Основные этапы общественной борьбы 60-х годов

Разнообразие литературно-критических оценок во второй половине XIX века было связано с нарастающей общественной борьбой. С 1855 года в общественной жизни выявляются, а к 1859 году вступают в бескомпромиссную борьбу две исторические силы - революционная демократия и либерализм. Голос "мужицких демократов", обретающий силу на страницах некрасовского журнала "Современник", начинает определять общественное мнение в стране.

Общественное движение 60-х годов проходит в своем развитии три этапа: с 1855 по 1858; с 1859 по 1861; с 1862 по 1869 годы. На первом этапе происходит размежевание общественных сил, на втором - напряженная борьба между ними, а на третьем - резкий спад движения, завершающийся наступлением правительственной реакции.

Либерально-западническая партия. Русские либералы 60-х годов ратуют за искусство "реформ без революций" и связывают свои надежды с общественными преобразованиями "сверху". Но в их кругах возникают разногласия между западниками и славянофилами о путях намечающихся реформ. Западники начинают отсчет исторического развития с преобразований Петра I, которого еще Белинский называл "отцом России новой". К допетровской истории они относятся скептически. Но, отказывая России в праве на "допетровское" историческое предание, западники выводят из этого факта парадоксальную мысль о великом нашем преимуществе: русский человек, свободный от груза исторических традиций, может оказаться "прогрессивнее" любого европейца в силу своей "переимчивости". Землю, не таящую в себе никаких собственных семян, можно перепахивать смело и глубоко, а при неудачах, по словам славянофила А. С. Хомякова, "успокаивать совесть мыслию, что как ни делай, хуже прежнего не сделаешь". "Почему хуже? - возражали западники.- Молодая нация может легко заимствовать последнее и самое передовое в науке и практике Западной Европы и, пересадив его на русскую почву, совершить головокружительный скачок вперед".

Михаил Никифорович Катков на страницах основанного им в 1856 году в Москве либерального журнала "Русский вестник" пропагандирует английские пути социальных и экономических реформ: освобождение крестьян с землей при выкупе ее со стороны правительства, предоставление дворянству прав местного и государственного управления по примеру английских лордов.

Либерально-славянофильская партия. Славянофилы тоже отрицали "безотчетное поклонение прошедшим формам (*6) нашей старины". Но заимствования они считали возможными лишь в том случае, когда они прививались к самобытному историческому корню. Если западники утверждали, что различие между просвещением Европы и России существует лишь в степени, а не в характере, то славянофилы полагали, что Россия уже в первые века своей истории, с принятием христианства, была образована не менее Запада, но "дух и основные начала" русской образованности существенно отличались от западноевропейской.

Иван Васильевич Киреевский в статье "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России" выделял три существенных признака этих различий: 1) Россия и Запад усвоили разные типы античной культуры, 2) православие имело ярко выраженные самобытные черты, отличавшие его от католичества, 3) разными были исторические условия, в которых складывалась западноевропейская и русская государственность.

Западная Европа унаследовала древнеримскую образованность, отличавшуюся от древнегреческой формальной рассудочностью, преклонением перед буквою юридического закона и пренебрежением к традициям "обычного права", державшегося не на внешних юридических постановлениях, а на преданиях и привычках.

Римская культура наложила свой отпечаток и на западноевропейское христианство. Запад стремился подчинить веру логическим доводам рассудка. Преобладание в христианстве рассудочных начал привело католическую церковь сначала к реформации, а потом и к полному торжеству обожествившего себя разума. Это освобождение разума от веры завершилось в немецкой классической философии и привело к созданию атеистических учений.

Наконец, и государственность Западной Европы возникала в результате завоевания германскими племенами коренных жителей бывшей Римской империи. Начавшись насилием, европейские государства должны были развиваться периодическими революционными переворотами.

В России многое складывалось иначе. Она получила культурную прививку не формально-рассудочной, римской, но более гармонической и цельной греческой образованности. Отцы восточной церкви никогда не впадали в отвлеченную рассудочность и заботились прежде всего о "правильности внутреннего состояния мыслящего духа". На первом плане у них стоял не ум, не рассудочность, а высшее единство верующего духа.

Славянофилы считали своеобразной и русскую государственность. Поскольку в России не существовало двух враждующих племен - завоевателей и побежденных, общественные отношения в ней основывались не только на законодательно-юридических актах, сковывающих народный быт, равнодушных к внутреннему содержанию человеческих связей. Законы имели у нас скорее внутренний, чем внешний характер. "Святость предания" предпочиталась юридической формуле, нравственность - внешней пользе.

Церковь никогда не пыталась у нас присвоить власть светскую, подменить собою государство, как это не раз случалось в папском Риме. Основой самобытной русской организации было общинное устройство, зерном которого являлся крестьянский мир: маленькие сельские общины сливались в более широкие областные объединения, из которых возникало согласие всей русской земли во главе с великим князем.

Петровская реформа, подчинившая церковь государству, круто сломала естественный ход русской истории.

В европеизации России славянофилы видели угрозу самой сущности русского национального бытия. Поэтому они отрицательно относились к петровским преобразованиям и правительственной бюрократии, были активными противниками крепостного права. Они ратовали за свободу слова, за решение государственных вопросов на Земском соборе, состоящем из представителей всех сословий русского общества. Они возражали против введения в России форм буржуазной парламентской демократии, считая необходимым сохранение самодержавия, реформированного в духе идеалов русской "соборности". Самодержавие должно встать на путь добровольного содружества с "землею", а в своих решениях опираться на мнение народное, периодически созывая Земский собор. Государь призван выслушивать точку зрения всех сословий, но принимать окончательное решение единолично, в согласии с христианским духом добра и правды. Не демократия с ее голосованием и механической победой большинства над меньшинством, а согласие, приводящее к единодушному, "соборному" подчинению державной воле, которая должна быть свободной от сословной ограниченности и служить высшим христианским ценностям.

Литературно-критическая программа славянофилов была органически связана с их общественными взглядами. Эту программу провозгласила издаваемая ими в Москве "Русская беседа": "Высший предмет и задача народного слова состоит не в том, чтобы сказать, что есть дурного у известного народа, чем болен он и чего у него нет, а в поэти-(*8)ческом воссоздании того, что дано ему лучшего для своего исторического предназначения".

Славянофилы не принимали в русской прозе и поэзии социально-аналитических начал, им был чужд утонченный психологизм, в котором они видели болезнь современной личности, "европеизированной", оторвавшейся от народной почвы, от традиций национальной культуры. Именно такую болезненную манеру со "щеголяньем ненужными подробностями" находит К. С. Аксаков в ранних произведениях Л. Н. Толстого с его "диалектикой души", в повестях И. С. Тургенева о "лишнем человеке".