Статья 15. В статье 15 в Троицком и Археографическом изводах сов­падают только начальные формулы, в которых организация церковного престольного праздника Рождества Ивана

В статье 15 в Троицком и Археографическом изводах сов­падают только начальные формулы, в которых организация церковного престольного праздника Рождества Ивана Предте­чи (24 июня по старому стилю) поручается иванским купечес­ким старостам, хотя и здесь имеется разночтение: в Троицком изводе старостам купецким и купцам, в Археографическом — старостам, иваньскым купцам. Более исправное чтение — в Археографическом изводе: оно отличается конкретностью, по­скольку старосты и были иванскими (т. е. пошлыми) купцами. В остальной части оба извода резко отличны в изложении ст. 15, хотя трактуют один и тот же сюжет. Поэтому их следу­ет рассмотреть отдельно и в противопоставлении друг другу.

Согласно Троицкому изводу, старосты купецкие и купцы ежегодно берут из вощаного веса на организацию праздника 25 гривен серебра. Из этой суммы часть идет на свечи (нуж­но было поставить в церкви 70 свечей), на темьян и ладан, т. е. на церковные благовония. Другая часть идет на оплату архиепископа, совершающего богослужение в самый день праздника за одну гривну серебра, и ипское сукно, юрьевско-

му архимандриту, который за службу на второй день празд­ника получает полгривны серебра, и антониевскому игумену, который за службу в третий день праздника получает также полгривны серебра. Других расходов в Троицком изводе не указано, и можно только догадываться, что известная часть из огромной суммы 25 гривен серебра шла на оплату братчин-ного пира, поскольку сумма, остающаяся за вычетом 2 гривен серебра, назначавшихся владыке, архимандриту и игумену, слишком велика, чтобы быть истраченной только на свечи, темьян, ладан и штуку сукна. Как будет показано ниже, стои­мость ипского сукна определяется в половину гривны серебра. Относительно темьяна Псковская летопись под 1463 г. отмеча­ет: Того же лета бысть во Пскове темьян дорог — по 60 денег рублевая гривенка (около 200 г)⁷⁴⁴. Торговая книга начала XVII в. сообщает: Ладан желтой купят пуд за 1 рубль 21 ал­тын и 4 деньги, а коли дорог, за 7 рублей. Ладан белой ку­пят пуд за 2 рубля, а коли дорог, за 9 рублей. Темьяну пуд купят за 20 алтын, а коли дорог, за 1 рубль⁷*⁶. Источник конца XVI в. определяет цену воска в 40 алтын за пуд, т. е. в 1 рубль 20 копеек московскими деньгами⁷⁴⁶. Таким образом, расход на свечи, ладан и темьян сравнительно с суммой в 25 гривен серебра был относительно невелик. Поэтому не исклю­чено, что ст. 15 в Троицком изводе сохранилась не во всем объеме.

Два термина, фигурирующие в этой статье, А. А. Зимин считал анахронистическими не только относительно XII в., но и относительно XIII в. Он писал, что сведения об ипском (ипрском) сукне характеризуют торговлю Новгорода с Запад­ной Европой XIV — XV вв., а не XIII в., сославшись на пер­вое упоминание ипрских сукон в связи с Новгородом только в 1327 г. Однако широкое распространение таких тканей в Се­верной Европе фиксируется письменными памятниками уже конца XIII в.⁷⁴⁷. А. Нахлик, исследовавший обширную кол­лекцию тканей из новгородских раскопок, доказал, что актив­ное внедрение фламандских сукон на новгородский рынок для всей второй половины XIII в. было уже вполне харак­терно⁷⁴⁸.

Второй термин, по мнению А. А. Зимина, анахронистич-ный, — юрьевский архимандрит, который якобы впервые кон­ституируется «после 1297 г., но до 1324 г.». Это неверно: архимандриты новгородские, резиденцией которых был Юрьев монастырь, упоминаются в Новгородской Первой летописи старшего извода уже под 1226 и 1270 гг.⁷⁴⁹. Таким образом, оба этих термина анахронистичны для XII в., но никак не для XIII в.

Более важным представляется то, что и в этой статье, и на протяжении всего текста Троицкого извода, как уже отмечено, употребляются в качестве основной денежной единицы Новго­рода гривны серебра, существовавшие до начала XIV в., но не рубль, который пришел на смену гривне серебра в указан­ное время.

Рукописание

князя Всеволода

Псковские летописи, вып. 2. М., 1955, с. 157.

745 Торговая книга.—

Записки Отделения

русской

и славянской

археологии имп.

Археологического

общества, т. I.

Спб., 1851, отд. III, с. 124.

Макарий. Указ. соч., с. 25-39.

Хорошкевич А. Л. Торговля Велико­го Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой

в XIV-XV веках. М., 1963, с. 178.

748 Нахлик А

Ткани Новгорода.—

Материалы

и исследования

по археологии

СССР, № 123 М..

1963, с. 285-292.

Новгородская Первая летопись,

с. 65, 88. О новгородских архимандритах см.: Янин В. Л.

Очерки

комплексного ис­точниковедения. Средневековый Новгород, с. 136-149.

Законодательство

Древней

Руси

Археографический извод ничего не сообщает об использо­вании для организации праздника 25 гривен серебра из вощаного веса, о необходимости ставить свечи, темьян и ла­дан, однако отражает тот же порядок участия в праздничной службе архиепископа, юрьевского архимандрита и антониев-ского игумена. Между тем вознаграждение этим лицам уста­новлено в денежных единицах, появившихся не ранее рубежа XIII—XIV вв.: владыке положен рубль, архимандриту — ип-ское сукно, антониевскому игумену — полтина. Поскольку ар­химандрит и игумен в Троицком изводе выступают как рав­ноправные в отношении оплаты, заключаем, что стоимость ипского сукна приравнивается к вознаграждению антониев-ского игумена, т. е. в данном случае к полтине. Кроме этих расходов, церковь Ивана на праздник должна выдать дар княжеским наместникам (их было два) — княжескому дво­рецкому — ипское сукно и княжескому тиуну — тумасское сукно.

Церковь не только несет расходы, но и кое-что получает, а именно: от наместников — 20 пудов меда, от дворецкого — 10 пудов меда, от тиуна — 5 пудов меда; всего 35 пудов меда, необходимого на подсласту, т. е. на угощение, а от антониев-ского игумена — 40 калачей, 40 хлебов, капусту и уксус. По­скольку тиун дает вдвое меньше дворецкого, то и получаемые ими дары, надо полагать, находятся в обратной пропорции, т. е. тумасское сукно стоило вдвое меньше ипского, а именно четверть рубля. Поэтому расход церкви на дары можно опре­делить в 1,75 новгородского рубля, иначе — в 378 новгород­ских денег (216 денег в рубле).

Попытаемся подвести баланс доходов и расходов церкви Ивана при организации праздника, как она изложена в Ар­хеографическом изводе. Для этого необходимо знать торговую цену меда. Из источников конца XVI в. известно, что в Нов­городе за пуд меда тогда платили 25 копеек, которые в новго­родском счете соответствовали деньгам. Следовательно, 35 пу­дов меда стоили 876 копеек-новгородок. Баланс доходов и расходов составляет 497 новгородок, что соответствует 2 новгородским рублям 65 новгородским деньгам.

Чтобы оценить этот результат, следует обратиться к источ­нику начала 80-х гг. XVI в. — «Записи о новгородских руж-ных церквах». В ней относительно руги церкви Ивана на Опоках сообщается следующее:

На Опоке к церкве Иванна Предтечи идет годовые руги двем попом Ивану Иванову да Микуле Обросимову тридцать четыре рубли и осмнадцать алтын и четыре денги, по семи-надцати рублев и по десяти алтын и по две денги попу, дья­кону Роману Семенову восмь рублев и двадцать один алтын и две денги, дьячку Федку Ларионову шесть рублев и шест­надцать алтын, да за воск и за свечи четыри рубли и десять алтын четыре денги, да на вино и на темьян полтина, двем пономарем Михалку Офанасьеву да Овдейку Федотьеву шесть рублев и шеснадцать алтын. И всего годовые руги попом, и

дьякону, и дьячку, и пономарем, и за воск, и за темьян денег шесдесят рублев и тридцать два алтына и четыре деньги.

Архиепископу Александру идет от службы два рубли и пять алтын и две деньги, что он служит у Ивана Предтечи на Опоках на праздник. Юрьевскому архимандриту идет от службы рубль и два алтына и четыре деньги, что он служит у Ивана Предтечи на Опоках на другой день праздника, а июня в 27 дано, взял слуга Гриша Пиминов.

Спаского Хутыня монастыря игумену Селивестру идет от службы рубль и два алтына и четыре деньги, что он служит обедню у Иванна Предтечи на третий день праздника, а июня в 27 день те деньги дано, взял слуга Сошко Сухлянской.

Да в пределе святаго пророка Захарии на полатех идет го­довые руги попу Игнатью Ондрееву четыре рубли, дьячку Калинке Офонасьеву да понамарю Данилку Иванову по пол­тине человеку, за полпуда воску на свечи по осминадцати ал­тына, да на понахиды по великого князя родителех да полпу­да меду четыре алтына с деньгою, да на вино служебное и на темьян и на ладан шесть алтын и четыре деньги. И всего годовые руги к той церкве денег и за воск и за темьян, за ви­но и за ладан пять рублев и двадцать восмь алтын и две деньги.

Проскурнице Анне Омельянове дочере, что печет просфиры к трем престолом Иванна Предтечи, да в придел Захария Пророка на полатех, да к церкве Бориса и Глеба в Торгу, да­ют Иванские попы с Опок и за свечи рубль и два алтына и четыре деньги, по осминадцати алтын с попа, да Иванской же проскурнице четыре лавки, а поземских идет проскурнице рубль и четыре алтына

Наблюдения над слагаемыми этой руги показывают, что в ее расчете проявляются два разновременных пласта. Все суммы выражены в единицах московской денежной системы (в рубле 200 денег, иначе 100 копеек; в алтыне 3 копейки), но в одних случаях назначены круглые суммы (например, «попу... четыре рубли, дьячьку... да понамарю... по полтине человеку»), в других они производят впечатление громоздких и неудобных (например, «по семинадцати рублев и по девяти алтын и по две денги попу»). Перевод последних в «новгород­ское число» (в рубле 216 копеек-новгородок, в гривне 14 ко­пеек-новгородок) обнаруживает, что в единицах новгородской денежной системы эти суммы обретают логическую закономер­ность (например, 17 рублей 9 алтын 2 денги равны 8 новго­родским рублям). Это значит, что выраженные в «неудоб­ных» цифрах частные нормы руги восходят к более раннему времени, чем «удобные».

Приведя для удобства сопоставления, фигурирующие в «Записи о ружных церквах», к единицам новгородской денеж­ной системы и сравнив их с нормами «Рукописания», по­лучим:

«Рукописание Всеволода» «Запись о ружных церквах» попам — по 8 гривен серебра попам — по 8 рублей

Рукописание

князя Всеволода

Макарий Указ. соч, с 31-32.

Законодательство

Древней

Руси

дьякону — 4 гривны серебра дьяку — 3 гривны серебра сторожам — 3 гривны серебра владыке — 1 гривна серебра архимандриту и игуме­ну — по 0,5 гривны серебра

дьякону — 4 рубля дьячку •— 3 рубля 2 пономарям — 3 рубля архиепископу — 1 рубль архимандриту и игуме­ну — по 0,5 рубля.

Это поразительное соответствие цифр может свидетельство­вать только о том, что исчисление главных позиций руги иванскому клиру в конце XVI в. опиралось на традицию вре­мен новгородской независимости, запечатленную в «Рукописа­нии Всеволода». Однако существует один весьма важный ас­пект анализа слагаемых руги конца XVI в. Кроме жалования клиру и вознаграждения владыке, архимандриту и игумену (в конце XVI в. служить в третий день праздника предписано не антониевскому, а хутынскому игумену), существуют еще суммы расходов на праздник. И если в Троицком изводе на праздник положено 25 гривен серебра, то Археографический извод, как мы убедились, определяет эти расходы резко сок­ращенной суммой в 2 рубля 65 денег (в «новгородское чи­сло»). Опирается ли и в этой позиции «Запись о ружных церквах» на «Рукописание», и если да, то на какой из его изводов?

Сумма дополнительных расходов в «Записи о ружных церк­вах» слагается следующим образом: за воск и за свечи в цер­ковь Ивана 4 рубля 10 алтын 4 денги (т. е. 2 рубля новгород­ских); за вино и темьян — полтина (т. е. 50 денег новгород­ских); за воск в придел Захарии — 36 алтын (по 18 алтын дьячку и пономарю, т. е. новгородская полтина); на ви­но, темьян и ладан в придел Захарии — 6 алтын 4 денги (т. е. 20 денег новгородских). Общая сумма здесь равна 2 рублям 178 денгам. Однако иванские попы от себя платят проскурнице 1 рубль 2 алтына 4 денги (т. е. новгородскую полтину). Баланс, таким образом, равен 2 рублям 70 деньгам новгородским, что при самой минимальной разнице цифр сов­падает с дополнительными расходами по Археографической редакции «Рукописания».

Изложенные наблюдения характеризуют ст. 15 в Археогра­фическом изводе как, несомненно, более позднюю сравнитель­но с аналогичной статьей Троицкого извода. Поскольку Ар­хеографический извод фиксируется в списке середины XV в., а ст. 15 в нем содержит ссылки на пошлины по старине и опе­рирует рублями, а не гривнами серебра, время возникновения Троицкой редакции в значительно более ранний период под­тверждается и этими наблюдениями.

Существует еще одно обстоятельство, свидетельствующее о том, что порядок финансирования церкви Ивана на Петря-тине дворе в середине — третьей четверти XV в. существенно изменился сравнительно с более ранним. Во время последних переговоров Новгорода с Иваном III, закончившихся потерей новгородской независимости, 13 января 1479 г. шла речь и об иванской руге: Да и о попех Ивановских говорили.., чтобы

попом ругу отдали, задние годы, что им не дали, да и впредь бы давали ругу⁷⁵¹. По смыслу установлений, отра­женных в «Рукописании», материальное обеспечение церкви Ивана не зависело от прямых выдач денежных сумм княже­ской администрацией: старосты сами собирали определенные существовавшим порядком суммы вощаного веса. Задолжен­ность великого князя, образовавшаяся к 1479 г., свидетельст­вует, что на протяжении какого-то периода еще в эпоху нов­городской независимости старый порядок был упразднен, а организация иванской руги перешла в руки великокняжес­ких наместников. Выяснение времени этого изменения остает­ся пока нерешенной проблемой. А. А. Зимин возводил Ар­хеографический извод «Рукописания» к гипотетически рекон­струируемому юридическому сборнику, составленному около 1421 г. Указания ст. 15 этого извода на пошлины по старине, по-видимому, подтверждают такое мнение, коль скоро они фигурируют в Комиссионном списке «Рукописания» середины XV в.

Статья 15а

Весь заключительный раздел «Рукописания», начиная с этой статьи, по-видимому, представляет собой текст, основан­ный на ином источнике, нежели все предыдущие статьи.

Статья 15а имеется только в Троицком изводе «Рукописа­ния» и отличается крайней неконкретностью и противоречи­востью. Она начинается с дублирующего ст. ст. 1 и 2 утверж­дения о предоставлении церкви Ивана Петрятина дворища и пошлин с купцов в Руси. Последнее установление как бы дублирует и дополняет ст. 10, но бесполезно в практическом отношении. Предписание имати тая старина с гостей тверско­го, новгородского, бежецкого, деревского и всего Помостья по своему смыслу является свидетельством того, что к момен­ту составления статьи такой порядок уже существовал и даже был стариной, что как бы превращает пожалование в под­тверждение. Это предписание к тому же не сопровождается разъяснением, какого размера должна быть упомянутая пош­лина. Платит ли тверской купец по низовскому тарифу? Приравниваются ли к новгородцу деревский, бежецкий и по-мостский гости? Ведь все они были жителями Новгород­ской земли. Имеет ли эта статья отношение к торговле воском или касается каких-то иных пошлин? Почему, говоря о купцах в Руси, статья ограничивает пределы Руси Тверью и прилегающими к ее земле районами новгородских владе­ний? Весьма противоречива и терминология этого текста. Новгородские купцы отнюдь не являются гостями: этот тер­мин употреблялся в Новгороде применительно к иногородним купцам, совершающим дальние поездки. Трудно представить себе деревского, бежецкого и помостского госгя. Эти сельские территории Новгородской земли не располагали условиями Для возникновения здесь купеческих сословных групп, а про-

Рукописание

князя Всеволода

ПСРЛ, т. XII. Спб., 1901, с. 186.

Законодательство

Древней

Руси

ПСРЛ, т. 1,вып. 2. Л., 1927, стб. 435.

Ключевский В. О.

Сказание

о чудесах

Владимирской

иконы божьей

матери. Спб.,

1877.

754 Семенов А. И.

Древняя

топография

средней части

Торговой стороны

Новгорода.—

Новгородский

исторический

сборник, вып. 10.

Новгород, 1961,

с. 148-149.

755 Памятники

русского права.

Вып. второй,

с. 181-182.

Хорошев А. С. Раскопы южной

части

Плотницкого

конца.— В кн.:

Археоло! ическое

изучение

Новгорода. М.,

1978, с. 177.

дукты с этих территорий поступали в Новгород в виде фео­дальной ренты.

Упоминание в ст. 15а тверского гостя является анахрониз­мом относительно времени княжения Всеволода Мстиславича. Тверь в летописях упоминается только с 1209 г.⁷⁵², а в «Ска­зании об иконе Владимирской богоматери» — в 60-х гг. XII в.,

но это сказание существует только в поздних записях