Центр Помпиду, Четвертый квартал, Париж, 22 апреля, 12:20

Перед Дженнифер, зажатая между двумя серыми зданиями, раскинулась небольшая часть центра Помпиду. Яркие красные, синие и зеленые краски делали дом нереальным, словно нарисованным. Подойдя ближе, она увидела, что в яркие цвета окрашена сложная система труб и эскалаторов, насаженных на белый скелетоподобный остов. Казалось, здание просто натянуло их на себя как перчатку.

Площадь перед главным входом выглядела немноголюдной. Небольшая толпа собралась рядом с глотателем огня, пара подростков тренировалась со скейтбордами недалеко от неизменных карикатуристов и заплетателей косичек.

Дженнифер поднялась на эскалаторе на второй этаж и помедлила, размышляя, откуда ей удобнее будет заметить приближающегося Тома – и увидеть, будет ли он один. Она не прогадала: через пять минут у площади притормозил синий фургон, из которого появился Том.

– Разрешите одолжить это у вас на секунду? – спросила Дженнифер стоящего рядом туриста. – Я из полиции.

Озадаченно нахмурившись, мужчина снял висевший на его шее фотоаппарат и передал ей. Дженнифер навела объектив на машину и приблизила изображение, запомнив на всякий случай надпись на боку фургона. Затем поймала в видоискатель Тома, зашедшего в магазин игрушек на несколько минут и вышедшего оттуда с небольшой сумкой, которую передал водителю. Она узнала человека за рулем. Арчи. Том и об этом врал. Ее глаза сузились.

В ярости стиснув зубы, агент Брауни вернула фотоаппарат растерянному туристу и поднялась на смотровую площадку на верхнем этаже. Отсюда можно было разглядеть массивное здание Нотр‑Дам, тонкую паутину Эйфелевой башни и, между ними, золоченый купол Дома инвалидов. Чуть больше года назад именно там Том спас ей жизнь, отплатив тем самым за веру в него. Сейчас эта вера казалась просто смешной.

– Прости, я опоздал. – Том сошел с эскалатора.

– Не страшно.

– И прости за вчерашний вечер. – Он смущенно пожал плечами. – Я вышел из себя.

– Ты за этим пришел? – спросила она ровным голосом, без тени улыбки на лице, протянув портфель.

– Да. – Он подался за ним, благодарно улыбаясь, но в последний момент Дженнифер отдернула руку.

– Что происходит, Том?

– Что ты имеешь в виду?

– Я его открыла. – Дженнифер обвиняюще ткнула в Тома пальцем. – Знаю, что ты задумал.

Он зло вырвал портфель из ее рук.

– Ты не имела права…

– Лувр? «Мона Лиза»? Ты рехнулся?

– Тише, черт возьми, – прошипел Том, схватив Дженнифер за локоть и утащив на безлюдную часть смотровой площадки.

– Ты сказал, что бросил старое. – Женщина резким движением высвободила руку.

– Все не так просто, – возразил он.

– Ты хочешь украсть картину. По‑моему, все предельно просто.

– У меня нет выбора. Я пытался предупредить Лувр, мне не поверили.

– Предупредить о чем?

– Кое‑кто хочет украсть ее. Вор по имени Майло. Я собираюсь остановить его.

– Хочешь сказать, украдешь вместо него?

– Я ее верну.

– Я тебя умоляю. – Дженнифер закатила глаза. – Ждешь, что я на это куплюсь? Ты и Арчи снова взялись за старое, не так ли? Вот почему он тоже здесь. Вся эта ложь о том, что ты завязал, о том, что никогда не хотелось… Ты говорил мне то, что я хотела услышать.

– Майло похитил одного человека. Девушку по имени Ева. Она мой друг. – В голосе Тома звучали нотки отчаяния. – Мне плевать на картину. «Мона Лиза» мне нужна в качестве козыря. Майло собирается украсть ее сегодня вечером. Я должен его опередить. Если не получится – он убьет Еву.

Дженнифер покачала головой, буравя Тома неверящим взглядом.

– Ты врал мне, Том.

– Потому что знал, что ты скажешь, – возразил он. – Я знал, что ты попытаешься меня остановить.

– Да, черт возьми, я собираюсь тебя остановить.

– Почему ты всегда делишь мир на черное и белое? – разъяренно спросил Том.

– Не черное и белое, а правильное и неправильное.

– Сделать все, что в моих силах, для спасения Евы – правильно. Верить мне – правильно.

– И как ты предлагаешь верить тебе после всего этого?

– Это тебе придется придумать самой, – отрезал Том. – Просто не мешай мне.

Сверкающими глазами Дженнифер смотрела на Тома, спускавшегося вниз на эскалаторе. Удивительно, но даже сейчас, несмотря на злость, несмотря на все, что она видела, маленькая ее часть хотела Тому верить. Но сложно было забыть о документах, найденных в его портфеле, о листе бумаги из офиса Хэммона, на котором значилась цена: сто миллионов долларов.

И очень трудно было поверить, что Том, несмотря на все его заверения, действительно мог измениться.