Открытие индиго

Разумеется, особенно много и заинтересованно мы разговаривали по поводу необычных качеств представителей индиго. Евгений помнит, что с самых ранних лет он часто мысленно общался с какими‑то "невидимыми друзьями", как он их называл, рисовал странные рисунки, однажды даже шла потоком информация про какую‑то планету, которую он быстро записывал в тетрадь. Правда, он не относил это к чему‑то особенному, а когда подрос, стал объяснять подобное общение "с друзьями" своей фантазией.

– С ранних лет у меня был друг из "того" мира, – вспоминает он. – Мы играли в разные игры, например в кубики, я что‑то объяснял ему, учил, но никогда его не видел, а только ощущал. Какой‑то голос в голове долгое время присутствовал. Особенно это проявлялось во снах: меня постоянно пичкали всевозможной информацией, среди которой было много, как я понимаю, и "дезы". Меня тупо нагружали всем подряд, чтобы использовать, грубо говоря, как ходячий винчестер. Помню, во сне тестировали, словно проверяя внушенное ранее. Я, видно, начал прозревать и однажды, уже подростком, взбунтовался. Ведь это не проходило для меня бесследно, резко ухудшилось самочувствие, настроение, и в какой‑то момент я разозлился. Короче, мы поссорились. Закончилось тем, что "они" повытаскивали из меня всю аппаратуру, которую, видимо, имплантировали, и контакт прекратился. Вероятно, сделали заключение: "Ты нам не подходишь". Сначала это сильно облегчило жизнь, а вот сейчас у меня идет как бы этап возрождения. Правда, это проявляется во снах. Только мне не нравится, что я ничего конкретно после разнообразных и насыщенных снов не могу вспомнить. Мне надо, чтобы пришли новые знания, а вот дадут ли их…

Догадки Евгения про "имплантированную аппаратуру" и формы контактов я постарался выведать сполна.

– Контакт всегда был скрытным, неявным, – пытался проанализировать прошлое Женя. – Как будто разговариваешь с внутренним голосом в себе. При этом его воспринимаешь на уровне не полного доверия, а с сомнениями.

– О чем обычно шла речь?

– Вопросы касались в основном бытовых проблем. Никакие технические стороны или информация глобального плана не обсуждались. Правда, теперь я припоминаю, что про цели и мою миссию что‑то такое произносилось, но я тогда не придал этому значения и разговор не поддержал. По сути, я плохо помню, о чем мы беседовали… Скорее всего, "они" стерли это из памяти.

– А как понимать твои слова о вынутых блоках? Это иносказательно или на самом деле? И как ты смог такую операцию почувствовать? Что, голова стала легкой, ее будто сквозняком продуло или как?..

– Из того мира, где эти существа живут, они "видят" наши полевые формы (наши ауры) так же, как мы видим растения, то есть ветвистыми образованиями, и способны ставить нам какие‑то свои блоки, аппаратуру тонкоматериальной консистенции. Об этом неплохо написано у Михаила Перепелицына в его книге "Философский камень". Ставят телекамеры, чтобы видеть наш мир как бы нашими глазами, внедряют другую свою технику. Откуда, думаете, все эти имплантаты, которые иногда находят у людей? Но помимо материально обнаруживаемых, есть еще и "астральные" имплантаты. Подобным образом наделяют необходимой аппаратурой контактантов, целителей, и они начинают лечить людей, получают необычную информацию… Вспомните, какой был наплыв контактирующих граждан в начале 1990‑х годов, – имплантирование аппаратуры тогда велось массово. Эти блоки никак не чувствуешь, но их воздействие налицо: ты словно прозреваешь, ты общаешься с существами из иных миров, можешь ощутить больные органы. А убрать… Не все могут. Я сумел, и контакты прекратились, мне стало легче, я словно получил свободу. Понял, что блок был снят.

– Как ты относишься к мнению, что качества индиго связаны с космическим воздействием, с особыми энергиями?

– Индиго – это просто термин. Думаю, что подобные люди рождались на протяжении всей истории человечества. Возьмите, к примеру, Братство Розенкрейцеров, орден иллюминатов. Это общества великих ученых, которые принесли новые знания: Леонардо да Винчи, Генрих Агриппа, Парацельс, Декарт, Паскаль, Ньютон и другие. Из‑за этого на них были гонения церкви, подавлявшей правду о Мироздании. Тех же иллюминатов преследовали, убивали, жгли… А цель ученых была: дать людям подлинные знания. Сейчас – другие времена. Раньше заяви о существовании Тонкого мира – и человека бы попросту сожгли. А сейчас – ничего… В худшем случае – психушка, или человек просто исчезает. Сказал что‑то умное или сделал открытие – вмешиваются спецслужбы, и человека нет. Или его заставят работать на них. Это не означает, что у всех индиго гены "инопланетян", однако они действительно могут иметь неземные корни. Такие люди, повторяю, рождались во все времена, другое дело, что сейчас их как бы массово запустили и нарекли под именем индиго. Тридцатилетние, сорокалетние сограждане формально могут не подпадать под этот термин, но на деле некоторые их них тоже – индиго.

– Женя, ты высказывался о потоке дезинформации… Откуда у тебя предположения об этом? Почему ее так много? Чтобы люди подольше не знали истину?

– Полагаю, что это следствие противоборства полярных сил, – задумался Зубков. – Одна сила та, что понимает вселенский смысл существования живой материи и направлена на развитие Вселенной. Именно этими силами спровоцировано рождение детей индиго. Они запрограммированы искать вселенскую гармонию и истинные знания. Второй класс сил – те, которым не нужны просвещенные массы, а нужен материал для их паразитического существования. Поэтому рождаются обычные люди, которые могут иметь яркие способности, но чаще – необязательно. Кто‑то из них может верить в "инопланетян" и догадываться об угрозах с их стороны, но обычно они ни во что не верят. Из них получаются консерваторы, считающие, что именно мы правим, что мы все контролируем, а в результате Землю под контролем они, конечно, не удержат. Вот из этих сил и проистекают те, кто запускает "дезу". Это способ борьбы и "запудривания" мозгов, увод от истинных знаний.

– А в чем, расскажи, выражались твои детские проблемы психического характера? – решился я на такой вопрос. – Это что – истерики, депрессия?..

– Нет, в принципе я был человеком уравновешенным, поэтому истерик не было. Депрессии – да… Ведь я в детстве пытался все анализировать, ставил глобальные вопросы бытия. Смысл жизни, существование материи, наличие Бога, проблема времени… Я перебрал многие науки – оккультные, магию, теорию кармы, прошел через Кастанеду… Словом, возникали непростые философские вопросы, которые в ряде случаев ни к чему хорошему не приводили, а наоборот, я додумывался до таких открытий, что пропадало желание жить. Тем более что меня не всегда понимали родители, особенно отец, были серьезные конфликты. Да, меня посещали мысли о суициде, но, говорят, подобные настроения возникают едва ли не у всех мыслящих людей…

– То есть ты не был изгоем в школьной, институтской среде, как бывает с детьми индиго?

– Я бы отметил свою повышенную адаптивность. Если в какие‑то моменты я и бывал изгоем, то вскоре становился скрытым лидером. Умел преодолеть негативные ситуации. Для этого приходилось прикидываться простачком или действовать "под дурачка". Сейчас я это называю искусством сталкинга. Срабатывало! При этом учтите – ведь я всегда считал, что все вокруг нормальные, а это я какой‑то странный. Про индиго я узнал совсем недавно, а раньше многое давил в себе силой воли…

– Давай поговорим о правдивости… Правда ли, что у индиго повышенное чувство правды?

– Это не подлежит сомнению, – оживился Евгений. – Давайте я попробую объяснить свое отношение ко лжи. Я считаю, что я никогда не вру Вернее, я могу обмануть только в трех случаях. Первое – когда не могу сказать правду, чтобы не огорчать, к примеру, родителей. Я просто не все им говорю. Второе – когда я излагаю неправду в виде шутки, и основной целью является глум: "ну так пошутил, а вы и вправду подумали?" И третье, когда меня намеренно просят не говорить правду – друг или знакомый. Но в принципе мне очень трудно решиться на ложь. Похоже, это во мне запрограммировано, и чтобы соврать, мне необходимо преодолевать некий внутренний барьер. И это изменить невозможно. Я очень щепетильно отношусь к неправде. Это стало причиной серьезнейших конфликтов во время службы в армии, где много лжи и лицемерия. Однако я считаю, что лучше сказать правду, нежели соврать. Почему?.. Тут речь идет, я полагаю, не об уколах совести. Это несколько иной механизм. Совесть – это немного не то. Многие люди живут в противовесе с совестью, а настоящие индиго не сделают того, что нехорошо. Только в самом крайнем случае… Они на Земле с иными целями.

– А как ты относишься к тому, что зло на нашей планете более активно, чем добро?

– Зло уже давно здесь все завоевало. Работают законы высших структур, тех же правительств, которым гораздо проще скрыть какую‑то правду, чем переделывать всю систему. Например, признать, что традиционная медикаментозная медицина вредна, что прививки не нужны, – это же передел всей системы!.. Кому это нужно?! Чиновники из правительственных структур лгут нам постоянно прямо‑таки лошадиными дозами и думают, что их ложь, вернее их полуправда, никем не просчитывается. Они о‑очень заблуждаются. Просто люди терпят их ложь как неизбежный изъян власти.

– Зло в России побеждает на всех уровнях… Почему, на твой взгляд?

– Не знаю, – впервые задумался мой скорый на язык и выводы собеседник. – Мне плохо и горько от этого, но я не знаю. Не стану скрывать, я – патриот России. Я здесь родился и хочу, чтобы мы оправдывали звание великой нации. К примеру, мне было больно видеть, во что превращается российская армия. Ее сдают и предают чуть ли не на всех уровнях управления.

– И что же, ты не считаешь, что силы добра победят в конце концов?

– Считаю. Но надо учитывать, что, скорее всего, у Природы или у Бога нет понятий Добра и Зла. Все относительно, и четкого разделения здесь нет и не может быть. Эти термины придумал человек. Все зависит от фазы перехода. Это своего рода синусоида. Одно и то же явление может быть и злом, и добром. Казалось бы, война – безусловное зло, а для цивилизации это означает важную эволюционную ступень развития. Я считаю, что скоро на Земле будет фаза, когда Добро станет законом жизни, то есть оно будет побеждать. Причем это выразится в изменении частотных характеристик всего сущего. Грубые частоты окажутся нежизнеспособными. Я согласен, что идет постепенное преобразование на планете, к процессу подключается много сил, которым важна истина, идет подготовка землян к переходу в какое‑то иное состояние. Я слышал, что начинается внедрение в человеческую природу космических энергий. Не знаю, как это будет проявляться – возможно, полевые структуры людей и их восприятие мира будут выходить на какой‑то новый уровень, либо еще что‑то будет… Я не знаю про конец света, не знаю про свои прошлые жизни – для меня эта тема пока закрыта, но внутренне я к чему‑то готовлюсь, чего‑то ожидаю. В настоящее время меня сильно захватил поиск ИСТИНЫ. Хочу найти свою миссию, хочу понять, как на самом деле устроена Вселенная, узнать про измерения, как это связано с пришельцами и так далее. Надеюсь получить ответы на свои вопросы, что и заставляет меня искать контакты со своими "братишками" и "сестренками" – так я называю детей индиго. Недаром же нас, индиговских, вдруг стали объединять…

– С чего у тебя такие выводы?

– Нукакже... Вот мы встретились с Лорой, на сайтах в Интернете появилось много личных откровений и материалов, связанных с индиго, с вами вдруг познакомились… У меня все эти годы было что‑то вроде тихой внутренней депрессии, чувство одиночества, непонимание самого себя и своих задач, а сейчас все меняется, обретает смысл. У Лоры откуда‑то есть информация, что индиго начинают объединяться, и это произойдет в 2007 году Лора вообще уникальная девушка. Она пока не особо раскрылась, но у меня ощущение, будто она – моя копия. Может быть, все настоящие индиго одинаковы? У нас с ней мозги как будто одинаковой штамповки. Моменты психики, логики, анализа настолько совпадают, будто она – моя сестра. Или мы с одной планеты. Например, она вспомнила, что в прошлом была пассивной участницей ордена иллюминатов, а у меня в сознании есть уверенность, что я был активным иллюминатом. В прошлой или позапрошлой жизни я был, похоже, одним из руководителей ордена. На орден были гонения церкви, и, скорее всего, – у меня есть такое ощущение – я умер от пыток… Может, поэтому у меня к церкви сложное отношение. Там нет главного – свободы…

– То есть ты хочешь сказать, что детей индиго ведут? Что никаких случайностей в их судьбе нет?

– Скорее всего, так оно и есть: нас ведут. Правда, все мои попытки получить информацию на этот счет, узнать свою судьбу ничего не дают. Эта тема для меня закрыта. Но время уже подходит, начинается противоборство, идет подготовка к коллапсу Смотрите, как ополчаются на формацию индиго все, кто заражен материализмом и трехмерным восприятием мира – наука, медицина, церковь… Обвинения в ненормальности, в сектантстве, в жестокости индиго так и сыплются. Еще немного – и договорятся о "святых" кострах инквизиции. Добрые силы или, правильнее, силы одной идеи – они стягиваются, собираются вместе. Мы узнаем о существовании друг друга. Объединение происходит не без помощи внешних сил. Сами посмотрите: мы с Лорой вдруг находим друг друга, почти одновременно пишем вам письма – практически это происходит в один день, по одинаковому сценарию. Мы встречаемся… Такие совпадения не могут быть случайными! Значит, наше время действительно подступает…

– Но нет ли ощущения то ли всеядности, то ли неопределенности в твоей судьбе? Ты многим увлекался, стал электронщиком, технарем по профессии, теперь вот – музыкальное творчество. Почему столь резкие повороты? В чем твой собственный путь?

– У меня подспудная уверенность, что все, что я изучал, – мне пригодится. Меня к чему‑то готовят. С чего меня так кидало? То химию изучал, то астрономию, потом физику, погрузился в электронику, потом перешел на сознание, эзотерику, затем – искусство, творчество… Но все равно я еще в поиске, однако чувствую, что пора входить в главный поток. Время, время… Скоро что‑то будет происходить.

Конечно, мы не за один раз, не в одной беседе выясняли, каждый для себя, что‑то об индиго. Встречались несколько раз, иногда что‑то уточняли через почту Интернета. Однажды я стал расспрашивать Евгения о качествах его паранормального характера: видит ли ауру, считывает ли мысли, знает ли о наличии болезней у конкретных людей? Женя поделился своими наблюдениями по поводу индиго. Он считает, что есть три типа индиго: 1‑й тип – натуральные индиго, такие, как Лора, – здесь присутствуют все признаки; 2‑й тип – протоиндиго, то есть люди с индиговскими способностями, но не чувствующие своего предназначения и не относящие себя к этой категории; 3‑й тип – неоиндиго. То есть это как бы сверхиндиго, люди, созданные для работы с индиго, своего рода учителя.

– Я, скорее всего, из неоиндиго, или, если брать другую классификацию, – "живущий во всех измерениях", – задумался Евгений. – Во мне всего намешено. Что‑то от "гуманистов", что‑то от "художников", от "концептуалистов"… Только в армии, как сулят "концептуалистам", мне точно не быть – это совершенно не мое. Хотя черты экстремизма во мне также присутствуют.

– Ты видишь ауру людей?

– Мне надо настроиться на то, чтобы ее увидеть. Это похоже на настройку приемника по частоте. Сначала я, как правило, ничего не вижу, а потом раз‑раз – и получается. Но в цвете я пока ауру не воспринимаю – только серый фон. Я не тренировал в себе эти способности.

– А плохого человека по ауре видишь?

– Поауренет. Но я чувствую человека, его суть, скажем так, еще до того, как он ко мне подойдет. Это какой‑то другой уровень восприятия, он определяется врожденной способностью ВИДЕНИЯ, но я не знаю точно, как это у меня получается. Я вижу по глазам, какой это человек, врет или нет. Меня обмануть практически невозможно. В армии я четко видел, врут мне или нет, видел истинные намерения тех, с кем общался.

– Ты можешь продиагностировать болезни?

– У меня получалось что‑то подобное, но это меня не увлекало. Я пробовал смотреть, видел деформацию биополя, видел непонятные дыры или выбросы в ауре людей, но идти дальше, скажем, лечить людей, не захотел. Это не мое. Этим моя мама увлекается. Помню, в детстве, мне было лет восемь‑девять, лежим с ней в сумерках, а я ей говорю, мол, я твою ауру вижу, а здесь на руке у тебя почему‑то красное пятно. Оказывается, она палец порезала…

Позже я разговаривал с мамой Евгения. Выяснилось, что она окончила курсы Рейки, овладела диагностикой, массажем, умеет снимать сглаз и порчу. "Я чувствую порчу на людях ощущением, будто меня обливают холодной водой, – рассказывала Наталья Федоровна. – Очень сильный идет сигнал. Но порча – не такое частое явление, как об этом говорят…" Своего сына она тоже долго не понимала, с содроганием вспоминает его подростковые годы, когда он не поддавался никакой управе… Впрочем, если учитывать ее неординарные знания и род занятий, которому она посвящает немало времени, можно сделать вывод, что Евгений, да и младшая дочь Юля, также обладающая необычными задатками, не случайно родились в этой семье. Здесь тоже могла быть своего рода подготовка.

– Женя, а что бы ты посоветовал женщине, у которой растет сын индиго, но она с ним с трудом справляется, не знает, как его увлечь учебой, как убедить его учить правила по школьным учебникам? – в какой‑то момент вспомнил я о письме Надежды Тепловой. – Она уже в отчаянии. Узнав, что есть индиго 24‑летнего возраста, пишет: "Как он вообще дожил до своих лет?" Что бы ты ей ответил?

– Меня тоже было трудно заставить делать никчемную или бесполезную работу. Это одна из черт детей индиго, на которую сложно повлиять внешним воздействием – родителям или приказом. Но пусть она не беспокоится. Если нужно будет – например, на экзаменах, он все сделает так, как надо. Он может получать сейчас "двойки", и ему это будет "по барабану", но собраться в жизненно важной ситуации он или они всегда смогут. Индиго неизменно будут побеждать. Пусть она внутренне успокоится и не борется с ним по пустяковым поводам, не мешает ему расти самостоятельным человеком. Передайте ей, что я все это прошел и знаю, о чем говорю. Самим детям индиго я бы посоветовал поменьше обращать внимания на советы людей и больше ориентироваться на свое внутренне чутье, то есть на духовный мир. Это подскажет наиболее благоприятный и правильный путь развитая…

Наконец, я решился спросить Евгения, чем ему так уж не понравилась российская армия? Он несколько раз возвращался к этой теме.

– Что такое армия в нынешнее время? – задумался Евгений. – Это система, ориентированная на определенный тип людей с определенными задатками, определенным психотипом и складом ума. Необходимая в армии психика будущего офицера формируется еще в военном училище, и через пять лет оттуда выходят другие люди, с измененным сознанием, и назад дороги нет. Они по‑другому все воспринимают. Эта система четкая и жесткая. Все строится только на подчинении младшего старшему. У людей цвета индиго есть цель: не быть серой мышкой в безликой толпе. А в армии наоборот – она формирует серую безликую толпу, послушную приказам. Вы ведь помните, какая главная заповедь армии? "Приказы не обсуждаются!" Там полностью подавляется индивидуальность…

– Ты, Женя, слишком жестко судишь об армии. Там тоже есть и требуются индивидуальности.

– Мне, представителю индиго, так не показалось. Я попал, казалось бы, в элитные войска: на ракетный полигон Капустин Яр, где когда‑то, до демобилизации, служил мой отец. Все думают – это передовой край, чуть ли не на пороге с космосом, новейшие ракетные и космические комплексы… На самом деле, ничего этого нет. Говорят, раньше в Советской армии были пуски, были интересные задачи, а сейчас пуски хорошо, если раз в год. Остальное время – полнейший маразм: их всячески накручивают, загружают парадами, строевой – чтобы совсем не разложились. Начальник полигона всех подряд костерит, те, получив свое, выливают на подчиненных – и так до последнего солдата.

– Но ты же электронщик, хорошо знаешь компьютеры, программирование… Неужели твои знания не пригодились?

– Я тоже надеялся, что буду заниматься компьютерными технологиями, баллистическими расчетами, однако месяц за месяцем меня, лейтенанта, посылали или на плац с метлой, или на стройку, или еще по каким‑то хозяйственным делам. Обещали, что вот‑вот определят в расчетный отдел, вот‑вот дадут задание… Однако там "шибко умные" не нужны. Офицеры как специалисты – средней грамотности. Один‑два человека найдутся более‑менее башковитые, из младших офицеров, – и все. Словом, сослались на секретность, и к компьютерам так и не подпустили. Вообще у большинства военных мало каких‑либо серьезных интересов в жизни. Они получают такие жалкие копейки, что для многих украсть горючку, списать что‑нибудь со склада, использовать труд солдат – вынужденная необходимость. Служат они, чтобы когда‑нибудь получить приличную пенсию и под конец службы – квартиру. У среднего и старшего офицерского состава только три интереса в жизни: машина, семья, рыбалка. Ну, плюс служба, из‑за которой они готовы подставлять друг друга, лебезить и лицемерить, лишь бы тебе не поставили "черную" метку. Я ведь чувствителен и прекрасно ощущаю зависть и ненависть многих друг к другу. Именно поэтому кое‑кто прилично "квасит", не находя глубокого смысла в жизни. Я не мог, просто не мог нормально общаться с этими людьми…

Похоже, эти чувства были взаимными, и с Евгением по окончании службы расстались с легкой душой. Он получил звание старшего лейтенанта запаса, но при этом сильно разуверился…

Да, представителям индиго с их ярко выраженным стремлением к свободе очень непросто свыкаться с армейскими порядками и специфическими особенностями службы. Не индиговские ли качества побуждают иногда солдат к суициду? Если не брать качества детей индиго во внимание, то, пожалуй, мы долго еще будем ломать голову над тем, почему в армии нередко случаются самоубийства. Индиго идут в наш мир и в наше несовершенное общество, и с этим тоже надо уметь разбираться. Однако где‑где, а в армии, судя по всему, это будут делать в последнюю очередь.