Воля к спасению

В фазе обскурации регенерация носит ограниченный характер. Это особенно заметно, когда речь идет о Византии. Уже в XI в. 20-миллионное население империи охладело к интеллектуальным проблемам. Многие предпочитали всем занятиям роскошную жизнь в самом богатом городе тогдашнего мира Константинополе.

И в самом деле, дивные постройки, которые искусные ремесленники украшали предметами чудного ремесла, рынки, полные зерна, мехов из Руси, славянских рабынь, шелков из Багдада и Китая, вин из Греции, коней из Венгрии и Болгарии, школы, где изучали наряду с Гомером и Платоном поэму о храбром Дигенисе Акрите и стихи Романа Сладкопевца, светлые храмы и могучие стены делали из города особый мирок, только вписанный в тело Византийской империи.

А вокруг столицы, по обе стороны Босфора, на опаленных солнцем холмах Фракии и Вифании бродили козы, звенели цикады и загорелые крестьяне обрезали виноград или собирали оливки на арендуемых участках, а то и на полях помещиков. А кое-где полудикие горцы Эпира, Тайгета и Тавра готовили мечи и стрелы для отражения врагов: католиков и мусульман. Роскошь столицы была не для них; им достались в жизни труд и война.

Вот здесь и разгадка внезапного ослабления Византии в XI в., поставившего ее на край гибели. Столица и провинции перестали думать, чувствовать, а значит, и действовать согласно.

Особенно остро это сказалось на бюрократии, которая имела тенденцию пополняться за счет исполнителей, для коих отсутствие инициативы обязательное условие для благополучия и продвижения. В Константинополе возникла школа юристов, главой которой был Михаил Пселл, весьма образованный и ловкий политик. Опираясь на расположение императриц Зои и Феодоры, юристы взяли в свои руки управление страной, сделали своими руководящими принципами законность и рационализм, ограничили провинциальную аристократию… и за полвека поставили Византию на край гибели.

Живое иррационально. Слишком жесткая система теряет пластичность и при столкновениях с внешними силами ломается. И первыми жертвами становятся талантливый полководцы: здесь это были Георгий Маниак[162]и Роман Диоген.[163]За это время армия была сокращена и частью заменена наемниками из варягов: англосаксов и русских, военный бюджет урезан, крепости запущены, а страна приведена в состояние анархии.

Сицилийские норманны захватили Италию, печенеги вторглись на Балканский полуостров, сельджуки разбили византийцев при Манцикерте и покорили Малую Азию, папа порвал отношения с патриархом, наемные войска вышли из подчинения, и остаток страны сотрясали внутренние войны, причем соперники не брезговали призывать на подмогу врагов… Греческое царство превратилось во Фракийский деспотат.

Спасла провинция. Богатый землевладелец Алексей Комнин законов не знал, а в делах разбирался и защищать себя от врагов умел. Он положил конец беспорядкам в стране и спас ее население от бесчинств иноземцев: сельджуков, печенегов и сицилийских норманнов.

Три поколения Комнинов: Алексей, Иоанн и Мануил вернули Византии большую часть утраченных земель, за исключением нагорий Малой Азии, где обосновались сельджуки, создавшие Иконийский султанат. В Европе же, после победы над венграми в 1167 г., византийская граница прошла по Дунаю и Драве, включая Далмацию.

Победа Комнинов была достигнута путем сверхнапряжения, осуществленного путем мобилизации пассионарных резервов, еще не растраченных в провинциях.

Режим Комнинов — яркий пример этнической регенерации за счет использования пассионарных окраин. Так Византия на сто лет продлила свое славное существование, но разгром византийской армии сельджуками при Мириокефале в 1176 г. и огромные потери среди лучших войск были началом конца. В 1180 г. умер Мануил Комнин, и его современник написал: «Кажется, будто божественной волей было решено, чтобы вместе с императором Мануилом Комнином умерло все здоровое в царстве ромеев и чтобы с заходом этого солнца мы все были погружены в непроглядную тьму».[164]Он был прав!

Окончательный распад проходил при Ангелах и закончился падением Константинополя в 1204 г. Крестоносцы с потрясающей легкостью взяли и разграбили богатый, многолюдный город, население которого позволяло себя грабить и убивать. Но маленькая Никея и бесплодный гористый Эпир побеждали лучшие войска французских и итальянских рыцарей, пока не вернули себе столицу и захваченные врагами области.

Вспышка патриотизма в Никейской империи оживила на время расшатавшуюся страну, но процесс этнического распада продолжался, и даже мужество Иоанна Кантакузина не смогло его остановить.[165]Византийский народ исчез, растворился, деформировался задолго до того, как османы ворвались в беззащитный, вернее, не имевший воли к защите Константинополь (5 мая 1453 г.).

Date: 2015-09-19; view: 281; Нарушение авторских прав