Джерек задумывает новое жеманство

После часа поисков, которые нельзя было назвать затруднительными, поскольку многие гости уже исчезли, Джерек осознал, что серой странницы во времени здесь больше нет. Печальный, он вернулся в свой локомотив и бросился на плюш и горностай длинного сидения. Он так хотел вознаградить себя за это разочарование, что немного помедлил в ожидании какого‑то чуда, прежде чем потянулся к свистку и привел экипаж в движение.

Карнелиан подумал, что путница во времени вернулась в питомник того, кому она принадлежала, или отправилась куда‑нибудь по своей воле. Джерек надеялся, что у нее нет машины времени, способной перенести ее в собственный век, иначе она была бы потеряна навсегда. Он припомнил, что какие‑то авторы предполагали, что люди конца девятнадцатого века обладали примитивными устройствами для путешествий во времени.

– А, ладно, – вздохнул он, – пропала, так пропала. Будучи общительным по натуре, Джерек чувствовал себя всеми покинутым. Железная Орхидея, его мать, в обществе Безголосой Леди вспоминала былые годы, когда Джерека еще не было на свете. Едва ли здесь остался хоть один хорошо знакомый Джереку человек, который мог бы вернуться с ним на ранчо. Сердце его забилось при воспоминании о путешественнице. Джерек улыбнулся, прикасаясь к раскрасневшейся щеке.

Он желал эту странницу. Она была прекрасна.

Через одно из окон он увидел, что Монгров и Вертер де Гете приближаются к локомотиву, и встал, чтобы окликнуть их. Но те намеренно проигнорировали его и усилили тем чувство одиночества, хотя в другой раз его позабавила бы та нарочитость, с которой оба играли свои роли. Карнелиан снова уселся на диван: возвращаться домой расхотелось, но и здесь заняться было нечем. Госпожа Кристия, всегда верная спутница, пропала с Герцогом Квинским и Миледи Шарлотиной. Даже Ли Пао нигде не было видно. Джерек зевнул и закрыл глаза.

– Спишь, мой дорогой? – раздался голос снизу. Это был Лорд Джеггед. – Это и есть машина, о которой ты мне рассказывал, а?

– Она называется… локомотив. О, Лорд Джеггед, мне так приятно видеть вас. Я думал, вы давно уехали.

– Меня отвлекли от дела, – Из желтого воротника была видна бледная голова с привычной задумчивой улыбкой. – Могу я присоединиться к тебе?

– Конечно.

Джеггед воспарил в воздух облаком лимонного цвета и опустился рядом с Джереком.

– Оказывается, эксцессерия Герцога не являлась намеренной неудачей? – сказал Лорд Джеггед. – Но мы все притворились, что не заметили этого.

Джерек Карнелиан снял шляпу и выкинул ее из локомотива. Она превратилась в оранжевый дым, растаявший в воздухе. Джерек ослабил завязки своего плаща.

– Да, – сказал он. – Я даже ухитрился польстить ему. Он выглядел таким жалким. Но почему ему взбрело в голову, что кто‑то заинтересуется ординарным маленьким пришельцем? Причем безумным, прорицающим бедствия, помешанным на предсказаниях.

– Ты, значит, не считаешь его слова правдой?

– Почему? Я уверен, он не лгал! Но что такого интересного в правде? Очень мало, – и это знаем мы все. Поглядите на Ли Пао. Он тоже все время говорит правду. А кстати, что такое правда? Существует так много ее видов.

– И его пылкая речь не встревожила тебя?

– А что он сказал нового? То, что срок, отпущенный Вселенной, конечен?

– Что мы находимся слишком близко к концу этого срока, живем на Краю Времени! – Лорд Джеггед сделал движение рукой – одежды его спали, обнажив тонкое бледное тело, и он вытянулся на диване.

– Почему вы придаете этому сообщению такое значение, Лорд Джеггед?

Лорд Джеггед рассмеялся:

– Нет, не придаю. Просто беседую. И чуть любопытствую… Твой ум намного свежее моего… и почти любого другого в этом мире. Вот почему я задаю вопросы. Если тема наскучила тебе, я готов оставить ее.

– Отнюдь. Но бедный космический путешественник был так невыразителен, не правда ли? Или вы нашли в нем нечто, заслуживающее внимания?

– Пожалуй нет. Когда‑то люди боялись смерти, и я полагаю, что он, как там его, тоже боится. И думаю, его раса привыкла делиться своим страхом с другими, что каким‑то образом успокаивает их самих. Наверное, на этом и зиждется его уверенность в своей правоте. Ну да бог с ним, он найдет достаточно утешения в питомнике Миледи Шарлотины.

– Кстати, о питомниках. Вы не видели девушку, путешественницу во времени, в довольно тяжелом сером одеянии и в широкополой шляпе соломенного цвета.

– Если мне не изменяет память, видел.

– Не обратили внимание, куда она делась? Не заметили, как она уходила?

– Сдается мне, она понравилась Монгрову, и он, прежде чем уйти с Вертером де Гете, отослал ее в свой питомник.

– Монгров! Какая неудача!

– Ты хотел ее для себя?

– Да, ведь она из интересующего меня периода.

– Но у тебя нет питомника.

– Зато у меня есть коллекция девятнадцатого столетия. Она превосходно подошла бы к ней.

– Значит, она из девятнадцатого столетия?

– Да.

– Возможно, Монгров отдаст ее тебе.

– Лучше, чтобы Монгров не знал, что я хочу ее. Иначе назло мне он скорее распылит ее на атомы или отошлет назад в ее собственный век, а может, отдаст кому‑нибудь другому. Вы должны знать это, Лорд Джеггед.

– Ты мог бы выменять ее на что‑нибудь. Как насчет того экземпляра, который так хотел Монгров? Кажется, это был писатель девятнадцатого века, или нет?

– Да, это было еще до того, как я увлекся этим периодом. Насколько я понимаю, Амбруаз Бирс.

– Он самый.

– Он погиб вместе с остальными. В огне. Я поленился тогда воскресить его, а сейчас, конечно, слишком поздно.

– Ты никогда не отличался благоразумием, милый Джерек.

Брови Джерека сошлись вместе.

– Я должен иметь ее, Лорд Джеггед. Я полагаю, что влюбился в нее. Точно – влюбился!

– О! Изощреннейшее притворство! Оно даст силы уму, сделает тебя изобретательным! Ты добьешься успеха! Ты отнимешь ее у Монгрова, даже если для этого придется перевернуть весь мир. Ты будешь питать наше любопытство. Заставишь трепетать. Ты завладеешь нашим вниманием на месяцы. На годы. Мы будем обсуждать твою победу или поражение. Будем гадать, как далеко ты зашел в своей игре. Будем наблюдать, ответит тебе взаимностью твоя серая странница или оттолкнет, отвергнет твою любовь. Или предпочтет Монгрова, чем усложнит твою задачу. – Лорд Джеггед приблизился и сердечно поцеловал Джерека в губы. – Да, это должно быть разыграно до мельчайших подробностей. Твои друзья помогут тебе советами. Они перевернут литературу всех времен и выберут лучшие любовные истории для твоей игры, Джерек! Горгона и королева Элизабет, Ромео и Юлий Цезарь, Виндемир и леди Оскар, Гитлер и Муссолини, Фред и Луэла, Одлиба и Обика, Серо и Фидзилак. Список можно продолжить и… в нем – ты, дорогой Джерек!

Зараженный энтузиазмом друга, Джерек встал и громко засмеялся.

– Я буду возлюбленным!

– Возлюбленным!

– Ничто не помешает мне!

– Ничто!

– Я завоюю мою любовь и буду счастлив, пока Вселенная не состарится, не остынет!

– И что бы там ни пророчил наш друг‑пришелец, сейчас это лишь придаст игре особую остроту! – Лорд Джеггед потер свой белый, словно полотно, нос. – О, Джерек!

Ты познаешь искушение, исступление, изнеможение, искупление, избавление!

Джеггед, казалось, увлекся «иканьем» в этот вечер.

– Избранный, истовый, истинный, исконный, искомый!

Он был близок к опасным преувеличениям.

– Ты станешь идолом, мой дорогой. Твоя история прогремит в веках, или во всяком случае, в том, что от них останется! – и с этим возгласом он заключил в объятия своего друга, в то время как Джерек Карнелиан схватил веревку гудка и с силой дернул ее, заставив локомотив закричать, застонать и кинуться, пульсируя клубами пара, в теплую черную ночь.

– Любовь! – кричал Джерек.

– Любовь, – шептал Лорд Джеггед, снова целуя его.

– О, Джеггед! – Джерек отдался сладострастным объятиям Лорда.

* * *

– У нее должно быть имя! – воскликнул Джеггед, переворачиваясь на спину в широкой постели и делая глоток пива из бронзовой кружки, которую держал между указательным и большим пальцами левой руки. – Мы должны узнать его.

Он встал, прошел по гофрированному полу к окну и, откинув в сторону занавески, посмотрел наружу.

– Это закат или рассвет? Похоже на закат.

– Извините, – Джерек открыл глаза и дотронулся до кольца на правой руке, чтобы слегка подправить пейзаж.

– Намного лучше, – сказал Лорд Джеггед Канари, восхищаясь золотой зарей. – А это что за птицы? – он показал на черные силуэты, кружащиеся высоко в небе.

– Попугаи, – ответил Джерек. – Им положено питаться мясом бизонов.

– И что?

– Они не хотят. Я где‑то допустил ошибку в копировании. Придется вернуть их в генобанк и начать все с нуля.

– Что, если мы навестим сейчас Монгрова? – предложил Лорд Джеггед, возвращаясь к изначальной теме.

– Он не примет меня.

– Но зато он примет меня. А ты будешь моим спутником. Я сделаю вид, что меня заинтересовал его питомник, и ты сможешь снова встретить предмет своей страсти.

– Я не уверен сейчас, что это была хорошая мысль, любимый Джеггед, – сказал Джерек. – Я слишком увлекся прошлой ночью.

– Конечно, моя любовь. Но почему нет? Это случается не так часто. Джерек Карнелиан, ты не должен отступать. Это доставит удовольствие слишком многим. – Джерек засмеялся.

– Лорд Джеггед, мне кажется, в этом есть какой‑то иной мотив – ваш собственный. Может быть вы метите на мое место!

– Я? Что ты, право… Меня совсем не занимает этот период.

– И вы не заинтересованы в любви?

– Я заинтересован в твоей любви. Ты должен полюбить. Это сделает тебя совершенным, Джерек. Ты же родился из материнского лона! Остальные пришли в мир взрослыми, созданными или друзьями, или собой, не считая, конечно, бедного Вертера, но это совсем другая история. Но ты, Джерек, был рожден младенцем. И потому ты обязан полюбить. О, да! Это несомненно. С любым другим из нас это было бы нелепицей.

– Мне кажется, вы уже говорили, что это будет нелепо и для меня, – сказал Джерек тихо.

– Любовь всегда нелепа, Джерек, но это другое.

– Хорошо, – улыбнулся Джерек. – Я постараюсь сделать все возможное для вашего удовольствия, мой повелитель.

– Для нашего удовольствия, Джерек!

– Я должен обдумать…

Лорд Джеггед вдруг запел. Вибрирующая трель лилась из его горла. Это была мелодия изумительной гармонии, настолько сложная и неповторимая, что Карнелиан даже не смог уследить за ее переливами.

Джерек взглянул на своего друга с некоторой иронией. В какой‑то миг ему показалось, что Лорд Джеггед намеренно прервал его. Но почему?

Он подумал: «Лорд Канари обладает таким умом и воображением, что мне следовало бы полюбить именно его, а не какую‑то бродяжку во времени, которую я толком и не знаю».

Карнелиан стал подозревать, что Лорд Джеггед догадывается о его мыслях. Возможно, они не отличались безупречным вкусом. Не было ничего странного в том, чтобы полюбить серую странницу. В его веке все любили или, по крайней мере, могли убедить себя в подобном чувстве, что в сущности было тем же самым. Да, Лорд Джеггед проявил великодушие, не дав ему поставить себя в неловкое положение. Было бы пошло объявить о своей любви к Лорду Джеггеду, но, напротив, остроумно полюбить серую странницу во времени. «Хотя и в намеренной пошлости нет ничего особенного, как, впрочем, и в ненамеренной, – подумал Джерек, – взять хотя бы Герцога Квинского».

Он содрогнулся, вспомнив вечеринку.

– Бедный Герцог! Его журфикс был совершенно необходим. Лучше и не могло быть.

* * *

Лорд Джеггед отошел от окна и зашагал по гулкому полу.

– Могу я использовать это для костюма? – он жестом показал на чучело мамонта, занимающее целый угол комнаты.

– Конечно, – ответил Джерек. – Я никогда не был уверен, что оно соответствует периоду. Хорошо, что вы выбрали его.

Он с интересом наблюдал, как Лорд Джеггед разложил мамонта на составляющие его атомы, а затем из облака частиц состряпал себе свободное лилового цвета одеяние с высоким жестким воротником, какой он предпочитал, с огромными пышными рукавами, из которых выглядывали кончики его пальцев. Ноги его украшали серебряные туфли с длинными изогнутыми носами, а на платинового цвета волосах лежал обруч в виде живой сверкающей урановой ящерицы пятьдесят четвертого столетия.

– Как вы величественны! – воскликнул Джерек. – Принц Пятидесяти Планет!

Лорд Джеггед наклонил голову в благодарность за комплимент.

– Мы – сумма всех предыдущих столетий, не так ли? А в результате нет ничего, что бы отмечало наш собственный век. Кроме того, что мы – это сумма.

– Я никогда не думал об этом. – Джерек спустил длинные ноги с постели и встал.

– Признаться, я тоже. Но это правда. Я не могу вспомнить ничего характерного. Наша технология, наши фокусы, наши иллюзии – все это подражание прошлому. Мы пользуемся тем, что наработали наши предки, и ничего не изобретаем сами. Мы просто дополняем то, что уже существует.

– Нет простора для открытий, мой Лиловый Лорд. Долгая история человечества, если она вообще имеет смысл, обрела свое завершение в нас. Мы можем позволить себе все, что пожелаем. Что же нужно для счастья? Даже Монгров счастлив в своих страданиях – ведь это его выбор. Никто не станет ничего менять. Поэтому мне сложно понять ваши доводы, – Джерек отхлебнул из своей пивной кружки.

– Это не доводы, мой славный Джерек. Это только наблюдение. Не больше!

– Но оно точное? – Джерек не мог прибавить ничего больше.

– Точное.

Лорд Джеггед шагнул назад, восхищаясь обнаженным Джереком.

– Что ты наденешь?

– Я как раз размышляю об этом, – Джерек поднес палец к подбородку, – костюм должен подходить к обстоятельствам, ведь я собираюсь навестить леди из девятнадцатого века, но он не должен повторять вчерашний!

– Не должен, – согласился Лорд Джеггед. И тут Джерека осенило. Он был в восторге от собственной изобретательности.

– Я придумал! Я надену такой же костюм, какой был на ней вчера. Это будет комплиментом, который она не сможет не оценить.

– Джерек! – проворковал Лорд Джеггед, обнимая его. – Достойнейший…

Date: 2015-09-18; view: 281; Нарушение авторских прав