Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Ii) Мессианство в иудаизме
Проблема состоит, конечно, в том, что различные образы грядущего Помазанника в разных иудейских кругах того времени не соответствуют тому, что Иисус делал и говорил, а еще менее – тому, что с ним произошло. И опять–таки я писал об этом в другом месте, а тут просто кратко суммирую[1831]. Если позволить себе сделать обобщения относительно этих сложных вещей, можно увидеть три взаимосвязанных темы, которые в большей или меньшей степени подчеркивают разные источники: предполагалось, что Мессия одержит победу в решающей схватке с язычниками, восстановит или очистит Храм, а также каким–то образом явит истинную справедливость, исходящую от Бога, и мир всему миру. Чего никак не могли от Мессии ожидать, так это то, что он умрет от рук язычников, вместо того чтобы их сокрушить; что он совершит символический выпад против Храм, предупреждая о неизбежном суде, вместо того чтобы восстановить или очистить его, и что он претерпит несправедливое насилие от рук язычников, вместо того чтобы принести им справедливость и мир. Распятие Иисуса, с точки зрения любого стороннего наблюдателя, сочувствующего или нет, должно было показаться крушением всяких мессианских притязаний или возможностей, на которые могли намекать Иисус или его последователи. Жестокая казнь пророка (каким, бесспорно, многим казался Иисус), а тем более претендующего на роль Мессии, не подтверждала для любого наблюдателя из иудеев, что он действительно был Мессией или что Царство ГОСПОДА пришло через его дела. Она говорила, властно и неопровержимо, что и первое, и второе неверно. Это хорошо показывает ситуация после смерти двух самых известных претендентов на звание Мессии того времени, Симона бар Гиоры во время первого восстания (66–70 гг. н. э.) и Симона Бен Косебы (т. е. Бар–Кохбы) во время второго (132–135 гг. н. э.)[1832]. Первый был убит во время торжеств, приуроченных к победе Веспасиана, в Риме; второй, как мы думаем, погиб, когда римляне подавили его движение, а вместе с ним все надежды на освобождение евреев. Достаточно обратиться к своему историческому воображению и представить себе ситуацию через несколько дней после их смерти, чтобы почувствовать, на что это было похоже. Возьмите, к примеру, Симона бар Гиору. 70–й год н. э. Веспасиан стал императором. Тит, его сын и наследник, подавил восстание евреев, разрушив по ходу дела Иерусалим. Он возвращается в Рим праздновать великолепную победу, о которой доныне вещает нам изображение на камне из Арки Тита на восточной стороне Форума. Запыленные и все в грязи еврейские пленные выставлены напоказ в живой картине, рассказывающей о войне; награбленные трофеи, особенно предметы из Храма, проносятся через весь город. Наконец шествуют герои–завоеватели: сам Веспасиан, сопровождаемый Титом, вместе с младшим братом Тита, Домицианом, который едет верхом с ним рядом. Но остается еще одна церемония:
Конечной целью триумфального шествия был храм Юпитера Капитолийского… Здесь, по старинному обычаю, все должны ожидать, пока гонец не известит о смерти вражеского вождя. Это был Симон, сын Гиоры, участвовавший в шествии среди других пленников. Теперь на него накинули веревку, и, подгоняя его ударами плетей, стража втащила его на возвышавшееся над форумом место, где по римским законам совершается казнь над осужденными преступниками. Когда было объявлено о его смерти, поднялось всеобщее ликование и тогда начались жертвоприношения. Благополучно окончив это с установленными молитвами, императоры возвратились во дворец… Ибо в этот день римляне праздновали как победу над врагами, так и конец внутренних распрей и зарю надежды на лучшее будущее. По окончании празднеств и после восстановления полного покоя в государстве Веспасиан решил воздвигнуть храм богине мира…[1833]
Римская победа; римское правосудие; римская империя; римский мир; все потому, что вождь евреев убит. Тут есть интересная параллель христианскому утверждению, что спасение пришло в мир благодаря смерти Мессии; но пока мы опустим этот ход мысли ради поставленной перед нами задачи. Давайте представим двух или трех сторонников Симона, – быть может, кто–то из них остался и скрывается в пещерах или подвалах, – несколько дней спустя. Предположим, один говорит другому: «Я думаю, что Симон действительно был Мессией». Самый доброжелательный собеседник подумал бы, что говорящий рехнулся. Или же мог бы услышать тут печальную иронию: он и впрямь был нашим Мессией, – иначе говоря, наш Бог забыл про нас, нам больше нечего ожидать, и можно также признать, что не осталось никакой надежды! Но если бы первый продолжал настаивать: Симон действительно был Мессией, так что мы теперь должны создать движение, которое утвердит этот его титул, которое объявит нашим братьям–евреям, что среди них был помазанник ГОСПОДА, что он установил Царство (в тот самый момент, когда царство кесаря, казалось бы, стало крепче, чем когда бы то ни было!), и теперь мы можем выйти в мир, чтобы провозгласить: Симон, царь иудеев, воистину есть владыка всего мира… В таком случае в голову его товарищам неизбежно пришла бы мысль о сумасшествии, об ужасающей невменяемости, которая переворачивает все с ног на голову и выворачивает наизнанку. И если бы говорящий (что предваряет теорию, о которой мы поговорим позже), видя ужас своих соратников в ответ на его заявления, стал бы объяснять свою позицию, ссылаясь на то, что он удостоился видения, в котором Симон явился ему; что он всецело убежден, что Бог Израилев простил их за то, что они не поддержали вождя должным образом; что он пережил чудесный и радостный духовный опыт, когда размышлял о смерти Симона, – его товарищи в ответ сочувственно покачали бы головами. Ничто из перечисленного ни в малейшей степени не доказывает, что Симон все–таки был Мессией. Ничто из этого не означает, что долгожданное Царство Бога Израилева пришло. Ничто из этого не означает и того, что Симон был «воскрешен из мертвых»[1834]. Одного такого момента сосредоточенного исторического воображения (которого так часто не желала применять «историческая критика«) достаточно, чтобы понять одну важную вещь. Иудейские представления о грядущем Мессии и о деяниях этого персонажа были разнообразны по форме и содержанию, но сюда никак не входила позорная смерть, которая давала бы Римской империи повод праздновать свою привычную победу. И это подводит нас к третьему пункту – к вопросу, который неизбежно возникает перед историком.
Date: 2015-09-02; view: 286; Нарушение авторских прав |