Отец Никодим

– За Лорд‑мэра!

Кружки с изумрудной жидкостью врезались друг дружке в алюминиевые бока. Зеленка плеснула через края на заплеванный пол барака.

Отвратительная горечь продрала горло, а в желудке словно бы взорвалась граната.

– Что это за хрень?

Я бросил кружку на пол.

– Э, да Артур зеленки никогда не пробовал.

Собутыльники расхохотались.

– Тваркой зажуй, – посоветовал кто‑то.

Я, не видя ничего вокруг, запихнул в рот длинное волокно сушеного мяса. Вроде бы полегчало, во всяком случае, горло слегка смягчилось.

Теплота как‑то враз разлилась по телу, мне стало весело. Да, весело. Затуманился сегодняшний день: крики, кровь, отрубленная голова Бориса. Осталось только ощущение, что я сделал то, что от меня ждали Марина, Христо и другие возрожденцы: я прошел рождественские испытания, я стал стрелком и теперь, вместе с другими счастливчиками, праздную свой триумф.

– Еще, – я подхватил с пола кружку.

Рассвет едва окрасил снежные шапки на крышах бараков, когда я выскочил из дрожащей от храпа казармы.

Я долго блевал, стоя на четвереньках, покрывая сугроб зеленью. Мне казалось, еще чуть‑чуть – и меня вывернет наизнанку. Наконец, судороги в желудке прекратились. Я отполз в сторону и упал лицом в снег. Ну и зеленка! Кажется, никогда мне не было так скверно. Даже когда, мучимый ознобом, я прятался на дереве в Джунглях.

Повернувшись на спину, я окинул взглядом муторное небо. Последняя звезда утонула в наступающем рассвете.

Навеянный зеленкой туман развеялся. Искаженное решимостью лицо Бориса полоснуло мне память. Это я убил его. А скольких еще людей вынужден буду убить?

– Эй, товарищ!

Я вскочил на ноги, узнав склонившегося надо мной особиста. Это был снайпер из охраны Отца Никодима, только сейчас при нем не было винтовки.

– В этом бараке подвизается новорожденный стрелок по имени Артур?

– Это я.

Особист окинул недоверчивым взглядом зеленый от блевотины сугроб, мое изможденное лицо.

– Мне приказано доставить вас к отцу Никодиму.

Это было неожиданно. Зачем я понадобился отцу Никодиму?

– Меня?

– Вас. Идемте.

Особист провел меня уже знакомой улочкой до ворот, за которыми виднелась Золотая Долина. Караульные, ни слова не говоря, посторонились.

Мы пошли через плац (кровавое пятно скрылось под снегом) к белому дворцу с плакатом «Будущее зависит от тебя». Да уж, от меня… Никак не думал, что так скоро вернусь сюда… Вон там, кажется, лежала голова Бориса.

Я едва смог подавить рвотный спазм. Горло драло кислятиной, голова дико болела. Я с ненавистью смотрел в энергичную спину особиста. Неужели так теперь будет всегда: «Вас требуют, идемте», «Срочно явиться», «дан приказ»? Ни охнуть, ни вздохнуть.

За белым дворцом показались золотые статуи: стоящие кружком женщины, что‑то держащие в руках, куда‑то завлекающие (наверно, из‑за них это место и назвали Золотой Долиной). Повернув направо, мы подошли к еще одному белому дворцу, с надписью «армения» под козырьком с причудливыми каменными завитушками. Что такое армения?

– Станьте лицом к колонне, – подал голос особист. – Ноги держите на ширине плеч.

– Зачем это?

– Таков порядок.

Я прислонился к холодному камню. Особист быстрыми четкими движениями обыскал меня.

– Прошу, – он взмахнул рукой, приглашая следовать за собой.

Столько всевозможного барахла я никогда в жизни не видел! Просторный, тускло освещенный зал был завален чуть ли не до потолка: диваны, статуи, книги, компьютерные мониторы, тряпье, плюшевые игрушки, аквариумы, пластиковая посуда. Чего здесь только не было! Все бесполезное, ненужное.

Проследовав за особистом по узкой тропинке, проложенной в джунглях барахла, я вышел на свободное пространство и увидел Отца Никодима (память проворно выдала картину – отточенное лезвие опускается на шею Бориса). Отец Никодим возлежал на диване, закинув длинные ноги в остроносых сапогах на спинку. Рядом, в кресле, сидел Глеб Пьяных – тот самый бородач, что опрашивал меня в первый день в Цитадели.

– Артур, стрелок АМР, доставлен, – доложил приведший меня особист.

– Хорошо, можете идти, – кивнул Глеб Пьяных.

Отец Никодим лениво разглядывал меня, глубоко затягиваясь сигаретой.

– Голова болит? – вдруг спросил он.

Я от неожиданности ответил не сразу.

– Болит, Отец Никодим.

– Обращайтесь к Отцу Никодиму – «ваш крест», – вставил Глеб.

– Болит, ваш крест.

– Зеленка?

– Зеленка, ваш крест.

Отец Никодим засмеялся, Глеб Пьяных послушно оскалил зубы.

– Знаешь выражение, Артур, – «клин клином вышибают»?

– Не знаю, ваш крест.

– Так вот, держи.

Отец Никодим протянул мне зеленую бутылку. Даже смотреть на нее было противно… Я сделал глоток. Горло вспыхнуло огнем. Я боялся, что меня снова стошнит, но – отец Никодим оказался прав – мне полегчало.

– Спасибо, ваш крест.

Я возвратил бутылку.

– Полагаю, теперь с тобой можно говорить на равных, – Отец Никодим улыбнулся. – Должен сказать, меня впечатлило, как ты, Артур, разобрался с тем претендентом.

Я сразу понял, что он имеет в виду Бориса.

– Без истерики, без всех этих «кийя!» – четко и ровно. Ничего лишнего – удар и… результат.

– Спасибо за высокую оценку, ваш крест, – сказал я.

Глеб Пьяных иронично взглянул на меня.

– Оценка и вправду высокая, – согласился отец Никодим. – Настолько высокая, что я решил назначить тебя в свою личную охрану на место Григоренко. Его ранили во время рейда по Измайловскому гетто. Помнишь, Глеб?

– Да, ваш крест, – отозвался Пьяных. – Та еще была заварушка.

– Временно, конечно, – пока не оклемается Григоренко. Как ты на это смотришь?

Я ответил, что буду рад сложить за него голову.

– Похвально.

Отец Никодим обратился к Глебу:

– Распорядись выдать парню оружие. Вечером я выезжаю на Вторую. Сколько можно тратить время впустую?