Глава 26. Когда над головой раздался протяжный и тоскливый стон, мне подумалось, что я все-таки умудрился свихнуться

Когда над головой раздался протяжный и тоскливый стон, мне подумалось, что я все-таки умудрился свихнуться. Затем земля (а точнее — потолок) испуганно вздрогнула, посыпалась мелкая каменная крошка вперемешку с какой-то заплесневевшей дрянью, и мне стало не до забот о собственном разуме.

Я прислушался, но кроме возбужденного писка Юми и его приговорки про «собаку» ничего путного не услыхал.

— Гбабак, попроси своего приятеля замолчать, — попросил я.

— Юми говорить, что его туннель обвалиться.

— Нэсс! Ты тоже слышал?! — крикнул Шен.

— Да! Что за дрянь?

— Магия.

Очень емко. Значит, наверху может происходить что угодно. И Лаэн там! А я — здесь! Проклятье!

Вновь раздался гулкий стон. Еще тоскливее и протяжнее. Волосы у меня на голове зашевелились. На этот раз удар оказался таким, что я, не устояв на ногах, повалился на пол. Вейя вопил про собаку.

— Магия! Боевая! Очень! Очень мощная! — проорал Шен, улучив момент в грохоте.

Череда едва слышных хлопков. Взрывы. Земля вздрогнула еще дважды, а затем наступила гнетущая тишина. Впрочем, Ходящий тут же ее нарушил, громко выругавшись.

— Что там у тебя?

— «Искра»! «Искра», кажется, ко мне вернулась.

— Ты уверен?

— Да! Ничего не понимаю! Бред какой-то! Только что было сдерживающее плетение, а теперь его нет.

— Тогда радуйся и пошевеливайся!

— Ты о чем?

— О том! Самому тяжело сообразить или все время намекать надо? Уничтожь проклятую решетку и давай выбираться!

— Эй! Как я ее уничтожу?

— Сожги! Расплавь! Заморозь! Отправь в Золотую Марку! Преврати в муху! В воду, в конце концов! Только сделай так, чтобы ее больше не было. Кто из нас Ходящий?

Повисло тяжелое молчание. Я вытер мокрый от пота лоб и с удивлением понял, что у меня дрожат руки. В голове билась одна, мешающая сосредоточиться мысль — что с Лаэн? Я попытался «позвать» ее, но ответа не было.

Коридор залил разъедающий глаза свет, и я поспешно отвернулся к стене. Тихо звякнуло. Коротко заскрипело. Раздались быстрые шаги, а затем голос Шена:

— Получилось. Не поворачивайся. Сейчас попробую выпустить тебя.

— Что ты сделал?

— Выжег решетку. Помнишь, Лаэн заставляла меня разжечь костер? — сказал он, возясь рядом.

— Угу.

— Я использовал то же самое плетение. Правда, добавил кое-что, чтобы металл горел. Не думал, что получится. Это полностью расходится с тем, что вбивали нам в голову в Башне. Бездна! Не выходит! Надо несколько минок, чтобы восстановиться.

— Нет времени ждать! Посмотри у выхода. Возле двери. Ключи могут висеть на стене.

Он с сомнением смерил меня взглядом:

— Думаешь, они такие идиоты?

— Просто посмотри, а?

Целитель ушел и почти тут же вернулся:

— Там ничего нет. Надо ждать. Много металла. С наскока не получится.

— Постой! Ни к чему заниматься решеткой! — осенило меня. — Уничтожь замок.

— То есть выжечь его? Да. Это идея. Отойди назад и отвернись.

Даже через сомкнутые веки я видел яркий свет.

— Готово.

Железо стремительно остывало, меняя цвет с рубинового на угольно-черный. Я саданул по решетке ногой, распахивая ее.

— Отлично!

— Выпусти нас, человече! — попросил Гбабак.

Он подошел к прутьям, и я смог рассмотреть его. Чем-то квагер напоминал моего старого приятеля Ктатака. Массивный, тяжелый и с первого взгляда грузный. Длинные руки, крупная, без всякого намека на шею, голова. Лягушачья пасть, большие пучеглазые желтые глаза. Выше меня на голову, он был раза в три шире в плечах. Настоящая гора мышц.

От друга и компаньона Йуолы Гбабак отличался более темной пупырчатой кожей и боевыми гребнями — основной гордостью воинов блазгов. Один, бледно-желтый и шипастый, начинался на лбу и заканчивался у начала поясницы. Яда в шипах хватило бы на половину кавалерийского полка. Дурак, решившийся напасть на квагера сзади, рисковал умереть за несколько ун в судорогах и кровавой пене.

Я знал, что еще два гребня должны быть скрыты у него в кожистых складках. Тех, что начинаются у основания мизинцев рук и тянутся по внешним сторонам предплечий до локтей. У блазгов в случае опасности из предплечий выскакивают раскрывающиеся точно два веера, серповидные, окрашенные в ярко-малиновый цвет, острейшие клинки. Они являются продолжением рук квагера. И уж чем-чем, а этими штуками воины болотного племени владеют мастерски.

Шен вопросительно посмотрел на меня.

— Освободи их, — согласился я. — Хватит тебя еще на раз?

— Не знаю. Не уверен. Здесь замок мощнее.

— Вот так, собака! — раздалось из темноты.

— Юми говорить про петли. Петли не таква прочны. Сделать хотя бы с одной. Попробовать, маг.

Ходящий кивнул. Пока он занимался спасением узников, я побежал к выходу. Толкнул дверь, впрочем, особо не надеясь на какой-нибудь результат. Заперто. Наверное, на засов. Сталь, конечно, плохонькая и не особо толстая. Да и ржавчины порядком. Но выбить не получится. А в небольшое окошко над дверью могла пролезть кошка, но не человек.

— Шен! Как у тебя дела?

— Хреново. «Искра» в ступоре. Срезал лишь одну петлю, да и то не до конца. Все же огонь — не моя стихия.

Я вспомнил расплавленную решетку его камеры и промолчал.

— Прости, блазг, — я подошел к камере. — Кажется, мы вам ничем не сможем помочь. Да и сами дальше коридора не выберемся.

Вместо ответа Гбабак всей тушей навалился на преграду. И недорезанная магией петля неожиданно лопнула.

— Лучше бы вам отойти в сторону, — растянул лягушачью пасть в улыбке квагер. Затем он разбежался и изо всех сил долбанул в преграду. Прогнувшаяся решетчатая дверь, точно выпущенный из пращи камень, с грохотом вылетела в коридор.

— Вот это да! — изумленно присвистнул Шен.

— Мало прочная. Нужна была слабина. Это Юми, — представил Гбабак друга.

Вейя, нисколько не опасаясь ядовитых шипов, восседал на загривке «лягушки». Он был невелик — чуть больше откормленного кота. Во всей его физиономии, начиная от острых зубов и заканчивая хитрющими черными глазками, было что-то от лисы, а еще у него оказались большие, очень похожие на лисьи, уши.

Никакой одежды на Юми не было. Маленькое тело покрывала короткая темно-зеленая шерсть. Тоненькие, совсем человеческие пальчики с острыми черными коготками на руках и ногах. Покрытый редкими волосами, гибкий хвост и голый розовый живот.

— Вот так, собака, — тихонько пробормотал Юми и отвел взгляд.

— Он стесняться, — пояснил блазг.

— Ты сможешь выбить дверь? — не теряя времени на долгие расшаркивания, поинтересовался я. С того момента как наверху все затихло, прошло больше десяти минок. Я все сильнее волновался за судьбу Лаэн и не оставлял попыток до нее «докричаться». Безуспешно.

— Идти смотреть, — Гбабак двинулся к выходу, унося на себе вейю.

— Нэсс, как думаешь, что произошло?

— Все, что угодно. Возможно у Проказы такое оригинальное чувство юмора. А, может, испытание. Ведьма хочет посмотреть, что ты будешь делать.

— А…

— Не надо задавать мне вопросов — это просто предположение. Мы ничего не узнаем, пока не выберемся отсюда. Гбабак, как дела?

— Надо время. И много сил. Юми говорить, что откроет засов с той стороны.

Вейя ловко, по-кошачьи, спрыгнул с квагера на пол. Цепляясь коготками за едва видимые глазу неровности стены, проворно добрался до окошка и, с трудом протиснувшись в него, оказался по ту сторону.

Послышалась возня, сопение и лязг засова.

— Юми говорить, что открыть.

Я поднялся по лестнице, толкнул дверь и тут же почувствовал запах дыма. Был ранний вечер, и опускающееся солнце плавилось в огне горящих конюшен, из которых слышалось многоголосое, испуганное ржание животных, попавших в ловушку. Небо на западе наливалось лиловым — надвигалась гроза.

У стены стояла коса, и за неимением лучшего оружия я взял ее. Шен, недолго думая, вооружился ржавым серпом.

— Думаю, здесь наши пути расходятся, блазг. Спасибо вам за помощь.

— Мы поква не собираться далеко уходить, — усмехнулся тот.

Я пожал плечами. Их право.

— Смотри в оба, — предупредил я Шена. Лучше бы у него было в запасе что-нибудь посерьезнее тупого серпа. Много мы не навоюем с такими «клинками».

— Мы спасти кваконей! — блазг бросился к пожару, унося на себе Юми.

Недалеко от сарая лежали два тела — набаторские надсмотрщики. Какая-то добрая душа оторвала им головы.

Дальнее от нас крыло особняка оказалось частично разрушенным. Крыша обвалилась, окна выбило, по стенам разбежались широкие трещины.

— Шен, нам придется разделиться. Я проверю первый этаж, а ты осмотрись вокруг. Встретимся у входа для слуг. Надо найти Лаэн. Будь осторожен.

Ходящий неохотно кивнул, очевидно, не слишком обрадовавшись перспективе остаться в одиночестве.

Клумбы с завядшими астрами больше не было. На том месте, где она находилась, зияло углубление с расплавленной землей. Возле входа в дом на спине лежал мертвец в белой мантии. Я узнал водившего меня к Проклятой колдуна. Вместо нижней челюсти у него была кровавая дыра, глаза выжжены.

А вот это уже не шутки. С тем, кто столь легко расправился с некромантом, лучше не встречаться. Я с радостью свалил бы отсюда подобру-поздорову, но вначале надо найти мое солнце.

Отбросив косу, я склонился над телом и отстегнул тяжелый кривой сдисский меч. Вопреки моим ожиданиям, живых в особняке не было. А вот мертвых — сколько угодно. У ведущей на второй этаж лестницы в луже крови лежала молоденькая служанка. В комнатах несколько мужчин-слуг тоже были убиты обычным оружием.

Я заглянул за одну из дверей и увидел библиотеку, часть которой пожирало пламя. Шкафы возле окна весело пылали, и огонь в любую минку мог перепрыгнуть на тяжелые занавески. Не задерживаясь, пошел дальше и едва не споткнулся о трупы. Двое были хоть и мертвыми, но целыми. А вот еще двоим покойникам не повезло.

Ближайший ко мне парень лишился обеих ног. К нему тянулась широкая кровавая полоса. Как видно, бедняга пытался отползти от места схватки. Но на многое его не хватило. Второй труп больше всего напоминал решето. Словно его протаранил рой плотоядных ос.

Все четверо носили мантии и при жизни владели жутковатыми посохами с набалдашниками в виде человеческих черепов.

Троих некромантов я видел впервые, а вот последний оказался ни кем иным, как моим старым другом Хамзи. У него, как и у сдисца, который «одолжил» мне меч — был кушак зеленого цвета. Остальные трупы совсем недавно являлись счастливыми обладателями алых поясов.

Я не стал задерживаться, но едва оказался в крыле слуг, увидел еще одного мертвеца в белой мантии и с алым кушаком. Целый Круг сюда, что ли, приперся?

И тут у меня за спиной скрипнула половица. Я резко обернулся, вскидывая меч.

На ладони Киры плясал огонек.

— Не двигайся! — приказала Ходящая-отступница. — Ты один?

— Где Лаэн?

— Отвечай!

И тут я заметил то, чего не видела она. К нам медленно приближалась Рона. Похоже, Проклятая перековала ее из рук вон плохо — недобрый взгляд, впившийся в спину Киры, говорил сам за себя.

«На пол!» — беззвучно прошептали ее губы.

Не раздумывая, я сделал то, что мне было велено. Изумление на лице Киры сменилось ужасом. Вскидывая руку, она начала разворачиваться, но не успела.

Взвизгнуло!

Надо мной пронеслось холодное дыхание, и я в мгновение ока промерз до костей. Волосы, ресницы, брови, усы, борода — покрылись инеем. Стена в дальнем конце коридора обросла сосульками, а Кира превратилась в ледяную статую. Застыла со вскинутой рукой, удивленно вытаращенными глазами и распахнутым ртом.

Рона села, подтянула колени к подбородку и, обхватив их руками, стала раскачиваться из стороны в сторону. Ее взгляд потерял осмысленное выражение, по щекам текли слезы, а губы раз за разом повторяли:

— Пожалуйста, госпожа! Пожалуйста! Не наказывайте меня! Не надо больше боли! Пожалуйста, госпожа! Не отдавайте меня Кире! Пожалуйста!

Мои попытки успокоить ее ни к чему не привели. Надо было идти дальше, но я не мог оставить девчонку одну. Не в таком состоянии и не после того, как она спасла мне жизнь.

Не знаю, что бы я делал, если бы не Гбабак с Юми. Они появились, забравшись через окно первого этажа. Блазг и вейя были покрыты толстым слоем копоти и сажи. Судя по их довольным физиономиям, лошадей удалось спасти.

— Плохое место, человече. Одни мертвые. Много мертвых.

— Вот так, собака, — Юми дотронулся пальчиком до ледяной статуи. Не удовлетворившись осмотром, он попробовал Киру на зуб и скривился от отвращения. Не знаю, чего он ожидал, но вкус ему явно пришелся не по душе.

— Квато бы сюда не приходить, он уже уйти. Следы. Много следов. На улице.

— Тем лучше для нас. Отведите девчонку во двор. Ей нужна помощь. Найдите моего друга. И будьте с ней аккуратны. Она маг.

Блазг с пониманием покосился на ледяную Киру и кивнул.

— Это мои друзья, Рона, — на всякий случай предупредил я девушку. — Они тебя не обидят. Иди с ними. Хорошо?

Удивительно, но она послушалась. Я бросился по коридору в сторону кухни. В доме властвовала тишина, и это меня пугало намного сильнее, чем встреча с каким-нибудь порождением сдисской магии. Или Проклятой.

— Лаэн! — не выдержав, заорал я. — Лаэн!

Нет ответа.

От двери, преграждающей вход в кухню, осталось одно воспоминание. Удар гигантской кувалды разнес ее на множество острых длинных щепок. Теперь ими был усеян весь пол…

Стол оказался перевернут и расколот пополам. Белая скатерть залита мятным шафом, вареньем, медом и кровью. Еда валялась на полу вперемешку с битой фарфоровой посудой и ярко-красными яблоками. Один из шкафов лежал на боку, точно ширма закрывая от меня западный угол комнаты. Стекол в окнах не было, и залетевший в комнату ветер играл с короткими рыжими занавесками, не обращая внимания на мертвых некромантов. Несмотря на сквозняк, здесь все еще висел странный, кисловато-сладкий, щекочущий ноздри запах.

Шестеро. Все с алыми кушаками.

Мелкие фарфоровые осколки дорогой тонкой посуды ломались под подошвами сапог. Я осторожно, стараясь держаться стены, начал обходить комнату по кругу и, сделав несколько шагов, остановился. Взгляду открылась та часть помещения, что раньше была скрыта упавшим шкафом.

Рядом с буфетом, раскинув руки, лежала Проказа.

Невзирая на то, что она смогла уничтожить шестерых колдунов, ее убили. Кто-то подгадал момент и ударил старуху в шею ножом с пожелтевшей рукоятью. «Гаситель Дара». После него Целительница не могла выжить.

То ли убийца торопился, то ли испугался, то ли артефакт ему был без надобности. Этого я не знал. Но он не стал забирать бесценное оружие себе. Оставил там, где ему самое место — в теле одной из Шести.

Уже безо всякой опаски я подошел к ведьме.

Теперь ее седые волосы казались неряшливыми и грязными. Лицо — обрюзгшим, пожелтевшим и обиженным. Неподвижные, широко распахнутые глаза — дешевыми блеклыми стекляшками. Подол юбки при падении приподнялся, обнажая белые, рыхлые, испещренные множеством широких синих вен, голени.

Сейчас в Проказе не было ничего от грозной, наводящей ужас на тысячи людей Проклятой. Передо мной лежала всего лишь мертвая, жалкая, несчастная старуха.

Я выдернул нож из ее горла, вытер о скатерть. Заглянул в соседнее со столовой помещение. Там, в большой бадье, поднималось тесто. Два кота, белый и черный, безмятежно лакали молоко из мисок.

Подойдя к буфету, я выдвинул ящик и сразу же обнаружил сумку Шена, а в ней четыре костяных наконечника. Эти сокровища я, не раздумывая, присоединил к ножу. Уже собираясь уходить, увидел на полу небольшую книжицу, лишь каким-то чудом не залитую кровью Проклятой.

Мне стало любопытно, и я поднял книжонку, отметив про себя, что она достаточно старая. Открыл на загнутой странице и увидел мелкий, разборчивый почерк:

«Думаю, все, что мы считаем основой магии — Дар, „искры“, плетения — не могут устоять перед ней. Конечно, сами пo себе они — огромная сила, бесконечный источник возможностей и созиданий, нo все равно жалко проигрывают главной силе нашего старого мира — любви. Возможно, сo стороны это звучит смешно и наивно, нo я прожил достаточно долго и открыл немало тайн, для того, чтобы утверждать — нет ничего сильнее любви. Это самая великая магия. Она, сама пo себе, содержит такую „искру“ и такие возможности, что освоившим это чувство без остатка…»

Я посмотрел на обложку.

«Заметки на полях. Кавалар».

Хотел отбросить в сторону, но тут вспомнил, что это имя несколько раз упоминала Лаэн. Кавалар — так звали Скульптора. Возможно, моему солнцу будут интересны эти записи. Бросив на тело Проказы последний взгляд, я вышел в коридор.

— Лаэн!

Нет ответа.

Я прошел весь первый этаж насквозь, затем поднялся на второй и заглянул в каждую комнату. Не пропустил даже кладовок. Там, где обрушилась крыша, пришлось перебираться через завалы, но никого, кроме четырех мертвых слуг, найти не удалось.

Возможно, Ласку держали не в доме, а, также как и нас, в одном из сараев? Во дворе. Я бросился вниз по лестнице. Выскочил на улицу. Конюшни догорели, а вот примыкающие к ним поля с высокой травой — пылали. Солнце сожрали тучи. Похолодало, ветер пах дымом, одуряющей горечью полыни и первым осенним дождем.

— Лаэн!

Быстро темнело и следовало поторопиться — ночью, да еще в грозу, я вряд ли смогу отыскать хоть что-то.

— Лаэн!

Я, не переставая, звал ее…

Под ноги выскочил Юми. Он поманил меня за собой:

— Вот так, собака!

Вейя, быстро перебирая четырьмя лапами, привел меня за хлев. По правую руку горела занявшаяся от построек степь. Дым ел глаза.

— Вот так, собака! — вейя ткнул пальцем влево, заставив меня отвлечься от пожара.

Ярдах в тридцати от того места, где мы находились, застыл Шен. Он стоял по пояс в высокой полыни, повернувшись к нам спиной. Еще дальше, за ним, начинались невысокие холмы. Мне показалось, что на вершине одного из них кто-то стоит, но, когда я присмотрелся получше — никого не увидел.

— Вот так, собака! — повторил Юми и, подчиняясь какому-то наитию, я направился к Целителю.

С каждым шагом я шел все быстрее, затем побежал. Мальчишка заметил меня и направился навстречу. Когда мы поравнялись, я хотел спросить про Лаэн, но, бросив взгляд на его лицо, — осекся.

Мое сердце остановилось.

— Что? — спросил я и не узнал собственного голоса.

Он не посмел поднять глаза. Его губы дрожали. Казалось, еще немного и он заплачет.

— Ну?!

— Нэсс… Только успокойся… Тебе… — промямлил он.

— Да говори же, забери тебя Бездна!!! — во весь голос заорал я.

— Не стоит идти туда… Ни к чему тебе видеть…

Больше не слушая его, я ринулся вперед. Лаэн лежала на небольшом выгоревшем пятачке. Руки ее были сожжены до костей. Лицо — бескровное и неподвижное. Глаза закрыты. На краткое мгновение меня охватила отчаянная надежда, что она всего лишь потеряла сознание.

Я упал перед ней на колени, дотронулся до жилки на шее, и мертвенный холод ее кожи обжег меня сильнее, чем ненависть всего мира. Она не дышала. И сердце тоже не билось.

— Она мертва, Нэсс, — Шен озвучил то, что с таким упорством я гнал от себя — правду. — Мне… Можешь не верить… но мне и вправду… и вправду безумно жаль, что все так закончилось.

— Помоги мне! Сделай что-нибудь! Ты же Целитель!

Он вздрогнул, словно я обвинил его в преступлении, и съежился:

— Думаешь, я не пытался? Можно вылечить болезнь, но нельзя вернуть жизнь. Я не умею этого делать. Прости.

Я кивнул, и мое горло перехватило стальными тисками. На глаза навернулись предательские слезы, а налетевший порыв ветра дохнул невыносимой полынной горечью. Я поймал его. Поймал за хвост. И за это с меня взяли страшную плату.

— «Дева»! — внезапно понял я.

— Что? — не понял Шен.

— «Дева»! Понимаешь?! В колоде Йуолы не было «Девы»! Она еще тогда пыталась мне сказать, а я не понял! «Дева», малыш! Там не было «Девы»! Это была карта Лаэн! Понимаешь?!

Он смотрел на меня, точно на сумасшедшего, а я стал хохотать. А затем, больше не имея сил сдерживаться, обнял мое солнце и зарыдал.

Date: 2015-09-20; view: 341; Нарушение авторских прав