Российская внешняя политика – выбор парадигмы

Американские консерваторы как раз реалисты. И вот в чём заключаются основные принципы реалистской школы: главное – интересы США, а идеология не имеет значения. Реалисты так подходят к ситуации. Вот есть, например, арабские нефтяные королевства, которые являются союзниками США в регионе: что американцы говорят, то они и делают. Поэтому с точки зрения реализма совершенно неважно, какой внутри этих королевств идеологический режим. Там, у себя, они могут вешать, пытать, рубить руки, выкалывать глаза, эксплуатировать женщин, всячески нарушать права человека, что угодно – реалиста это не интересует. Главное, что они работают на американские интересы в регионе. В этом суть реалистского подхода. Реалист никогда не ввяжется в войну, если он не видит реального эффекта от этой войны, конкретной прибыли, прироста. И наоборот – ввяжется в войну, если видит реальную добычу, трофеи, например нефтяные месторождения. Он подсчитывает расходы и доходы, сводит дебет с кредитом, считает затраты на войну, прибыль от продажи нефти и, если прибыль больше – затраты меньше, начинает войну. Если прибыль меньше – затраты больше, то не начинает. Это реалистская школа.

Вторая школа, которая конкурирует с реализмом в американской внешней политике, – это либеральная школа. Эти две школы постоянно балансируют – подходы реалистские и либеральные. Либералов, напротив, в первую очередь интересует, соответствует ли режим или ситуация в целом либеральным принципам. Их главный тезис заключается в том, что демократии друг с другом не воюют. Соответственно, если в каком‑то государстве демократический режим, то это нормальное государство и оно по праву входит в стратегический блок глобального Запада, становится союзником вне зависимости от того, где оно находится, приносит ли оно реальную пользу Америке или нет, маленькое это государство или большое, экономически развитое или нет. Главное, чтобы оно было либеральным. На этом принципе базируется либеральная школа. Она совершает один либеральный переворот за другим, тем самым включая одно за другим государство в свой стратегический блок, создавая, как утверждают либералы, безопасный однополярный мир. Когда все государства станут «демократическими», то есть либеральными, то есть демократическими в американском понимании, тогда мир наступит во всем мире и не надо будет воевать. Тогда закончится история, потому что не будет нелиберальных, недемократических стран, все будут либеральными. Тогда будет доминировать глобальный Запад, некий глобальный однополярный мир, и Америка будет им управлять. А человечество будет представлять собой одно сплошное либеральное, демократическое, гражданское общество американского образца.

Эти школы соперничают друг с другом, и когда сменяются президенты – демократ и республиканец – один реализует преимущественно одну школу, другой – другую. Буш‑младший был реалистом, зато Обама – либерал, как и Клинтон, который тоже был сторонником либеральной школы, потому при нём везде должны были быть либеральные демократические режимы, в том числе в России. Вот так попеременно они то начинают войну, то останавливают, то продолжают, реализуя свои интересы, то осуществляют либеральные «цветные» революции.

Марксистская школа исходит из того, что общество делится на два класса – класс труда и класс капитала. Поэтому марксизм смотрит сквозь границы национальных государств, он на них не обращает внимания, а направляет свои внешнеполитические приоритеты только туда, где есть марксисты. В советский период это было всякое пространство, близкое советскому блоку, которое, соответственно, интегрируется, поддерживается, развивается. Но советская доктрина учитывала границы, а значит, не была марксистской в чистом виде, отсюда промежуточный марксистско‑сталинистский тип. Где доминируют капитал, буржуазный режим, там готовится смена режима – марксистская революция. После того как там победит труд, это пространство также входит в марксистское поле. Таким образом, пролетарии всех стран, в конце концов, соединятся, подавив постепенно везде буржуазные и капиталистические режимы. Такая была марксистская школа – критическая, конфликтная, конфронтационная, но сегодня она не отвечает больше ничему.

Возникает вопрос – а какая школа исповедуется в России? Мы реалисты или мы либералы? Глядя на Путина, на его стремление к суверенитету, понимаешь, что мы точно не либералы.

Но декларации остались прежними – Россия не отвергла тезис о том, что является частью глобального мира, не отменила примат международного права над национальным, не сменила либеральную конституцию. Всё это у нас осталось с тех времён, когда либеральная внешняя политика реализовывалась при Ельцине Козыревым. Сейчас отчасти Путиным реализуется реалистская политика. При Медведеве опять немножко либеральная, потом вновь немножко реалистская, проводимая с помощью главного инструмента – сталинистского МИДа, унаследовавшего остатки марксистской парадигмы.

Date: 2015-09-18; view: 277; Нарушение авторских прав