенности потому, что всё началось после твоего появления на этом берегу.

Кики засмеялась.

– Ты хочешь сказать, что считаешь меня наполовину рыбой?

– Разумеется, нет.

– Тогда зачем ты мне это рассказываешь? – спросила она. При одном лишь упоминании о море боль в ней пробудилась с новой силой, изматывая настолько, что Кики уже не хотелось быть любезнойс властным рыцарем.

– Я вижу, как ты любишь море. И хочу сказать, что тебе следует любоваться им издали и отложить прогулки на берег до более спокойных времен.

Кики напряженно улыбнулась.

– Как всегда, я благодарна тебе за заботу о моем благополучии, но я уверена: все это не что иное, как глупые суеверия, свойственные рыбакам. В конце концов, меня же выбросило штормом на берег! И вполне логично предположить, что и других морских существ могло занести сюда ветром или течением.

– Других морских существ? – ухватился за слово сэр Андрас. – Ты так говоришь, будто ты и сама – морское существо!

– А я что, похожа на морскую тварь? – спросила Кики, дразня рыцаря улыбкой.

– Я прошу дать мне слово, что ты не будешь больше в одиночку гулять на берегу.

В голосе сэра Андраса прозвучала неприкрытая жесткость, и Кики, теряя терпение, готова уже была ответить в том же тоне, но тут с другого конца помещения послышался хрипловатый голос Изабель:

– Полдень давно миновал, а ты опять забыла поесть, Ундина! – Старая служанка, прихрамывая, шла к ним. Она остановилась, приблизившись к статуе Девы Марии, перекрестилась и присела в почтительном реверансе. Потом уважительно кивнула рыцарю.

– Спасибо, что напомнила, Изабель. Я только теперь поняла, как сильно проголодалась.

– Тушеная баранина, что мы будем подавать сегодня к ужину, уже готова. Я сегодня утром собрала очередной урожай мяты, – с довольным видом произнесла Изабель.

– Я обещал настоятелю встретиться с ним и рассказать о новостях, доставленных моими людьми, но, если ты можешь немного подождать, Ундина, мне было бы приятно разделить с тобой ранний ужин, – сказал сэр Андрас.

– Мне бы очень этого хотелось, но думаю, лучше мне поесть побыстрее и вернуться сюда, к работе, прежде чем в церкви начнется вечерняя служба. Я совсем не желаю доставлять неудобства настоятелю.

Прежде чем рыцарь успел возразить, Изабель снова завела свое:

– Принцесса, мне кажется, было бы весьма умно с твоей стороны поесть как можно скорее. – Она с несколько заговорщическим видом оглянулась на сэра Андраса: – Мы ведь должны быть уверены, что принцесса заботится о своем здоровье.

– О, конечно же, я не хочу подвергать опасности здоровье принцессы. Возможно, мы просто погуляем сегодня вечером, Ундина?

Сэр Андрас потянулся к руке девушки, желая ее поцеловать. Кики, нервно смеясь, увернулась от его прикосновения.

– Ох, прошу, не надо… У меня руки такие грязные! – Она сделала вид, что пытается вытереть ладони об перепачканный балахон. – Прогулка – это было бы чудесно, если бы я не так сильно устала.

– Па вечерней службе я помолюсь, чтобы твоя усталость прошла, а после загляну в твою комнату. – Взгляд сэра Андраса стал слишком пристальным.

Кики почувствовала, что краснеет. Он что, вообще не собирается оставлять ее в покое? К счастью, Изабель опять заговорила:

– Сэр Андрас, тебе незачем так утруждать себя. Я ведь знаю, как тебе нравится играть в шахматы с настоятелем. И если принцесса будет не слишком утомлена, я принесу тебе весточку от нее, – Она быстро глянула на девушку, – Если, конечно, принцесса не против.

Кики поспешила шагнуть к служанке.

– Да! Тебе незачем прерывать приятную беседу с аббатом Уильямом, если я начну засыпать стоя на ногах. Спасибо, Изабель. Это действительно хорошая мысль, – Она взяла служанку под руку и незаметно подтолкнула к выходу – Надеюсь, ты отлично проведешь вечер, сэр Андрас, и если даже я не увижу тебя сегодня, то завтра наверняка мы сможем провести какое‑то время вместе.

Сэр Андрас молча стоял в полутемной церкви, провожая взглядом женщин, быстро исчезнувших в саду. Лицо рыцаря было задумчивым, пухлые губы раздраженно кривились. Что это? Принцесса избегает его? Или это просто девичья застенчивость, смешанная с внезапно вспыхнувшим поклонением перед Богоматерью? Что именно заставляет Ундину держаться подальше от него? Пытаясь найти ответ на этот вопрос, рыцарь почувствовал, как в нем зашевелился гнев. И этот гнев слился с чем‑то еще, с чем‑то, что настойчиво и убедительно звучало в глубине его ума… Руки сэра Андраса задрожали, он сжал кулаки. В его сознании внезапно начали одна за другой вспыхивать странные картины. Ундина, обнаженная и влажная от пота… Ундина, стоящая перед ним на коленях… Ундина, выкрикивающая его имя, когда его семя вливается в нее…

Захваченный видениями, сэр Андрас почувствовал, как напрягается его мужская плоть. Его дыхание стало тяжелым, прерывистым. Что с ним происходит? Он прежде никогда не испытывал ничего подобного, принцесса не захватывала его мысли. Может быть, настоятель был прав? Рыцарь прищурил глаза, и серебристый свет, вспыхнувший в них, стал почти неразличим. Колдунья или нет, она была всего лишь женщиной. Когда она будет принадлежать ему, он уж отчистит эту языческую заразу с ее души, а потом удовлетворит свое желание обладать ею. У нее нет выбора.

– Спасибо, – прошептала Кики, как только они с Изабель оказались достаточно далеко от сэра Андраса. – Он, похоже, просто не верит, что ему могут сказать «нет».

– Благодарить не за что, но ты должна понять, что весьма немногие женщины могли бы отказать сэру Анд расу, – так же шепотом ответила Изабель, – Ты уверена, что действительно хотела этого?

– Абсолютно, Мне не нужен муж, который будет постоянно командовать и следить за мной.

– Ты уже говорила об этом, но я все же уверена, что других мужчин не бывает. – Изабель внимательно посмотрела на девушку. – По крайней мере, в этом мире.

– Если их нет, тогда мне вообще никакой муж не нужен. Я человек, а не бездушная вещь.

– Такая молодая, а такая упрямая, – хихикнула старая служанка.

– Там, откуда я родом, это называют здравым смыслом и твердостью характера.

На лице Изабель отчетливо выразилось недоверие.

Они прошли почти половину сада, прежде чем Кики заметила, как потемнело вокруг.

– Неужели уже так поздно? Похоже, что солнце вот‑вот сядет.

– Поздно для обеда, но солнце и не думает садиться. Просто шторм надвигается. – Изабель подняла голову и посмотрела на клубящиеся над ними облака‑ Странно, обычно моя нога задолго сообщает, мне о приближении бури. А сегодня молчит. Как будто кто‑то наколдовал перемену погоды…

Не позволив Изабель углубиться в эту тему, Кики спросила:

– А что вообще случилось с твоей ногой?

Казалось, старую женщину удивил вопрос, но она ответила без колебаний:

– Я родилась искалеченной. Мой отец подумывал о том, чтобы выбросить меня со склона холма, но я была единственной девочкой, которую сумела родить моя мать, а она была уже слишком старой. Она не захотела расставаться со мной.

Кики была потрясена спокойствием Изабель, говорившей о столь чудовищных вещах.

– Но это ужасно!

– От девочки с кривой ногой нет пользы. Мой отец знал, что ни один мужчина не захочет жениться на мне, – Изабель пожала плечами, – Это просто спасение, что я умею хорошо готовить. Когда жена самого младшего из моих братьев родила пятого здорового ребенка, она заявила, что для сестры‑калеки больше нет места в их доме. Да и остальные мои братья думали так же. И тут мне повезло, в монастыре понадобилась повариха. Вот монахи и взяли меня к себе. С тех пор здесь живу.

– А ты когда‑нибудь виделась со своими родными?

Изабель качнула головой.

– Мать и отец давно умерли, а братьям встречи ни к чему. Моя семья здесь.

– Монахи? – спросила Кики.

Изабель хихикнула и похлопала девушку по руке.

– Бог ты мой, нет! Другие женщины. Мы все теперь одна семья, больше у нас никого нет.

– А у меня в этих краях совсем нет родных, – сказала Кики.

Изабель остановилась на пороге кухни, и на них хлынули домашние ароматы и звуки.

– Теперь есть, принцесса.

Кики все шагала и шагала взад‑вперед по комнате. Она уже придвинула комод к окну. Когда прошли, казалось, несчитаные века, она подоткнула сорочку и вскарабкалась на комод. И посмотрела наружу. Тучи, вызванные Геей, катились с запада, прямо над взволновавшимся океаном. Они висели низко и показались Кики похожими на гигантское шерстяное одеяло, которое кто‑то натягивал на небо. Опускавшееся к горизонту солнце скрывалось за ними, но было ли уже достаточно темно? Кики так не думала. Она еще вполне отчетливо видела тропинку на склоне утеса, а это значит, что если кому‑нибудь вздумается посмотреть в сторону моря, он вполне может заметить девушку, идущую по этой тропе. А Кики не могла быть уверена, что сэр Андрас не станет смотреть на море после того, как рыбаки пробудили в нем серьезные подозрения.

Кики вздохнула и потерла виски. Ей казалось, что сердце бьется в такт с отдаленным прибоем. Тело переполняла тяга к воде; она нуждалась в ней и своем возлюбленном. Дилан. Стоило Кики хотя бы мысленно произнести его имя, как дрожь предвкушения проносилась по телу.

Терпение, твердо сказала она себе. Еще несколько минут, и окончательно стемнеет. Она повернулась и уселась на край комода, прислонившись головой к подоконнику. Она ждала так долго, что вполне может подождать еще немножко.

С утра день казался бесконечным, и Кики очень удивилась, когда братья начали собираться в церкви для вечерней службы, и сообразила, что уже достаточно поздно. Она потихоньку сложила свои тряпки и ведра в темный уголок, вытерла руки об очень грязный балахон и выскользнула через боковой выход до того, как аббат Уильям или сэр Андрас смогли бы увидеть ее и остановить.

Она задержалась в кухне ровно настолько, чтобы взять еще миску великолепного тушеного мяса, приготовленного старой служанкой, и кубок с вином. Женщины в кухне были заняты делом, моя посуду и готовя ужин, и уже начали приготовления к завтрашнему утру… Кики понадобилось еще некоторое время, чтобы убедить Изабель: она действительно не нуждается в помощи, чтобы раздеться и помыться. Старой женщине это не понравилось, но когда Кики поклялась, что на самом деле хочет только сбросить грязную одежду и упасть в постель, Изабель согласилась, заверив девушку, что передаст извинения сэру Андрасу.

Кики знала, что темные круги у нее под глазами превратились в черные; она чувствовала слабость и тошноту. Но, смыв грязь с тела, Кики все же заставила себя съесть все мясо и выпить полный кубок вина. Боль, рожденная тягой к океану, никуда, конечно, не делась, зато благодаря полному желудку головокружение стало меньше и тошнота почти прошла.

Какой‑то звук привлек ее внимание к окну. Кики улыбнулась.

– Спасибо тебе, Гея! – сказала она.

Начался дождь; он сыпал мягко и ровно, и капли заполнили воздух, поглотив остатки вечернего света. Кики быстро села на подоконник, пальцами ног нащупала опору и тихо спрыгнула на мягкую траву под окном. Посланный Геей дождь ласкал ее, охлаждая лихорадочно горевшую кожу, и на мгновение Кики замерла на краю утеса, закинув назад голову и подняв к небу руки, позволяя дождю богини успокоить тело и душу. Вспомнив, как Дилан прыгнул в воду прямо с края утеса, она подвернула повыше сорочку, чтобы освободить длинные ноги» и решительно начала спускаться по извилистой овечьей тропе.

– Дилан! – Она собрала все свои внутренние силы, чтобы докричаться до него, – Я иду! Прошу, будь там!

Каменистая тропа перешла в песок, и девушка побежала к знакомому бревну, на ходу дрожащими руками стягивая сорочку. Она сбросила башмаки и поспешила к воде. Когда ее ноги лизнула волна, Кики остановилась, внезапно охваченная неуверенностью.

– Не заставляй меня ждать, любовь моя! – разнесся над волнами голос Дилана, загадочный и бестелесный.

– Я тебя не вижу…

При звуке его голоса у Кики перехватило дыхание, желудок сжался в комок…

– Зато я вижу тебя. Ты как белая богиня красоты, созданная из длинных нежных линий и мягкости. Иди же ко мне, моя богиня! – воскликнул Дилан.

В два шага девушка оказалась в воде и упала в прибой. Но еще до того, как ее протянутые руки коснулись волн, она ощутила восхитительное жжение, начавшееся в талии и прокатившееся по ногам. А следом Кики охватил прилив силы, когда с нечеловеческой мощью хвост толкнул ее вперед и вверх. Она, смеясь, выскочила на поверхность.

Тритон возник из тумана прямо перед ней. Сегодня его длинные темные волосы падали на плечи густыми влажными локонами. Необычная красота Дилана и чувственная мужественность, исходившая от него, поразили Кики. Он подплыл ближе.

– Я скучал по тебе, Кристина.

– Да мы же были вместе прошлой ночью, – поддразнила она его.

– Я, видишь ли, обнаружил, что чем больше я нахожусь рядом с тобой, тем больше я тебя желаю. Ты – часть меня, а я – часть тебя, – Голос Дилана напомнил девушке о темном шоколаде: он был таким же насыщенным и чувственным.

Потянувшись к нему, Кики закинула руки ему на шею, наслаждаясь мальчишеской улыбкой, с которой тритон обнял ее.

– Похоже, мне не вытерпеть без тебя ни секунды больше, – сказала она, когда Дилан склонил к ней лицо.

Их губы встретились в нежном поцелуе, их тела заново познавали взаимный вкус и прикосновение.

– Сегодня не было ни единого мгновения, когда я не желал бы, чтобы ты оказалась рядом, – сказал Дилан, прижавшись лбом к ее голове, а его руки ласкали гладкую спину русалки.

– А я изо всех сил старалась не думать о тебе. Я боялась, что если уж слишком о тебе размечтаюсь, то просто прыгну в океан прямо с утеса, какты. – Она прижалась к тритону, ей хотелось быть как можно ближе к нему.

Кики почувствовала дрожь волнения, пробежавшую по его телу. Тритон крепко сжал ее в объятиях, и она подняла голову навстречу глубокому поцелую. Кики оказалась не в силах сдержать легкий стон желания. И ощутила, как Дилан вздрогнул всем телом в ответ на страстный поцелуй. Кики провела ладонями по его плечам, погладила крепкие мышцы рук, груди. Дилан был гладким и теплым, мягкая кожа скрывала под собой каменные мускулы, и это было восхитительно…

Кики прижалась к нему еще крепче – и вдруг отпрянула в удивлении, когда почувствовала, как соединились их хвосты.

Дилан вопросительно посмотрел на нее.

– Я… – Кики замялась, чувствуя себя несколько глупо. Потом откашлялась, – Я же никогда… – Она замолчала и ткнула пальцем в сторону хвостов, скрытых под водой.

Дилан все понял. Он коснулся щеки русалки.

– Помнишь прошлую ночь? Я ведь тоже боялся.

– Ты боялся?! – недоверчиво переспросила она.

Вот уж непохоже было!

Он мягко улыбнулся.

– Любовь в человеческом теле – это новый опыт, который я навсегда запомню.

Кики уткнулась носом в его ладонь.

– Мне очень нужно, чтобы ты мне помог, как тогда, когда я была в человеческом теле, а ты – нет. Я просто волнуюсь… – Она глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза – По правде говоря, сейчас я просто не знаю, что делать!

Он осторожно поцеловал ее в губы.

– Доверишься ли ты мне сегодня, как я доверился тебе вчера, Кристина?

Она кивнула без колебаний.

– Тогда позволь показать тебе…

Теперь она смогла улыбнуться.

– Ну, я ведь уже знаю, что ты великолепный учитель.

Он взял ее руку в ладони.

– Что ж, начнем урок любви для морских жителей.

Кики снова кивнула, на этот раз затаив дыхание.

Дилан увлек ее под воду, и они бок о бок поплыли прочь от берега. Но прежде чем снова подняться на поверхность, тритон остановился и повернулся к Кики – однако не обнял ее, а немного отстранился. И сначала поцеловал русалку в ладонь. Потом коснулся ее щеки, потом его рука скользнула вдоль длинной шеи к плечу, потом спустилась ниже, к пышной чаше груди. Дилан, как бы дразня возлюбленную, прижал ладонь к соску, и тот сразу напрягся от его ласки. Но рука тритона не задержалась и здесь, а пробежала к талии. Когда же Дилан добрался до русалочьей плоти, он стал касаться Кики не ладонью, а кончиками пальцев – легчайшими движениями, постепенно спускаясь ниже…

В его пальцах пылало пламя. И ничего подобного Кики не испытывала прежде… таких ощущений просто быть не могло, когда мужчина ласкал ее нош. Прикосновения Дилана к мягкой светящейся коже завораживали. Он не пропустил ни единой точки ее русалочьей половины тела, он был как бы сверхпроводником эротических ощущений, а она – его приемником. И незнакомые доселе, абсолютно новые ощущения волнами проносились по всему ее телу. Кики чувствовала себя ослабевшей и могучей одновременно. Она опустила ресницы, переполненная силой чувств.

– Нет, Кристина, – негромко прозвучал в ее сознании голос Дилана. – Не закрывай глаза. Смотри, как я тебя ласкаю. Посмотри, как ты невообразимо прекрасна…

Кики открыла глаза. Дилан снова нежно поцеловал ее, потом опустился ниже, и его губы начали путешествие от груди к животу… А когда теплое дыхание Дилана коснулось русалочьей плоти, Кики пришлось крепко схватиться за плечи тритона, чтобы не пошатнуться.

Изумленная, она чувствовала себя полностью открытой перед ним, когда его язык двигался по ее коже, лаская, дразня и пробуждая настолько яркие ощущения, что она бы и вообразить не смогла ничего подобного. Она наблюдала за его любовной лаской, и наконец все ее беспокойство растаяло в жаре его прикосновений. Она смотрела во все глаза на собственное тело, понимая, что действительно не имеет значения, какую форму они с Диланом принимают… ведь их связывала любовь, а не тело, время или место.

Губы и руки Дилана продолжали творить волшебство, и Кики окончательно лишилась способности рассуждать. Она могла только крепко держаться за Дилана и упиваться ощущениями, переполнявшими ее тело. Его прикосновения смешивались с мягким давлением воды, окружавшей их, и наконец Кики стало казаться, что это сам океан занимается с ней любовью. И вдруг ее ум разлетелся вдребезги, когда электрический удар оргазма потряс все ее существо.

Дилан подхватил ее на руки и вынес на поверхность. И уже там крепко поцеловал. Кики чувствовала себя будто жидкой, она почти поверила, что ее тело может растаять, раствориться в море и лишь объятия Дилана удерживают ее в физическом мире. Они качались на волнах, укрытые нежным дождем богини.

– Тебе понравилось, любовь моя? – прошептал Дилан, касаясь губами ее губ.

– Понравилось так, что у меня и слов нет. И хорошо, что мы были под водой; мне кажется, если бы меня коснулся воздух, я могла бы просто сгореть.

Дилан рассмеялся.

– Должно быть, твое волнение окончательно прошло.

– Навсегда, – Она усмехнулась, потом нежно прихватила зубами его нижнюю губу и легонько потянула. Его ответный стон вызвал в ней новую радость. – Теперь я хочу доставить тебе удовольствие, – заявила она.

Просунув руку между их телами, Кики коснулась его уже отвердевшей плоти. Поглаживая ее, она чувствовала, как тритон вздрагивает от желания. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым, глаза закрылись.

– Нет, – сказала она, и ее голос прозвучал низко от переполнявшей девушку страсти, – не закрывай глаза. Я хочу, чтобы и ты смотрел, как я тебя касаюсь.

Взгляд Дилана пылал, когда он следил за рукой девушки, скользившей по его телу. Кики еще раз поцеловала его, потом опустилась глубже в воду, чтобы коснуться губами золотой кожи. Судорожный вздох Дилана вызвал в ней новую волну желания. Ей нравился вкус этого золота… оно было соленым, морским, и в нем был привкус мускуса… Он был великолепен.

Внезапно руки Дилана крепко сжали ее плечи, и Кики позволила ему поднять себя. Она отыскала его губы, и все ее тело охватило жаром от неистового поцелуя. Кики ощущала, как его плоть прижимается к ней, и инстинктивно протянула руку, чтобы направить… но Дилан остановил ее.

– Подожди, любимая. Есть еще кое‑что, – сказал он, и в его потемневших от страсти глазах вспыхнуло новое обещание.

– Что же еще может быть? – Она прижалась к нему.

– Смотри, – ответил он.

Дилан высвободил руку, запутавшуюся в волосах Кики. Взмахнув ею, он очертил круг в воздухе над ними. Глаза Кики расширились от удивления, когда океан вокруг них забурлил в ответ.

– Призываю постель, в которой можно любить принцессу!

Голос Дилана прозвучал сильно, властно, он далеко разнесся в туманном воздухе ночи. И тут же бурлящая вода изменилась, наполнившись пузырьками и пеной, и эта пена сгущалась и уплотнялась, пока наконец русалка и тритон, не разжимавшие объятий, не очутились в постели из морской пены. Они как будто зарылись в гребень огромной волны, которую Дилану удалось остановить, вырвав из потока времени.

– Ты владеешь магией! – задохнулась от восторга Кики.

– Моя магия – это ты, Кристина.

Дилан поцеловал ее, его руки погладили грудь девушки, потом спустились к сияющему хвосту, и Кики застонала.

– Прошу, скорее! – выдохнула она. – Не заставляй меня больше ждать!

Дилан передвинулся и накрыл ее своим телом, опираясь на локти. И когда на этот раз рука Кики коснулась его плоти, чтобы направить, у него уже не осталось сил для сопротивления.

– Кристина! – вскрикнул он, ощутив влажный жар ее сокровенного ущелья.

Они легко двигались в едином ритме, сначала неторопливо, мягко. Кики была вне себя от восторга, ведь они с Диланом идеально подходили друг другу… Его тело прижималось к ее телу, и в каждой из точек соприкосновения в ее коже вспыхивали искры чудесных ощущений. Кики провела пальцами по напряженным мышцам его рук, восхищенная его силой и тём, как он вздрагивал от ее ласки. Потом ритм их движения ускорился, и Кики выгнулась навстречу его жажде. Ее ладони легли на его спину, сначала слегка поглаживая, а потом девушка прижала к себе возлюбленного изо всех сил.

– Я не могу ждать… – простонал Дилан.

– И не надо. Ну Дилан!

И с последним мощным толчком Кики ощутила, как Дилан завибрировал внутри ее, выкрикивая ее имя, и ее собственное тело взорвалось в ответ… Весь мир разлетелся, и ничего не осталось вокруг, только Дилан в ее объятиях… она верила, что он благополучно доставит ее обратно на землю.