Я впервые говорю об этом, потому что сегодня уже могу сказать, что противник сломлен и никогда больше не оправится!

Там была сколочена такая сила, направленная против Европы, о которой, к сожалению, большинство не имело никакого представления, а многие не догадываются и по сей день. Это было бы вторым нашествием монголов под руководством нового Чингисхана.

За то, что эта опасность отведена, мы благодарны прежде всего мужеству, выносливости и жертвенности наших немецких солдат и тех, кто пошел на жертвы, маршируя с нами. Потому что впервые на нашем континенте произошло что-то вроде пробуждения Европы.

На Севере борется Финляндия — настоящий народ-герой. Он зачастую остается в одиночестве на своих широких просторах, надеясь только на свою силу, на свое мужество, героизм и упорство.

На Юге борется Румыния. Невероятно быстро оправилась она под руководством храброго и решительного человека после тяжелейшего кризиса, который только мог поразить какую-либо страну и народ.

Между ними — огромное пространство театра военных действий, от Белого моря до Черного. И на этом пространстве сражаются наши немецкие солдаты, и в их рядах, с ними вместе итальянцы, финны, венгры, румыны, словаки. Уже подходят хорваты, выступают в поход испанцы. Бельгийцы, голландцы, датчане, норвежцы,[290] даже французы либо уже собираются на фронт, либо скоро будут собираться.

Ход этих уникальных событий в основном уже вам известен.

В наступление пошли три немецкие группы войск. Одна должна была прорваться в центр. Цель одного из двух флангов была атаковать Ленинград, другого — оккупировать Украину. И в основном эти первые задачи были решены.

Если противники во время этих сокрушительных, невиданных в мировой истории битв часто говорили: «Почему ничего не происходит?» — на самом деле все время что-то происходило. Именно потому, что что-то происходило, мы и не могли говорить.

Если бы я сегодня должен был бы стать английским премьер-министром, я бы тоже при таких обстоятельствах постоянно что-нибудь говорил бы — потому, что там ничего не происходит. В этом и заключается разница! Мои соотечественники, я должен сегодня, здесь, перед всем немецким народом это сказать: часто было просто невозможно что-либо говорить — не потому, что не хотелось воздать по достоинству непрекращающимся громадным успехам наших солдат, а потому, что мы не имели права заранее оповещать противника о ситуациях, о которых он, благодаря убожеству своей разведывательной службы, узнавал иногда днями, а иногда неделями позже.

Потому что я уже опубликовал это в сводке вермахта. Сводки вермахта — это правдивые сводки. Если какой-нибудь британский газетный олух заявляет, что это должно быть сначала подтверждено: сводки вермахта до сегодняшнего дня были достаточно подтверждены!

Нет никаких сомнений в том, что в Польше победили мы, а не Польша, хотя британская пресса утверждала иное.

Нет сомнений и в том, что в Норвегии победили мы, а не англичане.[291] Нет сомнений, что Германия победила Францию, а не наоборот.

В конце концов, нет никаких сомнений в том, что в Бельгии и Голландии имели успех мы, а не англичане. И нет сомнений в том, что в Греции находимся мы, а не англичане или новозеландцы, и на Крите не они, а мы. Таким образом, сводки немецких вооруженных сил говорят правду, а не... (конец предложения тонет в громогласном ликовании тысяч людей).

И теперь на востоке то же самое. По версии англичан, в течение трех месяцев мы терпели там поражение за поражением. Но мы стоим в тысяче километров от нашей границы, мы стоим восточней Смоленска, мы стоим у Ленинграда и мы стоим на Черном море. Мы стоим у Крыма, а не русские на Рейне. Бели до сих пор советские постоянно побеждали, то получается, что они не сумели воспользоваться своими победами и после каждой победы немедленно отступали на 100 или 200 километров, возможно, чтобы заманить нас в глубь своей территории!

Date: 2015-09-05; view: 368; Нарушение авторских прав