ГЛАВА 3. Станция горнодобывающей компании «Алтекс»

Станция горнодобывающей компании «Алтекс». Астероидный пояс системы Онтарио. 3796 год Галактического календаря…

Телескопический трап коснулся посадочной плиты и замер. Где-то наверху, на головокружительной высоте, с тихим вздохом пневматического привода открылся люк, и по гулким металлическим ступеням пророкотали первые шаги. Небольшая группа людей в одинаковых скафандрах, которые из-за отсутствия внутреннего давления обмякли и липли к телам мешковатыми складками, начала спускаться вниз.

На небольшой площадке перед трапом они остановились, дожидаясь, пока спустится последний, и только тогда, не нарушая молчаливого строя, направились к краю посадочной плиты, где брала свое начало убегающая в недра орбитальной базы дорожка пешеходного транспортера.

Забрала их гермошлемов были подняты, открывая взгляду усталые, лишенные эмоций лица. Казалось, что окружающий мир не существует для них. Никто из вновь прибывших не разговаривал, не обменивался взглядами, не глазел по сторонам, но тем не менее в группе чувствовалось какое-то незримое единство, словно они являлись частями чего-то целого, и лишь непомерная усталость, читавшаяся в осанке и во взглядах глубоко запавших глаз, не давала им проявлять свое расположение друг к другу…

У начала бегущей в недра космопорта дорожки их поджидал невысокий мужчина в странной, ниспадающей мешковатыми складками одежде. Его лицо с бледной, тщательно ухоженной кожей пряталось под глубоким, надвинутым по самые глаза капюшоном, который составлял единое целое с подпоясанной простым куском бечевы хламидой.

Еще более странным казалось существо, сидевшее у его ног. Представьте себе странный гибрид кальмара, щупальца которого предназначены для ходьбы по суше, и двух генетически изуродованных удавов, чьи треугольные головы имели всего по одному глазу. Зрелище в первый момент складывалось неприятное, отталкивающее. Немногие космополиты нашли бы эстетику в сплетении четырех мозолистых, покрытых серыми чешуйками ног, которые к тому же оказались лишены костей и оканчивались ороговевшими пятками, закругленными, словно культи инвалида. По их окружности неведомый генетик расположил острые, изогнутые когти неприятной длины и нездорового желтовато-коричневого цвета. Существо сидело подле хозяина, прикованное к его запястью тонкой, но прочной металлической цепью. Свои ноги-щупальца оно прихотливо обвило вокруг тела, словно обнимая ими само себя. Две головы существа на гибких шеях находились в постоянном непроизвольном движении – они то сплетались между собой, образуя подобие витого каната, то расплетались… При этом треугольные головы никогда не смотрели друг на друга, их глаза были направлены в разные стороны.

При более внимательном рассмотрении, когда чуждые формы в строении этого прихотливо изломанного эволюцией тела переставали так остро возмущать взгляд, существо начинало казаться забавным. Эксцентричная шутка какой-то абсолютно чуждой человеку биологической системы…

…Одетый в балахон человек не обращал внимания на своего питомца. По тому, как он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, можно было понять, что он уже давно дежурит тут и скорость продвижения вновь прибывших явно действует ему на нервы. Чем ближе подходила молчаливая группа к краю площадки, тем напряженнее, нервознее он всматривался в их лица, перескакивая взглядом с одной маски усталого безразличия на другую, словно пытался опознать в них кого-то знакомого ему только по описанию.

Наконец ожидавшему показалось, что он узнал…

Этот человек последним ступил на ленту пешеходного транспортера. Обладатель бледного холеного лица встрепенулся, поспешив к краю бегущей дорожки, так как молодой высокий темноволосый астронавт с двумя отличительными знаками на рукаве и груди испачканного бурыми пятнами скафандра попросту не обратил внимания на его приветственный жест.

Встречающий мысленно выругался и постарался вскочить на бегущую дорожку следом за проигнорировавшим его человеком. Существо, прикованное цепью к его запястью, тронулось с места одновременно с хозяином, проявив при этом чудесное проворство, будто заранее знало о его намерении совершить этот поспешный рывок.

– Николай Лоури, если не ошибаюсь? – спросил встречающий, как только транспортер пропихнул их тела через залитый дезинфицирующим излучением тамбур на простор кольцевого коридора нулевого яруса космической станции.

Человек в скафандре чуть повернул голову, обжег незнакомца неприветливым взглядом и ответил:

– Да. Но я вас не знаю.

Оказалось, что того не смутил подобный ответ.

– Меня зовут Патрик Кейн, – спокойно представился он широкой спине. – Я с Эридана. Может, вы слышали о монастырях, в которых проповедуется Новое Христианство и Культ Святой Земли?

Данное заявление не произвело на Николая абсолютно никакого впечатления. В глазах Лоури сквозила такая безумная усталость, что окружающий мир, казалось, не существует для него.

– Я устал, – не поворачиваясь, лаконично ответил он, думая, что тем самым разговор будет исчерпан.

Однако он ошибся. Человек со странным ксеноморфом на привязи решил проявить упорство.

– Сожалею, но вынужден настаивать, – произнес он. – Я проторчал здесь двое суток, ожидая вашего возвращения… Мне необходимо переговорить с вами. Это очень важно.

Дорожка транспортера изогнулась, обтекая поворот тоннеля.

– Хорошо, – сделав над собой усилие, согласился Николай. Поначалу он был готов ответить резко и отрицательно, но что-то в голосе незнакомца подсказало, что тот не отступится. Очевидно, сегодня был как раз один из тех мерзких дней, когда все идет вкривь и вкось.

– В моей каюте, – не оборачиваясь, уточнил он. – Но вам придется подождать, пока я переоденусь.

– Сколько угодно, сын мой, сколько угодно, – с поспешной готовностью согласился Кейн.

Каюты экипажа располагались на втором ярусе орбитальной станции, который именовался жилым. Все помещения являли собой стандарт – клетушки два на три метра, со встроенной в стены мебелью и гигиеническим узлом, который поднимался из ниши в полу. Однако каюта, куда вслед за Николаем вошел Кейн, резко отличалась от остальных виденных им на станции помещений. Очевидно, Лоури, несмотря на молодость, уже успел занять какое-то определенное положение в иерархии замкнутого космического поселения. Оказалось, ему положена чуть ли не роскошь: три комнаты и совмещенный санузел. Первое помещение представляло собой полусферу диаметром около трех метров в основании. В ее закругляющейся стене виднелись еще три двери, однако Николай предпочел оставить гостя здесь.

– Располагайтесь, – не очень любезно предложил он, указав на одно из двух кресел. Затем, намеренно воздержавшись от какого-либо общения, он коснулся нескольких кнопок на миниатюрном стенном пульте и скрылся за одной из дверей. По всему было видно, что он хотел прежде всего избавиться от скафандра.

Патрик Кейн сел в предложенное кресло и с любопытством осмотрелся.

Впрочем, ничего необычного он не увидел. Стандартный набор удобств, много встроенной аппаратуры, которая делала это помещение непохожим на тот типовой гостиничный номер, с которого оно было скопировано. Собственно, от интерьеров дешевого мотеля тут осталось немного – разве что двухметровый экран виртуального окна, призванный хоть как-то скрасить приступы клаустрофобии у посещающих подобные станции туристов, изогнутая вдоль стены барная стойка, за которой прятался кухонный процессор, да пара глубоких кресел с широкими подлокотниками. В остальном помещение было сильно модернизировано, сообразуясь с нуждами обитателя. Кейн заметил, что, кроме стенного экрана, вся внутренняя облицовка полусферической комнаты подозрительно напоминает собой плотно подогнанные друг к другу секции метровых мониторов. Рядом со стандартным утилизатором отходов возвышался современный комплекс пространственной связи. Конечно, это был не генератор гиперсферной частоты, но все равно агрегат достаточно дорогой и сложный. Терминал сетевого компьютера занимал пространство сбоку от кресел. Выглядел он не «последним писком», скорее наоборот, но от его скошенной панели исходило ощущение надежности и функциональности…

Вот именно – функциональности, – подумал Кейн, слушая, как за дверью тесного санузла журчит вода. – Каждый кубический сантиметр пространства подчинен тут именно ей.

Словно в подтверждение своих мыслей, он заметил, что подлокотники его кресла и те покрыты двумя рядами подсвеченных изнутри квадратных кнопок. С такой системой ему не приходилось встречаться, и он на секунду замялся, прежде чем из чисто человеческого любопытства заслонить ладонью одну из дорожек, составленную из светящихся квадратиков.

В каюте внезапно померк свет.

Ксеноморф, который угнездился на полу у ног хозяина, издал пронзительное шипение, вытянув в разные стороны свои шеи. Его когти отчетливо и неприятно проскрежетали по глянцевитому покрытию пола.

Кейн вздрогнул, но тут же успокоился, глядя, как стены и полусферический свод помещения постепенно наливаются чернотой, становясь «прозрачными». Конечно, это была иллюзия, обман, но нужно сказать, что проступившее вокруг изображение выглядело вполне реально.

Местами даже чересчур…

Два светила системы, большое и малое, словно огненные мячи зависли в районе входной двери. Их неистовый свет, сглаженный и приглушенный защитными фильтрами передающих камер, странно изменил обстановку каюты, сделав ее неотъемлемой частью расплескавшегося на экранах-стенах пространства. Ни один предмет, находящийся внутри, не диссонировал с чернотой космоса, а шаловливые огоньки вмонтированных в стены приборов казались маленькими звездочками, дополнявшими замысловатый рисунок далеких созвездий…

Повернув голову, Кейн невольно поежился, обратив внимание на то, что и пол приобрел прозрачность. В первый момент, когда он увидел, что прямо из-под его ног в черноту космоса уходит скупо подсвеченная габаритными огнями посадочная платформа внешнего космодрома, его охватил внезапный приступ агорафобии.

Прикованный к цепочке ксеноморф распластался по полу, который, по его представлениям, перестал быть опорой, и закрыл оба глаза, пытаясь таким радикальным способом отгородить себя от изменившейся реальности. Левая пасть пускала слюни, из правой вырывалось едва слышное раздраженное шипение.

Поджав ноги, Кейн испытал мгновенный приступ головокружения и тошноты, но затем, усилием воли угомонив свой вестибулярный аппарат, он, к чести сказать, нашел в себе силы улыбнуться краешком губ – инстинктивная реакция организма на вид бескрайней, лишенной таких понятий, как «верх» и «низ», бездны показалась ему забавной. Конечно же, все вокруг – лишь любопытная, эксцентричная и достойная похвалы иллюзия. Ее нетрудно, оказалось, рассеять, стоило лишь сфокусировать зрение не на расплескавшейся вокруг бесконечности космического пространства, а на каком-нибудь предмете из внутреннего интерьера каюты…

Зрелище открытого космоса показалось ему до крайности любопытным, и, убедив свой разум в том, что кресло по-прежнему стоит на ровном и прочном полу, Кейн опять обратил взгляд на растущую из-под его ног платформу космического причала.

Здесь текла своя жизнь. Звено патрульных катеров – три продолговатых остроносых аппарата с характерными вздутиями в кормовой части – заходило на посадку, взрезая мрак космоса голубыми клинками плазмы. Им на смену уже поднялось другое звено: три корабля расходились веером, двигаясь в сторону показавшегося из-за малой звезды красноватого диска пятой планеты.

Чуть поодаль от размеченных квадратов посадочных мест, на специальной площадке с яркими номерами в центре и каймой мерно вспыхивающих голубых огней по краям кибернетические механизмы разгружали прибывший транспорт. Отсюда они походили на деловитых насекомых, таскающих на себе непомерно большой для своих размеров груз. Дальше, за причальной плитой, в космосе изредка вспыхивали волнообразные цепочки изумрудных огней, очерчивая для прибывающих кораблей зону прилегающего к станции пространства, где нельзя включать двигатели – там действовали гравитационные буксировочные лучи.

Еще дальше, за ограниченной огнями сферой, начинался абсолютный мрак пространства с рассыпанными по нему мириадами ярких точек, среди которых царил, разлившись невероятной рекой звездного огня, Млечный Путь, испятнанный призрачными островками туманностей.

…Внезапно прямо среди звезд на чернильном фоне космоса возникло четкое прямоугольное пятно света. Открывшаяся в стене дверь и упавший из нее свет сразу же нарушили целостность картины, сломали наваждение, рассеяв иллюзию присутствия.

Кейн убрал руку, закрывавшую светящиеся кнопки на подлокотнике кресла, и стены тут же потемнели, теряя прозрачность; в комнате зажегся свет, и он увидел Николая, который уже вышел из ванной и теперь стоял спиной к нему у небольшой барной стойки, одной рукой передвигая стоящие на ней бутылки, а другой энергично растирая полотенцем свои влажные волосы.

– Я слушаю, – произнес он, оборачиваясь к своему неожиданному визитеру.

Несколько секунд они бесцеремонно разглядывали друг друга: Николай – с настороженным вниманием, а его неожиданный гость – с долей здорового юмора, по крайней мере, лукавые искорки в его глазах свидетельствовали именно о таком отношении к полуголому хозяину квартиры, застывшему, словно экспонат анатомического музея, в напряженной позе и с явным замешательством во взгляде.

Николай действительно испытывал в этот момент некоторую раздраженную растерянность. За полтора года, что он провел в поясе астероидов на станции рудодобывающей компании «Алтекс», этот служитель церкви оказался первым неожиданным посетителем. Да и выглядел он, мягко сказать, странновато…

Одежда незваного гостя больше всего смахивала на одеяния пилигримов древней Земли. Николай видел их не только на картинках в старых книгах. На Дансии, где он родился и вырос, процветали представители разных конфессий. Серая хламида с широким капюшоном была схвачена на поясе куском бечевы или ее хорошей имитацией – в полумраке комнаты было трудно определить, какие детали одежды натуральны, а какие являются лишь бутафорией. Шею и грудь незнакомца украшала изящная золотая цепь с кулоном, представлявшим собой крест с распятым на нем человеком, который опирался на крохотный глобус какой-то планеты с выгравированными на нем очертаниями океанов и материков.

Еще более странным казалось распластавшееся у его ног существо, которое поначалу вызвало у Николая обыкновенное отвращение.

– Что вам от меня нужно? – повторил он свой вопрос, когда молчать, по его мнению, стало неприлично.

Незнакомец удостоил его долгим, внимательным взглядом серых глаз и откинул капюшон своего одеяния, позволив гриве седых волос рассыпаться по плечам.

– Меня зовут Патрик Кейн, – вторично представился он. – Я – настоятель одного из монастырей Ордена Святой Земли, расположенного на планете Эридан.

Николай только хмыкнул, отойдя к стойке. Бросив влажное полотенце на гладкую пластиковую столешницу, он включил энергию в кухонном агрегате и поставил разогреваться кофейник с остатками позавчерашнего кофе.

– И что дальше? – осведомился он, повернувшись к священнику.

– Дальше нам предстоит трудный и, вполне вероятно, долгий разговор, так что я подожду, пока вы сварите кофе.

Николай пожал плечами и отвернулся. Его покоробил самоуверенный тон священника, но в то же время он был заинтригован.

– Судя по тому, что я не встречал вас раньше, вы, святой отец, только прибыли на станцию? – спросил он, доставая пластиковые чашки.

– Откуда вам известна такая форма обращения? – в свою очередь, удивился Кейн. – В наше время мало кто разбирается в церковной терминологии…

– Мне посчастливилось много читать, – сдержанно пояснил Николай, разливая кофе. – В основном это были старые книги. К тому же в мире, где я родился, у меня был друг. Католический священник.

– А… понятно. Вероятно, книги, про которые вы упомянули, – это тома из старой библиотеки форта Стеллар, которые за определенную мзду доставляли вам надзиратели?.. – невинно предположил он, внимательно наблюдая за реакцией Николая. – После чудесного спасения с Хабора вы ведь провели несколько месяцев в тюрьме, если я не ошибаюсь, конечно?

Николай повернулся. Чашка в его руке чуть дрогнула, выдавая внутренний взрыв чувств.

– Возможно. – Он поставил кофе на усеянный кнопками подлокотник кресла, а сам со своей чашкой отошел к виртуальному окну, которое автоматически осветилось при его приближении. На иллюзорной «улице» было сумрачно, там горели мутные желтые фонари и шел дождь. – Говорите, что вам от меня нужно, или убирайтесь вон! – внезапно сказал Николай.

Патрик Кейн сокрушенно покачал головой, глядя на усиливающийся дождь, который вдруг не на шутку разбушевался за псевдоокном. Далеко, в глуби виртуального пространства, сверкнула бледно-голубая вспышка молнии, на миг высветив черные остовы зданий.

– Николай, вы знаете, что нехитрое устройство, которое управляет этим окном, снимает эмоциональный потенциал с ауры вашего биополя?

Николай неприязненно посмотрел на него, а потом ответил:

– Нет. К чему вы это сказали?

– Я преодолел не одну сотню световых лет, отделяющие Эридан от этой станции, чтобы иметь удовольствие вломиться к вам посреди ночи. И я не хотел бы, чтобы вы видели во мне оппонента.

– Тогда не тяните волынку, святой отец.

– Хорошо. – Кейн отхлебнул кофе и едва заметно поморщился. – Два года назад вы служили в армии, верно?

Вопрос был чисто риторическим, и ответом на него послужило ледяное молчание.

– Прекрасно. – Казалось, священника нисколько не обескуражила враждебность Николая. – Вы служили в миротворческих силах, и ваше подразделение несло гарнизонную службу на планете Хабор, я правильно излагаю? – Он поднял глаза от чашки с дурно пахнущим напитком и вновь испытующе посмотрел на Николая, как будто сомневался, стоит ли продолжать дальше.

Николай закурил, облокотившись о стойку и глядя за окно, где продолжал бесноваться ветер, шурша по виртуальной мостовой вчерашним мусором. Пальцы его левой руки непроизвольно сжимались в кулак, словно он качал руку резиновым мячиком… Или мысленно мял теплую пористую поверхность пистолетной рукояти…

Наступившую паузу нарушил Кейн:

– Вы сильный человек, Николай. Вы сумели пройти больше сотни километров, оставшись совершенно один, но вместо фактории, куда вы стремились после ночного нападения на колонну, нашли одни руины… – Он говорил так, словно задумчиво повествовал о человеке постороннем, не присутствующем здесь. – К тому моменту вы уже были инфицированы как минимум двумя местными болезнями. И тем не менее вы решились идти дальше, к основной базе гарнизона.

– Что вам за дело до этого, святой отец? – глухо спросил Николай, уже с трудом сдерживая подкативший к горлу гнев. Какого дьявола этот шут в сутане издевается над ним, вороша в памяти самые болезненные воспоминания?! – И откуда вы так хорошо осведомлены?

– Я был на Хаборе почти что сразу после вас, Николай, – не стал лукавить Кейн. – Более того, я искал именно вас, но, к сожалению, опоздал. Инсекты из северного поселения рассказали мне, как подобрали вас полумертвого, два месяца ухаживали за вами, пока поблизости случайно не сел некий туристический корабль, чья команда и пассажиры не знали о творящихся в Галактике событиях…

– Я, между прочим, тоже не знал о них, – с горечью произнес Николай.

– Мне ведома ваша горечь. Но речь не о политике. Ведь инсекты кое-что сделали для вас, верно?

– Они вылечили меня.

– А еще?

– Какое вам дело? – Николай опять напрягся, с трудом сдерживая в себе эмоции. Эта игра в вопрос – ответ начинала раздражать его. Он устал после двухсуточной смены в астероидных шахтах, ну а копаться в собственном недавнем прошлом не имел вообще никакого желания.

– Дело в том, Николай, что ухаживавший за вами инсект – его, кажется, звали Хргушт – многое мне рассказал.

Николай, погруженный в свои мысли, равнодушно смотрел в окно, измяв в пальцах очередную, так и не прикуренную сигарету.

– Святой отец, – негромко произнес он, по-прежнему глядя в окно, – вам не кажется, что наш разговор чем-то смахивает на фарс?

– Отчего? – заинтересованно встрепенулся Кейн.

Николай усмехнулся, прикуривая.

– Вы врываетесь ко мне посреди ночи, ведете себя так, словно мы с вами знакомы уже не один десяток лет, будоражите самые больные участки моей памяти и совершенно не опасаетесь последствий… – Николай повернулся и неласково посмотрел на монаха. – Простите, но либо вы дурак, либо все это отрепетировано заранее…

Кейн сокрушенно покачал головой, а Николай внезапно сделал шаг из-за стойки к креслу и внятно произнес, склонившись почти к самому уху священника:

– Либо снимите свою рясу и выкладывайте все козыри, что рассованы у вас по рукавам, либо убирайтесь отсюда. За моими плечами слишком много лжи, чтобы я мог вот так, ни с того ни с сего, довериться первому встречному…

Патрик Кейн застыл с чашкой холодного эрзац-кофе в руке.

Ксеноморф, что апатично сидел подле его ног, внезапно напрягся, вытянув обе свои шеи в угрожающей стойке, и протяжно зашипел, роняя на пол тягучую слюну.

Кейн резко натянул цепочку, осаживая его.

– Хорошо, Николай. – Он медленно опустил руку, аккуратно, чтобы не расплескать кофе, поставил чашку на подлокотник кресла и ответил: – Вы ошиблись в своей оценке, я вовсе не дурак, а наша встреча – отнюдь не фарс. Но за дверьми вашей каюты у меня нет никакой группы поддержки, – поспешно заверил Кейн, ощутив, как напряглись мышцы Николая, а его пальцы, впившиеся в подлокотник, побелели от напряжения.

Его слова если и успокоили Лоури, то ненамного. Он вернулся назад за стойку, щелчком выбил очередную сигарету из мятой полупустой пачки и, прикурив, сказал:

– Я жду ответа. Хватит крутить, задавая мне наводящие вопросы. Зачем вы разыскивали меня?

– Для понимания всего случившегося сегодня, – внезапно начал Кейн, помешивая ложечкой остывший кофе, – вы должны знать, что представляет собой планета Эридан и, в частности, сеть ее монастырей…

Николай покосился на многоногую тварь. Та вроде бы успокоилась и уже не натягивала цепочку. Две ее треугольные головы сплелись шеями и медленно раскачивались в такт словам…

– Сеть монастырей Эридана – это свой особый мир, на первый взгляд не имеющий ничего общего с остальной цивилизацией планеты, – тем временем продолжал Кейн. – Мы живем по выработанным веками законам и неподвластны ни одному правительству. В конце концов, вот это, – Кейн оттопырил рукав своей серой одежды, – лишь дань прошлому, а на самом деле в нас не осталось почти ничего от старой религии прошлых тысячелетий. Конечно, в Галактике есть исключения, и на многих планетах процветают разнообразные, зачастую догматичные религиозные культы, в основном ориентированные на христианство древней Земли. Но на Эридане все обстоит иначе. – Он на секунду задумался, подбирая формулировку. – Мы, если можно так выразиться, решили реализовать на современном технологическом уровне основной исторический смысл существования монастырей. Издревле, еще на заре становления человечества, на планете Земля, когда люди только начинали свой исторический путь и были разобщены, малочисленны, подвержены истребительным войнам, эпидемиям болезней, собственному невежеству и прочее, монастыри, или, проще сказать, отдельные укрепленные поселения более или менее образованных людей, являлись хранилищами знаний, убежищем, где могли реализовать себя и укрыться от невзгод мира различные одаренные личности. Иногда, в особо мрачные периоды развития цивилизации, именно благодаря монастырям знания сохранялись и переходили из века в век, от поколения к поколению…

Он отпил глоток кофе и продолжил:

– Так вот, несколько веков назад группа адептов Ордена Святой Земли заложила на Эридане первый монастырь. Их цель была воистину одиозна – попытаться собрать и проанализировать ВСЮ накопленную человечеством информацию, с тем чтобы не просто сохранить ее для потомков, а и использовать во благо ныне живущих поколений. – Кейн, не скрывая охватившего его волнения, машинально сплел пальцы рук. – Представьте, этот замысел удался, и теперь мы, я имею в виду сегодняшнюю общину на Эридане, мы имеем в своем распоряжении девять информационно-вычислительных центров небывалой мощности, скрытых в недрах планеты. Наши специалисты разработали специальные аналитические программы покаскадной обработки информации, ее обобщения и анализа…

Николай продолжал слушать, но его угрюмое лицо оставалось равнодушным, не воспринимая восторга Кейна. Мысли Лоури витали где-то далеко…

– К нам со всех концов Галактики стекаются люди, – продолжал Кейн. – Мы не торгуем информацией, хотя покупаем ее где только возможно. Существует даже несколько долгосрочных программ картографии неисследованных секторов пространства с целью поиска пригодных для жизни планет, так сказать заначка на будущее… Те, кто прилетает к нам, либо привозят какие-то сведения, либо просят поделиться с ними имеющимися в нашем распоряжении знаниями. Некоторые получают помощь, иные – нет, все зависит от самого человека и его конечных целей.

– И каким образом я сообразуюсь с вашей глобальной информационной системой? – спросил Николай. – Что такого интересного во мне или моей судьбе, чтобы вы вдруг начали отслеживать ее?

Кейн заинтересованно вскинул глаза. Его удивила та проницательность, с которой Николай ударил в самую точку.

Лукавить он не решился.

– Я же сознался вам, Николай, что инсекты поделились со мной информацией. Я знаю, что они сделали с вами. Скажите, это было очень болезненно?

Ждал того Кейн или нет, но Николай не взорвался.

– Физически это не больно, – ответил он. – Они ведь телепаты. Мне просто открыли глаза на скрытую информацию, которую раньше меня заставили забыть.

– С вашей точки зрения, те психологи, что возвели в вашем сознании искусственные блоки, были не правы?

– Святой отец, ложь во спасение – это один из приемов вашей церкви, ведь так? Если бы я помнил, как они предали моего отца, мать, как погубили их своим бездействием, разве бы я стал жить на иждивении армии? Разве бы пошел служить в Совет Безопасности? И разве был бы предан вторично там, на Хаборе?

– Вы знакомы с теорией относительности, Николай? – спросил Кейн, оттаскивая своего ксеноморфного питомца от боковины кресла, которую тот попытался драть, выпустив свои острые кривые когти.

– В общих чертах.

– Тогда вы должны понять, что на вопрос можно смотреть с разных точек зрения. И каждый раз рассмотрение одного и того же факта может привести к несхожим результатам.

– О чем вы?

– О том, что на самом деле военные не виновны ни в гибели ваших родителей, ни в развале Конфедерации Солнц и Совета Безопасности Миров, ни в том, что налет ганианского отребья на Хабор совпал по времени с моментом краха галактических силовых структур. Вы воспринимаете все через призму личной драмы и получаете искаженное представление о вещах.

– А вам известна истина, святой отец?

– Мне известна не истина, Николай. Просто я могу позволить себе быть беспристрастным в оценках тех или иных событий.

– Ну и как все это выглядит в вашем свете? – угрюмо спросил Николай.

На несколько секунд в сумерках комнаты повисла тяжелая, гнетущая тишина. Ветер за окном, похоже, утих, приближался рассвет, но дождь продолжал идти, падая на землю сплошной стеной.

Кейн на секунду задумался. Затем встал, взял свой кейс и спросил, подойдя к кухонному агрегату:

– Вы позволите?

Николай, пожав плечами, кивнул. Священник открыл кейс и извлек оттуда пузатую бутылку и несколько пластиковых флакончиков. Включив энергию агрегата, он подождал несколько секунд, пока раскалялась наружная плита, поставил на нее взятый из ниши внутри стойки небольшой кофейник и, вылив в него содержимое бутылки, начал добавлять в разогревающуюся жидкость ингредиенты из флаконов.

Ксеноморф, покорно приволочившийся вслед за ним за стойку, вдруг ожил, вытянув обе шеи. Складывалось впечатление, что ему знаком тот терпкий запах, что исходил от кофейника, жидкость в котором уже начала понемногу пузыриться.

– Дело в том, Николай, что я заочно знал вашего отца…

При этих словах Лоури вздрогнул и напрягся.

– Нет, к сожалению, он не был моим другом, – помешивая варево, произнес Кейн. – Мы познакомились с ним в виртуальной среде, где он оставил несколько сообщений незадолго до его последней, роковой экспедиции в Рукав Пустоты. Он и ваша мама специально прилетали на Эридан, чтобы оставить в информационных хранилищах нашего монастыря важные сведения. Вы знали, чем занимался ваш отец, Николай?

– Очень смутно. Мне тогда было всего четыре года. Но я читал его последнюю статью и понимаю, что он искал так называемую третью расу…

– Да, это так. Но он не просто искал, он нашел ее. Нашел, вычислил эмпирическим путем, и его последний полет в Рукав Пустоты был призван либо подтвердить, либо опровергнуть его догадки.

При этих словах Николай побледнел.

– Выходит, отец не подозревал об опасности? – с трудом владея своими чувствами, спросил он. – Иначе почему он взял с собой меня и маму?!

Кейн сокрушенно покачал головой.

– Все не так просто, Николай… Не так просто, – повторил он, снимая дымящийся кофейник. – Опасность была, и немалая, иначе он бы не стал оставлять копии своих выкладок в базах данных наших информационных хранилищ, завещая вскрыть запечатанный им сейф в назначенный срок при условии, что он не вернется.

– Тогда почему он подверг такому риску меня и маму?

– Дело в специфике данного полета, – ответил Кейн. – Туда, куда стремился ваш отец, невозможно попасть через гиперпространство. Туда можно долететь, только двигаясь в обычной трехмерной метрике, где действует физика световых скоростей.

– То есть полет занял много лет? Мы спали?

– Да. Словно летели на древнем корабле с околосветовой скоростью. Ваш отец рассчитывал на двадцать лет сна как минимум. Теперь понятно, почему он не решился оставить вас одних?

– Да, – упавшим голосом ответил Николай.

Он смотрел в окно, где начинал брезжить рассвет, а перед глазами вставали обрывки страшных детских воспоминаний.

Стоило напрячься, дать волю своей памяти, и он действительно начинал смутно припоминать, как мать укладывает его в странную, с точки зрения ребенка, кроватку… Он даже вспомнил, как испугался, когда прозрачный колпак над ним стал медленно опускаться, а из множества отверстий криогенной камеры ударили молочно-белые струйки остро пахнущего медикаментами газа.

– Да… я помню, – едва слышно прошептал он.

– Теперь на очереди возникает вопрос: откуда в ваших травматических воспоминаниях взялся второй космический корабль, верно?

Николая ударила короткая дрожь.

Действительно, откуда? Ведь воспоминания, специально или случайно пробужденные в нем инсектами, ясно несли в себе образ огромного космического корабля, величественно проплывавшего мимо них и палившего в космос из всех орудий. Но он так и не ответил на отчаянный призыв о помощи, который был послан с их исследовательского судна, гибнущего в черном водовороте.

– Это был человеческий корабль, Николай?

Теперь он вспомнил, что психологи на военной базе упрямо задавали ему тот же самый вопрос.

– Да, – не колеблясь, ответил он.

– Почему такая уверенность?

– На его борту были буквы… Большие буквы, и я читал их!.. Вот только не помню какие… Вроде бы «А»… и, наверное, еще «Н»… Не помню. – Он поморщился, будто от внезапного приступа головной боли.

– Это не мог быть корабль военно-космических сил Конфедерации. Факт исчезновения патрульного крейсера Центральных Миров сам по себе явился бы событием, которое нельзя замолчать, – осторожно заметил Кейн. – К тому же следовать за вами в досветовом режиме не стал бы ни один здравомыслящий капитан. Кому позволят потерять двадцать лет реального времени? А попасть в ту область, куда стремился ваш отец, иным путем невозможно. Об этом свидетельствуют не домыслы, а выведенные им математические уравнения.

– Возможно, нам следует сложить наши знания? – внезапно предположил Николай.

Кейн не стал скрывать своего удовлетворения.

– Это именно то, на что я втайне надеялся, когда летел сюда, – признался он. – Жаль, что я опоздал со своим прибытием на Хабор… Возможно, это дало бы шанс избежать многих неприятностей лично вам, Николай…

Лоури не ответил. Для него достаточно было вспомнить свои чувства, которые обуяли его тогда, на Хаборе, и он подумал, что присутствие Кейна вряд ли бы что-то изменило радикальным образом.

Он действительно пережил страшный шок на этой планете, отданной во владение инсектам.

Теперь он понимал: если в области, где погиб принадлежавший его родителям корабль, физически не мог находиться крейсер Совета Безопасности, значит, все его обвинения, вся ненависть были беспочвенны. Кейн был прав, нравилось то Николаю или нет. Стоило взглянуть на события с иной точки зрения, чтобы понять – оставь военные психологи ему в наследство ту страшную травматическую память, еще неизвестно, сидел бы он сейчас здесь?.. Скорее всего, нет. Даже спустя двадцать лет после возвращения, когда неосторожное мнемоническое прикосновение инсекта вернуло эти страшные воспоминания, сорвав пороги забвения, он натворил достаточно бед, чтобы провести несколько месяцев за решеткой в форте Стеллар…

Как просты и в то же время горьки становятся определенные события, когда есть возможность взглянуть на них трезво… без пелены предвзятой ненависти…

Ганианские пираты, напавшие на их базу и разгромившие конвой на Хаборе, явно знали о развале Конфедерации Солнц и замораживании всех космических сил Патруля, а он не знал. Обретя ту травматическую память детства, которую вернуло в момент лечения неосторожное телепатическое прикосновение инсекта, он решил, что его опять бросили, предали…

Нет, все объяснялось гораздо проще. Теперь Николай не мог не признать, что в тот момент многие отловили свою «рыбку» в мутной воде галактических потрясений, а оборудование климатических станций вкупе с арсеналами военной базы Патруля стоило того, чтобы кто-то, владеющий информацией, совершил такой кровавый и молниеносный рейд…

Ему просто посчастливилось выжить… А он, вернувшись, пытался, дурак, прорваться в штаб уже не существующего флота Конфедерации, чтобы набить кому-то морду… Потом, отсидев до окончательного выяснения всех обстоятельств несколько месяцев в подземных казематах Стеллара, он сам, по сути, приговорил себя к этим проклятым богом и людьми рудникам, расположенным на самом краю обитаемых миров… Целая цепь роковых ошибок, жизненных промахов, основанных на ложных чувствах… Неудивительно, что Кейну потребовалось столько времени, чтобы найти его…

Многое, очень многое переворачивалось в эти минуты в душе Николая, бередило, болело, с трудом находя свои новые места на полочках сознания…

Пока он предавался этим мучительным размышлениям, Кейн терпеливо ждал. Приготовленный напиток он разлил по двум кружкам и одному блюдцу, которое поставил на пол перед ксеноморфом. Тот с жадностью набросился на угощение, и Николай, погрузившись в размышления, освободил себя от весьма неприятного зрелища.

…Очнувшись, Николай понял, что священник терпеливо ждет продолжения их беседы. Вернувшись в кресло, он маленькими глотками пил сваренный им же напиток.

– Попробуйте, это называется «глинтвейн». Один из божественных, но, к сожалению, забытых напитков древности.

– Извините, я задумался… – Николай взял оставленную на стойке кружку и сел в кресло напротив. – Что вы хотели услышать от меня? – спросил он, делая осторожный глоток.

Напиток действительно оказался неподражаемым. На фоне пряного вкуса дорогого выдержанного вина в нем сочетался целый букет других вкусовых оттенков, а температура напитка делала эти ощущения еще более глубокими и экзотическими.

– Я готов первым объясниться до конца, – предложил Кейн.

– Я слушаю. – Николай заметил, как Кейн украдкой бросил взгляд на оставленную им на стойке почти пустую уже пачку сигарет и с улыбкой протянул ему другую, непочатую.

Священник смущенно кивнул.

– Все мы грешны, – развел руками он, с наслаждением прикуривая.

– Итак, приблизительно пятьдесят лет назад на Эридане появился ваш отец. Он оставил на хранение в монастыре некую важную информацию, а также небольшой запечатанный контейнер. И то и другое разрешалось вскрыть и использовать по своему усмотрению членам нашего ордена, но не ранее чем через тридцать лет с момента сдачи на хранение…

– Погодите! – Николай поперхнулся. – Пятьдесят лет назад?!

– Да. Я тогда еще только родился. Вы старше меня, Николай, такова злая ирония криогенного сна. Знаете, наши предки, путешествовавшие на космических кораблях с фотонным приводом, были исключительно мужественными и самоотверженными людьми…

– Да, я понимаю… продолжайте.

Кейн глубоко затянулся.

– У нас хранится очень много всяческой информации. Зачастую она может показаться недостоверной, выдуманной, знаете ли, всякие бредни, полтергейст, духи… Но мы храним все, что попадает в наши центры, и периодически систематизируем, пытаемся как-то обработать массивы копящихся данных, и иногда это приводит к самым неожиданным результатам. Материалы, оставленные вашим отцом, лежали положенный срок, а когда он не вернулся, информационный пакет был вскрыт. Там оказалась достаточно спорная теория относительно существования в Рукаве Пустоты некоего искривления пространства, которое скрывает за своей вуалью целое звездное скопление. Ваш отец основывал данное предположение на собранных им свидетельствах случайного проникновения космических кораблей в данную завуалированную область. Основу его умозаключений составляло то, что все собранные им и достаточно сомнительные по отдельности факты имели одну схожую деталь: корабли, о которых шла речь, двигались в момент проникновения в данную таинственную область исключительно в трехмерном космосе.

Теория была изложена вашим отцом достаточно пространно, но, мягко говоря, беспочвенно. Возможность наличия мощной кривизны пространства, которое суть есть искажающее оптические волны гравитационное поле, доказывалась им с помощью математики, но, несмотря на это, информация была отнесена нашими служителями в категорию «третьей силы». Так называется банк данных, где скапливаются различные свидетельства о сверхъестественных и необъяснимых явлениях. Чаще всего это параноидальные видения, фантастические стечения обстоятельств, ну и тому подобная чушь, которая веками остается невостребованной… Но этот раздел тщательно хранится и периодически обрабатывается в надежде выявить среди кучи плевел блеск золотых зерен истины. – Он вновь вскинул голову и посмотрел на Николая. – Вы ведь понимаете меня?

Николай кивнул. Все, что рассказывал Кейн, было вполне логично…

– Два года назад, в то время когда вы еще отбывали свое заключение на спутнике Рори, в древней крепости, известной под названием «форт Стеллар», произошел окончательный крах той системы, которую было принято называть Конфедерацией Солнц, и многие информационные архивы, в том числе и архивы военно-космических сил, были распроданы несколькими ушлыми дельцами. Часть из них попала к нам, и после очередной цикличной обработки данных наши машины выдали ряд любопытнейших совпадений. Оказалось, что ваш отец действительно нашел доказательства своей теории, но единственным свидетелем его трагического триумфа был ребенок, подобранный в разгерметизированной спасательной капсуле, где около работающей криогенной камеры нашли и тела ваших родителей.

– Материалы моего «детского» допроса тоже попали к вам? – нахмурясь, спросил Николай.

– Да, – подтвердил Кейн.

– Я могу ознакомиться с ними?

– Безусловно, – ответил священник, доставая из кейса, который постоянно держал при себе, пачку обыкновенных распечаток. – Вот полюбуйтесь, – произнес он, протягивая Николаю старые протоколы, снабженные грифом «секретно».

Николай взял распечатки.

…

ВКС Дансии. Секретно.

Протокол мыслесканирования.

Пациент: Лоури Николай Генрихович.

Пальцы, державшие лист, вдруг предательски задрожали…

Провода… Они были повсюду. Тянулись к его бритой наголо, смоченной каким-то резко пахнущим раствором голове, вонзались в виски тысячью иголочек… тянулись к окружающим его компьютерным терминалам черными глянцевитыми жгутами…

– Ну, милый, не дергайся, не бойся!.. Да я не сделаю тебе больно!.. Вот так… хорошо… А теперь постарайся сосредоточиться, вспомни, что ты видел. Не волнуйся… Только не волнуйся… Расслабься… Хорошо…

Свет.

Ослепительная, режущая глаз вспышка, феерическое море огней…

– Мама, а кто там раскидал эти искорки?

– Это звезды, сынок.

– А что они делают?

– Просто висят, милый. Не отвлекай нас с папой, ладно?

Скучно… День за днем скука. Тесные комнаты. Дрожь в тонких стенах-переборках. Запах нагретого металла и гудящих механизмов.

– Лана, посмотри, позади нас одна чернота! Это даже не Рукав Пустоты, мы пересекли барьер! Теперь я уверен – данного скопления нет ни на одной звездной карте!..

Отец – высокий, с черной курчавящейся бородой – встает из-за пульта. Он явно чем-то встревожен. Направляясь к Николаю, он то и дело оглядывается на экран, где картину собранных в плотное сияющее пятно звезд заслоняет какая-то чернота, словно в космосе перед кораблем быстро-быстро вращается абсолютно черная воронка неимоверных размеров. Она даже чернее самого космоса, и кажется, что у нее нет дна…

– Генрих, корабль! Смотри, это корабль! Господи, наверное, это крейсер военных! Они спасут нас, боже, Генрих, неужели мы выберемся отсюда?!

Отец останавливается, оборачивается к матери, которая сидит за пультом, бледная как смерть. На обзорных экранах медленно проползает исполинский корпус космического корабля. На его броне быстро поворачиваются какие-то вздутия, и с них часто-часто срывается огонь. Он бьет в черную воронку, но маленькие бледные вспышки бессильно тонут в этой черноте…

– Попробуй связаться с ним! Попытайся! Я отнесу Ника в спасательную капсулу и вернусь!

Ему страшно. Отец несет его по узким ярко освещенным коридорам, а он изо всех сил прижимается к его груди, вдыхая отцовский запах, и от этого на душе становится тоскливо и неспокойно…

– Папа, что с нами будет?

– Не волнуйся, Коля… Все будет хорошо… Мы с мамой справимся. Ты ведь не боишься? Сейчас я включу твою камеру, и ты просто уснешь… Договорились, сынок?

Мрак…

Огромная светящаяся спираль вкручивается в маленький испуганный мозг, разгоняет мысли, стирает сознание, и наступает мрак…

Не сон, не смерть, а нечто между ними…

…

Николай с трудом заставил себя перевернуть последний лист протокола.

Его трясло.

Пальцы дрожали, пока он прикуривал сигарету.

– Теперь моя очередь? – спросил он, хмуро посмотрев на Кейна. – Только боюсь, святой отец, мне в ответ нечем удивить вас. Я помню многое, но что стоят отрывочные воспоминания ребенка? Там больше эмоций, чем информации.

Кейн внимательно посмотрел на него, потом вдруг одним глотком допил свой глинтвейн и протянул руку, разжав ладонь.

На ней лежал обычный компьютерный видеокристалл, предназначенный для голографической записи информации.

– Что это? – по инерции осведомился Николай.

Кейн откашлялся.

– Я бы хотел, чтобы вы согласились на маленький эксперимент.

– Именно?

– У меня тут припасено одно устройство… Оно могло бы перевести ваши воспоминания в видеообразы… Мне бы хотелось проанализировать то звездное скопление, если не возражаете. – Кейн кивнул в сторону компьютерного терминала, где пустовало несколько подходящих по размеру гнезд.

Николай нехотя протянул руку, взял кристалл, попутно отметив, что ладонь посетителя вспотела. Очевидно, тот держал кристалл в кулаке с самого начала их странной беседы.

Подойдя к терминалу, он коснулся пальцем сенсорной кнопки. Гнездо, оправленное в черный глянцевитый пластик, открылось наподобие бутона, издав при этом легкий ноющий звук. Николай вставил кристалл в гнездо, несколько секунд помедлил, а потом просто слегка подтолкнул его внутрь терминала. Снова раздался ноющий звук, и пластиковый цветок сомкнул лепестки, унося с собой добычу. Этот аппарат всегда напоминал Лоури одно из хищных растений Хабора…

Из проецирующего устройства вырвался тонкий лазерный луч, распался веером, прошелся по определенному объему пустоты в центре комнаты, словно сгущая там воздух, а затем погас, так же внезапно, как и появился, оставив после себя мутную полупрозрачную сферу диаметром в метр. Свойства молекул воздуха внутри этого объема действительно были изменены, и новый пучок лучей, вырвавшись из воспроизводящего устройства терминала, внезапно разогнал муть, сделав проекционную сферу прозрачной и… черной как ночь.

– Что теперь? – спросил Николай, убедившись, что кристалл действительно пуст.

– Осмелюсь предложить «терновый венец», – произнес Кейн, порывшись в своем воистину бездонном кейсе. Очевидно, он основательно готовился к данной встрече и как минимум не сомневался в ее результате…

«Терновым венцом» называли портативную модель мыслесканера – устройства, изобретенного почти тысячу лет назад, в период Первой Галактической войны, неким Джедианом Ланге и впоследствии объявленного вне закона на большинстве цивилизованных миров.

Удивительно, как он ухитрился протащить его на борт станции? – с оттенком неприязни подумал Николай, но все же, немного поколебавшись, протянул руку. Что ж теперь, раз разговор зашел так далеко? Это ничуть не хуже, чем его навязчивые галлюцинации по ночам… Чем ловить за хвост ускользающие видения прошлого, нечаянно разбуженные в его памяти престарелым инсектом, не легче ли действительно один раз записать их?

В конце концов, от этого не умирают.

От тонкого плоского обруча, больше похожего на жесткую, согнутую кольцом ленту, по внутренней поверхности которой бежали тысячи едва различимых глазом нейросенсорных «шипов», тянулся метровый жгут интерфейса, оканчивающийся тривиальным компьютерным разъемом.

Николай воткнул его в терминал, надел «венец» себе на голову, подождал, пока уляжется неприятное покалывание в висках, и, не закрывая глаз, попытался восстановить ту картинку, которую память четырехлетнего мальчика выхватила с обзорных экранов их космического корабля.

Несколько минут все было напрасно – голографическая проекционная сфера по-прежнему оставалась черной как ночь.

И вдруг…

Николая словно прошибло током, когда в черноте внезапно начали загораться холодные немигающие точки.

Звезды проступали в трехмерном континууме, набирая яркость, складываясь в четкий рисунок… Николай, который, не закрывая глаз, напряженно следил за работой лазерного проектора, понял, что видит перед собой кусок увеличенного звездного неба, причем это оказался знакомый ему фрагмент…

Сердце непроизвольно дрогнуло в невольном нехорошем предчувствии.

Картина внутри голографической сферы вдруг начала укрупняться и поплыла навстречу наблюдателям. Скопление звезд, которое издали напоминало неправильной формы приплюснутый шарик с размазанными краями, теперь заполнило практически весь объем воспроизведения, но на этом увеличение не прекратилось. Еще несколько секунд поступательного движения, и стали различимы отдельные звезды. Наконец объемная картинка остановилась. Теперь в поле зрения было не более пяти или шести десятков полыхающих огнем горошин.

Индикатор записи на компьютерном терминале помаргивал в такт поступлению данных.

Это длилось, наверное, меньше минуты, потом изображение внезапно дрогнуло, смазалось…

– Лоури, что с вами?! – вскрикнул Кейн.

Николая согнуло пополам. Пока священник с благоговейным трепетом разглядывал проецировавшуюся в сфере карту, он беззвучно опустился на колени, кровь отлила от головы, сделав его лицо серее пепла, и лишь глаза лихорадочно блестели, устремленные в масштабированную бесконечность голографической звездной бездны, где среди серебристых пылинок плавало крохотное чернильное пятнышко размером не больше горошины…

Кейн успел сделать только один шаг, а на губах Николая внезапно выступила пена, и он, закатив глаза, со стуком рухнул набок, потеряв сознание.

* * *

– Вот, Николай, выпейте… – Кейн насильно приподнял его голову, вливая в рот прямо из кофейника горячий терпкий напиток, резко отдающий спиртным и травами.

Лоури сделал несколько судорожных глотков и бессильно откинулся на подушку.

– Что это было? – с усилием спросил он.

– Вам лучше знать, – покачал головой священник. – Вы вдруг побледнели и рухнули без сознания, как только спроецировалось изображение этого звездного скопления.

– Поздравляю, святой отец… – Николай закрыл глаза, и мучительная гримаса исказила черты его лица. – Ваша затея удалась… Это то самое скопление…

– Вы уверены, Николай?

– Абсолютно… Мои видения… Они преследуют меня на протяжении двух последних лет, не давая уснуть… – Он судорожно сглотнул. На лбу моментально выступили капельки пота, и Кейн заботливо отер их полотенцем. – Я вижу эти самые звезды и маленькое черное пятнышко между ними, словно этот сгусток темноты нечто большее чем мрак…

– Скверно… – Патрик осторожно снял с головы Николая тонкий усеянный шипами обруч. – Надеюсь, нам больше не придется прибегать к таким способам добычи информации… Извините, Николай…

– Да ладно, святой отец. – Он махнул рукой. – Проехали… Это было неприятно, но не смертельно… Надеюсь, запись получилась… – Николай налил себе воды, жадно, в несколько глотков, опустошил стакан и сел в кресло.

– Теперь дело за малым… – Кейн, волоча за собой упирающегося ксеноморфа, подошел к терминалу. – Вы позволите?

Николай кивнул.

– Святой отец…

Кейн обернулся.

– Да?

– Зачем вы таскаете на привязи эту тварь?

Кейн усмехнулся.

– Это не «тварь». Помните, я говорил, что ваш отец, кроме информации, оставил на хранение еще и вещественные свидетельства?

– Да, конечно…

– Так вот, в сейфе оказался кристалл. Странный такой, иссиня-черный кристалл, явно искусственный, пространственно симметричный, подозрительно смахивающий на наши кристаллы, которые мы используем для записи компьютерных программ.

– Носитель информации? – удивился Николай. – И что там было записано?

– В том и дело, что его не смогла прочитать ни одна машина. Он даже не подходит по форме гнезда… В сопроводительной записке указывалось, что это артефакт и он якобы приобретен вашим отцом у одного из капитанов, поведавших ему о своих фантастических злоключениях в некоей скрытой от посторонних глаз области пространства, расположенной где-то на краю Рукава Пустоты.

– Понимаю. – Николай уже почувствовал себя настолько лучше, что рискнул закурить. Пальцы все еще мелко дрожали, и огонек зажигалки плясал в его руке. – Но как этот кристалл сочетается с ним? – Он наконец прикурил и указал на ксеноморфа кончиком тлеющей сигареты. Тот в ответ попятился и зашипел, прячась за ногу Кейна.

– Когда данный кристалл попал ко мне, я не придал ему особого значения, – пояснил Кейн, одновременно вводя задание компьютерной системе. – У вас есть доступ в Интерстар? – поинтересовался он, на время отклоняясь от темы разговора.

– Да, безусловно, – ответил Николай. – Я редко пользуюсь сетью, так что там должно быть достаточно свободного лимита. Можете пользоваться.

– Благодарю. Так вот, некоторое время кристалл пылился у меня на столе среди прочих забавных вещиц, но однажды мне пришла в голову мысль: а что, если и вправду он является неким постоянным запоминающим устройством, сохранившимся от некоей древней машины? Я попытался поэкспериментировать с ним, но потом опять бросил, не добившись ничего толкового. И только недавно, когда рассекреченные архивы военно-космических сил, по сути, подтвердили правоту вашего отца, мне пришлось заняться им всерьез, ведь логично было предположить, что если ваш отец оказался прав в одном, то и в другом он, наверное, прав тоже?

Николай кивнул.

– Игра стоила свеч, и я посадил за работу нескольких наших лучших специалистов по компьютерным технологиям, отдав им весь положенный мне лимит машинного времени Эридана.

– И что в итоге? – Николай вдруг понял, что крайне заинтригован.

– Они «раскололи» кристалл, – признался Кейн. – Не сразу и не полностью, но раскололи. В нем действительно хранились данные, но их кодировка и язык абсолютно не идентичны нашим. Никаких ключей к дешифровке, естественно, не было. В итоге получился огромный массив условных чисел, какая-то база данных, может, программы, а может, еще что-либо. – Кейн развел руками. – Но я уже достаточно сильно к тому моменту погряз в этой идее. – Он улыбнулся краешком губ. – Знаете, Николай, человеческое любопытство – великая движущая сила. Короче, я потратил еще несколько месяцев на бесплодные поиски. У нас на Эридане действительно созданы уникальные компьютерные мощности, а программы аналитической обработки информации тоже, к чести сказать, под стать им. Я пропускал полученные байты через все мыслимые каскады обработки, пока одна из машин внезапно не нашла аналогию: по мнению той системы, часть базы данных представляла собой генетический код.

– Ого… – Николай подался чуть вперед, не заметив, что пепел от сигареты падает на пол. – Генетический код? – переспросил он. – Чей?

– Его… – Кейн кивком указал на ксеноморфа, который разлегся на полу, забавляясь с полами его рясы, словно игривый котенок. – Я воспользовался расшифрованной структурой ДНК, которая была частью информации кристалла, и клонировал его.

– Удивительно…

– Да, это поразительное существо. Как-нибудь, Николай, я расскажу вам о его анатомии… Совершенно чуждая форма жизни, трудно даже представить, что за эволюция породила его.

– Он взрослый?

– Не знаю, – пожал плечами Кейн. – Я не знаю про него практически ничего и в то же время знаю очень многое. Парадокс… Думаю, он еще ребенок, ведь для получения взрослого клона нужно вносить изменения в генетический код. А я, естественно, этого не делал.

– А белок? Ткани?

– Белок схож с нашим, иначе я не смог бы его кормить. Но физиология отличается, хотя и не радикально… Подождите… Кажется, пришел ответ на запрос… – Кейн повернулся к терминалу.

Николай погасил окурок, глядя на странное существо.

Действительно чуждая форма жизни – такого уродливого, гибридного строения тела он не встречал нигде, даже в шоу уродцев на Омикроне-5… Интересно было бы узнать о нем побольше…

– Вот так… – Кейн сделал пасс над клавиатурой терминала и повернулся: – Николай, данного скопления нет ни в одном каталоге! Ваш отец был прав – оно скрыто!

– И что это значит? Может, я что-то неправильно воспроизвел в своей памяти?

– Я предвидел такую возможность и задал системе алгоритм поиска с пятидесятипроцентным совпадением. Но даже этого нет, Николай, понимаете?

Кейн был возбужден.

Николай посмотрел на него, потом на ксеноморфа, покачал головой, что-то обдумывая…

– Вы знаете, где нужно искать? – наконец спросил он.

Кейн кивнул.

– Ваш отец оставил нам данные того курса, которым он предполагал пересекать Рукав Пустоты.

– И вы всерьез верите, что такая скрытая область пространства существует?

– Все указывает на то. Посудите сами, вспомните, о чем писал ваш отец? О титанических усилиях двух цивилизаций, предпринятых ими в связи с угрозой полного уничтожения. Они пытались бороться с Предтечами, и следы той борьбы мы теперь видим повсюду… А вот третья раса, упоминания о которой очевидны, почему-то не оставила своих следов. По-моему, Генрих Лоури сделал единственно верный вывод – они попытались скрыться…

– Но почему они тогда просто не улетели? – переспросил Николай. – Создать источники гравитации, способные искривить, повернуть вспять свет от целого сонмища звезд, – это разве не сверхзадача?

– Не знаю, Николай… Я не знаю, какими технологиями они обладали, как мыслили… Но думаю, их было очень много… Представьте, если в этом шаровом скоплении ими было заселено хотя бы столько же миров, как и у нас. Как сорвать с насиженных мест население сотни планет? Где и как разведать новую сотню пригодных к жизни миров? Да и к чему это приведет? Если сейчас поставить человечество перед фактом необходимости внезапной миграции в иные галактические пределы, разве это не станет концом для миллиардов? Нет, Николай, для высокоразвитой цивилизации такой шаг является чуть ли не гибельным. Гораздо меньшей задачей кажется любое техническое усилие в области маскировки, например…

– Думаете, от Предтеч возможно было укрыться?

– Они являлись животными… Имели свои инстинкты, надо полагать… Вероятно, свет звезды служил для них маяком, сигналом к тому, что в данном месте есть вещество, материя, которую можно поглотить. Недаром ведь инсекты пытались укрыться от них за искусственной оболочкой Сферы Дайсона, которая тоже перехватывает все излучение заключенного внутри нее светила…

– Логично, – согласился Николай. – Но все это предположения, домыслы. Их очень трудно проверить…

– Их необходимо проверить, – внезапно заявил Кейн настолько убежденно, будто был готов к такому повороту разговора заранее.

– Вам-то что за резон, святой отец? Вы же сами сказали: чтобы хоть попытаться проникнуть «туда, не знаю куда», человек должен пожертвовать всем – друзьями, родными, частью своей жизни…

– Да, в этом состоит трудность, Николай, – кивком подтвердил Кейн. – И это одна из причин, почему я здесь.

– Не понял? – Николай прищурился.

– Все просто. – Рука Кейна легла на правую голову ксеноморфа, накрыв ее своей морщинистой ладонью. – Я уже достаточно стар, а монашество даже в наш пагубный своими страстями век предполагает некий аскетизм. – Он улыбнулся краешком губ. – Не поймите превратно, но я уже давно одинок… Мой Орден не одобряет физических изысканий, догматы нашей веры ориентированы на дух, путь информационного, виртуального поиска. Вероятно, я не оправдал в этом смысле трудов своих учителей… Прежде чем решиться, я много и тягостно размышлял, но в конце концов решился и… покинул общину Эридана, чтобы найти истину… Я одинок, стар и свободен.

Николай только покачал головой, слушая откровение Кейна. Ему не совсем нравилось то, куда исподволь клонил святой отец.

– У вас были планы в отношении меня?

– Естественно, – не стал лгать Патрик. – Возможность лишний раз убедиться в правоте выводов вашего отца – это лишь частность, Николай, – признался он. – На самом деле мне действительно нужны вы, молодой, энергичный, но так же, как и я, лишенный друзей, родственников и привязанностей, а главное – кровно заинтересованный в данной проблеме…

– Ну, допустим. – Николай не знал, как отнестись к этим словам Кейна. На миг он растерялся. – Нет, я все же хочу понять, что, кроме естественного любопытства, может служить мотивом? Чтобы идти на подобное предприятие, нужна цель, и, думаю, она должна быть адекватной… тем усилиям, риску, затратам, что предстоит понести…

– Конечно. Такая цель, несомненно, есть.

– Я бы хотел ее знать.

– Человечество, Николай.

– Да бросьте… Люди озабочены вовсе не историей вымерших рас.

– А кто сказал, что третья раса вымерла?

Слова, готовые сорваться с губ Николая, застыли. Он вздрогнул.

– Кто погубил корабль ваших родителей? – еще более усугубил его замешательство Кейн.

Да, действительно… кто?

Николай в эти минуты чувствовал странное, болезненное раздвоение. С одной стороны, все, что говорил Кейн, было справедливо, но с другой… Еще вчера он жил трудной, но по-своему устроенной жизнью, зарабатывал, со временем, вероятно, мог улететь отсюда, чтобы поселиться в одном из более благополучных миров, жениться наконец, создать семью…

А с другой – разве он не способен сделать этот безумный и одновременно закономерный шаг?

Разве сияющая россыпь звезд, скрытая от глаз всего сущего, не стоит того, чтобы взглянуть на нее? Разве его отец, одержимый этой идеей, погибший из-за нее, не достоин такой памяти?..

В эти минуты Николай меньше всего думал о человечестве. Он думал прежде всего о себе. О своей жизни и планах, будто взвешивал на незримых весах какие-то ценности…

Наверное, Кейн был хорошим психологом. Он уронил зерна сомнения в его душу и теперь терпеливо ждал их скорых всходов, машинально поглаживая своей морщинистой ладонью чешуйчатую кожу странного клонированного им существа.

Глядя на Николая, которого заочно знал уже два года, он не мог даже предполагать, сколь страшен окажется предложенный им этому молодому человеку путь и как далеко заведет он их по кривой чудовищной в своих масштабах гибели и столь же устрашающего возрождения чуждых миров…

Он просто ждал.

И как выяснилось – не напрасно.

– На чем мы полетим, святой отец? – глядя в туманную даль виртуального окна, внезапно спросил Николай, заставив вздрогнуть задумавшегося Кейна.

– Это действительно проблема, – признался он.

– Нет денег?

– Есть. Есть и деньги, и корабль, правда совсем небольшой, переоборудованный из старого военного транспорта, но вполне отвечающий целям разведки. Проблема в том, что Рукав Пустоты – область малоизученная, навигация там сложна, чревата многими опасностями, а в нужную точку пространства нам желательно попасть без затруднений и в досветовом режиме. Откровенно говоря, я долго ломал голову над этой стороной вопроса и не нашел приемлемого выхода…

– Досветовой режим… Это, вероятно, главная проблема?

– Да, сейчас подобным образом уже никто не летает.

– Ну почему же… – Николай на некоторое время задумался, а затем встал, подошел к терминалу и начал просматривать сообщения, которые приходили на его адрес в последний месяц.

– По-моему, я знаю, как решить эту задачу, – наконец сообщил он, останавливая просмотр. – Вот, полюбуйтесь.

Кейн посмотрел на монитор.

Да, воистину две головы лучше, чем одна!.. – подумал он, пробегая глазами по строкам рекламного предложения, которое уже несколько раз с завидной настойчивостью рассылалось хозяевами некоего космического корабля, вернее, целого дрейфующего рудодобывающего комплекса, которому нужен был экипаж.

– Я не совсем улавливаю смысл, Николай, – несколько раз прочтя сообщение, признался Кейн. Корабль был старым, огромным, он вполне отвечал всем их целям, начиная от досветового привода и заканчивая курсом. Судя по аннотации, его собирались запустить именно в Рукав Пустоты, но…

– Это старая фабрика по переработке астероидов, принадлежит компании «Алтекс», которая эксплуатирует сейчас естественный астероидный пояс системы Онтарио, – пояснил Николай. – Сейчас они ищут достаточное количество безумцев, которые согласятся лечь в криогенный сон, и собираются запустить этот комплекс в полет вдоль Рукава Пустоты. Сейчас больше нет ограничений на разработку в этом участке пространства, а там, говорят, множество блуждающих объектов, достаточно богатых полезными ископаемыми. Принцип полета прост – это долгосрочный проект. Фабрика плюс базовый корабль составляют комплекс, который летит в досветовом режиме, производя автоматическую разведку. Попался на пути интересный объект – бортовой компьютер будит экипаж, объект утилизируется и – снова в путь.

– И как долго?

– Пока полностью не будут заполнены танки. Беспроигрышное дело, – презрительно пояснил Николай. – Комплекс уже отслужил свое и, по сути, не стоит ни гроша, учитывая, что тут астероиды практически уже обобраны до нитки. А так, рано или поздно, он вернется к хозяевам с полными емкостями.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок?

– Ну да… приблизительно.

– А зачем при таком полете нужен экипаж? – резонно поинтересовался Кейн. – Разве с этой задачей не могут справиться автоматы?

– Комплекс старый, оборудование морально устарело, далеко не все автоматизировано, да и в полете не исключены серьезные поломки. Без людей тут не обойдешься.

– Откуда вы так все подробно знаете, Николай?

– Я ра

Date: 2015-09-18; view: 295; Нарушение авторских прав