Глава 8. Я лежала на полу, а Артём толкал меня локтем, встревоженно повторяя:

Я лежала на полу, а Артём толкал меня локтем, встревоженно повторяя:

– Таня! Таня, очнись!

Руки у него – заняты, обоими руками он сжимал рукоятку «беретты», целясь в Михалыча. Старик сидел напротив, невидяще уставившись перед собой. Выглядел он почти нормально. Только каким образом оружие оказалось в руках Артёма?…

Кажется, в меня успели пальнуть… Вроде ничего не болит. Только вязкая муть всё ещё колышется в голове…

Я встала, отстранившись от парня.

– Слава богу, – вздохнул Артём, – А то я уже начал беспокоиться…

– Да ну?

– Ты целую минуту была в отключке.

– А что с ним? – кивнула я в сторону Старика.

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился Артём, – Ты ведь его вырубила! Первый раз в жизни такое вижу – взглядом вырубила! А потом вы целую минуту таращились друг на друга, словно наркоманы пережравшие «экстази».

Вырубила, как же… Скорее, мы одновременно вырубились. Это не так уж невероятно. Галлюцинации, «выпадение» из реальности… Та «химия», что была в инъекторе, имеет массу побочных эффектов. И нам обоим довелось это ощутить…

Я остановилась в двух шагах от Старика и присела на корточки, так что его глаза оказались напротив моих. Артём опасливо пристроился сбоку. Впрочем, «беретту» физик держал наготове.

Да‑а… Старику хорошо врезало по мозгам. Он ведь получил в четыре раза большую дозу…

– На кого ты работаешь, Михалыч?

Он моргнул непонимающе.

– Зачем вы это делаете? – изменила я вопрос.

Он слабо шевельнулся и проговорил равнодушно, словно повторял давно заученный урок:

– Человечество нуждается в нас… Его надо направлять… Ресурсы на пределе. Если не вмешаться, люди погубят… и себя, и Землю. Мы – просто защитная реакция планеты.

– А кого вы защищаете здесь, в России?

Перед глазами у меня снова было воронежское поле. И вмерзшие в землю тела под свинцовым январским небом.

В голосе Старика что‑то переменилось. Совсем чуть‑чуть.

– Никто не хотел лишних жертв. Но исполнители… Трудно нарисовать картину грубой малярной кистью. Так всегда бывает… Самую разумную и справедливую идею легко замарать… Грязью… И кровью.

– Справедливость?

– Не в масштабе отдельного государства… В масштабе планеты. Россия… Эта страна всегда была недоразумением, Таня. Аномалией на древе истории… Она должна была исчезнуть…

– Ты ведь столько лет прослужил ей, Михалыч… Столько лет эта страна была твоей.

Старик приоткрыл рот, будто собираясь что‑то возразить. Но так и не произнёс. Ни слова. А потом вдруг я увидела его слёзы. Первый раз за два с лишним года.

– Какая пустота, Таня… Если бы ты знала… Какая пустота…

У меня едва не вырвалась резкость. Но я себя пересилила:

– Я знаю, Михалыч.

И отвернулась.

Тут только обратила внимание, что двери больше не содрогаются от ударов. Либо они решили передохнуть, либо вот‑вот наступит черёд взрывчатки.

Артём и не вспоминал уже про слепневских бандюков. Физик сверлил меня взглядом. Не выдержал и осторожно начал:

– Слушай, Таня… А что за бред он тут излагал?…

Бред… А может – реальность? Я совсем запуталась. Будто огромные стереоэкраны подвешены кругом и где‑то среди них затерялся проход в единственный, настоящий мир. Но правду не отличить, пока не подойдешь ближе…

– Надо уходить, Артём, – сказала я, – Искать объяснения будем потом.

Там, за ящиками вторая дверь… Я обернулась и замерла, вслушиваясь в гнетущую тишину. Как я могла забыть про собак! В нынешнем состоянии Михалыч точно не может ими управлять. И если они вернутся…

Из темноты по ту сторону ящиков не доносилось ни звука. Я посмотрела на Артёма. И заметила, что он не сводит с меня боязливо‑восторженных глаз. Он уверен, что уж я‑то обязательно что‑нибудь придумаю.

Попробуем его не разочаровать.

Взяла кусок проволоки с пола. Чуть повозившись, освободила парня от наручников. Потом сама избавилась от массивного «украшения» на левом запястье.

Дальше обязанности распределились. Как и положено настоящему мужчине, Артём остался дежурить с «береттой» наготове. А я, пересиливая дрожь, шагнула в темноту за ящиками. Провела ладонями по стене. Не ошиблась – здесь есть выключатель. Заранее ёжась от того, что мне предстоит увидеть, щелкнула рубильником.

Тусклая лампочка растворила тьму, но истерзанного тела Слепня здесь не было. Только лужа крови на полу и следы – будто что‑то волочили к пустому дверному проёму.

– Артём! Сюда!

Я приняла решение. Может это и не совсем верно, но лучше иметь дело с двуногими подонками, чем с «милыми собачками».

Вдвоём мы быстро перетащили несколько ящиков с консервами и забаррикадировали проход. Обнаружилась приятная находка: под консервами – ящик с аккуратно‑упакованными осколочными гранатами. Применять их в закрытом помещении – себе дороже. Но если нет ничего, кроме восемнадцати патронов в единственной «беретте» – выбирать не приходится.

– Вставай, – приказала я Михалычу. Пошатываясь и стараясь не смотреть мне в глаза, он выполнил. Тихо попросил:

– Прикончи меня, Таня.

– Обойдусь без твоих советов.

Завернула ему руки за спину и надела браслеты:

– Пошёл вперёд!

Разместила Старика и физика за баррикадой из ящиков. Такое впечатление, что со времени, когда Михалыч держал нас на мушке, он постарел ещё лет на десять.

Что ж. Оба мужика в укрытии. Значит, хрупкая девушка может позволить себе слегка развлечься. Я сунула несколько «лимонок» в карманы куртки и осторожно приблизилась к железным дверям.

Тишина. Загадочная тишина. Наверное, бандитам совсем некуда торопиться, раз они решили устроить себе перерыв. Вот только у меня лишних минут не осталось. Всем нутром чувствую, что из проклятого подвала надо выбираться, как можно скорее.

Налегла на засов. Поддавайся, чёртова железяка…

И она действительно поддалась. Правда, не сразу и с таким громким металлическим скрежетом, что внутри у меня ёкнуло. По ту сторону дверей послышались голоса.

Я выдернула кольцо, рванула на себя тяжелую створку и, не глядя, швырнула «лимонку» в образовавшуюся щель.

Голоса зазвучали ближе – они решили проверить, что там с дверями. А потом донесся отчаянный вопль – вероятно, один из них увидел гранату у себя под ногами. Спустя мгновенье раздался взрыв.

Отброшенная железная створка удержалась на петлях, но, крутнувшись, едва не прихлопнула меня, будто таракана.

Слишком близко.

Следующий «подарок» я швырнула сильнее и отскочила в сторону. По металлу застучали пули.

Взрыв. И всё стихает.

Опустившись на пол, я глянула сквозь щель. В слабом отсвете уцелевшей за изгибом коридора лампочки чернели неподвижных тела. И главное – рядом, почти на расстоянии вытянутой руки, тускло поблескивал зажатый рукой мертвеца «барс».

Переборов соблазн, я решила не рисковать – никуда этот автомат не денется. Все равно будет моим. Выдернула кольцо из третьей гранаты, и осторожно приоткрыла двери. Длинная очередь немедленно забарабанила по металлу. Я отпустила чеку, выждала секунду и постаралась добросить «лимонку» до изгиба коридора. Падая в сторону, ощутила нежное дуновение пуль в сантиметре от прически.

Почти сразу рвануло. Если кто из бандитов и пытался отправить гранату назад – вероятно сильно об этом пожалел.

Я выхватила «барс» из мёртвой руки и дала контрольную очередь по находившимся в поле зрения телам. Может, это была излишняя предосторожность, но оружие‑то все равно надо проверять.

Я добежала до поворота и, не глядя, метнула туда последнюю «лимонку»…

Уши окончательно заложило.

Пыль оседает.

Можно относительно безопасно любоваться делом рук своих. Уцелевшие бандиты после такого побоища должны растерять боевой дух. И пусть я ни фига не слышу, зато на сердце легко. Михалыч бы мной гордился… Прежний Михалыч.

Пора грузиться на тележку и идти на прорыв. Из пяти «барсов» – два покорежены взрывами, а три вполне исправны. А главное – не опустевший даже наполовину ящик с гранатами. Вполне достаточно, чтобы застраховаться от неожиданностей за поворотами и боковыми ответвлениями туннеля.

Наверное, такая самоуверенность была не слишком разумной, но в ту минуту я испытывала что‑то вроде эйфории. Я больше не была чужой куклой и кое‑что у меня получалось…

Звон в ушах начинает проходить.

Я трясу головой… Показалось? Нет.

Где‑то впереди – автоматная очередь. Потом ещё одна. Впереди – настоящая перестрелка! Что‑то хлопает и в воздухе плывёт пока слабый, но уже различимый аромат слезоточивого газа…

Я чувствую лёгкий озноб.

Значит, то была не галлюцинация… Те, кому Старик посылал Зов, оказались быстрее, чем даже можно вообразить. Остаётся надеяться, что слепневская «команда» задержит их хотя бы на несколько минут.

За спиной – шаги.

Рывком обернулась и едва удержала палец на спуске.

Артём окидывал «поле боя» потрясенным взглядом.

Я дёрнулась раздражённо:

– Ты чё приперся? Тебе же сказано…

– У меня, кстати, и своя голова на плечах!

Кажется, физик не против моего лидерства, но перевод наших отношений в вертикаль «командир‑подчиненный» травмировал его мужскую гордость.

– За тебя беспокоился, – добавил он более миролюбиво, – А со Стариком – всё в порядке. Гранаты за пазуху и растяжки в стороны. Думаю, особо ерзать ему не захочется.

– Бери автоматы! Попробуем уйти «собачьей» дорогой.

Мы вернулись в комнату и я задвинула засов. Сомневаюсь, что эти стальные двери надолго их удержат.

– Таня! – заорал Артём так, словно увидел за ящиками самого Рыжего с американским спецназом в придачу.

Вскинув автомат, бросилась на выручку. И обнаружила растерянно хлопающего глазами физика, а рядом две «лимонки» на полу. Но главное – никаких признаков Михалыча.

– Ушёл, гад! – кивнул Артём на отодвинутые ящики, которыми мы до этого забаррикадировали дверной проём.

– Растяжки, говоришь, – процедила я ледяным тоном.

– Да я всё на совесть делал!

Тоже мне, спец по минированию. Хотя… Это моя ошибка. После того, что случилось – не ожидала от Старика такой прыти.

А с другой стороны, что я могла сделать? Инъектор с последней ампулой «химии» исчез в бездонных бандитских карманах. И, значит, разумнее всего было последовать совету самого Михалыча. Пуля в лоб – и никаких проблем.

Но я не могу поступать разумно. Я должна узнать правду. Всю правду. И Старик – единственная зацепка…

Почему, освободившись, он сбежал? Это на Михалыча совсем не походило. Он никогда не отступал, пока имел шанс отыграться. Неужто я его так напугала? Артём уверял, что я отключила Старика взглядом. Полный бред…

В одном можно не сомневаться. Зов действительно был. И услышала его не только я.

Надвинула «ночные глаза», взятые у одного из мертвецов. Раздраженно постучала по оправе. Сняла и выбросила. Испорченное взрывом барахло.

Жаль. У штурмующих бандитскую цитадель, наверняка, есть «глаза». И в кромешной темноте мы будем перед ними, как на ладони. Остаётся надеется, что в собачьем туннеле врагов ещё нет.

Схватила фонарик, повесила на плечо два трофейных «барса» и рассовала, сколько могла, «лимонки» по карманам. Остальное – взял Артём. Тележку надо бросить. Даже, если удастся протиснуть её через дверной проём, в узких галереях толку от неё будет мало.

Поразмыслив, вернулась и прикрепила пару гранат к засову на железных воротах. Это не сильно повредит людям Михалыча – зато мы даже в туннеле услышим, когда они войдут.

Спустя пару секунд, задвинув за собой ящики (авось, не сразу догадаются где проход) мы уже брели за пятнышком света, боязливо порхающим среди густой тьмы. Моя рука с фонариком немного дрожала. Мерещились «милые собачки». Артём бодро хромал рядом – начала сказываться «царапина». А я изо всех сил старалась не выглядеть испуганной девицей.

Это было нелегко. В туннеле витал ощутимый аромат псины. Иногда нам попадались аккуратно разобранные человеческие костяки со следами зубов. Надеюсь – всего лишь, «соратники» Слепня, вовремя не оценившие его талант и мудрость.

Несмотря на подобные мелочи, мы довольно быстро двигались вперёд. Хотя и понятия не имели, куда же выйдем в результате. Боковых ответвлений – пока нет. Можно особо задумываться.

Хуже то, что свет фонарика начал заметно тускнеть. Как раз когда мы вышли к первой развилке. Немного поколебавшись, решили идти прямо. Через десяток шагов я с ужасом обнаружила, что собачьи запахи заметно усилились.

Схватила Артёма за плечо:

– Назад!

Сзади глухо рвануло. Сработала моя растяжка? Новым гостям потребовалось совсем мало времени, чтобы успокоить «хозяев метро» и добраться до дверей.

Как же это дерьмово быть в мышеловке!

Домчавшись до перекрестка, на этот раз мы свернули направо. А через минуту, холодея, услышали впереди знакомое ворчание. Едва тлеющий огонёк лампочки напоследок отразился в дюжине зрачков и погас.

– Милые пёсики, – шёпотом сказал Артём.

И дал в кромешную тьму длинную очередь из «барса». Как раз достаточную, чтобы до конца опустошить магазин. У меня патронов оказалось больше. В слабых отсветах выстрелов я увидела мчащуюся к нам темную, оскаленную массу.

Через мгновенье что‑то теплоё, тяжелое сбило меня с ног, подмяло под себя. И падая я успела всадить в это тёплоё несколько последних пуль. Наверное, твари умерли ещё в прыжке – моя одежда почти сразу намокла от собачьей крови.

Рванула с плеча второй автомат и прикусила губу от досады – затвор заклинило. Дрожащими пальцами отсоединила магазин. И тут же выронила. Проклятье! Зашарила по полу. Бесполезно. Времени для поисков уже не оставалось. Из тьмы снова донеслось рычание. Первую волну атаки мы, кажется, уложили полностью, но у Слепня – много питомцев. Сомневаюсь, что патронов в потерянном магазине хватило бы для всех.

Я села, выбираясь из‑под собачьих тел и нащупала ребристую поверхность «лимонки» в кармане. Применять её в узком коридоре – равносильно самоубийству. Но это – хоть не такая мерзкая смерть.

– Артём! – позвала я, не надеясь на ответ.

– Я в порядке, Таня, – послышалось из темноты.

– Уходим!

Главное – добраться до перекрестка. Несколько гранат из укрытия – всё, что нужно для приготовления нового блюда корейской кухни.

Он шевельнулся:

– Не получается… Что‑то с ногой.

Голос казался очень спокойным:

– Уходи сама, Таня. У меня гранаты и пистолет. Я прикрою.

Я нашла в темноте его ладонь и крепко сжала:

– Вставай, Артём. Или вместе… или остаёмся.

Помогла ему опереться на моё плечо и мы двинулись в сторону перекрестка.

Медленно, слишком медленно… Граната с выдернутым кольцом кажется жутко тяжелой в моей руке… И густая чернильная тьма, словно в кошмаре, пружинит и тормозит шаги. А может это само время растягивается, превращая каждую секунду в вязкую, тягучую массу…

Потом я отчётливо слышу хриплое дыханье и цоканье множества собачьих когтей по бетонному полу. Совсем близко за спиной.

Мы так и не успели добраться до перекрёстка. Осознавая это, медленно, убийственно медленно, я оборачиваюсь. Рука с гранатой ползёт вверх…

Будто струна лопается в мирозданьи и секунды прыгают из‑под ног перепуганными лягушками.

– Ложись! – ревёт незнакомый бас впереди. Вспыхивает ослепительный свет. Мы с Артёмом падаем, ещё не успевая понять и что‑то крупнокалиберное начинает грохотать, закладывая уши и вычерчивая трассеры очередей над нашими головами.

Кровавые клочья летят в стороны из визжащей темной массы. Уцелевшие псы пытаются вырваться, теснятся, спотыкаются и падают, подрубленные огненным вихрем. С каждым мгновеньем растёт груда изувеченных, навсегда оскалившихся в агонии тел.

Когда оружие замолкает – воцаряется тишина. Не слышно не визга, не скулежа. Корейским поварам и не снилось такое блюдо…

Я повернула голову и посмотрела на умельца. Здоровый «лоб» с крупнокалиберным пулемётом на ремне. Хочется надеяться, что им руководило бескорыстное желание помочь ближнему. Мою руку с зажатой «лимонкой» свело судорогой. Ничего, очень скоро обстановка прояснится.

– Это было круто, – заметил кто‑то высокий, светловолосый, появляясь из‑за спины пулеметчика.

Я моргнула, не веря глазам.

Date: 2015-09-18; view: 219; Нарушение авторских прав