Кристиана 2 page

На данный момент я, безусловно, предпочел бы символ настоящему мокрому лесу, который нас ожидал.

Я достаю сигареты и вытряхиваю одну из пачки. Закуриваю. В пачке осталось всего две, а кто знает, где тут ближайший магазин. Придется, видно, снова бросить курить.

– Как вы думаете, как дела у Роберта? – спрашивает Рауль.

Боджо пожимает плечами:

– Мне кажется, что Роберт из тех, кто умеет постоять за себя.

– Но эти типы… ищейки…

Боджо кивает:

– Да, я знаю. Я таких видел много раз. Шерифы маленьких городков, вышибалы в барах. Но эти трое были не только большие и сильные. В них была настоящая мощь, и они вполне могли осуществить свои угрозы. – Он колеблется несколько секунд, потом обводит нас всех взглядом. – Я должен кое в чем признаться, – говорит он.

У меня падает сердце. Воображение начинает бешено работать, подсовывая мне картины одну ужаснее другой.

– В детстве я слышал… – говорит Боджо и улыбается, как будто мы поймали его на чем‑нибудь постыдном. – Да, я знаю это не из книг. Я и сейчас не слишком много читаю, а тогда и вовсе был слабоват по этой части. Но когда я был маленький, истории рассказывали у костра и в кибитках, и, как любой мальчишка, я ужасно любил их слушать. Они были не о героях и королях, как можно было бы ожидать, а о людях обыкновенных, таких как мы, о жестянщиках в основном. Мне больше всего нравилась история о моем тезке, Боррибле Джонсе. О нем существует масса историй.

– Неужели мы услышим еще одну версию происхождения вашего имени? – спрашивает Рауль.

Боджо усмехается:

– Нет, но кое‑что действительно интересно: дело в том, что мое имя – Боррибл – на старинном жаргоне, принятом у жестянщиков, означает «алхимик». Оно происходит от слова борриблал, что означает «тигель».

– Так вы, значит, алхимик?

– Нет. Но тот Боррибл Джонс, скорее всего, был им. И еще он был солдат, музыкант, волшебник и владел еще десятком ремесел, смотря какое требовалось по ходу рассказа. Но в основном он выступал в роли фокусника, хотя, наверное, достаточно просто сказать, что он жестянщик, ибо в каждом жестянщике заключен фокусник.

– А это все имеет отношение к тому признанию, которое вы собирались нам сделать? – спрашивает Аарон.

– И да и нет, – вздыхает Боджо. – Дело в том, что я вел вас наугад. Видите ли, я не специалист во всем этом. – Он указывает на лес. – Не то чтобы я не был знаком с духами или не бывал в Других Мирах – лучшие годы своей жизни я провел как раз странствуя по этим дорогам в компании волшебных существ. Но о древних духах и правилах общения с ними я знаю не больше, чем любой из вас.

У меня падает сердце. Я думал, с Боджо и с Робертом у нас есть хоть какой‑то шанс. Роберта мы потеряли…

– Тогда почему же вы сами вызвались нам помочь? – спрашивает Рауль.

– Из‑за Холли. – Он опускает голову на минуту, потом снова поднимает на нас взгляд. – Она… она мне очень понравилась, и, наверное, я хотел произвести на нее впечатление. Когда она рассказала мне о ваших трудностях, я пообещал помочь ей. А мужчина не должен отступать от своего слова.

– Ну что ж, – говорит Сюзи. – Если это все, в чем вы хотели признаться, я рада.

Боджо удивленно смотрит на нее:

– Все? Вы что, не поняли? Никто из нас не готов выступить против такого могущественного духа, как дух Вордвуда. А я заставил вас поверить в меня.

Сюзи улыбается:

– Но ведь вы могли, например, сказать нам, что вы с духом заодно и теперь мы все ваши пленники или еще что‑нибудь в этом роде. Или что вы нарочно вели нас в неправильном направлении.

– Я бы никогда так не поступил.

– Кроме того, – продолжает Сюзи, – мне даже нравится, что вы все это делаете, потому что запали на Холли, которая, между прочим, и правда очень крутая.

– Не знаю, что это такое, – говорит Боджо, – но со мной раньше так никогда не бывало – это поразило меня в тот самый момент, как я ее увидел. То, что я сделал, – это единственное, что я мог сделать, чтобы в ту же секунду не сжать ее в своих объятиях.

– И правильно сделали, что не сжали, – замечает Сюзи. – Мы любим, чтобы за нами сначала немножко поухаживали.

– Разумеется, – говорит Боджо. – Но все равно очень странно, что все это обрушилось на меня вот так сразу. Не то чтобы мне не приходилось встречать привлекательных женщин. – Он улыбается. – Вот хоть вы, например.

Сюзи смеется, но я вижу, как злится Аарон, и понимаю, что не только Боджо, Рауль и я делаем все то, что мы делаем, из‑за любви. И это очень хорошо объясняет изменения, происшедшие с Аароном за последние день‑два. Любовь всегда требует от нас перемен – от изменения музыкальных вкусов до изменения всего нашего существа.

– Полегче, ковбой! – говорит Сюзи Боджо. – Не тратьте на меня понапрасну свое обаяние.

Теперь, когда загадка преображения Аарона разгадана – а в версию с глубоким раскаянием и желанием исправить свои ошибки я никогда не верил, – осталось только понять, что здесь делает Сюзи. Ей‑то это зачем? Вот и новая головоломка.

– Дождь кончается, – говорит Рауль.

Он прав. Ливень превращается в моросящий дождик. Боджо встает и запихивает пустую бутылку в свою сумку.

– Ну ладно, – говорит он, – пора переходить от слов к делу.

Я тоже поднимаюсь на ноги, не чувствуя себя и наполовину таким бодрым, как жестянщик. Наклонившись, чтобы поднять с земли свой рюкзак, вдруг слышу какой‑то громкий гул.

Гром, думаю я. Неудивительно при таком‑то дожде. Похоже, сейчас опять польет как из ведра.

Но тут земля начинает содрогаться в ответ на содрогания неба – приходится взмахнуть руками, чтобы сохранить равновесие. Я слышу грохот сдвигающихся скал, и мы все оборачиваемся и смотрим обратно в туннель. Раздается новый раскат грома, и мы снова ощущаем, как дрожит земля. На этот раз, не удержав равновесия, я падаю на одно колено. Слышу, как осыпаются камни в глубине туннеля, потом раздается какой‑то треск. Живо представляю себе образовавшуюся трещину, которая ползет к нам.

– Скорее! – кричит Боджо.

Нас не приходится просить дважды. Я снова вскакиваю на ноги, помогаю Аарону подняться. Сюзи хватает мешок, который дала ей Холли, и все мы вылетаем вон из туннеля под дождь, где нас ждут уже Боджо и Рауль. Мы едва успеваем выйти: раздается новый раскат грома, только на этот раз он явно исходит из недр туннеля. Мы бежим к деревьям. Оказавшись наконец под их кронами, я оглядываюсь назад. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как вход в туннель обваливается. Мусор и обломки камня разлетаются по траве там, где мы только что стояли.

Моросящий дождь, намочив наши лица, добирается до одежды. Волосы у меня уже намокли и прилипли к голове. Но мне все не оторвать взгляда от того места, где только что был выход из туннеля. Задержавшись хотя бы на секунду, мы были бы погребены под обломками.

Проходит довольно много времени, прежде чем кто‑то решается заговорить.

– Господи, – наконец произносит Рауль, – как это было близко.

Аарон кивает:

– Но мы успели.

И вот тогда‑то мы слышим новый раскат грома и трещина, которую я так живо себе представил, действительно ползет змеей и в нескольких шагах от нас изгибается влево. Мы вынуждены схватиться за нижние ветки деревьев и друг за друга, чтобы не упасть. Под нами – бездна, пропасть, которая только что образовалась, которой не было еще секунду назад.

– Что… что происходит? – говорит Сюзи.

– Этот мир, – отвечает Боджо, – Вордвуд. Он гибнет.

Новый раскат грома, новая трещина, новая яма, открывающаяся прямо перед нами.

Больше ждать нечего. Мы поворачиваем и бежим по тропинке в лес.

Холли

Холли вернулась с прогулки с собакой и обнаружила, что магазин пуст. Она не удивилась, хотя всего лишь пятнадцать минут назад оставила Джорди и Дика за сортировкой новых поступлений, которые пришли еще вчера, до того как все это началось. Она не стала смотреть, не поднялись ли они наверх, в квартиру. Спустив Сниппет с поводка, она последовала за собакой в подвал. Там Джорди сидел на корточках, уперевшись подбородком в собственные колени. Они с Диком изучали стену, которая несколько часов назад служила порталом в Другой Мир. Теперь это была просто голая бетонная стена, больше ничего.

Сниппет протиснулась между двумя исследователями и внимательно обнюхала стену. Потом она вернулась к лестнице и стала ждать, когда же Джорди обратит на нее внимание.

– Оттого, что вы будете есть глазами эту стену, они быстрее не вернутся, – заметила Холли.

Джорди кивнул. Он почесал Сниппет за ухом.

– Я знаю, – вздохнул он. – Но их уже так долго нет.

Было за полночь, около двух. Холли и Сниппет прогулялись по совершенно пустым, тихим улицам. Холли называла это: «пойти проверить, не пришел ли для Сниппет пимейл».

– Это только кажется, что долго, – ответила она Джорди. – Всего несколько часов. Надо запастись терпением. Их может не быть и несколько дней.

– Я знаю. Надо было нам пойти с ними.

Холли села на ступеньку. Она думала о своих друзьях в ловушке Других Миров, по ту сторону стены. О красивом жестянщике, которого едва знала, о своем друге Кристи.

– Возможно, – ответила она.

– О нет, госпожа Холли! – воскликнул Дик, повернув к ней свое широкое, честное лицо. – Там слишком опасно для таких, как мы.

Джорди невесело усмехнулся:

– Это замечание как‑то не утешает нас насчет тех, кто туда уже отправился.

На простодушной физиономии Дика появился настоящий ужас.

– О, я не хотел…

– Ничего, – махнул рукой Джорди, – я понял, что вы имели в виду. Мы знали, что идти туда опасно, но ведь выхода не было. Кто‑то должен был пойти.

– Но ждать – тоже очень трудно, – сказала Холли.

– Ждать трудно, – согласился Джорди. – И что меня больше всего беспокоит, так это то, что, скорее всего, одними Другими Мирами дело не обойдется. Есть еще и вебсайты. А вообще‑то, у меня в голове не умещается, как они смогут физически присутствовать в Других Мирах.

Холли кивнула. Она вполне понимала его.

– Но если предположить, что это возможно, – продолжал Джорди, – тогда, значит, безопасность Кристи и других отчасти зависит от компьютеров, и не знаю, как вас, а меня эта мысль не слишком радует. Сами подумайте. Эти проклятые машины иногда ломаются, стоит на них как‑нибудь не так посмотреть. Вы бы доверили какой‑нибудь из них свою жизнь? И это если вынести за скобки всяческую магию.

– «Вордвуд» всегда был очень стабилен… – начала было Холли.

– Пока его не разрушил вирус, – парировал Джорди.

– Все это, конечно, очень радует и вселяет надежду…

– Извини. Просто эта мысль мне покоя не дает. Когда речь заходит о компьютере, то даже и вирусы не нужны, чтобы все пошло насмарку. Только вспомни, что иногда происходит, когда пытаешься поставить новую программу. Можно пробовать десять раз кряду, и только на одиннадцатый сработает, хотя всякий раз ты точно выполнял инструкцию. И волшебства никакого не надо, чтобы все испортить, а у нас тут, как известно, волшебство присутствует.

– Да, – согласился Дик. – Компьютеры очень опасны, в них живут гоблины и всякие другие отвратительные создания.

Джорди вздохнул:

– Вот видите!

– Но тут мы ничего не можем поделать, – сказала Холли. – Или можем?

Когда Джорди покачал головой, она перевела взгляд на Дика.

– Я ничего не понимаю в компьютерах, госпожа Холли, – виновато проговорил тот.

Проведя почти год в обществе домового, Холли научилась понимать, когда он действительно ничего не знает, а когда уклоняется от прямого ответа. Сейчас она была уверена, что он что‑то знает, просто не хочет говорить.

– Но?.. – поторопила она его.

Дик отвел взгляд:

– Нет, не спрашивайте меня, госпожа Холли!

– Дик!

– Это… это…

– Это – что?

У домового был совершенно пришибленный вид.

– Это тоже очень опасно, – наконец выдавил он.

Джорди собирался что‑то сказать, но Холли подняла руку, призывая его подождать. Сейчас ей надо было вытащить из Дика то, что он не хотел говорить.

– А насколько это опасно? – спросила она.

– Разговаривать с матушкой Крон – очень опасно.

– Так ее зовут?

– Нет. Вы уже должны бы знать, госпожа Холли, что в именах заключена сила. Никогда не называйте эльфам своего настоящего имени. Они тоже, если вы замечали, всегда называют лишь свои клички.

Холли нервно усмехнулась:

– Пожалуй, я не настолько близко знакома с эльфами, чтобы это заметить. И может быть, это даже к лучшему. Из таких знакомств ничего хорошего не получается. Я, разумеется, не имею в виду присутствующих, – спохватилась она.

Дик кивнул.

– Итак, значит, клички? – продолжала выпытывать Холли. – Это, наверное, что‑то вроде имени пользователя в компьютере?

Когда Дик кивнул во второй раз, она вспомнила о многочисленных версиях имени Боджо. Выбор версии зависел от того, с кем в данный момент разговаривал Боджо.

Нет, сказала она себе. Ей не следует думать о нем. Мысли только замутняют то влечение, которое она испытала, как только он оказался в ее доме. А теперь он ушел вместе с другими и, может быть, находится в смертельной опасности, и она, возможно, больше никогда его не увидит…

– Так зачем нам разговаривать с этой матушкой Крон? – спросила она Дика.

– Она пророчица. Она могла бы помочь нам – за определенную плату.

– Ну почему за плату?

– Не знаю, госпожа Холли. Просто так всегда бывает.

– Не знаю, хорошо ли это, – с сомнением произнесла Холли. – Когда нам помогала Мэран, она ничего не просила взамен.

– А какую плату может потребовать матушка Крон? – спросил Джорди.

– И этого я не знаю, – ответил домовой. – Только знаю, что чем больше услуга, тем дороже за нее платят.

– Может быть, сама матушка Крон объяснит нам, почему нельзя без этой торговли, – сказала Холли.

– О нет! – воскликнул Дик. – Ей нельзя так просто задавать вопросы, как мне, например. Большинство наших добрых соседей очень невыдержанны и малейшую попытку вмешаться в их дела считают оскорблением.

Холли кивнула.

– Я не стану пытаться вмешиваться в их дела, – заверила она домового. – Итак, где нам найти ее?

– В торговом центре.

– В торговом центре? – переспросил Джорди.

Холли засмеялась:

– Что ж, это вполне логично, не так ли? Если могут быть эльфы в Интернете, то почему бы пророчице не обитать в торговом центре?

– Но в каком? – спросил Джорди. – В том, что на Уильямсон‑стрит?

Холли знала, почему он назвал именно этот торговый центр. Он был самый старый в городе, и, если уж пророчице суждено жить в торговом центре, ей естественно было бы поселиться именно в самом старом из них.

Но Дик покачал головой:

– Нет, она живет в новом, недалеко от автострады. – Он обеспокоенно посмотрел на Холли. – Волшебство у таких, как матушка Крон, – неправильное. Если пользоваться им долго, ничего хорошего не выйдет.

– Но ты сказал, что она могла бы нам помочь.

– Если не превратит нас в жаб.

Холли содрогнулась:

– А она может?

– Матушка Крон может и это, и многое другое, – сказал домовой. – Вот почему прибегнуть к ее помощи – это последнее средство.

– Что ж, мне кажется, мы уже вовсю прибегаем к последним средствам, а? – Холли перевела взгляд с Дика на Джорди. – Вы только посмотрите, как у нас обстоят дела: сайт проглотил огромное количество людей, среди них наши друзья. Кристи и остальные могут быть потеряны для нас навсегда. А один‑единственный волшебник, который был за нас, отправился ловить огромных страшилищ и до сих пор не вернулся.

– Ты имеешь в виду Роберта? – спросил Джорди.

Холли кивнула:

– Короче говоря, теперь нас трое и ни один из нас понятия не имеет, что делать дальше и вообще что происходит. Так что я вполне созрела для того, чтобы побеседовать с какой‑нибудь пророчицей.

Джорди кивнул.

– Что нам надо принести ей в дар? – спросила Холли. – Пожалуй, у меня наберется пара сотен долларов наличными. Или, может быть, она предпочтет что‑нибудь из книг?

– Это должно быть что‑то более личное, – сказал Дик. – Услуга.

– Услуга какого рода?

– Я не знаю.

– Ничего, – ответила Холли. – Я знаю, ты расстраиваешься, и мне очень жаль. Но ведь если мы не будем предпринимать ничего, то просто сойдем с ума, правда?

Домовой согласился.

– Только помните, – сказал он, – когда имеете дело с «обратной» магией, магией «против солнца», ваша тень оказывается сзади вас, вне вашего поля зрения, и кто угодно может украсть ее. Так что, даже если больше ничего вам не удастся, по крайней мере постарайтесь удержать ее при себе.

Холли удивилась:

– Моя тень? Ты говоришь о том самом, о чем недавно упоминал Кристи?

Дик покачал головой и указал на тень, отбрасываемую лампой на лестницу.

– Я имел в виду вот эту тень, – сказал он. – Ту, которая охраняет дверь в вашу душу.

– Ну, теперь я уже совсем ничего не понимаю, – сказала Холли. – Как же я могу удержать ее? Там же не за что схватиться.

– Вы просто должны постоянно чувствовать ее, – объяснил Дик. – Даже если вам ее не видно, помните, что она у вас есть, и какая она, и как она темнеет и вытягивается.

– А если этого не делать, то что будет? – спросил Джорди.

– Какой‑нибудь бродячий дух может воспользоваться ею и занять ваше тело.

Холли вздохнула:

– Ничего себе!

– Так вы передумали? – с надеждой в голосе спросил Дик. – Мы можем остаться дома и подождать, пока они не вернутся.

Холли покачала головой:

– Вы можете остаться. Только расскажите, как мне найти матушку Крон.

Джорди встал и одернул джинсы.

– Я тоже иду, – сказал он.

– То одно, то другое… – горестно произнес Дик, вставая.

– Ты вовсе не должен идти с нами, – сказала Холли.

– Еще как должен. Сами вы ее никогда не найдете, госпожа Холли.

– Ладно. Можно идти прямо сейчас? Там же закрыто.

– Для волшебников ничего не бывает закрыто, – возразил Дик.

Холли пошла наверх, за ней увязалась и Сниппет, скрипя когтями по деревянным ступеням.

– А как быть со Сниппет? – спросила Холли Дика. – Откуда она узнает, что надо следить за своей тенью?

– Ей лучше остаться здесь, – сказал домовой. – Не все волшебные существа так хорошо относятся к собакам, как я.

Холли едва заметно улыбнулась. Не то чтобы Дик и Сниппет не ладили друг с другом. Но сказать, что они ищут общества друг друга, тоже было нельзя. Кроме того, по этой реплике Дика она поняла: он полагает, что они уходят ненадолго.

На Вудфорест‑Плаза, расположенной на юго‑востоке города, где Ричардс‑роуд пересекает Хайвей 14, когда‑то был торговый центр – гордость северной части города. Но в начале прошлого года предприниматели скупили фермерские земли к северу от Ричардс‑роуд, ликвидировали все дома и курятники и скорее, чем можно было сказать «налетай – не скупись», построили двухэтажный торговый центр из стекла и бетона, такой большой, что он мог бы считаться маленьким городом. Конечно, были люди, которые проводили там дни напролет, с открытия до закрытия.

Джорди проехал на стареньком «додже» Кристи от Синеплекса, в южном конце торговой зоны, до пристаней. Он заехал на стоянку под стеной высотой восемь футов. Стена отгораживала сохранившиеся фермерские земли. Джорди выключил двигатель, и они вышли из машины. Всем показалось, что дверца хлопнула очень громко.

– Жутковато, – призналась Холли. – Никогда не любила торговые центры ночью. И что‑то неправильное есть в этих огромных пустых автомобильных стоянках.

Джорди кивнул:

– У меня был друг, который жил на одной из ферм. Сейчас его земля – под этим бетоном. Кажется, где‑то под овощным павильоном.

– Да, и это тоже, – согласилась Холли, – и фермы, и курятники.

– Да, птичницы, говорят, были просто в ярости. Кто‑то мне рассказывал, что в знак протеста они увели огромный цементовоз, подогнали его к дому одного из устроителей торговой зоны и вывалили полный кузов раствора ему в гостиную. Но точно я не знаю. В новостях об этом не сообщалось.

Джорди повернулся к Дику, который стоял около машины. И без того большие глаза домового еще больше округлились. Он смотрел на складывающиеся металлические двери ближайшего павильона. Несмотря на новизну, дверь была уже покрыта граффити.

– Нам куда? – спросил Джорди.

Домовой указал на дверь:

– Сюда.

– Хорошо. Итак, что мы делаем? Просто поднимаемся и стучим или что?

– Или что, – ответил Дик.

Развернув свои узенькие плечи, он пошел через стоянку. Кожаные подошвы его туфель негромко шаркали по асфальту. Холли и Джорди переглянулись и последовали за ним.

Холли понятия не имела, что ее ожидает, когда входила в металлические двери. У нее был небогатый опыт общения с волшебными существами, несмотря на домового в компаньонах. Друзья Дика не навещали его – по крайней мере, когда она была дома, – а Дик тоже не совершал ничего такого волшебного, разве что умел сидеть так тихо, что становился невидимым. Поэтому, когда сейчас домовой положил руку на ручку, окрашенную из пульверизатора, и открылся портал прямо как у нее в подвале, она от удивления ахнула.

– Это… это… Другие Миры? – спросила она.

Дик покачал головой:

– Нет, это просто дверь для таких, как я.

– Понятно. То есть для?..

– Для домовых и прочих.

Джорди все еще смотрел на железную металлическую дверь.

– А железо вам не мешает? – спросил Джорди.

– Нет, господин Джорди. Я слишком долго прожил среди людей, чтобы это раздражало меня так, как раздражает моих деревенских сородичей. – Дик собрался было войти, потом посмотрел на них. – Так вы идете?

– Да, конечно… сразу за тобой, – ответила Холли.

Она зажмурилась и шагнула в проем, который в ее представлении все еще оставался проемом большой металлической двери. Ее вытянутые вперед руки не встретили никакого препятствия. Джорди вошел вслед за ней. Открыв глаза, она поняла, что находится в каком‑то подсобном помещении. Должно быть, склад, решила она, потому что вокруг были штабеля картонных коробок, содержащих всякую всячину – от чайников до приборов для стрижки газонов.

Дик взял ее за руку.

– Пойдемте, госпожа Холли, – сказал он. – Должно быть, матушка Крон собрала придворных в главном зале для аудиенций. Там, где лебеди.

Холли понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, о чем это он.

Потом она вспомнила скульптуры, изображающие больших белых птиц, свисающих с куполообразного потолка над центральным входом, их длинные вытянутые шеи, распростертые металлические крылья. Казалось, лебеди кружат под сводами здания. Она не могла вспомнить, сколько их было, – может быть, семь – обычное сказочное число?

Дик провел их в дальний конец склада и вывел в галерею, которая вела в торговые ряды. Холли всегда казалось, что было бы интересно пройтись тут ночью, но сейчас у нее было такое же жуткое ощущение, как и от пустой стоянки, на которой они припарковались. Все частные склады были закрыты, так что, в случае чего, нельзя было сделать вид, что просто зашел посмотреть.

– Слышите? – спросила она, когда они шли по гулкому коридору к центральной площадке.

Они шли мимо тележек, деревянных скамеек, мусорных контейнеров и запертых на ночь киосков. Их отражения, улавливаемые темными окнами складов, бежали по другой стороне коридора. Холли оглянулась на свою тень. Так как свет падал сверху, тень съежилась у ее ног. Но все же она была на месте.

– Это музыка, – сказал Джорди. – Что‑то вроде хип‑хопа.

Холли кивнула. Сначала она подумала, что музыку могли транслировать по радио торговой зоны. Может быть, им просто нет резона отключать ее на ночь. Но вскоре она обнаружила, что музыка доносится из дальнего конца коридора и становится все громче по мере их приближения к площадке.

– Это праздничная музыка, – сказал Дик.

Холли уже собралась спросить, что он имеет в виду, но в этот момент она вдруг всех их увидела перед собой – всех размеров и форм, танцующих под музыку – и по их энтузиазму поняла, что, в общем, слово «праздничная» говорит само за себя. И только когда они подошли к тому месту, где коридор переходил в площадку, она увидела, что источником звука был всего‑навсего кассетник. Принимая во внимание очертания танцующих, можно было предположить нечто более экзотическое – например, каких‑нибудь эльфоподобных существ, чья жизнедеятельность сопровождается подобными звуками, – а не обыкновенный магнитофон.

Но танцующих, судя по всему, вполне устраивало столь прозаичное музыкальное сопровождение.

Там было множество существ, вполовину меньше Дика ростом, как будто состоящих из веточек, листьев и мха, хотя время от времени попадались странные существа из проволоки, с носами из электрических вилок и торсами из микросхем.

Там были и высокие мужчины в викторианских сюртуках, и женщины с заостренными ушами, одетые в вечерние туалеты, и люди в куртках и плащах из грубой ткани, которая тоже очень напоминала мох, листву и перья. Попадались и экземпляры в мешковатых скейтбордистских штанах и футболках.

Встречались существа, которые походили скорее на животных, чем на людей. Шумные обезьяноподобные, например, но с птичьими лицами. Другие – с тыквообразными телами и головами енотов и барсуков. Тонкие как былинки создания, с физиономиями ящериц и змей.

Некоторых Холли помнила по иллюстрациям детских сказок: гоблины, домовые, эльфы и даже некто напоминающий тролля, одетый в деревенское коричневых и зеленых тонов платье, с непомерно большим носом и короткими толстыми ножками.

Словом, здесь были сказочные существа, каких только может породить человеческое воображение, и такие, каких и вообразить невозможно. Но у всех них было одно общее свойство: грация и легкость – даже у самых неповоротливых и напряженных из них, как, например, у создания, напоминающего ходячее бревно на паучьих лапках, с головкой, выглядывающей из коры. Все они двигались очень ловко и, главное, почти бесшумно.

Мягкие туфельки, спортивные тапочки, босые ноги – отчасти это объясняло бесшумную походку, но все равно какой‑то звук должен был быть. Шепот, шарканье, шлепанье босых ступней или мягких лап по каменному полу. Но сказочные существа не издавали ни единого звука. Была только музыка, хип‑хоп, под который можно было танцевать что угодно: от вальса до брейка, что они с успехом и проделывали.

Гуляки не обращали на вновь прибывших никакого внимания, пока Дик не кашлянул несколько раз. Музыка продолжалась, но все танцоры разом остановились и посмотрели в их сторону. Наконец крошечная девчушка из веточек и листьев, с волосами, забранными в хвостик и напоминающими лианы, выключила музыку. На площадке воцарилась мертвая тишина, и гости почувствовали на себе множество взглядов.

Холли на какой‑то миг испугалась своей уязвимости. Под этими взглядами она испытала неприятное чувство в основании позвоночника, волоски у нее на руках и на шее встали дыбом. В этих существах не было ничего угрожающего – по крайней мере пока, – но и ничего человеческого тоже. Глаза, устремленные на них, были глазами кошек, зайцев, птиц. Да, это были глаза диких животных, но в них светился интеллект, которым не могло обладать ни одно животное.

– Ну что ж, – раздался голос, – я ждала вас.

Она прошла сквозь толпу, высокая женщина с темными волосами чуть ли не до пояса, заплетенными в дюжину черных кос. Холли не могла понять, почему она сразу не выделила ее в толпе танцующих, – это была потрясающая женщина, с пронзительным взглядом и тонкими, резкими чертами лица. Она была в брюках со множеством карманов, спортивных туфлях на толстой подошве и топе, таком тесном, что казалось, это просто слой краски лежит на ее коже, а на живот краски не хватило.

– Ждали? – с трудом выговорила Холли. – Но откуда вы знали, что мы придем?

– Это матушка Крон, госпожа Холли, – сказал Дик.

– Вы – матушка Крон? Но вы совсем не похожи на…

Холли осеклась.

– На ходячий анахронизм? – спросила женщина.

Женщина стояла рядом с Холли и буквально возвышалась над ней.

– Пожалуй, я собиралась употребить другое слово, но… – призналась Холли.

Матушка Крон улыбнулась:

– Это всего лишь имя. Вы ведь тоже не из остролиста, как следует из вашего имени, верно?

– Да, пожалуй…

Хотя в данный момент Холли ничуть не удивилась бы, если бы оказалось, что и она из какого‑нибудь растения.

– Так почему вы нас ждали? – спросила она.

– Я пророчица.

– О, конечно! – спохватилась Холли. – Разумеется.

Матушка Крон рассмеялась:

– Должна признать, что единственное, что я знала наперед, – это то, что кто‑то придет. А кто именно и что ему надо от меня – конечно, нет.

Она уселась на пол, скрестив ноги. Это ее движение было столь легким и грациозным, что показалось, она просто мягко осела. Холли поколебалась несколько секунд и тоже уселась на пол, хотя чувствовала, что у нее это получается далеко не так грациозно. Джорди и Дик устроились по бокам от нее.

– Итак, чем я могу вам помочь? – спросила матушка Крон.

Волшебница казалась столь дружелюбной, что Холли даже удивилась, почему это Дик так волновался. Потом, правда, она вспомнила, как он трепетал перед Мэран, которую принимал за принцессу из волшебного леса.