История человечества по Корану. Фантастика и действительность 5 page

милости от Аллаха и благоволения. Приметы ихна их лицах от следов

падения ниц. Таков образ их в Торе, но в Евангелии образ их - посев,

который извел свой побег и укрепил его; он стал твердым и выровнялся

на стебле, восхищая сеятелей, - чтобы разъярить ими неверных. Обещал

Аллах тем из них, которые уверовали и творили благое, прощение и

великую награду!" (К., 48:29).

В этом аяте, относимом к мединским и дошедшем до нас в

несовершенном виде, ощущается трудность обстановки, в которой

происходила проповедь раннего ислама. И вместе с тем здесь налицо уже

завоевание Мухаммедом и его сторонниками политической силы. Ради

давления на упорствующих противников они не останавливались перед

ссылкой на Тору (Пятикнижие, Библию) и Евангелие (Инджиль), не

заботились о том, содержится ли в них подобное или нет.

В русской исламоведческой литературе уже давно установлено, что

"в Коране совершенно отсутствуют точные цитаты из книг Ветхого и

Нового завета"[Шмидт А.Э. Новые данные по вопросу о мнимом упоминании

имени Мухаммеда в Пятикнижии Моисея (Отдельный оттиск из Записок

Восточного отделения Русского археологического общества, т. XXIV).

Пг., 1917, с. 4.], а также что широко распространенные в нем ссылки на

предсказания в Библии появились значительно позднее канонизации

Корана. Так, в связи с анализом 197-го аята 26-й суры Корана ("Разве

не явилось для них знамением то, что знают его ученые из сынов

Исраила?"), по которому "ученые из сынов Израиля якобы нашли в своих

книгах точное описание Мухаммада", была выяснена вторичность такого

истолкования. И то, что "позднейшие мусульманские апологеты в

некоторых пророчествах Ветхого завета, обычно относимых к пришествию

Иисуса, усматривают неопровержимые указания на пришествие Мухаммада

именно на том основании, что описываемая в этих пророчествах личность

воинствующего пророка совершенно не вяжется с представлением об Иисусе

Христе, царствие которого (согласно этим апологетам. - Л.К.) не от

мира сего, и, напротив, всецело соответствует действительной

характеристике Мухаммеда. Но все эти попытки доказать правильность

общих ссылок Корана на книги Ветхого завета путем точных цитат из них

относятся ко времени не ранее III в. хиджры, и едва ли представляется

основательным искать в... текстах Корана связи с какими-либо

определенными местами из книг Ветхого завета"[Там же, с. 9.].

Ссылка на прежде посылавшихся пророков и посланников характерна и

для третьего упоминания имени Мухаммеда в Коране, начинающегося

фразой: "И Мухаммад - только посланник, до которого были посланники".

Мы уже упоминали, что этот аят, по мнению академика Крачковского, да и

не только его, "цитата Абу Бакра", которую следует датировать временем

после смерти Мухаммада. О возможности его смерти тут сказано: "Разве

ж, если он умрет или будет убит, вы обратитесь вспять?" (К., 3:138).

Как видим, ничего, кроме явного стремления успокоить тех, кто

может проявить слабость в связи с возможной кончиной посланника

Аллаха, и здесь нет.

Остается сказать еще об одном упоминании имени Мухаммеда в Коране

(33:40), по мусульманской традиции относимом к эпизоду из жизни

полигамной семьи пророка. Аят, где названо его имя, без пояснений,

собственно, почти ничего не дает. Читаем: "Мухаммад не был отцом

кого-либо из ваших мужчин, а только - посланником Аллаха и печатью

пророков. Аллах знает про всякую вещь!" (К., 33:40).

"Мужчины" здесь упомянуты не случайно, ибо из дальнейшего

становится ясным, что речь идет о разводе Зайда (Зейда), приемного

сына Мухаммеда, с его женой (по преданию - Зейнаб) и женитьбе на ней

Мухаммеда.

Брачные отношения в период возникновения ислама, по-видимому,

стали строго регламентироваться, свидетельство чего и находим в

Коране. Так, в Коране читаем: "Разрешается вам (уверовавшим,

мусульманам. - Л.К.) брак с воспитанными под строгой охраной дочерями

верующих, и с воспитанными под строгой охраной дочерями тех, которым

прежде вас дано писание, когда дадите им вознаграждение для них (то

есть выкуп, "приданое" от жениха, древнерусское - "вено", калым. -

Л.К.) и будете строго хранить себя, не распутничая, не держа наложниц"

(5:7).

В Коране также сказано: "Не вступайте в брак с теми женщинами, с

которыми вступали в брак отцы ваши (остаются такие браки, прежде сего,

уже совершившиеся)... Вам запрещается вступать в брак с матерями

вашими, с дочерьми вашими, с сестрами вашими; с тетками с отцовой

стороны... с дочерями брата вашего и с дочерями сестры вашей; с

матерями вашими, которые вскормили вас грудью (кормилицами. - Л.К.), с

сестрами вашими молочными, с матерями жен ваших, с падчерицами вашими,

живущими в ваших домах, от ваших жен, с которыми вы вошли в

супружеские отношения (но если вы не входили в такие отношения, то на

вас не будет греха жениться на них); с женами сынов ваших, которые от

чресел ваших; запрещается иметь женами... двух сестер; остаются такие

браки, прежде сего уже совершившиеся: потому что бог прощающ,

милосерд. Запрещается брак с замужними женщинами, за исключением тех,

которыми овладела десница ваша... Вам разрешается, сверх того (то есть

сверх вышеуказанных "законных" браков, по которым можно иметь

одновременно четырех жен. - Л.К.) искать себе удовлетворение в своих

имуществах... и за то, чем вы будете пользоваться от них (то есть от

купленных женщин. - Л.К.), давайте им вознаграждение, согласно

условию. На вас не будет греха, если вы согласитесь между собою

(очевидно, с купленной, взятой на время женщиной. - Л.К.) на что-либо

сверх обещанной платы" (4:26-28).

Из сказанного видно, что брачные отношения в среде, к которой

обращался Коран, оставались еще неупорядоченными. Кораном они

регламентируются с позиции защиты патриархальных основ семьи и

развивавшихся частнособственнических отношений. Об этом

свидетельствуют и многие другие аяты, в той или иной степени

детализирующие брачное право мужчины и женщины. Так, в той же суре 4

Коран продолжает: "А кто из вас не обладает достатком, чтобы жениться

на охраняемых верующих, то-из тех, которыми овладели десницы ваши, из

ваших верующих рабынь... Женитесь же на них с дозволения их семей и

давайте им их плату с достоинством, - целомудренным, не распутничающим

и не берущим приятелей. И если они были целомудренны... А если

совершат мерзость, то им - половина того, что целомудренным, из

наказания" (К., 4:29-30). Итак, и при определении наказания Коран

исходит как из моральных, так и сословных или классовых мотивов.

Коран оговаривает имущественное положение женщины и при выборе в

жены сирот, особенно тех из них, за которыми числится какое-то

состояние. Он, правда, остерегает от жадности к чужому добру: "Не

ешьте их имущества в дополнение к вашему, - ведь это - великий грех!".

Но тут же подсказывает подходящий выход из этой "трудности": "А если

вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех,

что приятны вам, женщинах - и двух, и трех, и четырех. А если боитесь,

что не будете справедливы, то - на одной или на тех, которыми овладели

ваши десницы. Это - ближе, чтобы не уклониться" (К., 4:2 и 3). О

чувствах женщин, в данном случае сирот - хотя бы одной или всех

четырех, - речи в Коране не идет!

Нет об этом речи и тогда, когда сирота или другая женщина стала

женой. "Жены ваши - нива для вас: ходите на ниву вашу, когда ни

захотите..." (2:223).

В ряде мест Корана особо оговорены брачные права пророка Аллаха.

Так, в суре 33-й, мединской, от имени Аллаха сказано: "О пророк. Мы

разрешили тебе твоими женами тех, которым ты дал их награду, и тех,

которыми овладела твоя десница из того, что даровал Аллах тебе в

добычу (т. е. рабынь[Согласно примечанию Крачковского, "ст. 49-51

впервые [упоминают] конкубинат пророка с рабынями; война с Курайза

[Райхана]" (Коран. Перевод и комментарии И.Ю. Крачковского с. 582).].

- Л.К.), и дочерей твоего дяди со стороны отца, и дочерей твоих теток

со стороны отца, и дочерей твоего дяди со стороны матери, и дочерей

твоих теток со стороны матери, которые выселились вместе с тобой (по

преданию - из Мекки в Медину. - Л.К.), и верующую женщину, если она

отдала самое себя пророку, если пророк пожелает жениться на ней, -

исключительно для тебя, помимо верующих" (К., 33:49).

Этим особым правом пророка мотивировано и упоминание Мухаммеда в

36-м аяте 33-й суры, который мы привели выше, то есть в стихе, где по

мусульманскому преданию и тафсиру речь идет о разводе приемного сына

пророка Зайда с Зайнаб и женитьбе на ней пророка.

О посланнике Аллаха в этой суре сказано: "И вот ты говорил тому,

кого облагодетельствовал Аллах и кого ты облагодетельствовал: "Удержи

при себе свою жену и побойся Аллаха!" И ты скрывал в своей душе то,

что обнаруживал Аллах, и боялся людей, а между тем Аллаха следует

больше бояться. Когда же Зайд удовлетворил свое желание по отношению к

ней (по преданию, к девушке Зайнаб, на которой Зайд ценился, а затем

был с нею разведен. - Л.К.), мы (бог. - Л.К.) женили тебя на ней,

чтобы для верующих не было стеснения с женами их приемышей, когда они

удовлетворят свои желания. Дело Аллаха свершается! Нет на пророке

греха в том, что установил Аллах для него, согласно обычаю Аллаха,

относительно тех, которые были раньше. Дело Аллаха было решением

предрешенным о тех, которые передают послания Аллаха... и не боятся

никого, кроме Аллаха. Довольно счетчика в лице Аллаха!" (К.,

33:37-39).

Несмотря на упоминание о предопределенности подобного "семейного"

эпизода, указание в Коране на то, что в этом случае "на пророке нет

греха", говорило о его необычности. Быть может, названный эпизод

стремились приглушить уже в аяте 36 той же суры, по которому "не

бывает ни для верующего, ни для верующей, когда решил Аллах и его

посланник дело, выбора в их деле". Но последующее упоминание о "грехе"

в значительной мере этот аят нейтрализовало. Не случайно академик

Крачковский в примечании к 37-му аяту написал, что он - "камень

преткновения при [изложении] учения об асма", то есть о непогрешимости

посланника Аллаха (как и следующих за ним шиитских имамов).

При любых обстоятельствах этот эпизод - один из сравнительно

немногих, в которых составители Корана отошли от заданной им задачи

составления по возможности оторванного от земной повседневности "слова

Аллаха". Они допустили передачу в "слове Аллаха" перипетий современной

им аравийской действительности - неурядиц полигамной семьи пророка и

тем самым снизили уровень составленной ими книги.

Только прояснение того, что стоит за сравнительно немногими

именами, прозвищами, географическими названиями, намеками на те или

иные исторические события, содержащимися в Коране, способно приоткрыть

людям эту книгу, почитаемую миллионами, но далеко не всегда отвечающую

тому, что от нее ожидают, не содержащую того, что в ней хотели бы

найти.

По мусульманской традиции искомое в Коране хотят получить с

помощью позднейших преданий - хадисов, ахбаров, Сунны, составленных

гораздо позже, чем Коран. Среди исламоведов нашлись и такие, что

выдвинули требование "объяснить Коран посредством самого

Корана"[Sprenger A. Das Leben und die Lehre des Mohammad. Berlin,

1861, Bd. I, S. XVI.], однако никому из них этого достигнуть пока что

не удалось.

<ul><a name=18></a><h2>x x x</h2></ul>

В исламе, как мы отметили, даже при наличии ряда направлений,

сект и толков нет и не было единой теологической школы и церковной

организации типа Ватикана, также своего рода духовных вселенских

соборов, на которых бы разрабатывался и утверждался ортодоксальный

канон, система вероучения и культа, включая оценку и отношение к его

"книге книг" - Корану, его происхождению, истолкованиям, мифологии,

законоустановлениям. Поскольку во главе Арабского халифата в Медине и

затем в Дамаске (Омейяды) и Багдаде (Аббасиды) стояли династии

халифов, возвеличивавших себя не только как "заместителей посланника

Аллаха", но затем и "тень бога на земле его", то их решения по

вероисповедным вопросам считались истиной в последней инстанции.

Примером может служить религиозно-философское течение мутазилитов,

которое, будучи принято Аббасидским халифом Мамуном (813-833 гг.),

оставалось официальной доктриной Багдадского халифата до прихода к

власти халифа Мутаваккиля (847-861 гг.), который его отверг и

преследовал. Таким образом восторжествовала вера

традиционалистов-суннитов в вопросе о несотворенности Корана и

зависимости человеческой воли от Аллаха. В доказательство правильности

этого взгляда сторонники Мутаваккиля приводили 216 мест Корана, тогда

как мутазилиты, защищавшие тезисы о сотворенности Корана и свободе

воли, опирались всего на 129 аятов!

Обрушив суровые репрессии на мутазилитов, их сторонников и

одновременно на последователей шиизма и его сект, аббасидский халиф

Мутаваккиль и его преемники старались сохранить и укрепить свое

положение как верховных духовных владык мусульманского мира. Эти их

усилия стали особенно заметными после 945 года, когда политическая и

административная власть в Багдаде оказалась в руках шиитской династии

Бундов (Бувайхидов). К тому же духовные прерогативы Аббасидов еще

раньше стали подрываться действиями возникшего в Африке Фатимидского

халифата (909-1171 гг.), во главе которого находилась династия

последователей исмаилизма - старейшей шиитской секты. Их влияние стало

особенно ощутимым после 973 года, когда столицей Фатимидского халифата

стал Каир, прилагавший немало усилий, чтобы распространить свою власть

на Сирию. В сложившихся условиях кровавые репрессии, чинившиеся

Аббасидами по отношению к мутазилитам и шиитам, часто оказывались

бессильными даже в Багдаде, Басре, Кербеле и других центрах Ирака.

Народные массы в Аббасидском халифате испытывали тяжкий

феодальный гнет, и во время вспыхивавших волнений их вожаки не раз

облекали политические требования в религиозную форму, обращались и к

истории Корана. Одно из обвинений власти халифов заключалось в том,

что она виновница сожжения свитка Корана - мусхафа, принадлежавшего

бывшему рабу Абдаллаху ибн Мас'уду. В 1007 году эти обвинения стали

настолько серьезными, что аббасидский халиф аль-Кадир (991- 1031) был

вынужден создать своего рода комиссию для их разрешения. Ее выводы,

впрочем, ничего не изменили. В апреле 1008 года в волнениях,

происшедших в Кербеле, один из шиитов произнес проклятия человеку,

сжегшему эти свитки, записи Ибн Мас'уда. По словам современного

французского исследователя Анри Лауста, "совершенно очевидно", что

проклинавший имел в виду "халифа Османа, которого шииты упрекали в

том, что он оттеснил имама Али, подверг гонениям Абдаллаха б. Мас'уда

и приказал сжечь коранические редакции, отличные от его

собственной"[Лауст А. Религиозные волнения в Багдаде в IV-V вв. х. -

Мусульманский мир. 950-1150. М" 1981, с. 190. До недавнего времени

этот эпизод излагался со значительными неточностями (ср.: Мец А.

Мусульманский Ренессанс, с. 167).].

Проклинавший был схвачен и по решению халифа аль-Кадира казнен.

Но и это не погасило пожара народных волнений. Напротив, в их ходе

"была устроена овация Фатимиду аль-Хакиму", т. е. халифу из династии

Фатимидов (985-1021 гг.), противостоявшему аль-Кадиру, багдадским

Аббасидам. Последнее столь обеспокоило аббасидского халифа, а также

правившего в Багдаде буидского эмира, что вынудило их к совместным

действиям. В результате в 1011 году Аббасиды Багдада выступили с

осуждением Фатимидов "в манифесте, скрепленном подписями наиболее

авторитетных представителей имамизма (шиизма, который исповедовали

Буиды. - Л.К.) и суннизма". Усиливая борьбу против Фатимидов,

аль-Кадир нашел поддержку на Востоке Халифата у Махмуда Газневида,

могущественного правителя Газневидского государства. Тот сообщил, что

он "уже казнил некоторое число исмаилитских миссионеров,

распространявших учение о божественной природе фатимидского халифа

аль-Хакима"[Лауст А. Религиозные волнения в Багдаде в IV-V вв. х. -

Мусульманский мир. 950-1150, с. 190-191. Вера в единого бога,

последним воплощением которого был фатимидский халиф Хаким, до наших

дней сохранилась в шиитской секте друзов.]. Последнее, по-видимому,

могло иметь место в 1017 году. Почти одновременно аль-Кадир потребовал

от видных представителей теологии и науки осуждения мутазилизма и

шиизма, а затем в 1018 году торжественно огласил в Багдаде своего рода

"символ веры", или, как называют его теперь, "Кредо аль-Кадира".

Этот документ в очень краткой, сжатой форме сконденсировал

главные положения суннитского направления ислама, и прежде всего

Корана. Он также был "подписан богословами, "дабы ведать можно было,

кто же неверующий"... Это был первый документ такого рода, имевший

официальное значение... Человек сведущий видит за каждым словом этого

документа рубцы от ран, полученных в ходе вековой борьбы"[Мец А.

Мусульманский Ренессанс, с. 176.]. Эти слова швейцарского востоковеда

верно передают суть документа, чувство эпохи, когда он появился. Адам

Мец добавил здесь же, что появление этого документа "обозначило

завершение эпохи становления теологии".

Что же в этом документе сказано прежде всего применительно к

Корану, его мировоззрению? Читаем: "Человеку необходимо знать: Аллах

един, нет у него товарищей, не породил он никого и никем не порожден,

нет равного ему, он не брал себе ни товарища, ни дитяти, и нет у него

соправителей в царстве его. Он первый, который извечно был, и он

последний, который никогда не избудет. Он властен над всем и ни в чем

не нуждается. Пожелает он что-либо, он говорит: Будь! - и это станет.

Нет божества, кроме него, вечно живого; ни сон его не одолевает, ни

дремота; он дарует пищу, но сам в ней не нуждается... Он создал

престол, хотя он ему и не нужен, и он восседает на нем, как пожелает,

но не для того, чтобы предаться покою, как существа человеческие... Он

содержит людей, делает их больными и исцеляет их, заставляет их

умирать и дарует им жизнь. Но слабы его создания - ангелы, и

посланники, и пророки, и все прочие твари... Вечен он и непостижим. Он

внимающий, который слушает, и он взирающий, который видит; из свойств

его познаваемы лишь эти два, но ни одно из созданий его не может их

достичь. Он говорит словами, но не при помощи сотворенного органа,

подобного органу речи творений его. Ему приписываются лишь те

свойства, которые он сам себе приписал, или те, что приписал ему

пророк его, и всякое свойство, что он сам себе приписал, - есть

свойство его существа, преступать которое нельзя".

Нет нужды приводить весь этот документ. Уже из сказанного видно,

что он передает положения Корана и Сунны, которые нами в той или иной

мере уже излагались. Характерно, между прочим, что и здесь подчеркнуто

деятельное начало творца, - вот-де трудится, работает без устали и

даже не нуждается в пище. Но главное стремление - добиться

единомыслия, покончить с любыми, отклонениями, мутазилизмом,

вольномыслием, характерным для периода феодальной раздробленности

"еретичеством", зиндикизмом. И в этом документ суров и непреклонен,

никакой веротерпимости в нем нет. Читаем: "Следует также знать: слово

Аллаха не сотворено. Он произнес его и открыл его посланнику своему

через Гавриила (ангела Джибриля. - Л.К.), Гавриил, услышав его от

него, повторил Мухаммаду, Мухаммад - сподвижникам своим, а они -

общине. И повторенное существами человеческими не есть сотворенное,

ибо это само слово, произнесенное Аллахом, а оно не было сотворено.

Итак остается во всех случаях: будет ли оно повторено или сохранено в

памяти, будет ли написано или услышано. Тот же, кто утверждает, что

оно было сотворено в каком бы то ни было состоянии, тот неверующий,

кровь которого разрешается пролить, после того как он будет приведен к

покаянию". Даны здесь и примеры того, как уличать в неверии, например,

тех, "кто без причины не совершает молитвы"[Арабский текст этого

"символа веры" издавался несколько раз; перевод сделан по труду

арабского историка и энциклопедиста Ибн-аль-Джаузи (1116-1200): Мец А.

Мусульманский Ренессанс, с. 176-178.], и т. д.

Эти положения близки всем четырем религиозно-юридическим толкам

(мазхабам) суннизма, и, как мы имели случай отметить, они еще в VIII

веке были выражены Абу-Ханифой, признанным главой самого

распространенного из них. Порой такие взгляды защищаются и в наше

время. Именно отсутствие централизации способствует этой возможности.

Тем более что страны, в которых распространен ислам, не одинаковы по

уровню своего социально-экономического развития. Существенную роль

могут играть испытываемые ими внутренние противоречия и внешние

воздействия.