Динамика Запада и Востока

Навязчивая формула, нередко встречающаяся даже в наше время в научных текстах, что «идея прогресса отвергалась восточным обществом», повторяется вновь и вновь, невзирая на широко известные сравнительные описания Запада и Востока, показывающие, что вплоть до XVI, а в ряде отношений и XVII в. восточные цивилизации явно стояли на более высоком уровне развития по многим критериям в технологии, административных системах, художественной культуре, философии и науке и т.д. Лишь в XVI в. или позднее Западная Европа начинает обгонять Восток как по уровню производства, так и по достижениям в научной сфере.

Высокая степень свободомыслия в различных восточных обществах в период творческого расцвета способствовала расцвету философии и специальных наук (медицины, астрономии, математики, географии, оптики и т.д.), который вполне можно сопоставить с европейской ученостью вплоть до Нового времени. Расцвет художественной культуры, искусств, ремесел — все это создавало в ряде восточных обществ социальную и культурную среду, отличающуюся широким разнообразием, толерантностью и развитым пониманием человеческого достоинства. Это не устраняло ни проявлений деспотизма, ни подавления личности, но вряд ли западное общество сильно отличалось от азиатского вплоть до формирования зрелого индустриального общества.

Тема принципиального и неизменного различия Запада и Востока по типу духовности постоянно присутствует в философских и общих культурологических сопоставлениях*. Несомненно, что такое сопоставление многое раскроет в характере классических сис-

См.: Григорьева Т.П. Дао и логос: встреча культур. М., 1992

тем философии и культуры, сложившихся в прошлом, или их роли в современной духовности.

Однако специфическая рациональность Запада, выражаемая в его философии и культурных ориентациях, давшая основу современной науке и хозяйственной деятельности, сложилась в период Просвещения и формирования индустриального общества. Использование веберовского понимания рациональности дает основание выявить ее специфику в каждой развитой системе духовности. К тому же в рамках самой западной духовности рациональное начало постоянно дополнялось иррациональным и чувственным, и ресурсы таких начал в значительной степени черпались в собственном достоянии, хотя изощренная чувственная и духовная экзотика Востока превратилась в предмет интенсивных заимствований.

Следующие соображения выявляют пределы применимости или ограниченность сравнительных исследований в культурной сфере: 1. Полиморфизм, т.е. многообразие, присущее каждой культуре, располагающей набором гетерогенных вариантов, хотя и не получающих одинакового развития. Уже на этническом уровне культура достаточно разнообразна, чтобы по-разному реагировать на внешний вызов или потребности внутреннего устроения. Еще больше адаптивность и разнообразие культуры на национальном или цивилизационном уровне. В рамках национальных культур, как известно, существуют и классовые субкультуры, отношения между которыми могут носить противоречивый, а подчас и антагонистический характер.

2. Каждый культурный компонент (мифология, религия, наука, литература) выступает как подсистема, соотносимая с культурой в целом (национального или цивилизационного уровня) и с другими компонентами социального бытия.

3. В сравнительных исследованиях весьма затруднительно учитывать подвижность духовных феноменов. Сравнение ранних вариантов христианства, буддизма, конфуцианства или ислама дает результаты, во многом отличные от тех, которые мы получаем при рассмотрении сложившихся систем или вариантов, проявлявшихся на более поздних этапах эволюции.

Вот на какие опасности при сопоставлении разных культур указывает Г. Гачев, автор ряда ярких книг, проникнутых тонким пониманием специфики различных культур*: а) произвол и необязательность суждений; их предотвратить можно с помощью сравнительно-исторического подхода; б) затрагивание национальных

Гачев Г. Национальные образы мира. М., 1988. С. 45—47.

чувств, обычно очень щепетильных к попытке научного определения, т.е. ограничения.

Как отмечает Г. Гачев, «здесь единственное спасение — доброжелательность и объективность анализа при той предпосылке, что каждый народ видит все бытие в целом и ничье видение не выше и не ниже. Могут быть различия в историческом уровне развития каждой культуры, но не в ее возможностях».

Г. Гачев сопоставляет культуры в их национальных рамках (индийская, русская, болгарская, киргизская, грузинская, армянская и т.д.) и неизбежно сталкивается с проблемой соотнесения этих рамок с общими принципами, с Единым Целым. Это общее начало, полагает он, складывается как «взаимодействие разных членов в одном согласованном организме человечества. Эта особая структура общих для всех народов элементов и составляет национальный образ, а в упрощенном выражении — модель мира»*.

Все это означает, что компаративистские исследования должны выводить теоретическую мысль на выявление некоторых универсалий, по которым только и можно проводить общее содержательное сопоставление разных культур. Вместе с тем важная задача состоит в выявлении тех общих исторических принципов, по которым протекает жизнь различных обществ. Культурно-историческая школа ввела в оборот принципы исторического анализа движений больших обществ. В дальнейшем это направление сложилось во влиятельную школу, в которой изучение крупных культурноисторических общностей — Европы, исламского региона, Индии, Китая, буддийского региона и других проводится на основе некоторых общих социокультурных принципов.

Как мы увидим, между Западом и различными восточными цивилизациями, действительно, имеются существенные различия, которые в полной мере проявили себя в ходе их взаимодействия на протяжении Нового времени. Однако эти различия можно объяснить, лишь обращая внимание на расхождение путей цивилизационной динамики Запада и Востока.

Можно констатировать, что подход к миру культуры как плюралистическому многообразию не устранил ни универсализма, ни эволюционизма, ни дихотомного подхода. Однако существенным принципом упорядочивания самого поликультурного подхода стало выделение цивилизаций как наиболее крупных социокультурных систем, проявивших себя в истории мировой культуры и сохраняющих свое значение и в современном мире. В новейших тео-

Гачев Г. Национальные образы мира. М., 1988. С. 45—47.

риях преуменьшается или вообще снимается проблема «объективности» классификации культур. При их сопоставлении всегда используются некоторые «операциональные», т.е. значимые дле решения данной задачи критерии. В этом русле и происходит в последнее время развитие методологии «понимания» и «коммуникации между культурами».

Дополнительно см.: Ерасов Б.С. Социально-культурные традиции и общественное сознание в странах Азии и Африки. M. 1982; Философия и религия на зарубежном Востоке: ХХвек/Отв. ред. М.Т. Степанянц. М.,1985; Степаняни, М. Т. Восточная философия. М., 1997.