Глава 7. Лисандр не мог поверить, что вынужден делать это

Лисандр не мог поверить, что вынужден делать это. Он был разгневан, шокирован и, да, раскаивающимся. Разве сделал бы он что‑либо подобное Бьянке? Конечно, он не раздел бы ее. И не заставил бы драться с другой женщиной.

Его пах снова напрягся.

Что с ним не так?

– Я освобожу тебя, – сказал он Бьянке. О, Боже, она выглядела прекрасно. Более привлекательно, чем когда носила что‑нибудь незаметное. Теперь она была в черно‑зеленой рубашке, которая открывала ее золотистую кожу. Была ли она такой мягкой, как выглядит? Не думай об этом. Ее рубашка была завязана выше пупка, и от желания прикоснуться к нему языком, его рот переполнялся слюной. Что я только что сказал? Не думай об этом. Ее брюки были такой же расцветки, только темнее, и низко сидели на бедрах.

Он вернулся, чтобы бороться с ней, чтобы, наконец, заставить ее принять его сторону, и, судя по ее одежде, она готова была к бою. Это… волновало его. Не потому, что их тела оказались бы в непосредственной близости друг от друга и не потому, что его руки смогли бы трогать ее, но потому, что если она ранит его, он получит право на завершение ее жизни. Наконец‑то.

Но он вернулся, а она преподала ему незабываемый урок. Он был неправ, когда перенес ее в свой дом и оставил пленницей. Неважно, соблазн она или нет. Она могла быть его врагом, пусть и не понимала этого, но он не имел права ставить свою волю превыше ее. Он должен был позволить ей жить своей жизнью, так, как она считала нужным.

Вот для чего, в первую очередь, он существовал. Чтобы защищать волю.

Когда закончится его борьба, он освободит ее, как и обещал. Однако, он будет наблюдать за ней. Внимательно. И когда она сделает ошибку, он отправит ее вниз. И она останется там. Это будет платой за ее ошибку. Как Гарпия, она не сможет помочь себе. Но он не хотел бы, чтобы до этого дошло. Он хотел бы, чтобы она была счастлива с ним, приняв его путь.

Мысль потерять ее, не огорчала его. Он не будет скучать по ней. Она поставила его в чан с маслом, чтобы бороться с другим мужчиной, ради Бога.

Горечь появилась у него во рту.

– Бьянка, – подсказал он, – тебе нечего ответить?

– Да, ты освободишь меня, – сказала она наконец, с сияющей улыбкой. Она закрутила темную, как ночь, прядь вокруг пальца. – После. А сейчас мне нужно прозвонить.

Ее слова были немного невнятны из‑за вина, которое она пила. Пьяная угроза, вот что она такое.

И он не будет скучать по ней, снова сказал он себе.

Горечь усилилась.

Жесткое тело врезалось в него и опрокинуло на спину. Его крылья упали в бассейн, нефтью окотило с ног до головы. Он хмыкнул, и часть ее – с вишневым вкусом – попала ему в рот.

– Не забудь воспользоваться языком, если будешь целоваться, – услужливо напомнила Бьянка.

– Ты не создашь мне запрет на женщин, – зарычал Парис снизу вверх, беловатые кости вдруг стали видны под кожей. Глаза стали ярко‑красными. Демоническими. – Неважно, насколько они раздражают.

– Ваши друзья сделали нечто подобное со своими женщинами, верно? В любом случае, это сейчас не ваша забота, – Лисандр с силой оттолкнул воина. Он попытался использовать крылья, чтобы подняться в воздух, но их движения были медленными и вялыми, так что он мог только стоять.

Масло стекала по его лицу, уменьшая видимость. Парис поднялся на ноги и сжал кулаки, его тело поблескивало.

– Это. Так. Весело, – счастливо пропела Бьянка.

– Хватит, – сказал ей Лисандр. – Это не нужно. Ты высказала свое мнение. Я готов освободить тебя.

– Ты прав, – сказала она, – нет нужды воевать без музыки! – она постучала по подбородку ноготками, раздумывая. – Знаю! Нам нужна Lady Gaga[2]в этой колыбели.

Лисандр никогда не слышал песню, которая заиграла на облаке через секунду. Как сирена, появляющаяся из моря. Пританцовывая в такт, Бьянка соблазнительно покачивала бедрами.

Лисандр так сильно сжал челюсти, что вряд ли смог расцепить их в данный момент. Очевидно, никакие объяснения с Бьянкой не помогут. Это означало, что придется воззвать к разуму Париса. Но кто бы мог подумать, что он вынужден договариваться с демоном?

– Парис, – начал он, и тут кулак ударил ему в лицо.

Его голова откинулась назад. Ноги заскользили по полу, и он упал. Запах вишни заполнил нос.

Парис оседлал его и ударил еще раз. Он разбил губу Лисандра. Однако прежде, чем хоть капелька крови успела скатиться, его рана зажила.

Он нахмурился. Теперь он имел право убить мужчину, но не мог заставить себя сделать это. Он не винил Париса за эту битву, виновата Бьянка. Она создала эту ситуацию.

Еще удар.

– Ты тот, кто наблюдает за Аэроном? – потребовал ответа Парис.

– Эй, – позвала Бьянка. Голос уже не звучал так беззаботно. – Парис, ты не должен использовать кулаки. Это борьба, а не бокс.

Лисандр промолчал, не видя разницы. Борьба и есть борьба.

Еще удар.

– Ты? – зарычал Парис.

– Парис! Ты слышишь меня? – теперь она злилась. – Воспользуешься кулаками снова, и я отрежу тебе голову.

Она бы сделала это, подумал Лисандр, и спросил себя, почему она так расстроилась. Могла ли она таким образом заботиться о его здоровье? Его глаза расширились. Не потому ли она предпочла борьбу более жестокому боксу? Сделает ли она то же самое с ним, если он ударит Повелителя? И что будет означать, если сделает?

И как он к этому относится?

– Ты? – повторил Парис.

– Нет, – ответил он, наконец. – Не я.

Он напряг ноги и уперся ими в грудь мужчины. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его, ноги заскользили и сломали челюсть Парису, а затем, по инерции возвращаясь, вправили ее на место.

– Пользуйся руками, ангел, – предложила Бьянка. – Врежь ему! Он заслужил это за нарушение правил.

– Бьянка, – отрезал Парис. Он оступился и упал на задницу. – Мне казалось, ты хочешь, чтобы я уничтожил его, а не наоборот.

Она моргнула, на лбу собрались морщинки.

– Я и хочу. Я только не хочу, чтобы ты обижал его. Это моя работа.

Парис провел рукой по спутавшимся волосам.

– Извини, милая, но если так будет продолжаться, я обязан буду обидеть его. И чтобы ты ни говорила, это не остановит меня. Ясно, что он не вызывает у тебя положительные эмоции.

Милая? Этот бессмертный, одержимый демоном мужчина называет Бьянку милой? Что‑то темное и опасное поднялось в Лисандре, затопило его, и прежде чем он понял, что делает, он уже был рядом с воином, занеся над его головой огненный меч…чтобы удовлетворить жажду крови.

Твердая рука на запястье остановила его. Теплая, гладкая кожа. Его дикий взгляд перенесся в сторону. Бьянка, в ванне, окруженная нефтью. Как быстро она перенеслась.

– Ты не можешь убить его, – решительно сказала она.

– Потому что ты слишком хочешь его, – зарычал он. Утверждение, не вопрос. Гнев, море гнева. Он не знал, откуда он берется и как остановить этот поток.

Она удивленно моргнула, будто эта мысль никогда не приходила ей в голову, и это чудесным образом остудило его.

– Потому что тогда ты бы стал таким, как я, – сказала она. – Это будет несправедливо по отношению к миру.

– Завязывайте с разговорами и борьбой, – велел Парис. Его кулак врезался в челюсть Лисандра, отчего тот упал вдали от Бьянки. Меч, который он продолжал сжимать, оказавшись в нефти, не погас. Забавно, нефть с подогревом.

Здорово. Теперь он принял горячую ванну, как говорят люди.

– Зачем ты сделал это, черт тебя дери, – Бьянка, не дожидаясь ответа Париса, бросилась на него. Вместо того, чтобы погладить его или потрепать по волосам, она ударила его. Снова и снова. – Он бы не тронул тебя.

Парис принял избиение, не отвечая на удары.

Это спасло ему жизнь.

Лисандр обхватил гарпию за талию и прижал к себе. Мокрый, как и она, он с трудом удерживал ее. Она задыхалась, размахивая кулаками, но не пыталась вырваться.

– Я покажу тебе, как игнорировать меня, ты гнилой кусок дерьма, – рычала она.

Парис закатил глаза.

– Отправь его обратно, – приказал Лисандр.

– Только после…

Он растопырил пальцы, обхватывая большую часть ее талии. Он и радовался и ругался, что не может ощутить ее кожу из‑за слоя нефти.

– Я хочу побыть с тобой.

– Ты что?

– Наедине. С тобой.

Не колеблясь, она велела:

– Возвращайся, Парис. Ты выполнил свою работу. Спасибо за то, что пытался спасти меня. Это единственная причина, по которой ты жив. Да, и не забудь сообщить сестрам, что я в порядке.

Одержимый исчез.

Лисандра отпустил ее, и она резко развернулась к нему лицом. Теперь она ухмылялась.

– Так ты хочешь побыть наедине со мной, верно?

Он провел языком по зубам.

– Тебе было весело?

– Да.

И ей не стыдно признаваться в этом, понял он. Как увлекательно.

– Верни мне облако, и я отнесу тебя домой.

– Подожди‑ка. Что? – ее улыбка поблекла. – Я думала, ты хотел остаться со мной наедине.

– Так и есть. Теперь мы можем закончить наши дела.

Разочарование, сожаление, гнев сменяли друг друга на ее лице. Один шаг, второй, она приблизилась к нему:

– Нет, я не верну тебе облако. Это было бы глупо.

– Даю слово, что после его возвращения мне, я отнесу тебя домой. Знаю, ты слышишь правду в моем голосе.

– О, – ее плечи опустились. – Так мы действительно избавимся друг от друга. Здорово.

Неужели она так и не поверила ему? Или… Нет, разумеется нет.

– Ты хочешь остаться здесь?

– Конечно же, нет! – Она всосала нижнюю губу, ее веки опустились, выражение удовольствия изменило лицо. – Ммм, вишня.

Кровь…жар…

Она приоткрыла глаза, но спрятала их от него ресницами. Желание заменило все остальные эмоции, а ее голос звучал невероятно сексуально.

– Но я знаю вкус лучше.

И он тоже. Ее. Прохладная ладонь скользнула по длине его позвоночника.

– Не делай этого, Бьянка. Ничего не выйдет, – он надеялся на это.

– Один поцелуй, – умоляла она, – и облако твое.

Его глаза сузились. Как же горячо и жарко.

– Я не могу быть уверен, что ты сдержишь слово.

– Обычно это так. Но я очень хочу поцелуй и выполню свое обещание. Клянусь.

Отстаивай свои позиции. Но сложно делать это, когда его сердце стучит сильнее, чем молоток о гвоздь.

– Если действительно хочешь, то не станешь настаивать на продолжении.

Ее глаза тоже сузились.

– Это не так, ведь я прошу о том, чего еще не получила.

– Почему ты хочешь этого? – он пожалел об этом вопросе сразу, как только произнес его. Он собирался продолжить их разговор, а не закончить его.

Ее подбородок приподнялся.

– Это прощальный поцелуй, придурок, но не важно. Облако твое. Я отправлюсь домой и буду целоваться с Парисом. Это уж точно будет веселее.

Она не будет целовать Париса! Лисандр скользнул языком в ее рот, не успев убедить себя не делать этого. Его руки, уже лежащие на ее талии, притянули ее так близко, что грудь терлась об его, при каждом вдохе. Ее соски были жесткими, настоящей амброзией для него.

– От нефти, – прошептала она, – очистить.

Он все еще был в набедренной повязке, но кожа очистилась, а ступни заволокло мягким туманом. Облако стало его, но она все еще могла предъявлять разумные требования.

Бьянка наклонила голову и приняла его поцелуй еще глубже. Их языки столкнулись в страстной дуэли, а зубы клацнули друг об друга. Ее руки были повсюду, ни одна часть не осталась без ее внимания.

Прощай, говорила она.

Это все верно. Его последняя возможность прикоснуться к ее коже. Чтобы узнать окончательно. Да, он собирался увидеть ее снова, наблюдать за ней издали, ждать своего шанса избавиться от нее навсегда, но никогда бы он больше не позволил себе оказаться так близко. И он должен узнать.

Что он и сделал.

Он скользнул руками по ее телу, прокладывая путь от поясницы к животу. Там он прижал ладони, чувствуя, как дрожат ее мышцы. О Боги света и Любви. Она была мягче, чем он думал. Мягче, чем что‑либо, что он когда‑нибудь трогал.

Он застонал. Придется касаться еще. Он поднял руки вверх, проникая под рубашку. Теплая, гладкая, как он уже знал. Еще более мягкая и такая сладкая. Ее грудь наполнила его руки, манила попробовать ее на вкус. Скоро, сказал он себе. А затем покачал головой. Это последний раз, когда они вместе. Прощай, прекрасная грудь. Он сжал ее.

Мягкое совершенство.

Ее охватил трепет, когда он добрался до ключицы. Плеч. Она вздрогнула. Еще больше удивительно мягкой кожи. Еще, еще, еще, он хотел большего. Хотел коснуться ее везде.

– Лисандр, – прошептала она. Она упала на колени и подняла его набедренную повязку прежде, чем он понял, что она делает.

Его естество свободно поднялось, руки легли ей на плечи, чтобы оттолкнуть. Но снова прикоснувшись к ее мягкой коже, он потерял рассудок. Совершенство, это совершенство.

– Позволь поцеловать тебя. Другим поцелуем, – ее теплый, влажный рот опустился на его жесткую длину. Дыхание вырвалось стоном. Вверх, вниз, этот нечестивый рот ездил по нему. Наслаждение… Это было слишком много, мало, все и ничего. В этот момент она была необходима ему, чтобы выжить. Он начинал задыхаться, когда думал, что она будет делать дальше. Он не оттолкнул ее.

Она провела языком по его головке, рука играла с яичками. Вскоре он мог только двигать бедрами, засовывая его глубоко ей в рот. Он не мог остановиться и только стонал, стонал, задыхался и пытался урвать хоть капельку воздуха.

– Бьянка. – выдавил он. – Бьянка.

– Вот так, малыш. Дай Бьянке все.

– Да, да, – все. – Он хотел дать ей все.

Острые ощущения заполнили его, мышцы напряглись, кожа застыла. А потом что‑то взорвалось внутри. Что‑то горячее и бессмысленное. Его тело дернулось. Семя, извергаемое им, она проглотила все, до последней капли.

Наконец она оторвалась от него, но его тело все еще тряслось. Колени ослабли, ноги были почти неуправляемы. Это было наслаждение, понял он, удовольствие. Это была страсть. Это то, за что мужчины готовы были умирать. Вот что превращало разумных людей в рабов. Как и его. Он был рабом Бьянки.

Идиот! Ты знал, что это случится. Борьба. Стоило ей ласково улыбнуться, как ему захотелось схватить ее и удержать навсегда, здравомыслие улетучивалось. Да. Борьба. Как он мог позволить ей сделать это?

Как он мог все еще желать ее?

Как он мог хотеть сделать это с ней в ответ?

Как он мог когда‑либо отпустить ее?

– Бьянка, – произнес он. Ему нужно мгновение, чтоб отдышаться. Нет, ему необходимо подумать о том, что произошло и что делать дальше. Нет, он запутался в этом. Как ему нужно действовать?

– Не говори ничего, – ее улыбка исчезла, как будто ее и не было. – Облако твое, – ее голос дрожал от страха…? Не может быть. Она не испытывала страха с тех пор, как он похитил ее. Но она отказывалась от него. – Верни меня домой. Пожалуйста.

Он открыл рот, чтобы ответить. То, что он будет говорить, неизвестно. Он только знал, что не хотел видеть ее такой.

– Верни меня домой, – прохрипела она.

Он никогда не нарушал своего слово и не сделает это сегодня. Он сухо кивнул, схватил ее за руку и вернул к ледяной горе на Аляске в точности так, как он нашел ее. Красное пальто, высокие сапоги. Очень сексуальная, чего он не понял тогда.

– Я не хочу тебя видеть, – от ее голоса повеяло холодом, когда она отвернулась от него. – Идет?

Она…что? После того, что произошло между ними, она говорит о расставании? Нет, мысленно закричал он.

– Веди себя соответственно, и не увидишь, – проскрипел он. Ложь? Горечи не было.

– Хорошо, – встретив его взгляд, она послала ему воздушный поцелуй. – Я бы сказала, что ты был отличным хозяином, но ты же не хочешь, чтобы я лгала, не так ли?

Когда она уходила от него, ее темные волосы развевались на ветру.

Date: 2015-09-20; view: 260; Нарушение авторских прав