Глава 23. Динна с закрытыми глазами навзничь лежала на кровати и улыбалась

– Ты не больна?

Динна с закрытыми глазами навзничь лежала на кровати и улыбалась. Она пробыла дома уже четыре часа, и все это время они с Беном провели в постели. Было только десять утра, в самолете она не сомкнула глаз. Бен не знал, то ли на нее так сильно повлиял долгий перелет из Парижа, то ли неделя после смерти Пилар оказалась еще тяжелее, чем он предполагал. Распаковывая вещи, Динна показала ему привезенную из Парижа картину.

– Динна, тебе плохо?

Она открыла глаза и увидела, что Бен внимательно за ней наблюдает.

– Мне хорошо, как никогда в жизни. – По ее улыбке Бен понял, что это правда. – Когда мы едем в Кармел?

– Завтра, послезавтра – когда ты захочешь.

– А можно сегодня?

В ее голосе слышались едва различимые нотки отчаяния, но Бен все еще не мог понять, в чем причина ее состояния, и это его беспокоило.

– Пожалуй, мне нужно обсудить это с Салли. Если она согласится взять на себя управление галереей, пока меня не будет, то все в порядке.

– Надеюсь, она согласится, – сказала Динна мягко и одновременно как‑то слишком серьезно.

– Все так плохо? – спросил Бен. Динна кивнула, и он понял, что интуиция его не обманула. Он пошел готовить завтрак. – Завтра будет твоя очередь, – добавил он уже из кухни.

Динна рассмеялась, встала с постели, нагишом прошла в кухню и остановилась в дверном проеме, наблюдая за Беном. Сейчас ее не волновало, что она будет заниматься с ним любовью, когда в ее утробе растет ребенок Марка‑Эдуарда. Они занимались этим все лето, и она хотела заниматься любовью с Беном, более того, ей это было просто необходимо – чтобы запомнить навсегда.

– Динна?

Она улыбнулась и склонила голову набок.

– Слушаю, сэр!

– Что случилось? Я имею в виду, кроме того, о чем я знаю... кроме Пилар. Есть еще что‑нибудь?

Динна хотела было сказать, что и этого достаточно, но поняла, что не может лгать Бену.

– Пока я была во Франции, выяснились некоторые обстоятельства.

– Что‑то, о чем мне следует знать?

Как и Марк, Бен опасался за ее здоровье, потому что вид у нее был явно больной. Он внимательно посмотрел на нее.

Динна медленно покачала головой. Ей так не хотелось рассказывать Бену о ребенке. Будь это его ребенок, все сейчас было бы по‑другому.

– Так что за обстоятельства? – Бен улыбнулся одними глазами. – Тебе какую яичницу, глазунью или болтунью?

– Болтунью.

Динне становилось плохо при одной мысли о жареной яичнице‑глазунье, но с болтуньей она бы еще как‑нибудь управилась, если не очень глубоко вдыхать запах кофе.

– И без кофе.

Бен очень удивился:

– Ты отказываешься от кофе?

– Я решила соблюдать пост.

– Ты торопишься, до Великого поста еще шесть или семь месяцев.

«Семь месяцев... семь месяцев...» Динна постаралась не думать о том, что произойдет через семь месяцев, и улыбнулась попытке Бена пошутить.

– Возможно.

– Так что происходит?

– Ох, я не знаю. – Динна вошла в кухню, обняла Бена и прижалась лицом к его спине. – Правда, не знаю. Мне бы только хотелось, чтобы моя жизнь была немножко попроще.

– И?..

Бен повернулся в кольце ее рук, и они оказались лицом к лицу. Так они и стояли, нагие, перед кухонной плитой.

– Я тебя люблю, вот и все.

«Ну почему сейчас? Ну почему приходится рассказывать Бену так скоро?» Глаза Динны наполнились слезами, но она заставила себя смотреть на него. По крайней мере это она могла для него сделать.

– Но все оказалось не так просто, как я думала. Бен неотрывно смотрел ей в глаза.

– А ты разве думала, что будет легко? Динна покачала головой:

– Нет, но я думала, что будет все‑таки легче, чем оказалось.

– И что же?

– Бен, я не могу от него уйти.

Ну вот она это и сказала. Боже правый, она произнесла эти слова вслух! Динна смотрела на Бена со слезами на глазах.

– Почему?

– Не могу, и все. Не сейчас.

«И потом тоже не смогу, когда у меня родится его ребенок. Позвони мне лет через восемнадцать...»

– Динна, ты его любишь?

Она уверенно замотала головой.

– Раньше мне казалось, что я его любила, я даже была в этом уверена. Я знаю, так оно и было. Наверное, в каком‑то смысле я все еще его люблю. И он тоже все эти годы любил меня... по‑своему. Но все кончилось, кончилось давно, просто до последнего лета я этого не понимала. Теперь, после недели в Париже, я почувствовала это особенно отчетливо. – Динна помолчала, переводя дух. – Бывали моменты, когда даже рядом с тобой я не была уверена, что мне стоит от него уходить. Не знаю, как сказать... наверное, мне казалось, что я не имею на это права. И еще я думала, что, может быть, все еще его люблю.

– А ты любишь?

– Нет. – Динна всхлипнула. Она отвела взгляд и вытерла руками заплаканное лицо. – Я осознала это только несколько дней назад. После того, как кое‑что произошло.

«Я совершенно четко поняла, что не хочу иметь от него ребенка, я хочу ребенка от тебя».

– Тогда почему ты с ним остаешься? Из‑за Пилар? Задавая этот вопрос, Бен был до странности спокоен, он говорил с Динной почти как отец с ребенком.

– Есть и другие причины. Какие, сейчас не имеет значения. Просто я остаюсь с ним. – Динна снова посмотрела на Бена, ее взгляд был полон боли. – Мне уйти?

Бен не ответил. Он молча смотрел на нее несколько секунд, потом повернулся и вышел из кухни. Динна слышала его шаги в гостиной, затем он с силой захлопнул дверь спальни. Некоторое время Динна стояла в кухне, потрясенная. Она понимала, что должна покинуть Бена прямо сейчас. Поездки в Кармел не будет. Но вся ее одежда осталась в спальне, где закрылся Бен. Так что у нее не было иного выхода, кроме как ждать, когда он выйдет.

И он в конце концов вышел – час спустя. Вышел и остановился в дверном проеме – подавленный, с красными глазами. Динна не сразу поняла, расстроен он или страшно рассержен.

– Динна, как я должен тебя понимать? Ты хочешь сказать, что между нами все кончено?

– Я... нет... я... о Боже!

Динне показалось, что она упадет в обморок, но сейчас ей нельзя было терять сознание. Она несколько раз глубоко вздохнула и присела на краешек дивана, вытянув ноги.

– У меня есть одна неделя.

– А что потом?

– Потом я исчезну.

– Вернешься в свою одинокую жизнь? Будешь жить одна все в том же мавзолее, только теперь с тобой даже не будет Пилар? Динна, как ты можешь поступить так с собой?

Бен посмотрел на нее с мукой.

– Бен, ты не понимаешь, может быть, я просто вынуждена так поступить.

– Я действительно не понимаю.

Он хотел было вернуться в спальню, но потом остановился и снова повернулся к Динне.

– Динна, в самом начале я говорил, что, если у нас будет только одно это лето, я готов с этим смириться, что я все пойму и отпущу тебя. Теперь я не имею права брать свои слова обратно. Как ты считаешь?

– Мне кажется, ты имеешь полное право разозлиться на меня или очень сильно обидеться.

Динна видела, что в его глазах блестят слезы, и чувствовала, что и ее глаза мокры, но Бен ни на секунду не отвел взгляд.

– Я чувствую и то, и другое, но это потому, что я тебя очень люблю.

Динна кивнула, говорить она не могла и только молча обняла его. Она не знала, сколько они простояли так, не в силах отпустить друг друга, – казалось, несколько часов.

– Поедем сегодня в Кармел?

Было пять часов вечера. Бен лежал на животе и смотрел Динне в лицо. Она только что проснулась, проспав около трех часов. В галерею Бен так и не пошел – он предупредил, что его не будет всю неделю, и попросил Салли взять всю работу на себя.

– Скажи, чем бы тебе больше всего хотелось заняться?

– Быть с тобой, – серьезно сказала Динна, но в ее глазах теплилась счастливая улыбка.

– Где угодно?

– Где угодно.

– Тогда давай отправимся на Таити.

– Я бы предпочла Кармел.

– Серьезно?

Бен провел пальцем по ее бедру, Динна улыбнулась.

– Серьезно.

– Ладно, тогда поедем в Кармел. Пообедать можем там.

– Конечно. Тем более что в Париже сейчас два часа ночи, и когда придет время обедать, я как раз созрею для завтрака.

– Черт, об этом я как‑то не подумал. Ты, наверное, еле жива от усталости?

Динна действительно выглядела усталой, но уже не была такой бледной, в ее лице появились краски.

– Нет, я отлично себя чувствую, я счастлива, и я тебя люблю.

– А я тебя люблю в два раза больше.

Бен обхватил голову Динны ладонями и привлек к себе. Ему хотелось ее обнимать, целовать, прикасаться к ней, извлечь максимум из тех нескольких дней, что у них остались. Неожиданно он кое‑что вспомнил.

– А как насчет твоей работы?

– Какой работы?

– Мы по‑прежнему будем вместе работать в галерее? Мы... я буду выставлять твои работы?

Бен мечтал услышать в ответ «конечно». Но Динна молчала так долго, что он все понял.

– Не знаю. Время покажет.

Разве это возможно? Через несколько месяцев, когда ее беременность будет заметна, когда в ее животе будет расти ребенок Марка, как сможет она по‑прежнему видеться с Беном в галерее?

– Ладно, все нормально, не думай об этом, – сказал Бен.

Но в его взгляде было столько муки, что Динна не выдержала и расплакалась. В последнее время она очень часто плакала.

– Любимая, что случилось?

– Ты подумаешь, что я такая же, как она – та девушка, на которой ты женился. Что я такая же фальшивая.

Бен встал на колени возле кровати.

– Это не так, Динна. В тебе нет и никогда не было ничего фальшивого. Просто мы взяли на себя трудное дело, и теперь нам придется сдержать данное себе слово. Это будет нелегко, но зато честно. Я люблю тебя так, как никого никогда не любил. Я хочу, чтобы ты всегда об этом помнила. Я твой и останусь твоим, даже когда мне стукнет девяносто три года. – Бен пытался рассмешить Динну, но это ему не удалось. – Может быть, заключим другую сделку?

– Какую?

Закусив губу, Динна посмотрела на Бена. В эту минуту она ненавидела Марка‑Эдуарда, но еще больше ненавидела себя. Нужно было сделать аборт. Нужно было пойти на все, Лишь бы остаться с Беном. Возможно, он бы даже принял ребенка Марка, если бы она с самого начала сказала ему правду. Но Динна знала, что не сможет ему рассказать, она боялась, что Бен ее не поймет.

– Динна, давай заключим новую сделку. Пообещаем друг другу, что не будем говорить о том, что у нас осталась всего одна неделя. Давай просто жить и наслаждаться каждым днем, каждым часом, каждой минутой. А о разлуке будем думать, когда придет время. Если же мы будем говорить об этом сейчас, то испортим то немногое, что нам еще осталось. Ну что, согласна? – Бен обхватил ее лицо ладонями и нежно поцеловал в губы. Волосы Динны, собранные в неплотный узел на макушке, упали ей на лицо. – Договорились?

– Договорились.

– Ну и отлично.

Бен удовлетворенно кивнул, еще раз поцеловал Динну и вышел из комнаты.

Через час они уже ехали в Кармел. Однако их радость все же была омрачена сознанием скорой разлуки. Все стало не так, как прежде. Их время почти закончилось, и то, что они не говорили об этом вслух, ничего не меняло. Финал был слишком близок – их лето подходило к концу.

Date: 2015-09-18; view: 285; Нарушение авторских прав