Глава 19. – Назовите, пожалуйста, свое полное имя для присяжных заседателей

– Назовите, пожалуйста, свое полное имя для присяжных заседателей.

– Терренс Мэтью Вейлс.

Джесс встала со своего места за столом обвинителя и подошла к месту дачи свидетельских показаний; все взгляды обратились на обвиняемого. Терри Вейлс смотрел, не опуская глаз, даже с уважением. Руки он сложил на коленях, корпусом немного подался вперед, как будто не хотел пропустить ни слова из того, что она скажет. В своем темно‑сером костюме, который удивительно гармонировал с ее собственным костюмом, он создавал такое впечатление, как будто был человеком, который всю жизнь старался поступать правильно, и он удивлен не меньше остальных, что все так получилось.

– Вы живете в Чикаго на улице Кинзи, дом двадцать четыре двадцать семь?

– Да.

– И вы прожили там шесть лет?

– Совершенно правильно.

– А прежде вы жили на Вернон‑Парк‑Плейс, шестнадцать?

Он кивнул.

– Боюсь, что для стенограммы суда требуется определенный ответ – «да» или «нет», мистер Вейлс.

– Да, – быстро ответил он.

– Почему вы переехали? – спросила Джесс.

Терри Вейлс пожал плечами.

– Почему все переезжают?

Джесс улыбнулась и продолжала спокойным голосом:

– Меня не интересует, мистер Вейлс, почему переезжают другие. Меня интересует, почему вы переехали.

– Нам потребовался более просторный дом.

– Вам понадобилось более просторное помещение? Большее число спален?

Терри Вейлс покашлял, прикрыв ладонью рот.

– Когда мы въехали в дом на Вернон‑Парк‑Плейс, у нас был один ребенок. А когда переехали на Кинзи, уже два.

– Да, вы уже показали, что ваша жена торопилась нарожать детей. Скажите мне, мистер Вейлс, сколько было спален в доме на Вернон‑Парк‑Плейс?

– Три.

– А в доме на улице Кинзи?

– Три, – спокойно ответил он.

– Простите, вы сказали, три?

– Да.

– А, значит, такое же число спален. Тогда, я полагаю, просто сам дом был больших размеров.

– Да.

– Он был больше на три квадратных фута, – произнесла Джесс сухим тоном.

– Что?

– Дом на улице Кинзи был больше дома на Вернон‑Парк‑Плейс всего на три квадратных фута. Примерно вот на столько. – Джесс отмерила шагами три квадратных фута перед присяжными заседателями.

– Возражение, Ваша честь! – крикнул Хал Бристол со своего места за столом защиты. – Какое это имеет отношение к делу?

– Я подхожу к этому, Ваша честь.

– Не тяните, – распорядился судья Харрис.

– Не правда ли, мистер Вейлс, что причина вашего переезда с Вернон‑Парк‑Плейс заключалась в неоднократных жалобах соседей в полицию на ваше поведение? – быстро спросила Джесс.

– Нет, это неправда.

– Не правда ли то, что соседи неоднократно жаловались на вас в полицию, потому что боялись за безопасность вашей жены?

– У нас был всего один сосед, который звонил в полицию всякий раз, когда я слишком громко включал стереомузыку.

– Что совпадало с каждым избиением вашей жены, – заявила Джесс, глядя на присяжных заседателей.

– Возражение! – Хал Бристол вскочил на ноги.

– Принимается.

– Вечером 3 августа 1984 года в ваш дом на Вернон‑Парк‑Плейс была вызвана полиция. – Джесс начала зачитывать свои записи, хотя она знала эти даты наизусть. – Так же, как вечером 7 сентября 1984 года, а также вечером 22 ноября 1984 года и 4 января 1985 года. Это верно?

– Я не помню точных дат.

– Все это зафиксировано в досье, мистер Вейлс. Вы не оспариваете эти данные?

Он покачал головой, потом посмотрел на судебного стенографа и произнес:

– Нет.

– Каждый раз во время этих вызовов полиции ваша жена демонстрировала явные следы избиения. Один раз ее даже госпитализировали.

– Я уже говорил, что наши ссоры часто переходили все дозволенные рамки, что я не могу похвастаться ролью, которую я играл в них.

– Ссоры выходили за рамки? – вопросительно повторила Джесс. – Превращались в кулачный бой? В избиение кулаками?

– Возражение!

– Принимается.

Джесс подошла к столу обвинения и взяла другой полицейский доклад.

– В этом докладе говорится, что вечером 4 января 1985 года, в тот вечер, когда ваша жена была госпитализирована, тело Нины Вейлс на сорок процентов было покрыто синяками и ссадинами, имелось внутреннее кровоизлияние, разбит нос, сломаны два ребра, под обоими глазами красовались синяки. С другой стороны, вы получили несколько царапин на лице и кровоподтек на коленке. Это совсем не похоже на равную драку, мистер Вейлс.

– Возражение, Ваша честь! Где же тут вопрос?

– Правда ли, что ваша жена недавно родила второго ребенка?

– Правда.

– Девочку?

– Да, Ребекку.

– Сколько ей было времени 4 января 1985 года?

Терри Вейлс заколебался.

– Конечно, вы помните день рождения своей дочери, мистер Вейлс? – понукающе заметила Джесс.

– Она родилась второго декабря.

– 2 декабря 1984 года? Всего за четыре недели до драки, после которой ваша жена попала в больницу?

– Правильно.

– Так, это значит, что все ваши другие нападения…

– Возражение!

– Все другие инциденты, – поправилась Джесс, – 3 августа 1984 года, 7 сентября 1984 года, 22 ноября 1984 года произошли, когда ваша жена была в положении. Правильно это?

Терри Вейлс склонил голову на грудь.

– Да, – прошептал он. – Но все это носило не такой односторонний характер, как вы стараетесь представить.

– О, я не забываю об этом, мистер Вейлс. Разве из нас может кто‑нибудь забыть ссадину на вашей коленке?

Хал Бристол опять вскочил на ноги.

– Возражение, Ваша честь!

– Беру свои слова обратно, – тут же отреагировала Джесс, беря из протянутой руки Нейла Стрейхорна еще один полицейский доклад, затем опять возвращаясь к месту для свидетеля. – Теперь давайте перенесемся на несколько лет вперед, к вечеру 25 февраля 1988 года. Вы опять уложили свою жену в больницу, правда?

– Моя жена куда‑то ушла и бросила детей дома одних. Когда она вернулась, то мне стало понятно, что она напилась. Во мне просто что‑то надломилось.

– Нет, мистер Вейлс, – тут же поправила его Джесс, – надломилось что‑то не в вас, а у вашей жены. А более конкретно, кисть правой руки.

– Она бросила детей одних. Один Господь знает, что с ними могло бы случиться.

– Имеются ли свидетели того, что она оставила детей одних, мистер Вейлс? – спросила Джесс.

– Когда я вернулся домой, то застал их одних.

– Был ли кто‑нибудь с вами?

– Никого.

– Поэтому у нас только ваше показание, что ваша жена ушла и оставила детей без присмотра?

– Да.

– Ну что же, почему бы нам и не поверить вам, – заявила Джесс, готовясь услышать возражение. Она знала, что возражение последует.

– Миссис Костэр, – предупредил судья Харрис, – не могли бы вы оставить сарказм и продолжить допрос.

– Простите, Ваша честь, – извинилась Джесс, разглаживая юбку и вдруг вспомнив о нижнем белье, которое привезла ей секретарша Дона до начала судебного заседания. В голове всплыли события сегодняшнего утра и вчерашнего дня. Находка тела Конни, проникновение в ее квартиру, порча ее нижнего белья – все вертелось в ее сознании, подогревало ее гнев, подталкивало ее на произнесение этих слов: – А что вы можете сказать о вечерах 17 октября 1990 года, 14 марта 1991 года, 10 ноября 1991 года, 12 января 1992 года?

– Возражение, Ваша честь! – выкрикнул Хал Бристол. – Свидетель уже признал свою роль в этих домашних ссорах.

– Возражение отклоняется. Свидетель должен ответить на этот вопрос.

– В каждом из этих случаев к вам в дом вызывалась полиция, мистер Вейлс, – напомнила ему Джесс. – Вы об этом помните?

– Конкретные даты я не помню.

– И в двух из этих случаев ваша жена оказалась в больнице.

– Кажется, мы оба оказались в больнице.

– Да, вижу, что вечером 10 ноября 1991 года вы обратились в больницу Сейнт Люк по поводу разбитого носа, где вам оказали медицинскую помощь и отпустили. Ваша жена, напротив, оставалась в больнице до утра следующего дня. Похоже, она нуждалась в том, чтобы хорошенько выспаться.

– Миссис Костэр… – начал было снова предупреждать судья Харрис.

– Простите, Ваша честь. Так вот, мистер Вейлс, вы сказали перед присяжными заседателями, что вас провоцировали на большинство этих драк.

– Совершенно правильно.

– А спровоцировать вас совсем нетрудно, верно, мистер Вейлс?

– Возражение!

– Я иначе сформулирую этот вопрос, Ваша честь. Можно ли считать, что у вас вспыльчивый характер, мистер Вейлс?

– Последние несколько лет в розничном бизнесе появились трудности. Это сказалось и на мне. Подчас мне трудно было сдержать себя.

– Похоже, что не иногда, а очень часто. Даже и до того, как наступили эти трудные в экономическом отношении времена. Я имею в виду, что 1984 и 1985 были довольно хорошими годами с точки зрения бизнеса, разве не так?

– Да, в отношении бизнеса хорошие.

– Я вижу, что тогда у вас были очень хорошие комиссионные заработки, мистер Вейлс, – заявила Джесс, опять заменяя один документ другим.

– Я работал, не покладая рук.

– Не сомневаюсь в этом. И получали хорошее вознаграждение. Несмотря на это, полицейские протоколы показывают, что вы избивали свою жену. Поэтому, скорее всего, ваша вспыльчивость на самом деле не имеет никакого отношения к тому, хорошо ли шли у вас дела на работе. Согласны ли вы с этим?

Терри Вейлс несколько секунд молчал, перед тем как ответить:

– Независимо от того, сколько бы я ни зарабатывал, этого было недостаточно для Нины. Она постоянно скулила, что ей не хватает денег, даже до начала спада. А эти последние годы превратились в сущий ад.

– Ваши доходы резко сократились?

– Да.

– И ваша жена возмущалась, что вы меньше приносили денег?

– Страшно возмущалась.

– Понятно. Как именно снижение ваших доходов затронуло ведение вашего домашнего хозяйства, мистер Вейлс?

– Думаю, что так же, как и у всех остальных, – ответил Вейлс, осторожно подбирая слова и взглянув на своего адвоката. – Мы вынуждены были экономить на развлечениях, питании, одежде. На таких вещах.

– На вещах, которые затрагивали вашу жену, – заметила Джесс.

– Это сказывалось на всех нас.

– Как это сказывалось на вас, мистер Вейлс?

– Не понимаю.

– Возражение! Обвиняемый уже ответил на этот вопрос.

– Ближе к существу дела, миссис Костэр, – посоветовал судья Харрис.

– Вы были единственным кормильцем своей семьи, не так ли? Я хочу сказать, что в своих прежних показаниях вы сделали особый акцент на том, что именно жена настояла, чтобы бросить работу.

– Она захотела оставаться дома и заниматься детьми. Я с уважением отнесся к ее решению.

– Значит, единственные деньги, которые попадали в руки Нины Вейлс, были те, что вы ей давали?

– Насколько мне известно.

– Сколько денег вы давали ей еженедельно, мистер Вейлс?

– Столько, сколько ей было нужно.

– Примерно сколько же?

– Точно не помню. Достаточно на продукты и другие житейские нужды.

– Пятьдесят долларов? Сто? Двести?

– Ближе к сотне.

– Сто долларов в неделю на продукты и другие житейские нужды семьи из четырех человек. Ваша жена, должно быть, была очень экономной хозяйкой.

– У нас не было другого выбора. Лишние деньги у нас не водились.

– Вы состоите членом в клубе игры в гольф «Идеи Рок», верно, мистер Вейлс?

Небольшая пауза.

– Да.

– Сколько составляют годовые взносы?

– Точно не знаю.

– Хотите, я скажу вам?

– Думаю, что они несколько выше тысячи долларов, – быстро ответил он.

– Более точно: одна тысяча сто пятьдесят долларов. Вы вышли из клуба?

– Нет.

– А из ружейного клуба «Элмвуд»? Вы ведь состоите и в этом клубе, правда?

– Да.

– Каковы годовые взносы там?

– Примерно пятьсот долларов.

– Вы не вышли из него?

– Нет. Но я заплатил кучу денег, чтобы вступить в эти клубы. Поэтому, если бы я вышел из них, я бы потерял свои вступительные суммы.

– Но вы бы экономили в год тысячу пятьсот долларов.

– Послушайте, понимаю, что это выглядит эгоистично, но я вкалывал, как проклятый. Мне нужна была какая‑то отдушина…

– Входите ли вы еще в какой‑нибудь клуб, мистер Вейлс? – спросила Джесс и затаила дыхание. Она все еще не получила от полиции сообщения в связи с ее последним запросом.

– Нет, – немедленно последовал ответ.

– Вы не состоите членом никакого другого спортивного клуба?

Джесс ждала, что во взгляде Терри Вейлса появится нерешительность, но не заметила ничего подобного.

– Нет, – отчеканил он.

Джесс кивнула, обводя взглядом задние ряды суда. Куда запропастилась Барбара Коэн? Ясно, что к этому времени она уже получила какие‑то сведения от полиции.

– Давайте вернемся назад, к вечеру 20 января 1992 года, – предложила Джесс, – когда полицию в последний раз вызвали в ваш дом, чтобы разобраться в семейной ссоре. – Она подождала несколько секунд, чтобы позволить присяжным заседателям освоиться с переменой темы допроса. – Вы показали, что в этот вечер ваша жена впервые сказала вам, что у нее есть любовник.

– Совершенно правильно.

– Как именно это произошло?

– Не понимаю.

– Когда она вам сообщила об этом? За обедом? Когда вы смотрели телевизор? Когда вы находились в кровати?

– Когда мы легли в кровать.

– Пожалуйста, продолжайте, мистер Вейлс.

– Мы как раз побывали в интимной близости. Я протянул руки, чтобы обнять ее. – Его голос дрогнул. – Я просто хотел прижаться к ней. Я… я знаю, что не всегда был образцовым мужем, но любил ее, действительно любил, и мне хотелось, чтобы между нами все было хорошо. – Глаза его наполнились слезами. – Как бы там ни было, я потянулся к ней, а она отпрянула и начала смеяться. Она сказала, что я не знаю, что такое любовь, что я не знаю, что такое интимная близость. Что я не умею удовлетворить женщину. Что я просто посмешище. Что у меня нет даже представления о том, что значит сексуально обслужить женщину, удовлетворить ее. А потом она добавила, что в общем‑то это не имеет значения, потому что она познакомилась с кем‑то, кто знает, как удовлетворить ее. Что у нее есть любовник, с которым она уже встречается много месяцев. Что он – настоящий мужчина, который умеет удовлетворить женщину. Что, может быть, она как‑нибудь позволит мне посмотреть, как это делается, чтобы я мог чему‑нибудь поучиться. – Его голос опять дрогнул. – Вот тогда‑то я и сорвался.

– И вы избили ее.

– И я ударил ее, – уточнил Терри Вейлс. – А она стала колотить меня, царапаться, поносить меня, что я слабак и ничтожество.

– Поэтому вы ударили ее еще, а потом еще и еще, – сказала Джесс.

– Не могу похвастаться своим поведением.

– Об этом вы уже говорили. Скажите мне, мистер Вейлс, как зовут любовника вашей жены?

– Не знаю. Она не сказала.

– Чем он зарабатывает на жизнь?

– Не знаю.

– Не знаете ли вы, сколько ему лет, какого он роста? Женат он или нет?

– Не знаю.

– Были ли у вас подозрения, кто это может быть? Может быть, приятель?

– Не знаю, кто такой ее любовник. Это не такая вещь, о которой бы она мне сказала.

– И, несмотря на это, она все‑таки призналась вам, что у нее есть любовник. Любопытно, что она поделилась таким секретом с мужем‑скандалистом, не странно ли это?

– Возражение, Ваша честь!

– Принимается.

– Слышал еще кто‑нибудь признания вашей жены о том, что у нее имеется любовник?

– Понятно, нет. Мы же находились в кровати.

– Говорила ли она о нем когда‑нибудь в присутствии других людей?

– Нет, только когда мы остались наедине.

– И поскольку знакомые и друзья вашей жены уже показали, что она никогда не делилась с ними такого рода новостями, – продолжала Джесс, – то получается опять, что мы должны полагаться лишь на ваши слова.

Терри Вейлс промолчал.

– Итак, ваша жена сообщила, что у нее имеется любовник. Вы измолотили ее до крови, а соседи вызвали полицию, – суммировала Джесс, почувствовала, что Хал Бристол опять готов вылезти с возражением, и перефразировала свой вопрос: – Ваша жена все‑таки оказалась в больнице в тот вечер, не так ли?

– Да.

– Когда после этого случая ваша жена сказала, что она уходит от вас?

– Она всегда грозилась бросить меня, отобрать у меня ребятишек, лишить меня всего имущества.

– Когда вы поняли, что она действительно намерена поступить так? – спросила Джесс.

Терри Вейлс глубоко вздохнул.

– В конце мая.

– Вы сказали, что ваша жена сообщила вам, что она консультировалась с адвокатом и уходит от вас.

– Совершенно правильно.

– Вы показали, что просили и умоляли ее так не делать.

– Правильно.

– Почему?

– Не понимаю.

– Вы рассказали нам, что ваша жена сообщила вам о существовании у нее любовника, что она часто ставила под сомнение ваши мужские качества, говорила вам, что вы никуда не годитесь в кровати, скверный муж, никудышный кормилец, что она вашу жизнь превратила в сущий ад. Зачем же вам просить и умолять ее не уходить от вас?

Терри Вейлс потряс головой.

– Не знаю. Думаю, что несмотря на все, что происходило между нами, я продолжал верить в святость супружеских уз.

– Пока вас не разлучит смерть, – с горечью промолвила Джесс. – В этом состоит общая идея?

– Возражение, Ваша честь!

Судья Харрис нетерпеливо отмахнулся от его слов.

– Я совершенно не собирался убивать свою жену. – Терри Вейлс обратился прямо к присяжным заседателям.

– Ну конечно. Вы просто хотели привлечь к себе ее внимание, – сказала Джесс, заметив, как дверь зала суда открылась и в зал вошла Барбара Коэн. Даже с расстояния в тридцать футов Джесс увидела блеск в глазах своей подчиненной. – Ваша честь, разрешите мне на минутку прерваться.

Судья кивнул, и Джесс подошла к столу обвинения.

– Ну что? – спросила она, беря из рук Барбары сообщение и быстро просматривая странички.

– Думаю, как раз то, что нам нужно, – ответила Барбара Коэн, даже не пытаясь скрыть своей улыбки.

Джесс пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы громко не рассмеяться. Она резко повернулась, но удержалась от слишком порывистых движений. Иди медленно, говорила она себе, направляясь к месту свидетеля. А потом наноси решающий удар.

– Итак, вы просто обезумели, пали духом, были в отчаянии, это правильно? – спросила она обвиняемого.

– Да, – подтвердил он.

– И вы решили сделать что‑то такое, что встряхнет вашу жену, заставит ее облагоразумиться?

– Да.

– Поэтому вы пошли и купили себе лук?

– Да.

– Оружие, из которого вы не стреляли с детских лет, когда были в лагере, правильно?

– Да.

– Что это был за лагерь?

– Простите?

– Как назывался этот лагерь, в котором вы находились, когда впервые научились стрелять из лука?

Терри Вейлс посмотрел на своего адвоката и Хал Бристол посоветовал ему еле заметным кивком ответить на этот вопрос.

– Помнится, это был лагерь «Нью Мун».

– Сколько лет вы посещали лагерь «Нью Мун»? – спросила Джесс.

– Кажется, три.

– И там вас научили стрелять из лука?

– Это был один из видов спортивной деятельности.

– И вы завоевали несколько наград, не так ли?

– Все это события тридцатилетней давности.

– Но вы все же получили несколько наград?

Терри Вейлс засмеялся.

– Там награждали всех ребятишек.

– Ваша честь, прикажите, пожалуйста, свидетелю отвечать на вопросы, – обратилась к судье Джесс.

– Достаточно простого «да» или «нет», мистер Вейлс, – рекомендовал судья Харрис обвиняемому.

Терри Вейлс опустил голову.

– Да.

– Спасибо, – улыбнулась Джесс. – И, значит, до тех пор пока вы не прострелили сердце своей жене 2 июня этого года, вы за все эти тридцать лет не брали в руки лук и стрелы?

– Лет двадцать пять или тридцать, – уточнил Терри Вейлс.

Джесс заглянула в папку, которую держала в руках.

– Мистер Вейлс, приходилось ли вам слышать о «Лучниках графства Аврора»?

– Простите, о чем? – спросил Терри Вейлс, на щеках которого выступил легкий румянец.

– «Лучники графства Аврора», – повторила Джесс. – Это – клуб для любителей стрельбы из лука, расположенный в сорока пяти милях к северо‑западу от Чикаго. Знаете вы о таком?

– Нет.

– Согласно рекламной брошюре, которую я держу в руках, это – некоммерческая организация, образованная в 1962 году с целью создания условий для занятия спортом по стрельбе из лука. «Независимо от круга ваших интересов в этом виде спорта, – начала цитировать Джесс фразы из брошюры, – будь то охота, состязания в стрельбе по мишеням, стрельба ради удовольствия из луков в рост человека, с выпукло‑вогнутым древком, из самострела или смешанных видов этого оружия, клуб „Лучники графства Аврора“ предлагает идеальные возможности для практических занятий на протяжении всего года».

Хал Бристол тут же оказался на ногах и торопливо шел к скамье судьи.

– Возражение, Ваша честь! Мой клиент уже заявил, что он не знает о таком клубе.

– Любопытно, – сразу же вмешалась Джесс, – поскольку регистрационные бумаги клуба показывают, что Терри Вейлс состоит его членом на протяжении восьми последних лет. – Джесс продемонстрировала полученную по факсу копию его членского билета. – Мы хотим зарегистрировать это как вещественное доказательство штата под литером «Ф», Ваша честь.

Джесс передала бумаги судье Харрису, который просмотрел их, перед тем как вручить их в нетерпеливые руки Хала Бристола. Хал Бристол бегло взглянул на документы, сердито кивнул и возвратился на свое место, гневно глядя на своего клиента и не скрывая этого.

– Вы вспомнили теперь про этот клуб, мистер Вейлс? – спросила многозначительно Джесс.

– Я вступил в этот клуб восемь лет назад, но практически туда не ездил, – объяснил Терри Вейлс. – Честно говоря, я совершенно забыл о нем.

– Ах вот как, мистер Вейлс, но в клубе о вас не забыли. – Джесс усиленно старалась скрыть злорадство в своем голосе. – Мы получили подписанное письменное показание под присягой от мистера Глена Хэллэма, который заведует оборудованием в клубе «Лучники графства Аврора». Сегодня утором полицейские показали ему вашу фотографию, он вас очень хорошо помнит. Сказал, что вы несколько лет регулярно посещали клуб, хотя, к его удивлению, он не видел вас с весны. Любопытно, почему бы это? – задумчиво произнесла Джесс, передавая это показание в качестве вещественного доказательства штата под литерой «Джи». – Он сказал, что вы отличный стрелок, мистер Вейлс.

Со скамьи присяжных заседателей раздался вздох. Хал Бристол смотрел на свои руки, лежавшие на коленях. Терри Вейлс промолчал.

В самую цель, подумала Джесс.