Глава 9. Глеб Сиверов увел Тамару Колотову в толпу танцующих и только потом взял за плечи

Глеб Сиверов увел Тамару Колотову в толпу танцующих и только потом взял за плечи. Женщина обняла Глеба, прижалась к нему и прошептала:

– Я все сказала ему так, как ты учил.

– А он? – тихо спросил Глеб, заглянув в темные глаза Тамары.

– А он сказал, что я сука.

– Вот как?

– Да, да. Он обозвал меня. Ну ничего, я к этому уже привыкла. Когда они злятся, всегда обзывают меня.

Глеб взглянул на Альберта Прищепова. Тот, понурившись, сидел за столиком, потягивая французское вино из высокого прозрачного бокала.

– Что я еще должна делать? – теснее прижимаясь к Глебу, спросила Тамара.

– Пока еще не знаю. Танцуй.

– Я и танцую.

Музыканты играли превосходно. Под такую настоящую, живую музыку и танцевать было приятно. Глеб в этот момент вспомнил об Ирине Быстрицкой и пожалел, что сейчас ее нет рядом.

«Хорошо было бы танцевать с Ириной, а затем пить приятное легкое вино, прозрачное и веселое».

– Ты о чем-то задумался? – положив голову на плечо Глебу, спросила Тамара.

– Да нет, собственно, ни о чем.

– Ты замечательный человек. У меня никогда не было таких друзей и никогда не было таких любовников.

«И не будет!» – почему-то подумал в этот момент Глеб.

– Может, потом поедем ко мне? – прошептала Та-" мара, обдав ухо и шею Глеба жарким дыханием.

– Посмотрим, – пожал плечами Сиверов и вновь взглянул на Альберта Прищепова.

Прищепов сидел в кресле, откинувшись на спинку, и обшаривал глазами зал.

«Интересно, кого он так высматривает? Кого-то ждет?» – Глеб, развернув Тамару, тоже осмотрелся.

Вокруг веселились праздные люди – молодые, красивые, пожилые, в дорогих костюмах и дорогих вечерних платьях. Всем было хорошо.

Глеб не знал никого из присутствующих, ведь раньше он никогда не бывал здесь. И ему, честно признаться, вообще не нравились рестораны, ему не хотелось, чтобы кто-то из посторонних видел его. Больше по душе Глебу были тихие застолья в узком кругу. А лучше всего – один на один.

Музыка кончилась. Глеб поблагодарил Тамару, взял ее за руку и подвел к столику.

Глубоко посаженные глаза Альберта Прищепова под отяжелевшими от вина веками рыскали по залу. Они вспыхивали и гасли. Кое-кто раскланивался с Прищеповым. Женщины в роскошных вечерних платьях махали ему рукой, иногда даже посылали воздушные поцелуи.

Прищепов ухмылялся, показывая ровные вставные зубы и золотые коронки.

– Публика сегодня не очень, – как бы сам себе, но в то же время обращаясь к Глебу и Тамаре, сказал Прищепов. Затем потянулся к бутылке и наполнил бокалы. – Ну, господа, выпьем же за знакомство. Так вы говорите, занимаетесь бизнесом?

– Ну, в общем да, – вяло ответил Глеб, набивая подобными ответами себе цену.

– И дела ваши идут хорошо?

– В общем-то да, – вновь флегматично пожал плечами Глеб.

– Тогда давайте выпьем за то, чтобы ваши дела всегда шли так же хорошо.

Первая подхватила свой бокал Тамара и подвинула его к середине стола. Бокалы со звоном стукнулись друг о друга, словно поцеловались. Глеб сделал маленький глоток, смакуя вино.

– Да, вино здесь хорошее, – заметил Прищепов с видом гурмана и знатока.

Глеб Сиверов, даже не взглянув на бутылку, сказал:

– Наверное, урожая восемьдесят седьмого года.

– Да нет, восемьдесят девятого. Восемьдесят седьмого было бы чуть помягче.

И тут же Прищепов подумал:

«А этот незнакомец ничего, разбирается в винах. Если бы он был из ФСБ, то в таких делах не смыслил бы ни бельмсса, все они там профаны».

И, чтобы убедиться в своей правоте, он заговорил с Глебом о французских и немецких винах. Глеб с дежурной вежливостью поддержал беседу, напустив на себя важность и безразличие. Колотова с интересом прислушивалась к разговору мужчин, хотя он ей казался абсолютно пустым и ненужным.

А те принялись спорить. Альберт Прищепов настаивал, что самые лучшие вина – во Франции. А Глеб Сиверов утверждал, что нет вин лучше германских – из того винограда, который растет на берегах Рейна.

– Нет, нет, немецкие вина какие-то кисловатые, – сказал Прищепов. – В них нет того букета, той концентрации.

– Этим они и хороши, – заметил Глеб.

– Ну, кому что, – махнул рукой, украшенной перстнями, Альберт. – Бог с ними, давайте закажем еще бутылочку.

Глеб утвердительно кивнул, перед этим взглянув на Тамару.

– Ты какое будешь, красное или белое?

– Мне абсолютно все равно, – уже пьяно и весело ответила она.

– Тогда давайте возьмем бутылочку красного.

– А я люблю белое, – вставил Альберт Прищепов.

– Тогда позвольте вас угостить. Возьмем бутылку красного и бутылку белого.

Буквально через пару минут на столе появилось две длинных бутылки – одна красного вина, другая белого, урожая восемьдесят седьмого года. Вновь завязался какой-то незначительный разговор, на этот раз о музыке и о живописи.

И вот в тот момент, когда Альберт Прищепов говорил о ценах на Западе на русскую живопись, а конкретнее, на русский пост-модерн, он вдруг осекся, его лицо изменилось. Прищепов побледнел, глаза забегали, пальцы задрожали.

– Что с вами, Альберт Николаевич? – осведомился Сиверов, уже понимая, что Прищепов увидел кого-то, с кем встреча была нежелательна.

– Да так… – выдохнул Прищепов и сделал большой глоток вина, было похоже, что у него во рту все пересохло, а язык присох к небу.

Он даже немного распустил узел галстука, словно тот сжимал ему горло, не давая дышать и глотать.

Глеб вальяжно развернулся и взглянул туда, куда боялся посмотреть Альберт Николаевич Прищепов. Через два столика от них он увидел двух мужчин: одного в сером костюме, а другого в кожаном пиджаке необычного покроя, как из журнала мод.

Эти мужчины смотрели на Колотову, на Сиверова, но пристальнее всего – на Альберта Прищепова.

Тот как-то засуетился:

– Господа, может уйдем отсюда, продолжим наше веселье в каком-нибудь другом месте?

Глеб сделал вид, что не услышал слов Прищепова, тем более что музыка звучала очень громко, а Прищепов почти шептал.

Еще минут через пять Тамара предложила Сиверову потанцевать. Глеб взглянул на Альберта Прищепова. Тот ничего не сказал. По суетливости Альберта Прищепова было видно, что он чем-то серьезно озабочен, если не сказать, смертельно напуган.

– Ладно, пойдем потанцуем.

Глеб поднялся, галантно взял Тамару под руку, и они направились к площадке для танцев.

– Что это с ним такое? – поинтересовался Глеб.

– А что? Я ничего не заметила, – удивилась Тамара.

– Посмотри вот на тот столик, только незаметно.

Мы сейчас повернемся, и ты увидишь двух мужчин с девицей, с яркой блондинкой. Они сидят за столиком.

Видишь, один в сером костюме, второй в кожаном пиджаке?

– Да-да, вижу, – ответила Тамара, плотнее прильнув к Глебу.

– Ты их знаешь?

Женщина задумалась и прикрыла глаза, медленно покачивая бедрами и все теснее прижимаясь к Глебу.

Тот не стал отстранять ее.

– Нет, я их не знаю и знать не хочу. Я хотела бы поближе узнать тебя. Куда поедем – ко мне или к тебе? – спросила она.

«Какая же прилипчивая!» – подумал Глеб.

Но то ли от вина, то ли от веселья, царившего в ресторане, в его голове вдруг промелькнула шальная мысль:

«А почему бы, собственно, не поехать к ней? Почему не сделать ее счастливой хотя бы на одну ночь?»

– Подумаю об этом, – сказал он уже вслух.

Глаза Колотовой загорелись. Ей действительно очень хотелось переспать с Глебом, вернее, даже не просто переспать, ей хотелось быть рядом с этим сильным и уверенным в себе мужчиной. Он дарил ей какое-то странное спокойствие и умиротворение и в то же время разжигал ее чувства.

Глеб танцуя, постоянно наблюдал за Прищеповым.

А тот, было видно по всему, ужасно нервничал. Он уже дважды наполнял свой бокал и жадно, как воду в жаркий день, пил вино.

"Чем же он так озабочен? Неужели эти ребята – из регионального управления по борьбе с организованной преступностью, и он их знает? – подумал Глеб, но затем еще раз взглянул на мужчин. – Нет, они не из органов.

Это видно по их лицам. Эти люди привыкли жить в свое удовольствие. Они больше смахивают на богатых бандитов, нежели на работников РУОП, ФСК или ФСБ. Они явно не оттуда".

Глеб за плечи привлек Тамару к себе.

– Медленно, медленно поворачивайся, – попросил он ее.

Женщина приняла его слова за желание позаигрывать и теснее прижалась к Глебу. Он ощутил, как упругая грудь Тамары качнулась и прильнула к его сердцу.

– Мне хорошо, – прошептала женщина, – а ночью нам будет еще лучше.

– Погоди, не спеши. Все надо делать постепенно.

– Да-да, постепенно, – немного охрипшим голосом ответила Тамара. – Мы и будем все делать постепенно, медленно, не спеша.

– Вот и хорошо.

Глеб мгновенно отрезвел. Он почувствовал, что судьба посылает ему какой-то щедрый подарок. И возможно, этот подарок – то, что сейчас должно произойти – очень сильно повлияет на будущий ход дела, Он смотрел на нервничающего Альберта Николаевича Прищепова и двух мужчин, презрительно разглядывающих мецената, и чувствовал, что интуиция его не подводит.

Тамара медленно поворачивала Глеба, и когда он вновь взглянул на столик, за которым они оставили Прищепова, того уже и след простыл.

Глеб, вздрогнув, отстранил от себя Тамару.

Мужчин тоже не было на месте.

Он быстро взял Колотову за локоть, крепко сжал.

– Пойдем, пойдем. Ты посидишь за столиком. Вот деньги, в случае чего рассчитаешься, – Сиверов дал Тамаре триста долларов. – Может, я приду.

– Погоди, куда ты? Не уходи.

– Сиди здесь. Я обязательно за тобой вернусь, – сам не очень веря в то, что сказал, бросил Глеб и стремительно, рассекая толпу, направился к выходу.

Но ни мужчин, ни Прищепова он не нашел.

– Простите, вы не видели моего друга, – обратился Глеб к одному из служащих, – с таким большим перстнем, в сером костюме?

– А, да. Он направился туда, – служащий указал в сторону туалета.

Глеб быстро побежал к туалету. Дверь была заперта изнутри. Глеб, надавив плечом, открыл ее и ворвался внутрь. Альберт Прищепов корчился в углу, а двое мужчин нависали над ним.

– Тебе чего надо? – окрысился один из них на Глеба. – Пошел отсюда! У нас здесь свои разборки.

– Погодите, погодите, – попросил Глеб, – что, в туалет уже нельзя зайти?

– Зайди в другой.

– Извини, друг, мне невтерпеж.

Глеб успел увидеть в глазах Альберта Прищепова немую мольбу, зов о помощи. Мужчина в кожаном пиджаке встал прямо перед Глебом.

– Ты что, не понял, о чем тебя попросили?

Он опустил руку в карман, и перед глазами Сиверова появилось служебное удостоверение.

– Ребята, оставьте его в покое, – сказал Глеб.

– Ты что, не понял, кто мы?!

Глеб почувствовал, что сейчас оба незнакомца бросятся на него.

Реакция у Глеба была феноменальной. Еще инструктор по рукопашному бою удивлялся подвижности и ловкости Сиверова, изумлялся его мгновенной реакции. Ведь он, инструктор, – профессионал, всю жизнь занимавшийся мордобоем и до тонкостей изучивший это искусство, – никогда не мог застигнуть Глеба врасплох самым замысловатым выпадом.

А эти двое явно не отличались таким талантом, как обучавший Глеба инструктор, и их даже не спасало то, что они были вдвоем, а Сиверов один.

Глеб боковым зрением увидел, как дрогнуло плечо мужчины, и, сразу же нырнув, ушел от удара. Здоровяк в сером костюме буквально пролетел над Глебом, и если бы он попал Сиверову в голову, то сейчас наверняка Глеб лежал бы у стенки и пытался подняться на ноги.

Но получилась осечка. Уйдя от удара, Глеб нанес противнику встречный сокрушительный удар ребром ладони по печени. Нападавший замер на месте, прогнулся, в это время нога Глеба взметнулась, и мужчина отлетел к стенке. Ударившись о кафель затылком, он осел на пол и, качнув головой, завалился на бок.

Но второй, в кожаном пиджаке, не дремал. Он сунул руку под пиджак, и Глеб понял, что сейчас появится пистолет. Но мужчина не успел воспользоваться оружием. Пистолет появился и тут же полетел в, сторону, выбитый ногой Сиверова, а противники оказались друг перед другом.

Глеб заметил, что мужчина в кожаном пиджаке явно обескуражен такой прытью соперника: лицо его раскраснелось, а глаза беспокойно забегали. Но он тут же собрался и ринулся на Глеба, уклоняясь от ударов, которые тот еще не наносил. Глеб сделал два шага в сторону.

Вернее, это были даже не шаги, он просто проскользил ногами по полу, не отрывая их от поверхности – так, словно был на коньках. Затем развернулся на одной ноге, перехватил руку нападавшего, быстро вывернул запястье, но не настолько сильно, чтобы порвались связки, а вполсилы, и, развернув противника, дважды ударил его кулаком в солнечное сплетение.

Мужчина вскинул руки, словно выходя из окопа и сдаваясь на милость победителя, затем качнулся. И тогда Глеб нанес очень короткий и сильный удар в нижнюю челюсть. Но соперник устоял, видимо, помогли тренировки, да и масса у него была изрядная. Глеб, чтобы завершить бой, как-то хрестоматийно провел четкую атаку, словно работал с тренажером, а не с живым человеком. И после трех коротких резких ударов соперник будто бы переломился в пояснице, из его носа хлынула кровь, и он осел на пол, скорчился и стал хватать воздух широко открытым ртом.

Альберт Прищепов смотрел на эту сцену, абсолютно не понимая, что происходит. У него из носа тоже текла кровь.

Глеб хотел нагнуться и взять пистолет, но в это время здоровяк в сером костюме, уже успевший очухаться, бросился на Сиверова и, схватив сзади, стал душить.

Глеб попытался вывернуться, но буквально в долю секунды сообразил, что это ему не удастся. И тогда он применил прием, которому его научил лысый большеголовый инструктор по рукопашному бою в засекреченном учебном лагере. Он прижал руку нападавшего к своей шее и бросился в противоположную сторону, ударив своего соперника головой по носу. А затем повторил это движение. Хватка ослабла, и Глеб, вырвавшись, отскочил в сторону, быстро развернулся и, уже ни о чем не думая и не рассчитывая силу удара, рубанул противника ребром ладони по шее сбоку. Глебу даже показалось, что у него под рукой что-то хрустнуло.

Мужчина в сером костюме, потеряв сознание, рухнул на кафельный пол. Глеб схватил пистолет, привычным движением сунул его за брючный ремень, затем поставил на ноги Прищепова и потащил его из туалета.

– Пойдем, пойдем! Скорее, скорее! Иди к выходу, я заберу Тамару.

Он спокойно вошел в зал. Тамары за столиком не было. Она танцевала с каким-то парнем, на шее которого болтался пестрый галстук с яркими, вышитыми золотом рыбками.

– Тамара, уходим! – махнул рукой Глеб.

Тамара виновато улыбнулась своему кавалеру. Тот попытался задержать ее, но, увидев взгляд Глеба, тут же оставил свои попытки.

– Я уже расплатилась, – пробормотала Колотова, когда Глеб выходил с ней из ресторана.

Она успела надеть плащ, Глеб нес свой На руке.

У входа их ждал Альберт Прищепов.

– Скорее! Пойдемте!

Он схватил Альберта Николаевича под руку и потащил к своему припаркованному автомобилю.

– Альберт Николаевич, что случилось? – спросил Глеб, когда они уже ехали.

– Не знаю… Потом расскажу, – испуганный, еще не придя в себя от пережитого, лепетал Прищепов.

– Кто они вообще такие?

– Я их не знаю, впервые вижу, – сказал Альберт Прищепов, но Глеб по его взгляду понял, что меценат врет.

– Мне кажется, вы чего-то недоговариваете, а так дела не делаются. Я подставлял свою голову, рисковал, они могли меня убить. А вы вот так…

– Ладно, ладно, потом расскажу, – взглянув на Колотову – дескать, здесь присутствуют ненужные свидетели, – пообещал Прищепов.

Глеб согласно кивнул.

– Ну что же, будем надеяться.

Прищепов, сидящий на переднем сиденье, вытащил из кармана носовой платок и приложил его к разбитому носу. На платке остались темные пятна крови.

– Мерзавцы! Сволочи! – зашептал он.

– Куда едем, Альберт Николаевич?

– Куда, куда… Мне надо домой.

– Куда везти? Где ваш дом?

Прищепов несколько мгновений медлил, затем махнул рукой вперед.

– На Крымскую набережную, а там я покажу.

– Через мост поедем или как?

– Да, через мост, так скорее.

Автомобиль Глеба помчался быстрее. Вокруг сверкала огнями Москва. Лился неоновый свет рекламы, тепло светились окна домов, поблескивали рубиновые огни автомобилей, блестел мокрый асфальт. Глеб спокойно вел машину, глядя прямо перед собой.

А Прищепов недовольно шмыгал носом, пытаясь унять сочившуюся кровь. Тамара молчала, не совсем понимая, что произошло.

– Альберт, что с тобой? – наконец спросила она.

– Да ничего, споткнулся.

– Вот это да! – удивилась Тамара. – И что, прямо носом?

– Не твое дело. Замолчи, сволочь!

Тамара осеклась, явно не ожидая столь резкого выпада.

Вскоре машина подъехала к дому Альберта Прищепова. Глеб затормозил на том же месте, где несколько дней назад горбатый водитель высадил Бычкова-Бочкарева, когда тот побежал к Прищепову за наркотиками.

Конечно, Сиверов не мог знать разговора, который произошел у скульптора-наркомана с водителем-провидцем.

– Куда дальше? – спросил Глеб.

– Лучше заехать во двор.

– А машину там оставить можно?

– Конечно, можно, – сказал Прищепов сдавленным голосом, продолжая прижимать платок к носу.

– Хорошо.

Автомобиль плавно вкатил во двор, и Прищепов кивнул:

– Стоп. Вот у этого подъезда.

Они выбрались из машины. Видимо, не очень желая приглашать к себе гостей, но не найдя благовидного предлога отказать, Прищепов пробормотал:

– Ну что же, господа, прошу подняться ко мне. Немного выпьем и закусим.

Лифт остановился на нужном этаже. Хозяин долго возился с многочисленными замками. Глеб смотрел на Тамару, но в то же время четко следил за движениями рук Альберта Прищепова, считая и изучая замки, которыми была оснащена тяжелая дубовая дверь. Когда дверь открылась, за ней оказалась вторая. И Глеб увидел, что обе двери усилены стальными листами.

«Да, неплохо», – отметил он про себя, осматривая массивные металлические уголки, укрепляющие дверь квартиры Альберта Николаевича Прищепова.

Огромная прихожая. Высоко под потолком вспыхнула люстра, заиграли хрустальные камешки подвесок.

– Роскошно! – выдохнула Тамара.

Она никогда не была в квартире Прищепова, – Глеб это понял по ее изумленному вздоху.

Альберт Николаевич быстро двинулся в ванную. Послышался шум воды, затем Прищепов высморкался и вернулся уже умытый, но со свежим носовым платком в руках – Проходите в гостиную, располагайтесь на диване.

Гости прошли в поражавшую своими огромными размерами гостиную. Большой персидский ковер, старый, но прекрасного качества, с дивными птицами по краям, устилал комнату. Начищенный инкрустированный паркет сверкал. Мебель была под стать ковру. Массивный круглый стол, на нем – мраморная пепельница, оправленная в бронзу. Подсвечники по углам, рояль и черный буфет, весь точеный, с маленькими стеклянными оконцами, за которыми поблескивала дорогая посуда. А на стенах – многочисленные картины в дорогих золотых рамах, поражавших изысканным рисунком – переплетенные виноградные гроздья, листья, яблоневые цветы. Эти рамы явно когда-то украшали иконы и были взяты с иконостаса. Где-то подобную резьбу Глеб Сиверов уже видел, но где – не мог вспомнить. Но сочетание великолепных старинных рам и не менее прекрасных, но абсолютно новых современных картин выглядело странно.

– Как у вас хорошо!" – не смогла скрыть восторга Тамара.

– Да, да. Располагайтесь, – в буфете стоят бутылки.

Возьмите все, что нравится, выставляйте на стол. Будем пить.

Зазвучала легкая музыка, и Глеб только сейчас заметил колонки – высокие и отделанные золотистым деревом. Они походили на небольшие шкафчики. А сама аппаратура стояла в ореховом стеллаже. Книг в гостиной не было. Поражала чистота.

– Вы сами убираете? – поинтересовался Глеб.

– Да нет, приходит женщина через день. Она готовит мне еду и убирает. А так же кое-что стирает, – улыбнулся Прищепов, явно удовлетворенный впечатлением, какое произвела на гостей его квартира.

Глеб сел на мягкий диван. Упруго скрипнула кожа.

А вот Тамара Колотова никак не могла найти себе место. Она не решалась опуститься в глубокое кресло, слишком уж короткой была ее юбка. Но, наконец, она все же решилась.

Глеб заметил ее растерянность и улыбнулся:

– Не стесняйся, Тома, будь как дома. Альберт Николаевич не обидится.

А хозяин уже возился на кухне у холодильника, извлекая из морозильной камеры лед. Тихо звучала музыка, Прищепов сам, видя, что гости не проявляют инициативы, достал из черного немецкого, явно трофейного, буфета бокалы и бутылки, тесной группкой составил их на столе и предложил:

– Давайте выпьем виски.

– Нет, я не буду, – отрицательно мотнул головой Глеб. – Ведь мне еще вести машину.

– Да бросьте, Федор, – хитро улыбнулся Прищепов. – При чем тут машина? Вы, я думаю, даже если на ногах стоять не будете, сможете ее вести.

Через полчаса Прищепов тронул Глеба за плечо.

– Я хотел бы с вами, Федор, переговорить, – каким-то на удивление официальным голосом сказал Альберт Николаевич и посмотрел на Тамару. – А ты посиди здесь. Налей себе выпить. Вот орешки, печенье, конфеты. Угощайся, развлекайся. А мужчинам надо решить кое-какие дела. Пройдемте в кабинет.

Кабинетик оказался на удивление маленьким, тесно заставленным книжными полками и старинной мебелью. Выдержанный в стиле ампир кабинет заполняла мебель, изготовленная русскими крепостными. Такая мебель Глебу очень нравилась, простая и в то же время отлично прорисованная, лаконичная и выразительная.

На деревянных тумбах стояли бронзовые подсвечники.

Письменный стол был чист. Столешницу украшала затейливая инкрустация.

Хозяин опустился в кресло у стола, предложив гостю сесть напротив. Мужчины держали в руках бокалы с виски.

– Скажите мне, – в упор посмотрев на Глеба, спросил Альберт Николаевич, – где это вы научились так ловко для бизнесмена орудовать кулаками?

– О, это давняя история. В детстве я был очень стеснительным и хилым парнем. Меня в классе и во дворе все били, поэтому мне пришлось позаботиться о самосохранении. Долго занимался всякими видами единоборств и, как вы смогли убедиться, кое-чему научился.

– По-моему, все, что я видел, было превосходно.

Хотя я, честно признаться, смутно помню, голова просто раскалывалась.

– А что это за люди? – как бы между прочим вставил вопрос Глеб, маленькими глотками смакуя напиток.

– Это страшные люди. Они почему-то на меня «наехали», требовали больших денег и больших услуг.

– А вы, конечно же…

– Да, – перехватил инициативу Прищепов, – я, конечно же, им отказал.

– Могли бы сразу предупредить, Альберт Николаевич, – мы просто ушли бы из ресторана, не доводя дело до инцидента.

– Думаю, все равно Они от меня не отстанут.

Глеб помолчал, не зная, что посоветовать.

– Послушайте, вы действительно хотите заняться прибыльным делом? – сменил тему Прищепов.

– В принципе не против, – тоном знающего себе цену человека произнес Глеб Сиверов, поудобнее устраиваясь в кресле.

Он задумчиво поглаживал ладонью нежную, будто девичья кожа, полировку орехового подлокотника и рассматривал корешки старинных фолиантов за стеклами книжных шкафов.

– Да-да, книги у меня хорошие. Люблю старинные вещи, – перехватил его взгляд Прищепов.

– По-моему, вы любите не только старинные вещи.

А чем вы вообще занимаетесь?

– Ну, как вам сказать… – самодовольно ухмыльнулся Прищепов. – Работаю консультантом, кое-что покупаю, кое-что продаю. У меня обширные знакомства в дипломатическом корпусе и с нашей богемой. Правда, той богемы, на которой можно было бы хорошо зарабатывать, уже нет. Все свалили на Запад. Кто живет во Франции, кто в Германии, кто в Израиле, а многие уехали в Штаты. Ведь центр искусства сейчас там, и лучшие свалили. А здесь остались те, кому некуда податься.

Но знаете, и среди оставшихся есть большие таланты, и их картины неплохо продаются на Западе.

– Так вы торгуете картинами?

– В общем-то, да.

– Судя по вашей квартире; вы на этом неплохо зарабатываете.

– Раньше хорошо зарабатывал, до Перестройки и вначале. А сейчас.., так. Я же вам говорю, лучших нет.

А то, что было, уже все продано. Остался еще кое-какой антиквариат, да только настоящее искусство уже ушло.

К тому же и бум на все русское закончился. Раньше нарасхват шли картины наших художников, и деньги по тем временам были огромными. А сейчас.., так. Иногда меня приглашают в посольство или в галереи для консультации, просят оценить ту или иную вещь.

– Понятно, – улыбнулся Глеб, приподнял свой бокал и улыбнулся Альберту Прищепову, затем сделал глоток. – Но я думаю, для того, чтобы покупать картины, нужен хороший капитал.

– О, да, нужен. Художники уже не так наивны, как прежде. И если раньше можно было за сто-двести долларов купить первоклассную вещь, а затем продать ее уже не за сотни, а за тысячи, сейчас этого нет. Все стали умными, все разобрались. Да и каталогов сейчас всевозможных море. Открыл, посмотрел, где и на каком аукционе за какие деньги уходит та или иная вещь, сориентировался… Приходится много мотаться, искать, выкупать картины у знакомых, родственников уехавших за рубеж. Вот с этого и живу.

Глебу хотелось сказать – не с этого ты живешь, совсем не с этого, но он сдержался, давая возможность Альберту Николаевичу Прищепову распустить перья и врать дальше.

– Есть несколько художников, о которых знают на Западе только благодаря мне. И готовы приобретать их картины. Но для того, чтобы картины купить, требуются большие деньги. Ведь нужно купить не одну-две, а два или три десятка. Зато на большом количестве можно изрядно подняться.

– Назовите? мне сумму, Альберт Николаевич, и не ходите вокруг да около. Сколько денег нужно вам и сколько получу я?

Прищепов напрягся, как напрягался всегда, когда разговор заходил о больших деньгах. Он быстро в уме прикинул, какую же сумму назвать, затем несколько мгновений размышлял, шевеля губами, словно бы деньги уже лежали перед ним, а он их пересчитывает.

– Думаю, тысяч двести-двести пятьдесят.

– А какой будет подъем?

– Тысяч сто.

– Каждому? – поинтересовался с глуповатым видом Глеб Сиверов.

– Нет, что вы! На двоих.

– Это не очень интересная операция.

– Но зато никакого риска. Абсолютно никакого!

– Вы гарантируете?

– Конечно, гарантирую! Своей квартирой и всем, что здесь есть.

– Да, здесь изрядно всего.

– Вот и я говорю, – Прищепов расплылся от самодовольства.

– Я подумаю.

– Конечно, конечно, подумайте. Только я вас прошу, – уже наклонившись через стол, прошептал Прищепов, – не водитесь с этой барышней.

– А что такое? – будто не понимая и тоже перейдя на шепот, удивился Сиверов.

– Ненадежная. Сдать может в любой момент.

– Как сдать?

– Очень просто. Ведь это она сказала мне о том, что у вас есть большие деньги.

– Ах, вот как! Сука! – пробормотал Глеб и придал своему лицу злое и серьезное выражение.

– Да-да, будьте с ней настороже. Во-первых, она наркоманка, а во-вторых, с кем она только не спала в первопрестольной!

– Понятно, – кивнул Глеб, наморщив лоб. – Спасибо за предупреждение. Отвезу се и – поминай, как звали.

– А где она сейчас живет?

Сиверов догадался, в чем дело. Он сообразил мгновенно: это было как озарение. И Глеб назвал адрес той мастерской, где познакомился с Тамарой Колотовой.

Губы Прищепова шевельнулись, было видно, что он запоминал адрес.

– Ну что ж, спасибо за угощение, Альберт Николаевич. И думаю, до встречи.

Прищепов вытащил из кармана свою визитку с витиеватыми надписями на двух сторонах глянцевого картона и подал ее Глебу. Тот взял карточку, поблагодарил хозяина квартиры, и сунул визитку в карман.

– Обязательно завтра позвоню и дам вам свой ответ.

– Да, я буду ждать. Только не слишком рано. Хочу выспаться.

– Конечно, конечно, – согласился Глеб. – И мне тоже не повредит хорошенько отдохнуть.

– А где вы живете?

– Сегодня в одном месте, завтра в другом, – уклончиво ответил Глеб и поднялся, чтобы не продолжать этот разговор.

Тамара Колотова полудремала. Глеб тронул ее за плечо.

– Томочка, нам пора. Скажи спасибо радушному хозяину и откланиваемся, уходим.

– Да-да.

– Всего вам доброго и наилучшие пожелания, – уже без носового платка в руке сказал Альберт Прищепов, провожая гостей, и после их ухода тщательно запер многочисленные замки.