ЗАДАЧИ-ТО ЕСТЬ

Кому-то мой скепсис в адрес угрозы потепления может показаться пренебрежением климатом вообще. Извините, как раз наоборот. Меня, наоборот, пугает, насколько современные горожане, составляющие большинство цивилизованного человечества, недооценивают роль погоды. Все потребляют в день свои 1,5—2 кг продуктов и считают, что появляются они прямо в подсобках магазинов.

Наши историки, частенько спорящие между собой, согласны в том, что толчком к падению династии Годуновых и Смутному времени послужила климатическая аномалия рубежа XVI— XVII веков. На Россию обрушилось похолодание — всего на один или два года. Тогда, в 1601 году, Волга в верхнем течении замерзла 18 августа; погибли оба урожая и озимых, и яровых культур. Годунов пытался поправить дело раздачей голодающим серебра^ но это проблемы почему-то не решило. Трехлетнего голода государство не выдержало.

Сейчас, конечно, производство продовольствия распределено по всей планете (еще в начале XX века было не так), но переходящий запас зерна в мире сейчас рассчитан всего примерно на 60—70 дней.

Если чего, не дай Бог — проблемы неизбежны, тем более что продовольственно избыточных стран остается все меньше. Население растет везде, даже в странах с низкой рождаемостью, поскольку народы, демографически избыточные, снабжают своей продукцией регионы стабильные. В Канаде в 1990 году было 25 млн населения, а сейчас едва ли не больше 30. Мы все боимся неконтролируемой миграции в Россию, но “беженцы” не дураки, стараются ехать все же в богатые страны.

Стоит разразиться крупной погодной катастрофе или нескольким одновременно — и продовольствие будет взять негде. Локальные сельскохозяйственные катастрофы бывают везде. Мы до сих пор помним холодное, дождливое лето 1946 года, но (утешение, конечно, небольшое) по-своему страдают иногда даже американцы. Например, в январе 1995 года в Америке произошла такая вот неприятность: в окрестностях Вашингтона из-за аномально холодной погоды погиб весь урожай помидоров в открытом грунте.

И по закону больших чисел рано или поздно несколько таких неприятностей совпадут, что станет экспериментальной проверкой устойчивости нашей цивилизации. Необходимой, потому что возможно и худшее. Вполне вероятны не только случайно совпавшие во времени неурожаи, возможны и катастрофы мирового масштаба.

Мы знаем о коренных переменах климата благодаря работам палеоклиматологов. Но вероятные климатические потрясения редко связаны с потеплениями, это касается даже засух. Казалось бы, засухи бывают от жары — но, оказывается, напротив, именно в эпоху холодного климата в последний миллион лет воздух в умеренном поясе становится более сухим. Похолодания приносят вреда гораздо больше. Мало какие растения выдерживают падение температуры ниже нуля даже на несколько часов. Но и при температуре ниже +7° С процесс фотосинтеза останавливается. У каждого сорта есть определенные требования, выражаемые в произведении среднесуточной температуры на количество дней, когда температура благоприятна. Банану нужно полгода с температурой выше 18° С;

у клюквы требования скромнее, но тоже есть. Растение может в нежаркое лето не накопить питательных веществ — и урожая не будет. Одно по-настоящему холодное лето человечество переживет без катастрофических потерь; два — уже вряд ли. Да и случиться может оно без глобальных изменений средней температуры, просто зима станет теплой. Много ли в ней будет радости?

Самая крупная катастрофа — конечно, очередной ледниковый период. Теперь известно, что переход к нему — процесс не постепенный. Словно где-то замыкает огромное реле, и средняя температура на огромных территориях падает на несколько градусов в течение всего нескольких лет. Так, последний ледниковый период начался именно так: переход к ледниковому периоду произошел за 15 лет (конец эйм-ского периода, около 115 тысяч лет назад). Обратный переход к межледниковью (то есть к тому, что мы считаем нормальным состоянием) занял 70 лет. То есть земной климат не меняется непрерывно и не может быть каким угодно: у него есть два устойчивых положения, и он переходит из одного в другое. В каждом из них бывают и микроколебания, но незначительные.

Незначительные — в геологическом смысле. Для тех, кто живет в эпоху перемен, они очень даже значительны. То есть возможны и изменения климата на несколько градусов всего на несколько десятков лет, которые случались и в ледниковое время, и в межледниковое. И всегда эти изменения были в сторону похолодании. Например, в период “Молодых Драйя” (понятия не имею, почему этот период так называется) — 10,7—12 тысяч лет назад — произошло падение средней температуры на 7° С на протяжении 50 лет. По загадочным причинам случилось нечто вроде временного отключения Гольфстрима, и восток Северной Америки и Западная Европа оказались “на равных правах” со всеми территориями Земли, находящимися на соответствующей широте (напомню, что в Западной Европе благодаря Гольфстриму действует “климатический перекос” — без него там было бы несколько холоднее).

Подобные явления бывали и раньше, в ледниковый период. Правда, тогда наши предки не жили в Восточной Европе (она была подо льдом), но где-то же они жили! И так называемые “события Хайнриха” — резкие похолодания на 5—6° С на период от 100 до 1000 лет — причем на фоне ледникового периода — причиняли для них, несомненно, массу неудобств.

Как вы уже заметили, я нахожусь под влиянием основополагающего принципа: “обмороженных больше, чем ошпаренных”, выдвинутого современным философом А.Пляцем, к сожалению, не публикующимся. Холод для нас, приматов, гораздо опаснее, чем жара, иначе гориллы жили бы в тайге и тундре.

Последние 8 тыс. лет, согласно понятиям па-леоклиматологов, отличались очень ровным климатом. Но это не значит, что так будет всегда. Что если случится даже малый ледниковый период? Даже если просто “отключится” Гольф-стрим лет так на 50? Пока еще безо всякого ледникового периода? Летом-то там, в Западной Европе, будет терпимо, как и сейчас, а вот зимой — как в России. А парижане не привыкли к морозам.

Долговременное похолодание смертельно опасно для человечества. Причем под угрозой окажутся нации, внесшие наибольший вклад в развитие цивилизации, их территории, несомненно, станут в основном непригодными для жизни. Так что это угроза не только для них, но и для будущего человечества. Я хорошо отношусь к африканцам, а к азиатам отношусь даже еще лучше — но все-таки без европейской науки дальнейшее развитие человеческой культуры проблематично.

Моделирование климата Земли — не что-то высоконаучное, это наука, имеющая прямое отношение к нашей жизни. Если мы терпели всяческие лишения, защищаясь от угрозы ядерного нападения, то не должны скупиться на защиту от глобального похолодания, пока хотя бы в виде соответствующих исследований. Еще менее мы должны скупиться на общественную экспертизу — понимаю, звучит тривиально, как-то по-перестроечному, но контуры подобного механизма с использованием Интернета начинают вырисовываться. Научились же распределять работу по “раскалыванию” шифров между сотнями пользователей Интернета?

Такие меры необходимы. Не стоит надувать губы: “Когда еще этот ледниковый период начнется, может, через 20 тысяч лет...” Может, так, а может, он уже в этом году начался. Но неприятности бывают и чаще, чем раз в десятки веков. Археологи подробнее, чем основную часть территории нашей страны, изучили побережье Черного моря (археологи ведь тоже люди). В последние 2,5 тысячи лет — когда оно было уже плотно заселено — уровень воды бывал тремя метрами ниже и выше нынешнего. Проектируя терминал со сроком эксплуатации лет пятьдесят, нелишне бы знать — а не поднимется ли море через десяток лет? Много на дне Черного моря городов, немало и дорог, уходящих под воду. Там были не просто экономические потери — построить новый город вместо затопленного не всегда возможно.

Я не могу взять в толк: на Балтике в местах впадения в море крупных и даже некрупных, но судоходных рек, со времен раннего Средневековья стояли города. А вот в устье Невы в средние века, вплоть до Петра, города не было. Почему? Уж не была ли та территория затоплена? А если так, то кому, как не питерцам, заботиться о родном городе — вдруг опять все уйдет под воду?

Еще пример, хрестоматийный. На протяжении XX века уровень Каспия понижался. Это считалось закономерным следствием общего иссуше-ния Средней Азии — одновременно высыхал и Арал, который сейчас, кстати, совсем не похож на свои изображения на географических картах.

С понижением Каспия пытались бороться.

Есть на восток от Каспия морской залив Кара-Богаз-Гол; это природная сковородка для выпаривания соли. Из Каспия туда всегда текла небольшая речка, а в заливе вода испарялась. Идея была простой: испарение пресечь. После того как пролив в Кара-Богаз-Гол из Каспия перегородили, залив высох. Пустынные ветры понесли сухую соль с его дна на тысячи километров вокруг, на поля Средней Азии. Но обмеление Каспия не остановилось.

А затем, через несколько лет, Каспий начал подниматься. Как оказалось, о грядущей трансгрессии (повышении уровня) Каспия предупреждали сразу несколько ученых. Но инерция борьбы с его понижением была сильнее, и лекарства оказались сильнее болезни.

Вот чуть-чуть было потерпеть до начала подъема воды и не строить эту дорогущую дамбу! Но кому должен верить хозяйственник? И с одной стороны ученые, и с другой.

Дамба теперь пронизана водопропусками. Она сослужила свою службу, “нанеся положенный ущерб”, но теперь Кара-Богаз-Гол снова полезен, сдерживая подъем Каспия — под угрозой сельскохозяйственные земли и некоторые города.

И опять-таки — серьезного общественного обсуждения проблемы не было. Ведомства отстаивают собственный интерес; научные группировки блокируют оппонентов; допуск к прессе диктуется политикой СМИ, которая сама непонятно кем определяется. Как избежать контроля заинтересованных кругов при обсуждении касающегося всех вопроса — загадка. Это я не только о климате.

Кстати, а почему эти подъемы-то происходили? Мы же вроде бы выяснили, что причина не в ледниках? Ведь на протяжении последних тысяч лет заливались на несколько метров не только берега Каспия — все-таки это сравнительно небольшой внутренний водоем, причин колебаний объема воды может быть много. Но и на Средиземноморском побережье есть античные храмы, когда-то побывавшие на несколько метров в морской воде — а ведь Средиземное море — часть Мирового океана, со стабильным объемом, на который не то что Волга — и Амазонка не влияет. Откуда вода-то бралась?

Более того, от ранних эпох кое-где сохранились следы подъемов уровня моря даже на десятки метров — теоретически невозможные, если рассматривать только таяние и аккумуляцию воды в ледниках. А это из-за чего?

Возможно, поднимались или опускались участки морского дна или края материковых плит. Но не из-за выбросов углекислого газа. Точного ответа нет, к задачке с двумя трубами и бассейном проблема не сводится.

Неизвестно, а жаль, хотелось бы знать.

Date: 2015-09-05; view: 301; Нарушение авторских прав