Ну да, если учесть, что твои холостяцкие похождения продолжались лет двести, а мои - чуть больше десяти. - понимающе ухмыльнулся я. - Ничего, переживу как-нибудь

Вечер прошел в полном соответствии с моим сценарием. Выцедив полбутылки коньяку на двоих, мы не опьянели, а размякли - что, собственно говоря, и требовалось. Я мог себя поздравить: одно дело постоянно совершать все новые чудеса, не очень-то понимая, почему они мне удаются, и совсем другое - взять власть над собственным переменчивым настроением. Стиснуть зубы и очертя голову рвануть навстречу неприятности могут многие: тут требуется не столько врожденное мужество, сколько благоприобретенная привычка действовать, не обращая внимания на страх. Но стать счастливым болваном в самом сердце наихудшей из "неприятностей", в какие мне когда-либо доводилось влипать, - признаться, я и не надеялся, что такое возможно. Тем не менее первую попытку можно было считать успешной. Поначалу я фальшивил, но потом вошел во вкус.

Умиротворенные, мы расползлись по диванам, благо чего-чего, а диванов в этом помещении было в избытке. И - вот уж воистину чудо! - мне удалось проснуться все в том же легкомысленном и немного рассеянном расположении духа. За окном деловито щебетала какая-то птичья мелочь. Снег больше не падал, на чистом бледненьком небе по-сиротски стеснительно улыбалось зимнее солнышко. Мелифаро сидел на спинке кресла, одетый, как человек, собравшийся в дальний путь (небось опять потрошил шкафы!), и с видом великомученика грыз орехи.

Здоров ты все-таки спать, сэр Макс! - укоризненно сказал он. - Я тут уже часа два в полном одиночестве жизни радуюсь. Еще немного - и на стенку полез бы.

Ну и слазил бы. Зачем отказывать себе в таких пустяках? Поупражняйся, пока я буду совершать утренний туалет, - благодушно огрызнулся я. Открыл окно, зачерпнул с подоконника пригоршню снега и с удовольствием умылся.

Рекомендуешь? - заинтересованно спросил Мелифаро.